— Да как ты смеешь, пес подворотный?! — взревел Микаш и выхватил меч из-под полы плаща.
Это был знак. Грабитель отступил, пристально наблюдая за Микашем. А меня достойным противником не счел, и я этим воспользовалась. Метнулась к нему за спину и прижала пальцы к его вискам.
«Ты оставишь нас в покое и уведешь отсюда своих людей. Вы забудете о нас, вернетесь домой и проведете там весь остаток дня», — четко и уверенно повторила я мысленный приказ, как учил Микаш.
Спина грабителя неестественно выпрямилась. Я отступила на шаг. Он развернулся и с пустым стеклянным взглядом поковылял прочь, путаясь в ногах, как пьяный и натыкаясь на стены домов. Я облегченно выдохнула. Видно, о том, что у девушек тоже может быть дар, но клятв они не приносят, незадачливый злодей не знал.
— Молодец, я не справился бы лучше, — похлопал меня по плечу Микаш. — Ход свой нашла? Потому что теперь нам обратной дороги нет.
Ликование тут же испарилось. Грабитель скрылся из виду, но я все еще чувствовала его ауру. За углом он замер, и откуда выплыли ауры других людей.
— Здесь ничего нет, я ошиблась! — я всплеснула руками от досады, опустилась на колени и поползла вдоль стены в поисках хоть чего-нибудь.
Микаш вдруг сорвался с места, схватил меня за руку и запихнул в нишу, темнеющую между стеной и подпиравшим ее контрфорсом. Рука Микаш заткнула мне рот. В узком каменном мешке нам приходилось прижиматься друг к другу так тесно, будто близнецам в утробе матери.
— Где они? Куда делись? — доносились голоса снаружи. Повернуться и выглянуть я не смела. Любое движение могло нас выдать. — Что они сделали с Лино?! Демоново отродье!
— Ничего не сделали. Никого не было. Мы возвращаемся домой, — я узнала голос грабителя. Кажется, наш трюк не сработал.
«Прости. Это моя вина, я втравила нас в заваруху. Не нужно было потакать своему любопытству, не оценив последствия», — послала я Микашу свои мысли.
«Ничего. Я и сам был не прочь развеяться и не справился, — отозвался он. — Если нас найдут, я отвлеку их, а ты беги. Постараюсь прикрывать тебя, сколько смогу».
«Нет! Нет, я тебя не брошу. Мы же вдвоем против всего мира, забыл? До самого конца!»
Он не отвечал. Шаги и голоса все приближались, давили на нервы. Тело затекло от неудобной позы, каждый вздох давался с трудом. С кончика носа падали соленые капли, и безудержно хотелось всхлипнуть, но Микаш продолжал зажимать мне рот. Я ощущала дымчатые ауру грабителей совсем рядом, ловила их дыхание на коже. Кто-то наклонился совсем рядом, скользнул взглядом по стене и контрфорсу. Заметил?! Я обмякла и закрыла глаза, желая только исчезнуть, раствориться в темноте небытия, чтобы не видеть и не чувствовать.
«Ушли», — пробился сквозь удушливую толщу бредовых мыслей голос Микаша. Вернул в сознание.
Он уже выглянул из ниши. Тут же стало просторней и легче дышать.
«Нужно придумать способ, как добраться до ворот незамеченными», — Микаш снова заговорил мысленно, видно, все еще опасаясь привлечь лишнее внимание.
Я с трудом пошевелила руками и ногами и медленно начала выползать из укрытия, чувствуя, как напряжение с тягучей болью расходится по телу. Пальцы наткнулись на острую грань выбитой в камне бороздки.
— Посвети мне! — позвала я Микаша в голос.
— Тише, только лишнее внимание привлечем, — зашипел он.
— Нет, кажется, я кое-что нашла.
Он все-таки запалил факел и просунул его в нишу.
— Ага, чуть выше, вот! Видишь — знаки.
— Клеймо каменщика, должно быть, — скептично отозвался Микаш.
— Нет, смотри, это не рунница и не рисунок, — маленькие клиновидные черточки, выбитые в камне, скрещивались, то шли параллельно. — Помнишь, мы видели такие в лабиринте Хельхейма. Вейас сказал, что это какая-то древняя письменность.
— Ну значит клеймо древнего каменщика. Какая разница?
— Нет, я уверена, потайной ход здесь. Надписей всего пять и расположены они как раз в форме знамения Безликого.
