– Муссолини прищурившись уставился на неведомого Вову. Тот ненавязчиво пояснил:
– Вы, генерал, были моей целью два года назад в Брюсселе на четырёхстороннем саммите. Вспомнили саммит? А? Ваша фамилия Муссолини. Вы двоюродный внук того Муссолини…
Бенито слушал с застывшей сигаретой в зубах. Аркадий копался в папке с бумагой и карандашами. Скорцени привстал и, подавшись вперёд, запоминал слова.
– И? – прервал затянувшуюся паузу Муссолини, осыпав столбик пепла с сигареты.
– Вашу ликвидацию отменили после вашей драки с американцами. – Вова сел на пластиковое кресло и закинул нога за ногу. Наклонился в сторону Муссолини и отчётливо произнёс: – Можете не верить, но вы понравились моему шефу из Ми-6. Помните, в Брюсселе, в кафе у вас над головой разбилось стекло? Это была пуля моего напарника. Я дал отмену операции в последнюю секунду. Вам везёт по жизни с вашими мордобоями, Муссолини. Вы не обижайтесь…
Итальянец ошарашено глядел на художника Вову. Сказал:
– И вы стали художником?
– После некоторых событий, да. И знаете, я теперь живу. А раньше – функционировал.
– Да вы, собственно, давайте ближе к столу, – проговорил изумлённый деталями из прошлого Муссолини. Скорцени торопливо пододвинул бутылки, опустился в кресло рядом с Вовой-Уолтером и они принялись за пиво.
– А вы не задерживаетесь в Киеве? – спросил англичанина Бенито. – Нехорошие слухи бродят по городу.
– Плевали мы на слухи. Мы знаем, что взрыв будет. И мы хотим его запечатлеть на полотне. Как идейка? – Отпил пол бутылки и посмотрел на итальянца.
– Да никак, – ответил тот. – Если надо – рисуйте. Смотрите только, чтобы он вас не нарисовал. И вы не очень верно представляете себе последствия ядерного взрыва. Впечатлений может оказаться слишком много.
– Для художника много не бывает, – ответил Аркаша. – В смысле впечатлений.
– Может быть, вы и правы, – махнул рукой Бенито. – Рисуйте хоть в самом эпицентре. Но прежде я хотел бы увидеть «Приключение итальянцев в „Экспрессе“». Аркадий, где обещанный шедевр?
– Прорабатываю детали. Скоро будет готов и найдёт своего хозяина. А что, приключения закончились?
– Продолжаются, уважаемый, продолжаются… Вы же видите, как кругом весело. Наш друг из домика белого цвета не даст усохнуть от скуки. Соединённые Штаты ввели особое положение в стране и, похоже, в мире. Только что. – Итальянец указал на телефон, как на источник информации. Добавил: – Вот мы тут со Скорцени от этого приключения прямо чуть под стол не упали. Хорошо, что вы подошли. Да, – повернулся к майору, – а как Великобритания? У вас там оочень тонкие политики и хорошо дружат с Большим Братом. Она, родимая, ничего не ввела?
– Бхутхылочки шапхгать можна!
У стола стоял бомж с мешком.
– Весело живут в белом домике.
– Любезный, неужели стеклотара приехала?
– Я из Уэльса, – сказал Вова – Уолтер.
– Впхгок бехгем.
– А что, есть разница?
– Берите, пожалуйста, – разрешил Скорцени.
– Уэльс всегда хотел стать самостоятельным, неужели вам неизвестно?
– Первый раз слышу.
– Конечно, какой-то там Уэльс! Вот Украина и Россия – это темы. А Уэльс… Что за Уэльс? – сказал Вова-Уолтер и погрузился в пиво.
– Я буду рисовать, – сказал Аркадий и вытащил лист ватмана. – Меня чутьё не подводит. Будет сногсшибательный портрэт номер два.
– Ну, если Уэльс не Великобритания, тогда майор давайте выпьем, – сказал Муссолини и оглядел стол. Крикнул: – Эй, гарсон, бармен, официант, где вы?
Перед итальянцами вырос шустрый хозяин столика.
– Что изволите-с?
– Пиво, уважаемый, имеется?
