— Ты много задаешь вопросов.
— Ответов не дадите, ясно. Посему, не стану я просить напрасно — потребую. Вы отпускаете меня, а дальше крутите, как вам угодно, и смешиваете хоть жирафа и быка на радость вашим родичам, прямо у стерка.
— Одна ты не пойдешь, и не проси.
`Ого, а маг сглотнул наживку и бровью не повел на обвиненье. Да, в высказанном, что-то есть'…
— Решение приму сама. И промолчу оставив подозренья… На Авилорна не смотрите вы, у нас с ним разные пути.
— Да, уходи. Прими благословенье и ты… мой крестник Авилорн.
— Что?!
Вот оно, ах, черт!
— Я не ослышался магистр?
— Нет, — вздох как плеть повис и закружил по зале эхом. А взгляд печалью отдает:
— Мой род умрет, коль то известно станет. Но стало. Геустис узнал, и час расплаты для меня настал. Не знаешь, что сказать? Растерян и раздавлен? Да, я согласен, не из легких весть. Не думай — оправданье есть. Дела так складываются, что пора признаться. Надеюсь, не подведешь ты ни меня, ни мать. И я скажу все то, что надлежит вам знать. Муж Эйолы, твой отец, тот самый Аустель — храбрец, ушел за братом, это знаешь ты. И как бывает — ад его принял. Вас было четверо и мать одна. Совсем измучилась она. А я любил ее — скрывать не стану, и потому пошел на уговоры и кровью окропил тебя в ночи и в тайне. Я дал вам шанс в час трудный выстоять, и удержаться. Эйоле милой я помог не сдаться и дал ей смысл прожить остатки дней в кругу возлюбленных детей. Ты очень сильный, но Эстарна, как плата малая как наказанье, твоею стать, увы, уж не могла. Тебе сестра она, а человек — жена. Мы знали, рано или поздно ад тебя поманит, и Аустель, тебя как первенца приблизит, желая свет и тьму объединить. Настало время сбыться, тому, что предначертано давно. И я не властен здесь, оно само случится. Но радует меня одно, да, я схитрил, но свет в тебе я сохранил. Теперь труднее будет им тебя забрать. Не хватит сил. А человек? Я ни причем, то Геустис сложил, как черен он, так план его осуществлен. Он выманить тебя хотел, и получил, я не у дел, и даже защитить не в силах вас. Я получил от них приказ — втроем вас отпустить. И больше никого не посылать. И выбора здесь нет — приходится молчать и делать что велят… Нельзя же род и мой, и твой им отдавать. На мать не сетуй…
— Промолчу. Я понял все и утром ухожу, — а губы онемели и слушались едва-едва.
— Ну и видочек у тебя…
Эльф глянул на жену и как огнем ожег:
— Не до веселья…
— Вижу.
— Дай мне срок, — Аморисорну поклонился. — Не мне судить вас светлый маг. И матушку могу понять. Хотя мне тяжко принимать, что стал я Хаосу наградой…
— Того еще добиться надо. Твой свет не покорит и тьма.
— Я понял, Хаосу достанется жена.
— Как на меня ты посмотрел? Ты раньше так глядеть не смел.
— Да, был послушным я, и долг свой знал. Но предала меня семья, вы пешкой сделали меня…
— Не так, мой мальчик, ты не прав.
— А я смотрю, тяжел твой нрав, — задумчиво шепнула Яна. Эльф хмуро глянул на нее:
— Я понял все, а ты, несчастная… тебе пока не надо.
— Вот здорово, я чую не у дел? Ты очень быстро осмелел.
— А слуги ада еще не то творят. Не знала ты? В Аду рассыплются твои мечты.
— А их немного, маг. Мне б только Алечку достать.
— Найдем. Утешишь ты себя.
— Я понимаю, вместе мы идем. Наш путь был магом предрешен. Мне нравятся в раю дела — не злом — добром творится темнота. А выходцы из рая — камикадзе. И нас обоих выгоняют вон. Меня — сестра, тебя — закон.
— Ну, разве не забавно?
— Вы так похожи, видели б себя, и не возникло бы сомнений, что вы одно.
— И в ад шагнуть должно оно. Мне радости в том мало. Поверьте, я давно устала одну воспитывать, а тут второго. Но, видно, карма у меня такая… Да, чтоб она в аду пропала!… Я позабочусь, Авилорн вернется в свой любимый дом. Конечно, обещать не стану, но сделаю все, что смогу.
— Так быть же посему…
— А в награду?
Маг удивился:
— Тебе?
