— Вот-вот. И ты, значит, стал жертвой гарона.
— И я? Тебя они обидели?
— Страшней, соединили с эльфом. Представляешь, каково нам с ним? Ему маета и мне печаль.
Симон не понимал, но силился: разглядывал по-переменке Яну и Авилорна, потом качнул лохматой головой:
— Вы удивительная пара. Радуйтесь.
— Я рад, — заверил эльф.
— Я тоже. Особенно буду счастлива, когда мы расстанемся.
— Но почему?
— А почему решил ты, что уродлив? — спросил Авилорн.
— Так нам сказали уж давным-давно.
— И ты поверил. И она поверила, нам быть вместе невозможно. Она — человек, я — эльф.
— В этом беда? — удивился Симон.
— Угу, — кивнула девушка. — Нам никто помочь не в силах. Вот сходим в ад, может там нас разведут.
— Соединят сильней, и сплавят намертво в одно…
— Господи, помилуй! Нет, как раз наоборот. Но я не о себе и Авилорне. Я о тебе: хочешь, я превращу тебя в красавца, такого, что любой тебя, завидев, будет сражен красотой!
— Как?
— Подберем прическу. Я парикмахер.
— Чародейка?
— Почти. Жабу в слона превратить не могу, но ты не слон. Мне нужны ножницы. Найдутся?
— А что это?
— Инструмент.
— Найду, если расскажешь, как он выглядит и в чем его назначенье.
— Материализует, — уточнил для Яны эльф.
Симон пожал плечами: зачем объяснять, что итак понятно?
Вскоре Авилорн, сообразив, что айнгер и жена нашли друг друга, отошел в сторону и присел под деревом, ожидая окончания очередного приступа Яны, уже разговорчивости и жалости. Она стригла Симона и болтала не переставая о тяжелой жизни в среде иных. Айнгер крутился, чтоб увидеть в глазах девушки — правду ли она молвит, и комментировал услышанное, вставляя ремарки из историй своей нелегкой жизни. Они делились накипевшим, изливая друг другу душу, и забавляли эльфа своими дутыми проблемами, от которых иначе, чем, вылив их на головы друг друга избавиться, видимо, не могли. Но больше всего его забавляли друзья и родственники Симона, что потихоньку, стараясь быть незаметными, подтягивались к месту событий, беря в кольцо, прежде всего Яну. Авилорну было ясно, что последует дальше, но было также любопытно, как станет выкручиваться жена? И кого обвинит в неприятностях? О, конечно же, его.
Постепенно количество айнгеров увеличилось настолько, что они уже не могли оставаться незаметными, и свисали с ветвей деревьев, загораживая свет девушке, нависали над ней, стоя за спиной, чтоб лучше увидеть и понять, что она делает.
Яна смолкла, настороженная количеством нагих, крылатых и лохматых гостей, быстро закончила стрижку и с милой улыбкой раскланявшись, хотела удалиться. Не тут-то было.
Симон расправил гордо плечи и с некоторым испугом оглядел толпу собравшихся родичей. Те дружно ахнули — перед ними предстал почти налысо бритый родственник. Он выглядел не так как они и оттого казался им прекрасным. Прическа и правда изменила айнгера радикально: лицо стало трогательно-утонченным, голова маленькой, аккуратной с розовыми милыми ушками и поблескивающими светлыми линиями кожи на висках.
— Сделай и меня такой же красивой, пожалуйста! — взмолилась одна женщина айнгер, вцепившись крючковатыми пальцами в плечо Яны.
— Простите, нет времени, — попыталась корректно объяснить ей отказ девушка. Лицо женщины исказила гримаса отчаянья и злости:
— А на него было?! — указала на Симона. Парень испуганно посмотрел на сородичей и, видя их искаженные завистью лица, предпочел ретироваться — раскрыл крылья и взмыл в небо, убираясь прочь. Для Яны же подобный путь передвижения был, к сожалению, невозможен, как, впрочем, любой другой. Ее начали теснить, тянуть каждый на себя, при этом вопя на все лады:
— Сначала меня!
— Нет, меня, я старше!!
— Я сестра Симона!!
— Я мать!
— Я его двоюродный кузен!!
— Я замуж выхожу, мне важнее!!
