— Что именно? — проговорила она, дотрагиваясь до него. — Как это случилось?
Виктор одарил ее странным взглядом.
— Не можете вынести вида дела рук вашего отца?
Она нахмурилась.
— О чем ты говоришь?
— Шрам, — тихо ответил Андрей. — Это то место, где его проткнуло копье, после того, как ваш отец приказал посадить его на кол.
Ретта резко отдернула руку, не желая верить в это.
— Не вижу ничего забавного в твоей шутке.
— Я не шучу.
На нее накатила тошнота, когда она посмотрела вниз на лицо Вэлкана, покрытое волдырями от ожогов. Затем она взглянула на мрачно кивнувшую Ралуку.
— Я не понимаю, — прошептала Ретта.
Глаза Ралуки были добры, когда она объясняла:
— После того как ваш отец убил вас, Принцесса, он жестоко обратился против Вэлкана. Он неделями пытал его, пока наконец-то не посадил его на кол на площади Тирговисте. Вот так он умер и получил возможность стать Темным Охотником.
Она все еще не могла поверить в это. Ее отец так сильно любил ее. Мог ли он в действительности, даже будучи в ярости, убить ее? Он мог ненавидеть мир, но его дети для него всегда были неприкосновенны.
— Почему Вэлкан не рассказал мне?
Виктор фыркнул.
— О, даже и не знаю. Может потому, что Вы убежали от него, когда он попытался, и не остановились, убегая.
— Виктор, — рявкнула Ралука.
— Все, перестаньте «Викторить» меня. Я говорю правду, которую все вы слишком боитесь сказать. Она должна понять через что ему пришлось пройти, чтобы сохранить ее в безопасности. Что он выстрадал как человек. Ради нее. — Виктор обернулся к Ретте. — Вэлкан не возражал против собственной смерти — он рассчитывал на это. Это твоя смерть уничтожила его. Он сдался твоему отцу, зная, что ублюдок посадит его на кол. Он думал, что если ты выпьешь снотворную настойку, твой отец увидит тебя, одетую для погребения, и оставит все как есть. Вэлкан планировал, что моя мать заберет тебя в Германию, где жила Франческа, и будет охранять тебя, пока твой отец пытает его. Он и помыслить не мог, что твой отец вонзит нож тебе в сердце, пока ты лежишь мертвая.
Это был не тот план, что Вэлкан поведал ей. Они должны были лежать рядом друг с другом, словно мертвые, а затем очнуться, когда ее отец благополучно уйдет, убедившись в их смерти. Затем Вэлкан собирался отвезти ее в Париж, где они могли бы быть вместе, не страшась ее отца, преследовавшего Вэлкана. Свободные от войны, что велась между их семьями.
Ретта посмотрела на Франческу, ища правды, но впервые ее подруга хранила безмолвие.
— Вэлкан сдался моему отцу?
— Как ты думаешь, что он собирался сделать? — зло спросил Виктор.
— Он сказал мне, что мы оба выпьем настойку, мой отец увидит нас мертвыми и оставит нас в покое.
Виктор кивнул.
— И ты выпила ее первой.
— Конечно, и потом я увидела, как он выпил ее сразу же после меня.
Виктор покачал головой.
— Он не глотал ее. Пока ты была без сознания, он выплюнул ее и уложил тебя для осмотра твоим отцом. Он боялся, что если вы оба будете без сознания, твой отец обезглавит вас обоих. Поэтому Вэлкан остался в сознании и сказал твоему отцу, что ты умерла от болезни. Дракула пообещал ему, что увидев тебя, он будет удовлетворен, заберет его и уйдет. Вэлкан подчинился, и ему пришлось наблюдать за тем, как твой отец тебя убивает.
И она убежала от него…
Ее взгляд вновь переместился на Франческу за подтверждением.
— Почему ты не рассказала мне?
Ее взгляд был наполнен грустью, Франческа вздохнула.
— Ты не хотела ничего слышать. Если я когда-либо пыталась встать на его сторону, ты кричала на меня, поэтому я научилась избегать этой темы.
Это было правдой, и Ретта знала это. Ей некого было винить кроме себя.
Сердце Ретты болело при мысли о том скольких лет… нет, веков, она лишила себя и Вэлкана из-за своей глупости и неумолимости. Неудивительно, что Виктор ненавидит ее. Она заслужила это.
