Жерард с дочкой сыпали в воду хлебные крошки, подкармливая шумных крякв, коих уже собралось целое полчище.
Я окликнула их. Жерард улыбнулся и снял шляпу. Малютка Гизелла, стесняясь, спряталась за долговязой фигурой собственного отца и несмело выглядывала оттуда одним глазом. Она была очень красивая, похожая на шикарную куклу, идеальную во всех своих чертах. Закутанная в подбитый куньим мехом плащ, со струящимся из-под меховой шапки черным шёлком волос, с круглым белым личиком и налитыми морозным румянцем щеками, яркими глазами цвета болотного дягиля и тоненьким резным носиком.
Гизелла надула по-детски пухлые губы.
- Ну что ты, не бойся. Разве папа тебя не защитит?
- Папа! – она требовательно дернула Жерарда за рукав. Когда тот поднял ее на руки, она спрятала личико у него на груди.
- Ничего, как обвыкнется, лопотать начнет – не утихомиришь, - снисходительно улыбнулся Жерард. – Придешь сегодня в лабораторию?
- Да, только друзей проведаю.
- Что у тебя за друзья в этом парке, утки что ли? – насторожился он. До сих пор с подозрением относился к моим частым визитам в нижний город. Я старалась о них не распространяться, но он все равно догадывался.
- В женщине должна быть хотя бы маленькая тайна, - неловко отшутилась я.
От дотошного расспроса спасла Гизелла.
- Кря-кря! – настойчиво позвала она, указывая раскрытой ладошкой на уток.
Жерард вручил ей горсть хлебных крошек, и она щедро сыпала их вниз, где уже вовсю дрались оголодавшие селезни. Любит он ее безумно. Никогда и ни с кем не смеется так искренне, только с ней позволяет себе быть собой, балует, как меня когда-то баловал мой отец. Почему-то вспоминалось сейчас о нем с легкой грустью. Ведь один там остался, шалопай Вей его не навещает совсем, и я не могу выбраться. Нас разделяет не только расстояние, но и непонимание, к сожалению.
Я распрощалась с ними и поспешила к нижнему городу. Там меня застал снег, первый мой снег за все прошедшие зимы в Эскендерии! Он падал на лицо тяжелыми набухшими хлопьями, тут же таял и стекал противными мокрыми струйками. Я куталась все плотнее, капюшон натягивала все ниже, оставляя лишь маленькую щель для глаз. Радостно, тоскливо и зябко одновременно.
Спешила вдоль пустынных улиц. На такой холод даже бродяги выползать не хотели – прятались по подворотням. Что-то кольнуло в груди, только когда я уже выворачивала в переулок, в котором ютилась лачуга Хлои. Аура, подернутая затухающими вспышками боли, предсмертная агония. Ноги, опережая мысли и эмоции, сами понесли вперед, к распластанному на пороге знакомого дома телу. Человек лежал на спине с закрытыми глазами. Одежда превратилась в лохмотья и пропиталась кровью, лицо заплыло настолько, что я с трудом узнала в этом жалком, полумертвом существе Ферранте. О, боги!
Я приложила два пальца к губам и свистнула что было силы. Люди половинчатого Лелю должны быть поблизости, только от них можно ждать помощи.
Но вместо них, громыхая по камням, в переулок въехал сам король воров на своей неизменной псиной упряжке. Два мордоворота спешили следом, но не могли угнаться за проворными собаками.
- Машкари, я же говорил, бедовое семейство, - цыкнул Лелю, с сожалением оглядывая проповедника. – Ничего святого для них нет.
Я аккуратно отворачивала обрывки грязной ткани, жалея, что не умею лечить, как целители. Как? Как такое можно было сотворить?!
- Он еще жив! Помогите отнести его в Храм Вулкана! – я умоляюще глянула на Лелю.
Лишь бы успеть!
- Так он же единоверец. Госпожа, мои люди смогут защитить вас здесь, но не в верхнем городе. Против Стражей мы бессильны! – всполошился Лелю.
- Там я сама справлюсь, - я потянулась снять амулет с шеи Ферранте, как он вдруг обхватил мое запястье.
- Не надо… – едва слышно простонал он. – Хлоя… продали… в бордель… спасти!
- Все хорошо, тебе помощь нужнее, - я старалась его успокоить, хотя у самой дрожали руки. Скользнув в его мыслепотоки, я мягко обхватила его голубоватыми тенетами внушения. Легонько подтолкнула: – Ну же, не будь рабом своих идей! Мертвым ты никому не поможешь!