— Молчать!! — рявкнула Яна, не выдержав. Айнгеры на минуту опешили, но девушка, вместо того, чтоб скорей бежать, воспользовавшись замешательством, попыталась объясниться:
— Мы очень спешим, я не могу открыть здесь парикмахерскую…
Айнгеры зло зашипели, вновь перебивая друг друга, и активнее начали тянуть девушку каждый на себя. Только тут до нее дошло, что похожи они на горгон, единственное, волосы у них не змеи, но, судя по лицам, они и не нужны: искаженные смуглые маски с бровями острым углом, сверкающими злостью глазами, губами, кривящимися в базарном крике, крючковатыми носами — рождали глубинный ужас. А если учесть, что у айнгеров были еще и перепончатые, смуглые крылья, которые они топорщили в ярости, и тянулись к девушке не только своими пальчиками, но когтистыми лапками-наростами на крыльях, то ясно-понятно, Сурикова не простояла и двух минут — взвыла от ужаса и, в панике рухнув на землю, попыталась выбраться из толпы разъяренных фурий простым человеческим способом — ползком меж их ног. Ее хватали. На нее падали…
Авилорн понял, что пора вмешаться и, выхватив меч, сказал:
— Мы идем в ад.
Стало тихо. Айнгеры зачарованно глядя на эльфа, которого пару секунд назад вовсе не замечали, выпустили девушку из своих рук. Она ринулась вон, обычным маршрутом — куда глаза глядят.
Авилорн порадовался, что глядят они в правильном направлении и, качнув предостерегающе мечом перед носом айнгеров, взял сумку Яны и начал отходить в лес.
Его отпустили с трудом и только после того, как он вразумил с десяток особо настырных.
Яна летела пулей, перепрыгивая высокие муравейники, валежник, брала препятствия из бревен как призовая лошадь. Один из таких прыжков через поваленное дерево удался особо — девушка упала в коричневую трясину и с ходу ушла в нее по пояс, завязла.
На всем обозримом пространстве не было ничего, чтоб могло ей помочь — ровная, словно свежевспаханная и разровненная земля, и ни одной веточки, палочки, кустика. Кричать, звать на помощь? Кого? Айнгеров? О, нет! Авилорна? Так он, как обычно, не спешит. Наверняка, затеял богословскую беседу с неподстриженными сородичами, и появится здесь, когда девушка превратится в торф.
А жаль, до слез жаль — вот так бездарно умереть, утопнув в болоте даже не дойдя до границы с адом. И не спасти Альку, не увидеть в последний раз раскосые глаза эльфа… Вот он, наверное, порадуется преждевременному разводу.
Яна чуть не заплакала, чувствуя, что уходит вниз, скользит все глубже в трясину. Вот уже по грудь, по плечи. Только чуть пошевелилась — на пару сантиметров вниз ушла.
— Авилорн! — позвала, шепотом надеясь на уникальный слух эльфа. Тихо. А болотная жижа все ближе к горлу. — Авилорн! — решилась крикнуть громче, чувствуя, что сейчас закричит во всю мощь голосовых связок, правда уже в последний раз — трясина сомкнулась на шее.
— Ты как? — появившийся парень задал свой любимый гениальный вопрос — других он, видимо, не знал. Яна посмотрела сначала на его узорчатые сапожки, что даже у края подошвы не запачкались, а потом покосилась на чудака, мысленно желая ему присоединиться к ней, по саму шейку:
— Ты как думаешь? — прохрипела, надеясь, что сейчас он ей поможет, и тогда она выскажется уже более ясно, от души. Эльф пожал плечами:
— Не знаю.
`Все-таки я тебя придушу', - пообещала ему взглядом.
— Помоги, — сказала вслух. Эльф прищурился, в раздумьях разглядывая ее лицо. У Яны сложилось впечатление, что он колеблется, и, в общем-то не против, чтоб она осталась в болоте. Девушка взмолилась. — Пожалуйста!
Авилорн, недоуменно пожал плечами, взял ее за шиворот и поднял без малейших усилий, поставил на кочку.
— Спасибо, Господи! — прохрипела Яна, глянув в небо: цела, жива, и не умылась тиной. Что еще нужно для счастья?
В этот момент что-то огромное заслонило небо и, что-то отделившись от него, со страшным свистом свалилось прямо в трясину, обдав девушку грязью с головы до ног, и весело поскуливая, почавкало к ней. Кто это, Яна поняла по звукам — близким и понятным, как родной голос. Она обтерла лицо, стряхивая ошметки грязи, и с ненавистью уставилась на рептилию.
— Я вас обоих убью, — выдохнула, качнувшись.