Стиснув зубы, она посмотрела на картину над камином — на ту, что была ее свадебным портретом. Слезы навернулись ей на глаза, когда она воскресила в памяти тот день, когда был сделан набросок. Образ Вэлкана, сидящего на стене и наблюдающего за ней с обожанием на лице. Он выглядел как лесной эльф, оживший, чтобы охранять ее.
Она сморгнула слезы, прежде чем взглянуть на кровать, где лежал ее муж.
— Мы должны вылечить его.
— Зачем? — спросил Виктор.
— Чтобы я могла извиниться.
Но на практике вылечить Вэлкана оказалось проще сказать, чем сделать. Солнечные ожоги тяжело пережить даже бессмертному. К тому же стоит упомянуть, что они до сих пор были под угрозой Ордена, находившегося неподалеку и желающего всем им смерти. По крайней мере, здесь, в доме Вэлкана, Орден не мог добраться до них.
— Вы должны пойти отдохнуть.
Ретта взглянула вверх, услышав голос Ралуки. Старая женщина стояла в дверях, глядя на нее с упреком.
Ретта вытянулась на стуле, чтобы облегчить боль и сведенные судорогой мышцы. Она не отходила от Вэлкана последние четыре дня, пока он спал. Поначалу то, что он продолжал спать, серьезно беспокоило ее, но Ралука и Виктор заверили ее, что для Темного Охотника естественно спать так долго, если он ранен. Это давало ему возможность исцелиться.
Подтверждая их слова, кожа Вэлкана с каждым днем выглядела все лучше и лучше. Теперь он просто выглядел так, будто у него был серьезный солнечный ожог, а кровоподтеки, бывшие повсюду, сошли.
— Я не устала, — тихо сказала Ретта.
— Вы едва прикасаетесь к еде и почти не спите.
— Не похоже, чтобы я могла заболеть или умереть.
Ралука поцокала языком, затем обернулась, бормоча:
— Отлично. Я принесу Вашу еду сюда, но поверьте мне, если Принц очнется, онбудет благодарен, что не обладает усиленным обонянием.
Сильно оскорбленная, Ретта изящно обнюхала себя, чтобы убедиться, что она не воняет.
— Расслабься. Она просто поддразнивала тебя.
Ее сердце прекратило биться, когда она услышала этот глубокий голос.
— Вэлкан?
Она кинулась со своего стула к кровати, чтобы увидеть его раскрытые глаза.
— Я думал, что ты теперь уедешь.
Она сглотнула комок, застрявший у нее в горле.
— Вряд ли. Мне так много надо сделать.
— Например?
Ретта сглотнула, прежде чем ответить.
— Извиниться перед тобой.
— Зачем тебе делать это?
— Потому что я глупая и упрямая. С предубеждениями. Непрощающая. Недоверчивая — ты можешь остановить меня в любое время, ты ведь знаешь?
Один уголок его рта дернулся в насмешке.
— Почему я должен? Ты действительно идешь по списку. Кроме того, ты забыла худший из своих недостатков.
— И какой же?
— Вспыльчивость.
— Этому я научилась от тебя.
— В каком смысле?
— Помнишь тот раз, когда ты бросил свои сапоги в огонь, потому что у тебя были проблемы, когда ты снимал их?
Вэлкан нахмурился.
— Я никогда не делал этого.
— Да, делал. Ты также отдал свое любимое седло конюху, потому что оно оцарапало твои ноги, когда ты спешивался, и сказал ему, что он может забрать его, но, сам ты его также бы сжег.
Этот случай он хорошо помнил. У него до сих пор остался шрам. Но его удивило то, что она помнила эти случаи.
— Я думал, ты избавилась ото всех воспоминаний обо мне.
Она робко отвела взгляд.
— Бог знает, я пыталась, но ты мужчина, которого тяжело забыть. — Когда она посмотрела на него, их взгляды встретились и соединились. — Я была так глупа, Вэлкан. Мне правда жаль.
Он лежал, окончательно ошеломленный искренними эмоциями в ее голосе. Было время, когда он молился, желая услышать эти слова из ее уст. Время, когда он воображал этот момент.
— Сможешь ли ты простить меня? — спросила она.
— Я могу простить тебе все что угодно, Эсперетта, но я никогда не смогу доверять тебе вновь.