— Да здесь даже лошадь не пройдет. А мастер Гэвин уехал верхом.
— Может, здесь какое-то древнее колдовство, хитрая иллюзия или механизм? Вейаса бы сюда, вот уж у кого нюх на такие головоломки.
Я потыкала в знаки, поскребла их ногтями, даже попыталась засунуть пальцы между камнями — ничего не вышло.
— В любом случае, если ты не знаешь, как открыть этот ход, то нам лучше убраться. Они возвращаются, — Микаш отдал мне факел и тревожно обернулся в сторону домов.
Да, я чувствовала и все же…
— Знания — сила, только плата за них непомерно высока.
— Что? — Микаш снова повернулся ко мне.
— Озарение? Как в Хельхейме. Должно быть, это из-за связи с Безликим, — окрыленная понимание, я стала приглядываться к знакам в поисках хоть какой-нибудь зацепки.
— Может, это предупреждение, что не стоит туда ходить? Никакие знания твоей жизни не стоят, — Микаш начала волноваться и тараторить. Видно, грабители были уже близко.
— Ну как же ты открываешься? — я зацепилась ребром ладони за острый угол и случайно поцарапалась. Серый камень тут же впитал багровые капли. — Магия крови? Точно! В Ильзаре потайные ходы запечатывались с помощью крови владельцев, чтобы только люди из их рода могли открыть. Если этот ход запечатан кровью Безликого, то быть может кровь пророка сможет его открыть. Моя кровь!
— Да бред все это! Бежать надо… — Микаш прижался к контрфорсу и замолчал.
Даже я уже слышала тяжелые шаги и бранную речь возвращающейся по нашу душу голытьбы.
— У меня получится. Брат мой, ветер, помоги, — зашептала я, силясь представить образ Безликого, который к сожаление всегда выходил у меня размытым неясным пятном. Полоснула лезвием по ладони и стала прикладывать к знакам, будто описывала знамение Безликого. — Суровый север, — верхний знак. — Ласковый юг, — нижний знак. — Разумный восток, — правый знак. — Неистовый запад, — левый знак. — Высокое небо, — самый большой знак в центре.
— Вон они! Держи их! — резанули слух крики грабителей.
Микаш хотел уже рвануться к ним, как я схватила его за руку. Брат мой, ветер, ну пожалуйста!
Я даже не поняла, что произошло. В следующий миг нас накрыла тьма, и мы куда-то летели. А потом шмяк! Ну я-то упала на мягкое, то есть на Микаша, а вот ему, судя по натужным вздохам, пришлось не сладко.
— Где они?! Как сквозь землю провалились! Ищите лучше! Не могли же они и вправду?.. Демоново отродье!
Я скатилась с Микаша, уперлась руками в стенку и попыталась подняться.
— Факел! Хоть бы факел уцелел! — шипел на полу Микаш, шелестя одеждой.
— Ладно, надоело. Идем на улицу Смаржи, там хоть поживиться можно быстро, от этих скользких колдунов все равно толку никакого. А если Лино не перестанет пускать слюни, то просто выберем себе другого предводителя. Меня, к примеру, — шумел грубый хриплый голос сверху.
— Ага, надейся, Начо, — отвечал другой.
— Мы должны вернуться домой и не выходить до рассвета, — настаивал наш знакомец Лино.
Шаги начали удаляться, пока и вовсе не стихли. Послышалось чирканье кремня от кресала, полетели искры, с шипеньем накинулись на намотанную на факел ткань. Тлело-тлело и разгорелось. Микаш поднялся и осветил тоннель, в котором мы оказались. Потолок был всего в двух аршинах над нашими головами. Можно даже было различить очертания люка, через который мы сюда попали.
— Повезло, — пробормотал Микаш, потирая затылок. — Вот на таком волоске от заварухи удержались.
— Это все Безликий, — улыбнулась я.
Пахло здесь затхло, веяло плесневелой сыростью и пробирало до костей.
— Странно, они ведь слабые людишки, а мы бежали от них, как не бегали даже от самых страшных демонов.
Микаш пожал плечами.
— С демонами все ясно. Они чужие, враги, посягают на нашу территорию и убивают наших родных, ненависть к ним мы впитываем с молоком матери, война с ними у нас в крови. Люди, какими бы они не были, другое дело. Наше естество, наши догматы взывают к тому, чтобы защищать их. А драться с ними… со слабыми, не обладающими даже чутьем — это как срывать злость на неразумном ребенке.