Ферранте обмяк и потерял сознание. Люди Лелю притащили откуда-то носилки, и мы аккуратно переложили на них проповедника.
- Будь осторожна, а за девчонку не переживай. Мои парни мигом ее отыщут, - на прощание пообещал Лелю.
- Хорошо, только не подходите к ней, просто охраняйте. Она, должно быть, напугана до полусмерти.
На этом мы расстались – нужно было торопиться, до храма Ферранте мог и не дожить. Нижний город минули быстро и без происшествий, а вот в верхнем на нас таращились все прохожие и в конце концов остановил патруль. Пришлось показывать им орденский знак и разрешение на жительство в городе. Спасло лишь то, что ухищрениями мастера Жерарда всех Норн знали в лицо. Наврав, что исполняю поручение, я добилась, чтобы нас отпустили. И больше происшествий до ступеней храма не было. Знакомый привратник тут же провел к настоятелю – лысому дядюшке в летах, заморенному жизнью и заботами.
- Что-то вы зачастили с полумертвыми голодранцами, не находите? – устало заметил он. – Когда-нибудь наше терпение лопнет.
- Пожалуйста! – взмолилась я. – Он очень хороший человек и умрет без вашей помощи! Я все отработаю, вы же знаете.
- Да, - печально вздохнул настоятель. – Ты, пожалуй, посмышленей будешь, чем эти безголовые практиканты из университета. Научишь их?
Я охотно кивнула – меньшее, что я могу сделать. Сдав Ферранте на попечение настоятеля, я побежала обратно в нижний город. Надо было спасать Хлою.
Вот же, оставила их на пару недель, а все начало рушиться к демоновой бабушке! За что мне все это? Чувства мешались, испуг уступал место злости и досаде, а сверху наваливалась тревога и сжимала сердце в тиски. Вдруг не успею? Меня будто обдавало пришедшим из воспоминаний запахом Петраса. Как же это ужасно, когда мужчины пользуются тобой, как подстилкой, бедная Хлоя!
Как и раньше, я обнаружила ее по следу ауры. Она пряталась под старым мостом, где на нас когда-то напал демон сточных вод. Неужели убежища лучше нельзя было придумать? Или бедняжка так перепугалась, что ничего уже не соображала? Хорошо хоть, демонических аур не ощущалось.
Хлоя сидела на потрескавшихся каменных плитах, вжимаясь спиной в опору моста. Всклокоченные волосы занавесью закрывали лицо, плечи подрагивали от всхлипываний. Услышав мои шаги, она нервно задергалась, пытаясь побыстрей открыть лицо и разглядеть опасность.
- Все хорошо, - позвала я, пытаясь ее успокоить. Она расслабилась и начала раскачиваться взад-вперед, как маятник.
Я опустилась рядом и обняла ее.
- Они убили тупого проповедника, - ошарашенно произнесла она.
- Ферранте жив. Не называй его тупым.
- Правда? – она вздрогнула и заглянула мне в глаза, а потом заговорила лихорадочно быстро. – Он совсем тупой. Зачем полез? Я же сказала, братья сделают меня Королевой воров. А он все бордель-бордель. Теперь Лино жутко злой и вообще меня на порог не пустит. Он страшный, когда злой. Он убил, ой…
Она зажала рот ладонями и снова расплакалась.
- Ты ведь все понимаешь, да? – участливо спросила я. У нее была истерика, ступор. Придумала себе счастливую детскую сказку, где пряталась от грубой реальности, в которой приходилось жить. А вот теперь сказка разлетелась вдребезги, но Хлоя все не хочет отпускать свои выдумки.
- Может, и так, но я все равно Королева! Самая красивая и богатая. И все будут целовать мне руки!
- Не важно, насколько ты богата, красива или умна, главное, какое у тебя сердце. Даже если ты не станешь Королевой, ты все равно будешь моим другом, и я буду целовать тебе руки, если захочешь, - я приложила ее разбитые костяшки к губам. – Ну же, признай правду. Это будет первым шагом к свободе.
Хлоя глубоко вздохнула и закрыла глаза. Сидела так долго, неподвижно. Казалось, она то ли заснула, то ли потеряла сознание. А потом раздался глубокий вздох:
- Они не собирались делать меня Королевой, я гожусь только для борделя матушки Тертецци, чтобы развлекать пьяных мужиков.