Ретта нахмурилась, услышав его слова.
— Что ты имеешь в виду?
— Когда ты уехала и не вернулась, то доказала мне, что у тебя не было веры в меня ни как в мужчину, ни как в мужа. Очевидно, в нашем браке было множество проблем, о которых я не знал.
— Это неправда.
— Тогда почему ты не возвращалась домой?
Потому что она думала, что он убил ее. Она действительно так думала.
— Я была молода. Мы жили в беспокойные времена. Наши семьи поколениями убивали друг друга…
— И ты подумала, что единственной причиной моей женитьбы на тебе было твое убийство. — Он покачал головой. — Ты прекрасно знаешь, что как только я женился на тебе, моя семья отреклась от меня, едва узнав о свадьбе.
Это было правдой. Его семья отвернулась от них. Его отец послал армию, чтобы опечатать этот дом и увериться, что Вэлкан никогда больше не переступит его порог.
Но хуже всего то, что его отец сжег все, что носило символ или имя Вэлкана. Даже фамильная гербовая книга, хранившая родословную Данести, была сожжена, и создана новая, в которой не осталось и следа о рождении Вэлкана.
— Я думала, что наши семьи достаточно издевались над тобой. И мы оба знаем, что вернись ты домой после убийства меня и моего отца, твой отец принял бы тебя с распростертыми объятиями.
Его черные глаза обжигали ее.
— Я сделал выбор, отдав свою верность тебе в тот день, когда связал нас друг с другом, Эсперетта. Я знал ту цену и боль, что наше соединение принесет моей семье, и все еще думал, что ты стоила этого. Ты наплевала на меня и наплевала на ту любовь, что я хотел отдать тебе.
— Я знаю, я ранила тебя.
— Нет, — прошептал он. — Ты не ранила меня. Ты меня уничтожила.
Слезы выступили у нее на глазах.
— Я так сожалею.
— «Сожаление» даже не начнет исправлять пять сотен лет.
Он был прав, и она знала это.
— Почему ты связал наши души вместе, не сказав мне?
Его глаза обожгли ее грустью.
— Я не хотел жить без тебя… ни в этой жизни, ни в следующей. Я намеревался сказать тебе о том, что сделал, но твой отец стал для нас серьезной помехой, прежде чем у меня появилась возможность. Я не знал, когда продал свою душу Артемиде, желая мести, что твоя душа последует за моей.
Чего он не сказал, так это того, чтоона заставила его выстрадать, ведь единственное, чего он больше всего хотел избежать… провести жизнь без нее.
В этот момент она ненавидела себя за то, что сделала. И она не винила его за то, что он не прощал ее.
Он дал ей весь мир, и она с презрением отвергла его. Неспособная смириться с ошибкой, которую сделала, она бежала.
— Ты голоден?
— Да.
— Я принесу тебе что-нибудь поесть. Держись.
Она остановилась у двери и оглянулась назад, на него, лежащего на большой постели. Это была кровать, на которой она лишилась девственности. Она до сих пор отчетливо видела ту ночь. Она была напугана и возбуждена. Вэлкан при всей своей безжалостности оставил ее нетронутой в комнате дальше по коридору.
Он обещал отправить ее к доверенным лицам ее отца на следующий день и освободить ее. Но это была последняя вещь, которую она желала. Ее отец отослал бы ее обратно в монастырь, чтобы она провела жизнь в молитвах и тяжелом труде — мне то чтобы с этим что-то было не так. Но она уже влюбилась в своего мрачного полководца и не хотела возвращаться без небольшого подарка на память.
В ее намерения не входило ничего больше невинного поцелуя. Но в то мгновение, когда их губы соприкоснулись, Вэлкан сжал ее в объятиях, и она отдалась ему по своей воле — даже сильнее жаждая попробовать его, чем он ее.
Закрывая глаза, она до сих пор помнила ощущение его внутри нее, как он раздвигает ее ноги своим бедром и придвигается к ней.
— Я никогда не отпущу тебя, Эсперетта, — яростно шептал он ей на ухо.
И затем подарил ей поцелуй настолько горячий, что ее губы все еще горели после него.
Как она могла когда-то сбежать от этого? Слеза скатилась по ее щеке, прежде чем она смахнула ее и спустилась вниз на кухню. Она потрепала Брэма по холке, когда проходила мимо огромного животного, больше напоминавшего ей корову, чем собаку.