Я снова подняла глаза к люку над нашими головами.
— Тем не менее, они ненавидят нас и отнюдь не неразумны. Из-за чего мы с ними боремся, мы же братья, единое племя.
— Неравенство и нетерпимость.
— Неравенство и нетерпимость, — согласилась я.
— Эта война все изменит: научит нас убивать их или наоборот они станут убивать нас. А может война и вовсе потрясет все мироздание аж до Небесных чертогов. И тогда самим богам придется спуститься в Мидгард, чтобы расхлебать заварившуюся кашу.
Сырость выстуживала душу до стылых мурашек по нывшей от ушибов спине. Я зябко обняла себя за плечи.
— Небесные чертоги пусты и мертвы, а Безликий не хочет возвращаться.
— А нам уже пора, — Микаш тронул меня за плечо и по-доброму улыбнулся.
Он пошел вперед, разгоняя тьму перед собой светом факела, и я следовала за ним.
— Надеюсь, мы выйдем за городской стеной, а не где-нибудь посреди нижнего города, — вздохнул Микаш, когда тоннель стал забирать глубже и левее.
— Пока направление вроде бы правильное.
— «Вроде» тут главное слово. Вперед кишмя кишат мелкие демоны. Интересно, как мастеру Гэвину удалось здесь проехать, если он и вовсе тут был.
— Может, есть еще один тайный ход? Может, нас стоит вернуться и поискать его? — я подмигнула Микашу и остановилась, доставая ножи из кожаной перевязи под плащом. Трястись от страха и плакать больше не хотелось. Демонов, по крайней мере, можно убивать, не переступая через ту тонкую грань, которая отделяет нас от головорезов. Но быть может это грань лишь зыбкая иллюзия в нашем сознании, навязанная тем, кто одарил нас могуществом.
Микаш передал мне факел и со звоном вынул из ножен клинок. С молчаливой решительностью готовился к «слепому бою».
Густели болотно-коричневые ауры, вязкие и смрадные, как нечистоты на улицах нижнего города. Низкорослые, стелились у самых ног. Микаш прибавил шагу, приходилось бежать за ним. Демоны юркими тенями метались в стороны, уступая дорогу. Тех, кто мешкал или пытался напасть, Микаш отбрасывал мечом, я отмахивалась от них факелом, прикрывая его спину. Брызги вонючей крови иногда долетали и до меня, пачкали лицо. Демоны визжали, расползались по стенам, неслись вперед сплошных поток из колышущихся тел. В мелькании факела демонов даже толком разглядеть не удавалось, только извивающиеся движения. Шорохи, шелест и визг отовсюду. Мы все бежали-бежали, и конца-края этому тоннелю не было видно. Чувство направления я потеряла и теперь полностью полагалась на сражавшегося с зажмуренными глазами Микаша.
Шаг, толчок ногой, прыжок подальше, взмах факелом. Грудь вздымается и опадает с трудом. Колотится об ребра сердце, грозясь выскочить наружу. Пот градом и стылый холод щекочет под мокрой одеждой. Еще и…
Тьма резко оборвалась, и в глаза резко ударил солнечный свет. Я зажмурилась, смаргивая слезы, затушила факел и повалилась на иссушенную зноем траву, пытаясь отдышаться.
— Поднимайся! Лучше пройтись — так быстрее в себя придешь, — распихал меня Микаш, отирая клинок от вязкой зеленоватой крови демонов.
Я встала и огляделась. Мы вышли у небольшой буковой рощицы за кладбищем. Вдали виднелась застава на норикийской границе.
— Выбрались! — облегченно выдохнула я и от чувств повисла у Микаша на шее.
Впрочем, он явно не возражал.
— Прости еще раз. Я не думала, что будет так плохо.
Микаш утер мне щеки большими пальцами, немного шершавыми от мозолей.
— Да, это даже было весело. Видно, я никогда не смогу привыкнуть к мирной жизни.
— Главное, чтобы все хорошо заканчивалось, — я поцеловала его в губ, забыв, кажется, обо всем на свете.
Когда мы возвращались к главным воротам, спросила:
— Что это были за демоны? Я их не разглядела.