— Ему.
Взгляд эльфов встретился, улыбка исказила губы мага.
— Я получил уже награду, — спокойно молвил Авилорн.
— Ты бессеребренник? Буффон! А мог бы попросить мильон!… Эстарну, например.
— Не надо. Она сестра мне.
— Чушь! Ага! Сестра!… А вы чего, магистр, молчите? Вы крестнику доверили секрет, он сохранить его вам дал обед. Хотя б за то его благодарите, Эстарной, что ли поманите.
— В советах не нуждаюсь я. А твой тем более — смешон. Идете вы туда, откуда не бывает возвращенья, еще награду просите?
— Всего лишь утешенья, и как заметила я — лишь ему. И что плохого в том, я не пойму.
— Идите, я устал от вас.
— Тактично… Своевременный указ, — бурчала Яна. — Сказал бы просто: человек меня достал. Я все сказал, и больше говорить не буду… А проводник?!
— Он вас найдет, когда ему настанет срок.
— Объявится когда захочет, — перевела. И высказался Авилорн, с милейшею улыбкой выдал он:
— К Эстарне мы заглянем и возьмем все, что нам может пригодиться.
— Авилорн! — так гром гремит, как голос мага. — Ты хочешь потерять ее?
— А вы конечно — человека.
— Ах, вот как? Мило с вашей стороны, — поклон им выдала девица. — Но мы не станем здесь рядиться. Раз — нет, так нет. Добро, оно всегда на голову больное. Ну, в смысле невмешательство и все такое. И множить мы ваш грех не станем и вас, не сетуя, оставим. Одно замечу — мы дойдем. И не умрем, не пропадем без вашей искренней поддержки.
— Вот это вряд ли, — Авилорн поклон положил магу. И в ответ качнул главою он.
— Ах, посмотрите, что такое? Какое единение меж вас? Прям таки экстаз! — рявкнула Янина не сдержавшись. — Удальцы!… Лжецы, нахалы, подлецы!..
И в миг покинула покои влекомая стальной рукою, а ветер в спину подгонял.
И только лишь достали ноги до земли, эльф по лицу жене провел и в сон отправил.
— Ты много знаешь, отдохни.
Домой отнес, положил на кровать. И тут же появилась мать. Эйола тихо в залу проплыла, в глаза сынку смотря пытливо.
— Что вам сказал Аморисорн?
— Он отпустил нас.
— Тогда зачем ты Яну погружаешь в сон?
— Чтоб нас не выдала она. Сама ты знаешь, уж сочла.
— Недобро смотришь ты.
— Прости, забылся. В себя от вести не пришел.
Эйола к сыну подошла к груди прижалась:
— Это ты меня сыночек извини… Кто знает, что вас ждет в пути? Ты сколь угодно можешь осуждать, но я исполнила свой долг как мать.
— Меня ты защитила, а ее? — качнул он головою в сторону жены.
— Увы.
— Она же в планы ваши не входила.
— Я защищала от отца тебя, а остальное — то судьба.
— Аморисорна выдумка. Он ждал…
— О, нет, всего лишь помогал.
— Не надо, матушка, мне ясно ты не знаешь, задумки мага Эльфию возглавить, наконец, и не худому роду, а мне, как крестнику его и сыну Аустеля. Я понимаю, ты добра хотела, о каждом сыне, дочери печешься ты, но мне стезю ты изменила.
— Я не одна о том решила, и не сама просила, верь. Аустель манил нас в ад, к себе. Тебя. Я потерять вас не могла.
— И вот теряешь.
— Нет, сынок. Ты защищен, почти неуязвим.
— И плохо мне, как думаю о том. Скажи мне, маг то сделать предложил?
— Всего лишь худшее предположил, а я же Согласилась. Он был учителем моим и другом верным.
— Поглядим. Мне больно думать, что добро себя во зло использовать могло. Аморисорну виделся венец…
— Тебя же поманил отец.
— Давно манит.
— Вот видишь, я предугадала.
— И кровью мага защищала. Теперь платить мне, а верней жене. И было бы за что? За трон!
— Не правда.
— Качаешь головой, не веришь? Но это правда. Аморисорн попрал не ради нас с тобой закон, а ради трона, рода процветанья. Но черные магистром избраны пути. Я не просил и не хотел, не трона, не лейсела удел.
— Я вижу, правда то…Аморисорн сказал, ты будешь защищен. Теперь я понимаю, и вина моя…Поверила, послушалась… Судьба. Так в ад идешь ты?
