Любого солнцепоклонника в случае чего тут же и притопят. Да и магичку, если вдруг...
Иногда Ковь завидовала нечисти. У них был дом, где они были почти всесильны, у них была простая и понятная цель в нежизни. Взять вот ту же Кирочку...
Та как раз дотащила ее до маленького пятачка скошенной травы и села прямо на землю, натянув холщовый подол сарафанчика на худые коленки.
Ковь, поколебавшись, села рядом - все равно штаны насквозь мокрые. Хорошо хоть хватило ума не идти в платье.
- Твоя цель - не рассчитаться с убийцей, - сразу взяла она быка за рога. - Потому что его нет.
- С чего ты взяла? - Вскинулась Кирочка. - А вот и есть!
- Тогда ты должна его чувствовать. Терять рядом все человеческое... Тебя должно тянуть к нему, ты должна являться ему во снах и манить в реку. Русалка, чей убийца еще жив, просто не может так здраво рассуждать.
- Ничего я не должна! Вообще, может, дело в моей близняшке! - Упрямо возразила Кирочка, надув губы. - Она - человек, и во мне тоже осталось много человеческого, раз я с ней общаюсь.
- Сама эту глупость придумала, или подсказал кто? - Хмыкнула Ковь. - Невозможно это. Твой убийца был бы для тебя наркотиком, наваждением, вкуснейшим, изысканнейшим блюдом для двинутого гурмана. Неужели ты не спрашивала у сестриц, как это бывает? Они должны были рассказывать.
- Они рассказывали, но я думала, что я - другая. - Кирочка зябко передернула плечами и всхлипнула. - Что я - особенная. Не такая, как все. Понятно? Что йа-а-а-а... - Она вдруг завыла - нечеловечески, тоскливо.
Откуда-то издали ответили собаки. Волков слышно не было, и Ковь порадовалась, что в местных лесах безопасно. Оборотней точно нет, эти бы точно присоединились.
Нормальный человек от такого вопля и поседеть мог. Поговаривали, что сирены - разновидность морских русалок. А речные - родственный им вид...
А вот Ковь, дипломированная магичка, просто сидела в растерянности и думала о чем попало вместо дела. Она снова глубоко вздохнула и постаралась взять себя в руки, и снова не получилось. Утешать маленьких девочек было не по ее части, даже Васка справился бы лучше, и мысли так и норовили разбежаться тараканами. Так она ничего и не сделала, просто замерла столбом, боясь пошевельнуться, пока Кирочка в нее рыдала.
В конце концов, слезы у Кирочки кончились. Она вытерла нос полой куртки. Любимой дорожной куртки Кови - та поморщилась, теперь стирать придется. Но ничего русалочке не сказала. Успокоилась - и то хлеб.
- Я думала, а вдруг вырасту? Хоть немного. У меня отрастали волосы... и ногти... это потом батюшка-водяной сказал, что они и у мертвых растут. Что я совершенно точно мертвая. Что никакая я не другая, что я самая обычная глупая русалка. И если бы убийца существовал... я бы точно знала, кто он.
- Но Мила с Етелем не поверили.
- Может, и поверили. - Кирочка поежилась.
Ковь сняла куртку и накинула русалочке на плечи. Очень уж на нее было холодно смотреть - хоть русалки и не могли чувствовать холода или жары, и Кирочка ежилась скорее по давней привычке, чем из-за пронизывающего до костей ветра с реки. Кови было ее жаль, оттого она и подыграла ее желанию казаться живой без раздумий.
- Но...
- Да. Раскусила. - Кивнула Кирочка. - Отказались они в это верить. До того, как вы пришли, мы так и жили: Елль отказывался верить, что он жив, Мила - что виновных нет... и, главное, она и Елля заразила своей уверенностью! А он очень, очень умный и рассудительный. Но когда я говорила, что это несчастный случай... Даже когда батюшка говорил... - Кирочка грустно улыбнулась. - Наверное, им тоже хотелось верить, что я особенная?
- Может быть.
От Кови сейчас требовалось только поддакивать. Ее догадка оказалась верной, и теперь Кирочке надо было выговориться - а Ковь предоставила ей жилетку. Этого-то она и хотела, все шло как по маслу, но, почему-то, не было никакой радости. Хотелось завыть, как Кирочка, хотя с чего бы?
- Я говорила: так и так, все просто... случилось. Вы можете жить дальше, ну так живите! Вы можете расти - растите за меня! Мне хорошо здесь! - Она почти выкрикнула последние слова, и Ковь поднесла палец к губам.