— Не знаю. Новый неизученный вид? Возможно, их привлекают голод и страдания не хуже, чем дар Стражей. Может, демоны ими питаются или и вовсе появляются на свет из них. И множатся-множатся-множатся, пока их не станет столько, сколько звезд на небе и капель в море.
Ну вот, в довершении ко всему он решил меня запугать. Ага, чтобы я сильнее к нему прижалась, и он мог положить руку мне на плечо. И ведь знает, что я не устою. Обаятельная зараза!
— Тогда в сердце нижнего города их должно кишмя кишеть, — поразила меня странная догадка. — Город на краю погибели!
— Город на краю погибели, — согласился Микаш.
Но когда мы вошли в Эскендерию, то оба предпочли забыть об этих мыслях. Слишком тревожны знания и непомерна за них цена.
***
— Ну зачем ты это делаешь?! — ныл Микаш, пока я штопала на нем его рубашку.
Под подмышкой была знатная дырень, нужно было поставить латку. Дело бы шло быстрее, если бы он не вырывался и не вздыхал так горестно, действуя мне на нервы. Обычно я зашивала его одежду рано на рассвете, когда он еще спал, чтобы не слышать и не видеть эти его горестные ахи-охи. Но ему через день надо было выступать в поход, и времени совсем не осталось. Я послюнявила пальцы и принялась завязывать узелок.
— Потому что командиру звена Стражей нельзя ходить голодранцем. Это позор! — назидательным тоном объяснила я. — Ну посиди же ты спокойно!
— Я могу сам! Ты не должна… — вяло протестовал он.
— Но я хочу! Цыц! — я закончила, подняла его руку и критически осмотрела свою работу. Не так аккуратно, как хотелось бы, но сойдет.
Он вырвался, схватил меня за ладонь и принялся целовать исколотые иглой пальцы.
— Я соберу больше денег, и тебе не надо будет. Мастер Комри сказал, что через десять лет я мог стать маршалом, если буду стараться. Я буду изо всех сил. Тогда ты сможешь жить в просторном особняке со слугами. Тебе не придется больше ничего делать!
Я подалась вперед и поцеловала его в губы, чтобы он хоть немного успокоился.
— У меня уже был целый замок со слугами. Если бы мне это было нужно, я бы осталась там и вышла замуж. Но я не хочу. Я хочу быть свободной, самой решать, как жить и кого любить.
Он снова горестно вздыхал и смотрел на меня глазами побитой собаки.
— Ну перестань! Я счастлива, разве ты не видишь?
Я затанцевала перед ним, как учила Торми, соблазняя взглядом. Жаль, не было манушского наряда. Микаш смягчался, улыбался, наблюдая, а когда я закончила, притянул к себе и принялся целовать.
— Ты станешь маршалом, потому что тебе этого хочется и потому что ты этого достоин, — старалась высказать ему свои мысли я до того, как мы окажемся в постели. — А я не хочу требовать от тебя ничего, любви не нужны доказательства. Она просто есть. И я приму тебя любого, хоть простолюдина, хоть безземельного, хоть маршала. Потому что даже со всеми этими чинами ты всегда будешь оставаться собой.
Он печально усмехнулся, но возражать не стал.
— И маршалу тем более не пристало ходить в драных рубахах, — напомнила я и снова принялась за работу.
Перед отъездом Микаш не давал мне спать всю ночь. На рассвете, когда мы уже собирались уходить, он достал из-под кровати продолговатый сверток и вручил мне:
— Это подарок.
Я удивленно вскинула брови, вспоминая его предыдущие потуги.
— Нет, на этот раз то, в чем я точно разбираюсь, — ответил он, поняв меня без слов, и усмехнулся.
Я развернула грубую холщовую ткань и достала из нее тонкий длинный четырехгранный стилет. Я задумчиво провела пальцем по грани до самого кончика.
— После похода в нижний город я подумал, что даже тут становится не так безопасно. А это легко спрятать под одеждой и всегда носить при себе на всяких случай. Да и в узких местах он куда удобней громоздкого меча. Ты не смотри, что без украшений. Зато клинок легкий, сбалансированный, ковка качественная. Я сам выбирал. Оружейник меня чуть не выгнал в сердцах, так я его достал со своими придирками.
Теперь усмехнулась и я, в красках представляя эту картину. Ну какой бы еще мужчина додумался подарить своей даме на прощание стилет? Я шаловливо выгнула бровь:
— Спасибо, я буду хранить его рядом с сердцем, — и сунула оружие за пазуху.