— Приятно видеть вас вне этой комнаты, — сказала Ралука, опуская поднос полный еды.
— Я здесь только потому, что Вэлкан очнулся и голоден.
Франческа фыркнула, заходя на кухню вслед за ней.
— И ты здесь, чтобы добыть для него еды? Ну и что ты за дура? Я была бы в кровати вместе с ним.
— Фрэнки! — выкрикнула Ралука. — Пожалуйста. Я твоя мать.
— Прости, — сказала она, но ее тон был не особо извиняющимся.
Ретта вздохнула, поправляя цветок в вазе, которую Ралука поставила на поднос.
— Не имеет значения, чего хочу я. Я потерпела с ним неудачу много лет назад.
Франческа покачала головой.
— Ты не можешь потерпеть неудачу с кем-то, кто так сильно любит тебя.
— Осмелюсь сказать, что ты не права. Я просто хочу, чтобы вы, ребята, позволили мне уехать домой.
— Теперь Орден будет повсюду, где бы ты ни была, потому что они знают, что ты существуешь. Ты никогда не сможешь вернуться домой.
И она не могла оставаться здесь. Ну разве не прекрасно?
Ралука сочувствующе улыбнулась ей.
— Он любит вас, Принцесса. Ему больно, но под этой болью находится мужчина, который испытал судьбу намного худшую, чем смерть, пытаясь спасти вас. Он не позволит чему-то такому холодному, как гордость, отнять вас у него.
— Это не гордость, Ралука. Это потерянное доверие. Как можно восстановить это?
— Это зависит от вас, Принцесса. Вы должны показать ему, что хотите остаться с ним.
— И как я это сделаю?
— Вы закроете свой офис и позволите Андрею и Виктору привезти все ваши вещи сюда.
— А что если он не позволит мне?
— Как он может остановить вас? Вы же леди Данести. Этот дом наполовину ваш.
Ретта улыбнулась, обдумывая это. Но для того, чтобы остаться здесь, она должна была отказаться от всего остального.
Нет, не отказаться. Итак, она не сможет быть адвокатом по бракоразводным делам в Румынии. Кроме того, она не смогла бы сохранять свою адвокатскую практику дольше. Некоторые люди уже высказывали подозрения, видя, что она не стареет.
Она огляделась вокруг: каменные стены, которым как-то удавалось быть теплыми и манящими. Остаться с Вэлканом…
Почему-то это немного пугало, так же как и когда-то. Но для того, чтобы остаться, она должна будет получить обратно сердце, которое муж закрыл для нее. Давай, Рет, ты сделана из более крепкого материала.Так оно и было. Она не собиралась оставлять его снова.
Но, как сказала Ралука, она должна найти какой-то способ показать своему мужу, насколько серьезно настроена.
Глава 5
Вэлкан испытывал боль, которая причиняемыми муками уступала лишь насаживанию на кол. Его силы Темного Охотника должны были исцелить его к этому времени… и тот факт, что он до сих пор страдал, говорил о том, насколько серьезны были его раны.
Он повернулся, услышав, как открывается дверь.
Это была Эсперетта, и на секунду он вернулся на пятьсот лет назад, когда они вместе делили эту комнату, и Ретта охотно присоединялась к нему каждую ночь.
Вернув себе этот дом после смерти, Вэлкан приложил немало усилий, чтобы ее комната выглядела точно так же, как в то время, когда в ней жила Эсперетта. Но, несмотря на то, что ее личные вещи были там, в действительности она никогда не использовала ту комнату для чего-то иного, кроме переодевания. В противоречии с обычаями того времени она делила эту комнату с ним для сна… и для других вещей, воспоминания о которых воспламеняли все его тело.
Вэлкан вздрогнул, так как все еще мог вспомнить ее запах, впитавшийся в простыни и подушки…
Ее запах на его коже.
Будь сильным, Вэлкан.
Он должен. Последнее, чего он хотел, — это позволить ей ранить его еще больше, чем она уже ранила.
Эсперетта несколько нерешительно прошла вперед, прежде чем опустить поднос на стол рядом с кроватью. Ее длинные волосы были собраны в конский хвост, и выглядела она крайне уставшей. И все равно умудрялась быть самой красивой женщиной, которую он когда-либо видел.