— Без сомненья.
— Остановись, сынок, не стоит уходить. Мы здесь найдем решенье!
— Ах, матушка, к чему стенанья? Твой маг, как, зная наперед, сложил и Яну, и ухода срок. Пойдем мы в случае любом, но не о том печалюсь, о ином. Ты расскажи ему, заверь, что в Хаос я открою дверь, но лейселом не стану никогда, так что пуста его игра. Эстарне передай привет, заверь — пыльце настал конец, и чарам и ее очарованью. Я не сержусь и как сестру люблю. Уверен я, что и она, как ты была использована.
— Так значит все-таки пыльца.
— Да, но не ищи слова, чтоб обвинять ее…
— Ты на себя то глянь! Тебе столь циклов силой голову кружили, и жизни не давали.
— Но остановили…
— Да, ей благодаря! — на Яну указала. — И молчать нельзя! Я расскажу все Ювистель!
— Пустое, матушка, поверь. Свершилось все уже, сбылось, а то, что будет предрешено, и было сложено давно. Вас маг обоих обманул. Да и меня. Одно я не пойму что человек в раскладе этом — жертва, дар? Чей? Аморисорна? Геустиса? Ювистель? Судьбы гримаса? Мне что, а девушке?
— Задача. Мне кажется, хоть думать даже тяжело — Аморисорн призвал ее. Как жертву, ключ от ада. Иначе б не пошел, и у Эстарны бы в ногах ты б так и чах.
— Не думай плохо на нее.
— Не думаю, а знаю точно, коль в том пыльца замешана была, Эстарна взять ее тихонько не могла. Да не подумала б она пойти на кражу, заклятий цепь взломать… как я не думала крещеньем сына защищать. И ставить выше много в положенье и ветку рода силой изменить… Аморисорн заверил — не беда. Так вот теперь пришла она.
— Нет, матушка — я вернусь, и Яна.
— Как странно. Я чую, руку приложил отец.
— Чтоб встретить сына, наконец? В Аду оставить? Вряд ли мама. Аморисорну Геустис сказал, чтоб больше трех не отправлял. А, значит, шанс дойти ничтожен.
Эйола чуть прозрачней стала: так вот что он задумал? Ах, Аморисорн! Ты сына выставил на кон! И жертвуешь ты двух, а не одну! И чем загладишь ты вину? Ты думаешь, что мать простит, себя не подставляя, промолчит?
— Не надо матушка, подумай об Алирне, Соулорне…
— Так жертвами он сделает и их!
— Но ты срываешься на крик. Встревожена? Ты успокойся, и верь, что я вернусь, а Яна… Я надеюсь. Захочет — мы придем, а нет, откроем стерк — отправится домой.
— На что же обрекаешь ты себя. Она твоя жена по праву крови, рядом быть должна! О, Авилорн, неужто мало ты познал страданий?
— Очищение они. Не в тягость мне любовь Эстарны, как любовь моя. Не каждому она дана.
— Ну, вот что, хватит говорить, пора бы к делу приступить. Я защищу вас, я обоим мать и даже аду не позволю вас забрать.
— А он не спросит, и все защиты быстро с нас он сбросит. Не трать же силы понапрасну. Оставь, они и здесь вам пригодятся.
— Аморисорну будет, чем заняться! Он мне ответит за тебя, и за нее, и за меня! Что ж, пойдем, и все что нужно соберем. Еще вам с Ювистель прощаться. Да, правильно жену ты усыпил. Ей мысль сдержать не хватит сил. Ты род свой честно защитил. Эстарну, мага… Еще жива в тебе отца отвага, собою жертвуя ты закрываешь нас сынок. Такая плата непомерна для меня и будет жечь меня вина.
— Пустое, матушка, не стоит убиваться. Уже темнеет. Ночь пройдет, а утром в путь.
— Ты меч отцовский не забудь.
— В Аду он вряд ли пригодится…
Их провожал, пожалуй, всем составом Ведимор. Смотрели молча эльфы, как в рассветной дымке два силуэта исчезают. Ночь закончилась, и гонит пару прочь.
— Вернутся ли?
Лишь ад ответы знал.
Часть II Круги на воде.
Круг первый и второй.