Ее будто прорвало. Слезы хлынули в два ручья. Я обняла ее крепче.
- Ты годишься для всего, что сама считаешь достойным. Поверь, я знаю это лучше, чем кто. Братья больше тебя не тронут.
- Правда? – она недоверчиво хлюпнула носом.
- Если ты сама не захочешь. Чего ты хочешь? – я протянула ей руку и, подумав немного, Хлоя ее приняла.
Я отвела ее в дом Ферранте, раз уж тот пустовал. Люди Лелю рассказали, что потолковали с братьями Машкари, и те обещали оставить сестру в покое. Но на всякий случай мордовороты обещали посторожить ее первое время. Я отыскала для Хлои остатки еды, теплое покрывало и весь перелатанный соломенный тюфяк. Одну ночь скоротает, а там я ей отыщу и новую одежду, и побольше съестного, и может быть даже дров для очага. Здесь жутко холодно. Вон и Хлоя забилась в угол на лавку, зябко обняла себя за плечи и тряслась там. Я закутала ее в покрывало, а потом подумав, отдала и свой плащ.
- Ты куда? – спросила Хлоя, когда я уже стояла на пороге. Солнечные лучи пробивались сквозь приоткрытую дверь, разгоняя сумрак, и выглядели странно после снежной бури.
- В лабораторию, завтра вернусь тебя проведать, - я улыбнулась ей на прощание.
- Нет, стой, я боюсь.
- Люди Лелю защитят тебя от братьев лучше меня.
- Я себя боюсь, - она опустила взгляд и всхлипнула.
Я затворила дверь и вернулась к ней.
- Давай сделаем так, я сейчас схожу в лабораторию, а вечером вернусь с вкусными теплыми пирожками. Ты с чем любишь?
- С мясом, - она все-таки посмотрела на меня и вцепилась в мою руку. Затравленные опухшие глаза тлели затаенной горечью. Сделалось не по себе. – Дождись меня.
Она не ответила. По пальцу я отцепила от себя ее ладонь и поспешила на улицу. Шепнула дежурившему мордовороту, чтобы не выпускал Хлою никуда до моего возвращение, уж слишком подозрительный у нее был настрой.
Пришлось возвращаться домой за запасным плащом – без него я клацала зубами от холода. В лабораторию я сильно опоздала и получила взбучку вначале от Жерарда, а потом и от строгого Сезара, которому пришлось долго ждать, чтобы вести нас всех вместе с библиотеку. Никак не могла сосредоточиться на чтении, каждый раз возвращаясь все к той же точке, но вместо слов прокручивая в голове произошедшее с Ферранте и Хлоей. Удастся ли их спасти? Можно ли спасти если не всех, то хотя бы тех, кого любишь? От лютого демона – пожалуй, но как возможно ли защитить людей от самих себя? Стоит ли? Время тянулось улиткой и ускользало сквозь пальцы одновременно. Получив еще и за то, что витаю в облаках, я отсидела свои занятия и помчалась доставать одежду, дрова и еду. Справившись с этой миссией, я поспешила обратно к Хлое. Стремительно наползали сизые морозные сумерки. Мордоворот Лелю подпирал собой дверь. Увидев меня, он отошел на шаг и продемонстрировал царапины на своей руке.
- Можно забрать девчонку с улицы, но улица не отпустит ее никогда, - сплюнул он и ушел в ночь.
Я предупредила Хлою стуком и отворила незапертую дверь. Хлоя все также пряталась в углу, не подошла даже, когда я положила сверток с горячими, аппетитно пахнущими пирожками на стол, она даже не поднялась. Я растопила очаг и поставила греться воду в котле, забросила туда пучки сушеных трав из успокоительного сбора целителей и вернулась к Хлое.
- Почему я здесь? – ее голос прозвучал настолько неожиданно, что я вздрогнула.
- Я не могу взять тебя с собой в верхний город, потому что там стража, а у тебя нет разрешения на жительство. Ферранте пока у целителей, здесь тебя никто не потревожит…
- Он выживет?
- Не знаю. Сейчас мы можем только молиться. Хочешь завтра с утра навестить его вместе со мной? Поможешь ухаживать за больными, я как раз практикантов учить буду.
- Мочу и слюни за ними подтирать? Вот еще! Фу!
- Ну как знаешь, - я вручила ей пирожки и разлила по кружкам только что закипевший напиток.