Кирочка кивнула и продолжила горячечным шепотом.
- Я люблю батюшку, сестер, я люблю собирать жемчуг, водить хороводы, я могу отходить от речки на ярмарку, я... мне неплохо в посмертии. Кем бы я была, будь я жива? Байстрючкой? Мама бы надоела отцу, среди сестер немало бывших любовниц, и даже самая старая, что жила три сотни лет назад, говорит, что служанки надоедают, как только у них на лице появляются первые морщинки, а то и раньше. Кем бы были они, останься мы живы? Признал бы отец троих детей от опостылевшей любовницы, как думаешь? Меня-то успели признать, но еще и Елля...
- Вряд ли. - Покачала головой Ковь.
- Вот и я думаю... Стала бы госпожа Ганталена присматривать за Милой, как за родной дочкой, если бы нас было трое? Вот, ты понимаешь... Но они почему-то решили, что должны отомстить. Что обязательно надо кому-то отомстить. Решили, что это все госпожа Ганталена, Мила ее терпеть не может... Потому что она ее воспитывает, а Мила никому не разрешает себя воспитывать, даже Еллю... А я подумала - если во мне столько человеческого, то сколько в Миле русалочьего? Хватит ли, чтоб накрыть для воронов стол? Я подумала - если умрет госпожа Ганталена, мне же не станет легче. Мне будет больно. Она же добрая, хоть и вредная. И у Милы будут проблемы, и Елля разыщут... А ради чего? Бесполезной мести? Я думала - может, я смогу убедить его пойти в Академию, а какая Академия на виселице? Понятно, почему я тебя позвала, да?
- Почему ты решила, что я смогу их убедить? - Тихо спросила Ковь. - Сестра не смогла, а непонятная тетка с дороги - сможет? Что я должна им сказать, что матери лучше Гарпии Миле не найти? Что Етелю нужно вырастать из своего болота? Ты хоть понимаешь, как далеко они меня пошлют?
Кира шмыгнула носом, надулась. Буркнула угрюмо:
- Струсила? Ну и ладно. Я пойду к Васке и все ему расскажу. И он не только объяснит, он тебе это будет вспоминать при каждом удобном случае. А ты ему и возразить не сможешь - он смог, а тебе слабо. Кишка тонка! Потому что ты - труси-и-иха!
- Сама такая. - Не задумываясь, ответила Ковь. - Я за него и волнуюсь. Етель же может напустить на него твоих сестриц, если мы не справимся. А братец у тебя упертый, сразу видно.
- Ты очень убедительно вколачиваешь факты в его голову. Талант! Все с твоим женишком в порядке будет! - Отмахнулась Кирочка, - Половину сделки ты выполнила, не получится вторая половина - прощу. Договор-то между нами, девочками.
- Но по рукам ударили мальчики.
Кирочка замерла, распахнув глаза широко-широко, так, что они стали походить на светящиеся чайные блюдца.
- Это как же ты не уследила?
- А чем ты думала, когда нанимала первую попавшуюся магичку, а, тухлятина?
- Ну, это как раз просто! - Улыбнулась Кирочка во все свои многочисленные клычки, - ты первая, кто понял, что я русалка, и не пошел за святошами. Обычно такая буча начиналась. - Она облизнулась. - Люблю, когда меня ловят, столько эмоций! А потом вижу - мужчина, красивый, видный, пахнет тобой, одет как наемник - решила, друг или напарник... вряд ли любовник, не так уж сильно пахло...
- Можешь не углубляться в подробности, - Ковь аж передернуло, - Любовник, боги...
- Зря ты так, - не согласилась Кирочка. - Он красивый.
- Аристократ. - Коротко бросила Ковь. - Все, захлопнись.
- Ладно, ладно. Что, первенцы в роду? - Кирочка поймала свирепый взгляд Кови и поспешно перевела тему, - Я решила, что раз подруга мужика, увидев русалку, визжать не стала, то и сам мужик может быть ничего так окажется, адекватный. А раз одет как наемник, то его и нанять можно... А Мила недавно поссорилась с Ганталеной, очень сильно поссорилась, да и Елль все рвется на осенний паводок с батюшкой-водяным поплыть, как будто приемник... Я подумала, что у меня может не быть другого шанса, кто поопытнее в нашу глушь не заглянет. Елль живой, а вдруг его утопят? Он бы не отказался... Только не там, не на сплаве, он не отступает на полпути. Не смог бы батюшку опозорить отказом... Да и Мила ходит-ходит по краю... Мы давно думали кого-то нанять, так, мечтали. Никто не ожидал, что я правда вас приведу. Повторюсь, даже если ты не сможешь убедить Милу, ты уже помогла мне с Еллем, так что если что - клянусь, попробую его уговорить, чтобы он вам не мстил. Только... он упрямый. И у батюшки за родного сына, так что...