– Да-с…
– Десять ящиков.
Хозяин столика секунду глядел на Муссолини. Выдавил:
– Десять? Ммм… (20*20=400!) Кхм… (400*20=8000 евро!) Минуточку!!! – И умчался в глубину своих торговых апартаментов.
– Ого, – сказал Аркаша. – Опять массовый запой?
– Нам ещё не хватит, – сказал Муссолини. – Я знаю когда, где, с кем, и сколько. Сейчас надо много.
Рисковый продавец пива, не переводя дыхания, принялся ставить упаковки возле столика. Выложил все ящики и одну бутылку поставил на стол. «Это от фирмы!» – и стал вытирать пот. Муссолини отдал ему шестнадцать розово-фиолетовых бумажек. Аркадий проводил деньги взглядом.
– Мда, – сказал. И взял пиво.
Зазвонил спутниковый телефон. На проводе был Дубина.
– Вы где? – спросил.
– В центре Крещатика проводим круглый стол, – ответил Муссолини. – Присоединяйтесь, полковник. Если, конечно, у вас не назначено рандеву с личностью, собирающейся всё ликвидировать.
– Он мне звонил, – сказал упавшим голосом Дубина.
– И что?
– Ничего.
– Я знаю. Всё в пределах алгоритма. Комедия финита де ля. Наши координаты – сто шагов на запад от входа в метро Крещатик.
– Он пожелал мне крепкого здоровья. Мы уже ничего не успеем сделать, если бы и имели сведения об Объекте. Все мои люди в метрополитене.
– А мы на Крещатике. Вы знаете, полковник, великолепный вечер. Он сегодня, кстати, самый длинный в году. Не пропустите мероприятие. Аркадий уже приготовил кисти и точит карандаши.
– И Аркаша с вами?
– Не только он. Есть даже представители дружественной части Великобритании. Дубина, не валяйте дурака. Круглый стол ждёт вас.
– Мда, я слышу даже по телефону, что он и, правда, круглый.
– Ещё какой круглый! Верно, Скорцени?
– Да, шеф!
В воздухе раздался свистящий гул, перерастающий в грохот, и со стороны Европейской площади на Крещатик влетел заходящий на посадку реактивный АН-2. Коснулся колёсами брусчатки и завыл реверсом двигателя.
– Что это у вас там воет? – встревожено спросил Дубина.
– Похоже, вернулась ваша секретная летающая крепость с восточного похода, – ответил в трубку Муссолини. – Это вы её отозвали?
– Ждите, я буду, – Дубина отключился.
Самолёт остановился прямо перед столом с пивом, метрах в десяти, поворчал турбинами и затих. Открылась кабина.
– Ха! Пацаны! Да здесь весь Крещатик наш! Аркадий, а почему ты не в обозе под Бердичевым?
Бруклин спрыгнул на землю. За ним из самолёта стали выходить Седой, Француз, Парковщик, Димедрол. Шатаясь, вышла Леся и закрыла за собой дверь.
– Где друг мой, Моня? Ужель в глуши неведомой остановили его? Не верю я. Отказываюсь верить! – валял дурака бородатый в тюбетейке.
– Аркаша, – сказал Седой. – Ты всегда, почему-то, оказываешься в непредсказуемом месте. Ааа! – Обернулся в сторону. – Братская Италия с нами!
И по кругу пошли приветствия и объятия.
Дубина отключил телефон и перешел на вторую линию, по которой кто-то звонил. «Пыххх…» – неожиданно зашумело в голове, когда он поднёс трубку к уху. Тело стало тяжелым и неуклюжим, в глазах поплыло.
– Дуубиина наа проооводе, – необычно низким голосом и растягивая слова, как на плохой аудио записи выговорил полковник, сам себя не узнавая и держась рукой за дверную ручку, чтобы не упасть.
– Полковник – прозвучало в телефоне созвучие незнакомого голоса. – Вы, надеюсь, меня слышите?
– Слыышу, слыышу… Но ничего не вижу, – непонятно закончил фразу ошалевший Дубина и упал в кресло.
– Ничего видеть не надо, – продолжил голос в телефоне. – Надо только слушать. Это звонит Маринин из Политбюро.