— Причем тут я? — искренне удивился эльф и развел руками, показывая, что и его одежда на этот раз тоже пострадала. Пока Яна взглядом объясняла парню в чем, когда и каким образом он виноват, тиррон бодро дошагал до девушки и радостно сшиб ее с ног, вернув обратно в трясину.
— Он явно влюблен в тебя, и теперь будет предан до конца жизни, — умиляясь привязанности животного, заметил эльф, когда Яна вынырнула и смогла оттереть один глаз, коим и взглянула на парня:
— Недолго, — сплюнула мутную воду. — Теперь я точно знаю, кого ненавижу больше гаронов.
— Тирронов, — убежденно кивнул Авилорн.
— Нет, эльфов!! Больших идиотов, я не встречала, — прошипела поднимаясь, и издавая непереводимые, экзотические фразы на незнакомом Авилорну языке, пошлепала прочь по болоту, то и дело грозя свалиться опять. Тиррон довольно посмотрел на эльфа, издал победный клич и, скользя по трясине, пополз за хозяйкой
Яна напоминала себе персонажа особо бездарных комиксов. Она шла второй час, постепенно превращаясь в ходячую грязелечебницу, и мечтала умыться. Волосы окаменели, одежда превратилась в кол, лицо и тело свербело. Однако ничего, более менее напоминающее не то, что водоем — лужу, на всем обозримом просторе не было, а болотная вода с запахом ржавчины и тины, не устраивала. Этот запах уже въелся в каждую пору. Но куда ни глянь — серость, сырость, мертвый лес, островки кочек, болото. И тишина, вакуум, если б не веселое повизгивание тиррона, наступающего на пятки девушки и его лопатообразный язык, что работал как банно-прачечный комплекс — размазывал грязь по сапогам Яны, с чавканьем цеплял новую порцию и вновь размазывал.
— У меня карма, — шептала Яна, убеждая себя, что все не так плохо. — Это просто одна сплошная карма, в которую набилось до фига сказочных террористов. Это поправимо. В следующей жизни. Наверное, я стану охотником на тирронов и истребителем эльфов. Или напишу самую злую во всей истории человечества сказку, о правде жизни в параллельных мирах. И пусть мир содрогнется. И плюнет на все биоэнергетические и уфологические исследования, и заколотит стерки, и всякие черные дыры, и привесит амбарный замок из пластида с оф-фигенным детонатором.
Авилорн шел, стараясь не то, что не слушать жену, не смотреть на нее. После того, как он хотел оставить сумку на болоте, и Яне пришлось возвращаться за ней, играя наперегонки с тирроном, они вообще не разговаривали. Эльф не понимал, зачем она ее тащит, девушка не понимала, зачем он идет за ней. Нет, надо было оставить сумку айнгерам, но, тогда, наевшись мороки, они неизвестно, чтоб натворили, да и Яне хватило б ума вернуться за ней в лапы уродцев. Тогда бы, точно, были серьезные неприятности, а пока, все складывалось довольно прилично. Болото? Ерунда, оно мелкое, Яне по подбородок. Тиррон? Он не мешает, наоборот, с ним веселее и спокойнее, горрины-охотники не подойдут и айнгеры не свяжутся.
— Скоро Великий источник, — заметил тихо, радуясь за всех. — Сможем отдохнуть.
Яна услышала и прибавила шаг. Прошло десять минут, двадцать, полчаса — пейзаж не менялся, болота казались бесконечными.
— Где твой источник? — хрипло каркнула девушка, спрашивая эльфа.
— Скоро.
Яна не теряя времени на выяснения, пошагала дальше и, примерно, через час она поняла, что диагноз — идиотизм, ее навеки, причем с момента встречи с эльфом.
— Где источник?! — рявкнула она, нависая над Авилорном.
— Скоро, — пожал тот плечами. — Что тебя возмущает?
— Два! — девушка выставила перед его носом для убедительности два грязных пальца. — Два часа назад было — скоро!!… Уточни насколько скоро, пожалуйста: еще час, три, к вечеру, через сутки или век?!!… Я больше не могу! — заметалась вокруг эльфа, то и дело, заглядывая ему в лицо, переходя от крика к свистящему злобному шепоту и обратно. — Мы, вроде, говорим на одном языке, употребляем одни и те же слова, объясни, что не так? Что в твоем мозге не так?!! Скоро, это сколько? Для тебя? Максимум? Для меня чуть-чуть, а для тебя?!… Час!… Объясняю, для меня от силы час пути, а для тебя?
— Пол суток, сутки.