- Я поняла. - Перебила Ковь едко. - Покричишь "не надо, не надо", пока он будет нас топить, в надежде, что он одумается. Это больше, чем ничего.
Кирочка развела руками.
- Это все, что я могу сделать. Думать надо было. Но я правда благодарна. Они не хотят слушать меня. Но чужим всегда больше доверия, не знаю, почему так.
Она встала, стянула с плеч куртку, протянула Кови. Та вздохнула.
- Оставь себе. Ты мне жемчуга отсыпала на десять новых.
Она и сама не ожидала от себя такой щедрости, но этот ночной разговор связал их общими тайнами, теми таинственными ниточками, что протягиваются между случайными попутчиками. Когда знаешь, что человек мелькнет в жизни юркой рыбкой и больше никогда не встретится, легче говорить правду и легче делать широкие жесты.
Кирочка снова улыбнулась, но это была нормальная, детская улыбка.
- Спасибо. Я думала, ты гадкая, но ты тоже добрая.
- Еще вякнешь, отберу. - Огрызнулась Ковь.
Кирочка быстро-быстро попятилась с траву, потом раздался тихий всплеск, и из реки крикнули:
- и все равно - до-о-обрая!
Ковь огромным усилием воли подавила желание метнуть на звук огнешар, сплюнула, и, не скрываясь, потопала к замку, предвкушая, какую ей Васка устроит взбучку.
Почему-то в упившегося Васку ей совсем не верилось.
Она очень спешила, и даже забыла про то, что надо красться или оглядываться по сторонам. И на Милу она буквально налетела в коридоре.
- Вас-то я и ищу! - Прошептала Мила, - О чем Васка говорит с... ними?
- А баронами-то? Понятия не имею. Откуда мне знать? - Тут Ковь опомнилась, - А что ты делаешь здесь, ночью, одна, одетая, не ложилась еще?
- Ну, вы оттуда, подслушивали же? Они точно что-то важное обсуждают.
- Еще скажи - тебя. Мир же вокруг тебя вертится, солнышко. - Хмыкнула Ковь. - Какой нормальный мужик захочет говорить о бабах, лошадях и собаках, когда у него есть такая замечательная байстрючка!
- Но я должна знать!
- А что, до сих пор пьют? - Ковь вдруг осенило.
- Ну, камин точно топится. - Мила пожала плечами.
Васка мог... Да, он мог убедить собутыльника в чем угодно, а это кажется неплохой идеей, отличным выходом, вряд ли он будет против... и, может, так удастся дать Миле иную цель в жизни кроме мести? Ну, пусть только попробует отказаться, не все ж ему без толку пьянствовать!
- Скажи мне, девочка, что ты думаешь о том, чтобы поступить в Школу?
- В какую еще школу? - Не поняла Мила, - не будете помогать - хоть не мешайте!
И устремилась было мимо Кови, в сторону пиршественной залы, но была схвачена за плечо недрогнувшей рукой и возвращена на место.
- Эх, ты... не какую-то, а Школу! Место, где из таких, как ты, делают магесс.
- А другого времени поговорить об образовании у нас не будет?
- Слушай ты, дура! - Рявкнула Ковь шепотом, - Представь себе, не будет. Потому что если ты хочешь в Школу, то тебе нужно, чтобы за тебя заплатили. Чтобы за тебя заплатили, нужно, чтобы твои бароны вообще догадались о такой возможности. Васка пьет, не щадя печени, поверь, он опытный собутыльник, он терпеть не может пить, я об этом позаботилась, но если уж приходится, то делает это вдохновенно. - Она взяла Милу за плечи и посмотрела ей в глаза, отлично зная, какое впечатление может произвести, - Сейчас, именно сейчас, мы можем что-то в твоей жизни изменить.
- Все, что ты мне должна...
- Я ничего не должна тебе. - Сладенько улыбнулась Ковь, - Договор заключался с Кирой. Ее кровь на пергаменте. Это халявная помощь. Я тебя, шмакодявка, пожалела, поняла?
Нельзя было давать ей задуматься. Ковь не собиралась принимать отказа. Она всегда завидовала магессам: у них была библиотека, полная редких книг, и целый полигон, и самые лучшие на свете учителя. Она-то рылом не вышла для Школы и вышла из Академии недоучкой, не способной справиться с собственной силой, магичкой, которую и сопливая русалка не боится. Цена таким как она - полушка за пучок, и тут ничего не поделать.