— Время как огонь: одних оно пожирает, других хранит. В огне времени гибнут города и судьбы, дотла сгорают государства и эпохи, но все же некоторые остаются нетленны, бережно хранимые лепестками огня. Они вне времени, вне жизни, они и есть — время, они и есть — огонь. Потому им ад не страшен. Остальные сгорают в пламени времен и в Хаос превращаются, чтоб вновь вернуться через много, много циклов в ином обличии и не в рай, а в ад. Ты должен помнить — время там огонь и пожирает каждый след. Вам только пересечь границу и все, считай, пропали вы, и нет назад пути. Заблудитесь. Назад не поворачивайте — лишний круг дадите и вернетесь в исходную точку, потеряв силы, а, возможно, и себя. Только вперед идти надо. А больше я ничего не знаю. Чем мог, помог, ты извини.
Кто это бубнит?
Яна поморщилась, силясь разлепить веки, и увидела ослепляющую полоску света. Девушка застонала — голова тяжелая, болит даже от мысли, не то, что от света. Сесть? Подвиг. Совершила она его с трудом и, прикрыв глаза от солнца ладонью, покосилась в ту сторону, откуда был слышен голос. Авилорн. Его идеальный профиль и острое ушко. А рядом какой-то крепыш с большими ушами. По виду — человек, хоть и лилипут, а уши как у чебурашки. Существо повернуло голову и уставилось на нее — а глаза-то страшные, словно пленкой синей затянуты: ни зрачка, ни радужки, а ресницы — мех. Нос картошкой, губы — ниточкой.
Яна плюхнулась на спину и, зажмурившись, сжала виски руками: все! Не вижу, не слышу, не знаю! Вашу магическую природу родительницу со всеми производными!
`Горрина зовут Вэйхател. Он гостит у своего брата в веллинской деревне. Пожалуйста, будь с ним любезна. Горрины не эльфы'.
— Угу, — через силу выдавила Яна: еще бы разницу объяснили. Она ее не видела — оба с прибабахами. Но эльфы красивее горринов — ничего не скажешь. Те гремлины просто, если судить по тому экземпляру, что с Авилорном беседовал.
Девушка посмотрела по сторонам и резко села:
— Мы где? — дошло до нее, что ландшафт значительно изменился, и вообще, они не в городе, а сидят на опушке густого смешанного леса. Прямо — широкое поле, на котором пасется белая, с золотой гривой лошадь. За ним виден лес.
`Мы недалеко от Вейллимура'.
Это ни о чем Яне не говорило.
— Что за Вейллимур? Деревня, город, водопад?
— Вейллимур — главный город веллинов.
Яна встала и огляделась еще раз. Она заподозрила, что ее провели:
— А где Ведимор?
— Далеко. Мы оставили его на рассвете.
— Мы? Почему я не помню? Который сейчас час?
— Ты спала.
— Сколько?
— Трудно сказать.
Яна нахмурилась: что-то не так. Покрутилась как волчонок, играющий с хвостом, и дошло — дело не в пейзаже, и не в ясном дне:
— У меня такое чувство, что я проспала век, всю историю человечества…. Ты нормально разговариваешь! — выпалила Авилорну.
— Да. Мы покинули земли эльфов. Здесь жизнь грубее и язык, и слог. Дальше — больше, но тебе понятней. Граница с горринами — лес преодолеть. Они живут как вы, что, в общем-то, понятно, ведь они граничат с адом, и Хаос частый гость у них.
— Мы все-таки идем?
— Уже.
— А это проводник? — девушка кивнула на `чебурашку', что беззастенчиво изучал ее, шевеля кустистыми бровями.
— Нет, Вейхател любезно проводил нас до опушки и поделился тем, что знает.
`А встреть его чуть дальше — он бы слова не сказал'.
— Не понимаю.
`Дай срок — поймешь'.
— Шутки Аморисорна? Эстарны?
— Их власть закончилась. Рассчитывать мы можем только на себя.
— Как же я могла заснуть и… ничего не помню, — Яна подозрительно уставилась на парня. — Ты?
— Мне нужно было защитить семью.
— Ты усыпил меня!
— Твой сон был горек?
Он удивился, Яна возмутилась:
— Я пропустила сборы!
— Но, главное, твое желание исполнено — мы в пути, еще нам пару дней пройти, и будем у границы ада. Ты этого хотела?
— А с чем ты в ад идешь — с лошадью?! — махнула ладонью в сторону коня.
— Соулор домой вернется на закате.
— Так мы еще без лошади пойдем?!
— Чем плохи ноги?
— Медленно идут!
Эльф переглянулся с горрином. Тот встал и молча ушел в чащу.
— Ты не понравилась ему, — заметил тихо Авилорн.
— Побрею голову, посыплю пеплом, — буркнула Яна. — Хам какой: ни здравствуйте, ни до свидания!