- Он предлагал мне выйти за него замуж, представляешь? Даже братьям моим был согласен заплатить, хотя я ему не нравлюсь вовсе.
Я не сразу поняла, о ком она, а когда догадалась, почему-то сделалось смешно несмотря на весь ужас ситуации.
- Ох уж эти мужчины, да? Им лишь бы кого-то спасать. Придумывают себе непосильные ноши и тянут, пока те не сломают им хребет, хотя никому их геройство по сути не нужно.
- Да! – закивала Хлоя и набросилась на пирожок так, что вокруг полетели крошки. – Они глупые!
- Нужно их пожалеть, не находишь?
Она молча ела и жадно пила, заметно обжигаясь, но не обращала внимания.
- Что мне теперь делать? – спросила она после затянувшейся паузы.
- Что хочешь. Ты свободна делать все, что хочешь. Я, а когда выздоровеет, и Ферранте, я уверена, поддержим тебя в любом твоем начинании.
- Но я ничего не умею, только воровать и нахлебничать. Даже решать не умею, за меня все братья делали.
- Ну так самое время учиться. Поверь, я тоже когда-то была в такой ситуации. Меня сосватали одному уроду, который меня не любил и мечтал отравить после рождения наследника. Но я решила, что не хочу идти на заклание безропотным ягненком и стала бороться за свою свободу. Поначалу, да, было тяжело и страшно, одиноко и не понятно, что делать и как жить. Я училась на своих ошибках, падала и поднималась, шла вперед по раскалённым углям, даже когда хотелось лечь и умереть. И все ради того, чтобы быть там, где я сейчас.
- Но у тебя ведь был твой Стражик. О таком можно только мечтать.
- Думаешь, я так сразу его разглядела? Нет, он моя награда за все испытания, которые выпали на мою долю. Если ты постараешься, уверена, у тебя выйдет не хуже.
- Вот уж вряд ли, я ведь не сахарная принцесска и даже не Королева воров, а так… что-то жалкое без судьбы и смысла.
Я усмехнулась, но отвечать не стала. Ей надо самой понять. Нельзя спасти кого-то, если он сам этого не хочет, уж мне ли не знать.
Мы вдовоем устроились на единственном соломенном тюфяке, тесно прижимаясь друг другу, чтобы согреться под худым покрывалом. Я то и дело просыпалась, когда Хлоя вздрагивала или всхлипывала во сне. Я обнимала ее, и только тогда она успокаивалась и затихала. Рано утром, еще до рассвета, когда я собиралась уже идти в храм, Хлоя проснулась и молча наблюдала за мной.
- Хочешь со мной? – в последний раз предложила я.
Она отрицательно мотнула головой.
- Как знаешь.
В храме я переоделась в сменное: белую робу и передник, а на голову повязала косынку. Успела перед началом навестить Ферранте. Он лежал на кушетке, посиневший и холодный, как мертвец. Целители погрузили его в беспробудный сон. Сказали, что так у него больше шансов выжить. Возле постоянно кто-то дежурил, вливал целительные силы, восстанавливая прорехи в ауре, следом за которыми затягивались и раны на теле. Долго же мне такое отрабатывать придется, но ради хорошего дела…
Пришли практиканты – нужно было работать. Совсем юные мальчишки в черных мантиях бросали на меня заинтересованные взгляды. Краем уха я слышала их перешептывания: «Это ж Норна, которая с богами общается. Да-да, слышал она любовница самого Остенского, ну который из грязи в князи, маршальский любимчик. Краси-и-ивая! Ага, если бы я так поднялся от безземельного до героя битв, то тоже бы себе только лучшее выбирал».
Да что они вообще видят под этим ворохом мешковатой одежды? Вначале подобные разговоры – а слышать их приходилось часто – меня веселили, даже немного льстили, но потом стали раздражать. Нет, после того, как я сбежала из дома и «потеряла» жениха, о замужестве и репутации приличной женщины можно было забыть. Да и не хотелось мне вовсе, ни проект Жерарда, ни отношения с Микашем я бы не променяла на замужество с каким-нибудь напыщенным высокородным болваном. Но мне не нравилось, когда по моему маленькому светлому мирку, который пришлось выгрызать у судьбы зубами, посторонние топтались в грязных сапогах. Будь моя воля, я бы никому не позволила знать о моей личной жизни и уж тем более праздно ее обсуждать.
Я закашлялась, привлекая внимание практикантов, и повела их к больным. Показывала и рассказывала, как мне самой когда-то.