А тут у девчонки такой шанс! Будущее! Ковь бы уцепилась за него руками, ногами и зубами, а эта будет нос воротить? Ну нет, она не позволит.
- Я... Ой...
Мила вдруг побледнела и уставилась Кови куда-то за плечо. Та не обратила внимания.
Как она раньше не додумалась? Зря они с Ваской увлеклись сложными теориями, зря. Отправить Милу в Школу - отличная идея, овцы целы, волки сыты, никто никого не убьет в порыве страшной мсти... Действовать надо просто, четко, эффективно: видать, на нее так замки влияют, она теряет хватку.
- Ты. Что, так хочешь замуж? Что, есть за кого?
- Думаю, это не ей решать. - Резко сказали за спиной.
- Госпожа Ганталена, я...
- Хватит. - Жестко сказала Гарпия. - Я слышала достаточно. Марш в свои покои, выйдешь до утра - будешь наказана. Милочка, вы не пройдете со мной?
Ковь обернулась.
И поняла, что вот она, стоит перед Гарпией даже без парика. Боги, почему она никогда не думает, прежде чем делать? Вот зачем нужно было так орать?
Ну кто мог подумать, что в этом замке вообще никто по ночам не спит, все по коридорам гуляют?
Васка тоскливо глядел в огонь.
Он совершенно не понимал, зачем его сюда позвали. Близнецы были полностью увлечены друг другом, а Васка лишь изредка кивал в ответ на какие-то вопросы, поддерживая то одного, то другого.
Было скучно настолько, что и вправду хотелось напиться. Он уже два часа вертел в руках один и тот же полный вина бокал. Но Ковь терпеть не могла пьяниц, и как-то раз устроила ему такую истерику, что он предпочитал лишний раз ее не нервировать.
Васка не боялся Кови, но не любил, когда она орала. Ради спокойствия можно и перестать пить. Хотя разве вином можно напиться? Для аристократа вино - та же вода. Только не тухнет и приятнее на вкус.
Но Ковь учует, можно не сомневаться. Она не отличает красного от белого, а белое от сивухи, все ненавидит одинаково, со всем пылом своей огненной души, и Васка хотел бы посмотреть на того храбреца, что попытался бы объяснить ей разницу.
В гневе она была страшна, как воплощение Ррахи, богини войны, и на это он в свое время и купился.
Кажется, это было так давно, что они знакомы вечность, а ведь встретились-то чуть меньше пяти месяцев назад, и какая это была встреча! Пожелай о ней поведать летописцы, то померли бы от смеха где-то посередине. Было, было над чем смеяться - тут и наивный рыцарь, не отличивший по неопытности магичку от магессы, и магичка, только-только из Академии, которая понятия не имеет, куда идти и что делать с привалившим счастьем...
Помнится, ему тогда какой-то доброхот указал на трактир, где она обедала. А он, не разузнав ничего, не задумавшись даже, а нужно ли это ей, просто туда вломился и с порога спросил:
- Так это ты та самая могучая магесса, что сразила Дракона лишь одним взмахом брови?
Надеясь, что она откликнется. А она и откликнулась.
- Ну, я.
Вот тут бы ему и отступить: он-то, когда давал обет, представлял себе прекрасную деву с иссиня-черной косой до пояса, стройную, мудрую и утонченную. Именно такие иногда приходили ко двору, запускать фейерверки. На войне девиц-магесс он не встречал.
А тут...
По виду магесса была типичной деревенской девкой, того самого типа, представительницы которого к двадцати годам уже нянчат пятого дитятю, становясь шириной с добротный шкаф из дубового дерева. Ох, не мог Васка вернуться в прошлое и дать себе хороший подзатыльник. Где были его глаза, когда он решил, что эта девка может быть его прекрасной дамой? А ведь стала... Потому что он дурак и был.
Широкоплечая, широкобедрая, круглолицая... с короткими опаленными волосами какого-то невразумительного коричневого цвета и глазами болотного оттенка. Только нос был не картошкой, а тонкий, с аристократической горбинкой, и на лице смотрелся чуждо: видимо, какой-то из ее предков родился первенцем.
- Что молчишь? Ну да, магичка я. Прошу не путать. И если бы дракона можно было сразить одним взмахом брови, - ехидно ответствовала девка, нисколько не боясь оскорбить представителя высшего сословия, - то они бы все давно повывелись. Да и деньжищи мне бы такие не отвалили за избавление.