— А?!..О-о!… - у Яны не было слов. Ее перекосило, и начался нервный тик. — Слушай, дитя лесов, теперь я точно знаю, зачем нас свели гароны! Чтоб ты не умер своей смертью!!…О! Я открыла тайну браков меж мужчиной и женщиной! Каждая женщина должна добить хоть одного мужчину в своей жизни, за всех, за все. В моем случае, это ты!!… Гароны мне больше не страшны! — отрезала, махнув рукой для убедительности, и похлюпала дальше.
`Хуже уже не будет потому, что просто не может быть', - подумала девушка и начала перелазить через длинное, широкое бревно, странного, оранжево-зеленого цвета.
— Стой! — закричал Авилорн.
Яна оседлала бревно и уставилась на эльфа:
— Оставь меня в покое!
Тиррон взвизгнув, попытался схватить сапог девушки и стащить ее за ногу вниз. Та лягнулась, и тут бревно зашевелилось, и понеслось вверх.
— А-аа!! — вцепившись в шершавую, один в один — кора, поверхность, закричала Яна. Бревно встало вертикально, унеся девушку на высоту верхушек деревьев, и выказало плоскую маленькую голову. Она повернулась к Яне, явно не для того, чтоб лучше рассмотреть наглую всадницу. Пасть открылась, обдавая девушку затхлым запахом смрада, и выказала три ряда острых, как иглы, зубов.
В это время подлетел Авилорн и начал рубить шею чудовища, тиррон подпрыгивал, норовя помочь, укусив `бревно' и жутко при этом выл. Чудовище заметалось, пытаясь то ли сбежать, то ли напасть на эльфа. Яна, прикинув, что лететь ей вниз далеко, обвила шею гиганта руками и ногами мертвой петлей, не зная, что еще делать. Раз пять ее пытались стряхнуть, ударив о стволы встречных деревьев, раз двадцать подкидывая, и, казалось, миллион, цепляя за ветки.
Наконец Авилорн справился с чудищем и серьезно ранил его, почти отрубил голову. Оглушительно взревев, оно подкинуло девушку, и оба упали — Яна в кусты и заросли какой-то травы с колючими листьями, `бревно' в паре метров от нее, в болото.
Сурикова, познакомившись с колючками, была еще и облита зловонной болотной жижей, в довершение ко всему. Она на четвереньках выползла из куста, отдирая шипы от одежды и стряхивая воду с волос, как собака. С трудом поднялась, еще не веря, что жива и не парализована от пережитого ужаса. Ощупала себя, проверяя на всякий случай, не отпала ли во время взлета-посадки пара незначительных органов — голова, например, нога, и увидела эльфа. Тот вложил меч в ножны, шагая к ней, и открыл рот. Вопрос Яна уже знала, потому выставила палец, упреждая: не надо. Более внятно выразиться она пока не могла. Авилорн понял, что девушка еще неадекватна и, вняв просьбе, промолчал. Зато тиррон высказался за двоих. Он сдал спринт на короткую дистанцию и на всех парах врезался в девушку, сшиб, отправляя обратно в колючие заросли кустарника, и, визжа и брызгая слюной на радостях, поставил ногу на грудь хозяйки, вдавив ее, как йога в доску с гвоздями, в сломанные ветки с шипами, и принялся вылизывать ей лицо. Широкий, шершавый язык довершил начатое `бревном' — Яна впала в ступор.
Авилорн, отогнав счастливого тиррона, поднял девушку, поставил на ноги и очистил одежду от колючек:
— В этом лесу нужно быть очень осторожными.
Девушка тяжело посмотрела на эльфа и, с трудом ворочая языком, сказала:
— Я стала верующей и составила новую молитву, — и опустившись на колени, уставилась в небо, сложила руки на груди, проникновенно прошептала. — Господи, спаси меня и сохрани от всякой сказочной живности!
В небе сверкнула молния, громыхнул гром, и на голову девушки обрушился ливень. Она зажмурилась и, тяжело вздохнув, прошипела:
— Спасибо, тебе, Гос-споди! Ты очень добр!…
К вечеру она все-таки увидела Великий источник. Правда, не она пришла к нему, как и не он к ней — ее довез до источника тиррон, вытрясся всю душу по дороге. Рептилия то шла юзом по трясине, извиваясь на манер змеи, то, весело подпрыгивая, подкидывал девушку, что распласталась на его спине, то принимался танцевать нечто замысловатое, то гонять мушек из кустов, начисто забыв, что оседлан.