Слова Маринина сопровождались звоном в ушах и искрами в глазах измученного Дубины.
– Господи, это ты, Саша? Ты пришел с салютом.
– Я, полковник. Но к вам очень трудно дозвониться.
– Ох, Маринин, а я думал уже, что у меня галлюцинации.
– Полковник, у меня мало времени. Мне необходимо передать вам сообщение.
– Передавай, Маринин. Я тебя слушаю, – вяло сказал Дубина, борясь с головокружением.
– Я Седому сказал, что вам надо делать. Он передал? Не давайте себя разводить! Этот Ликвидатор…
– Даа, даа… Марииинин, ты меня слыыыышииишь? Я взлетаю…
– Господи, полковник, это побочное действие 4ХА22. Только не понимаю, как это попало в ваш организм.
– Чего, чего? Эх, Маринин…
И Дубина заснул.
– Я не совсем закончил, – разбудил полковника знакомый голос.
– Это ты, Маринин, – хрипло спросил Дубина.
– Это Ликвидатор, полковник. Вы, наверное, уснули во время разговора.
– Да, вроде бы. Так это снова вы? Здоровья вы мне пожелали, забыли что-то ещё? – Дубина уже полностью пришел в себя и с недоумением вспоминал странный сон-обморок. Проговорил в трубку: – Я буду очень растроган, если вы поздравите меня с наступающим днём рождения.
– Полковник, не надо неуместного юмора. Здоровья я желал вам от души. А вот свои дни рождения считайте сами. Я о другом. Послушайте, – неспокойно проговорил Ликвидатор. – Вы не можете объявить Глухов столицей Украины. Это не делается так просто. Такое решение – прерогатива Верховной Рады и Президента, как Гаранта Конституции. Необходим референдум, необходимы международные наблюдатели. Легитимность – необходимое состояние объекта права.
– А чего это вы занервничали? – оживился Дубина. – То молчали, исчезли где-то там в виртуальности. Какая вам разница, где столица? Взрывайте Киев на здоровье, он уже обыкновенный промышленный центр, типа Конотопа. И вообще, – зевнул полковник, – мы переезжаем в Глухов. Сейчас-же. Вертолёты уже продувают двигатели. – Добавил: – Верховная Рада собралась на экстренный созыв, и в данные минуты утверждает перенос столицы Украины из Киева в Глухов, в связи со сроком давности города на Днепре. Вот таак, товарищ Ликвидатор! Ликвидируйте Киев, расчищайте стройплощадку. Город всё равно ветхий, здания морально устарели, промышленность требует 100 % реконструкции, население без работы… А вот теперь, благодаря вам, работка появится! И вообще, – продолжал разошедшийся Дубина. – Я могу вам напомнить историческую параллель: Германия достигла уровня первой страны в Европе только после тотального разрушения всех её городов. Да и Ветхий Завет, вроде бы, говорил: создавая – разрушай! – Дубина полностью вошел в свой контекст и продолжал уверенным тоном: – Вы теперь работаете на благо Украины и её Возрождение. Неплохо бы ещё устранить Харьков, Днепропетровск и Львов. Вот тогда бы мы точно вошли в пятёрку лидеров европейских государств. Ваше положительное, конструктивное применение ядерного заряда рассматривается в данный момент в Верховной Раде. Президент предполагает включить вас в состав почётных граждан обновлённого Киева под номером 1. Вы не против?
– Не болтайте ерунду, – неспокойно проговорил Ликвидатор. – Ни президента, ни членов Верховной Рады в Киеве нет.
– А вот и есть! Секретное заседание продолжается. Может, хотите соприсутствовать?
– Я воздержусь.
И правильно сделаете, – согласился Дубина. – Между нами, у меня есть мысли по этому поводу. По поводу вашей востребованности. На мой взгляд, вам стоит отменить запуск бомбы, – безразличным тоном сказал Дубина. – Иначе ваше Политбюро завалят заказами.
– Я обдумаю ваше предложение, – в тон полковнику ответил Ликвидатор. – Но вы и, правда, не особо переживаете за город. Желаю всего хорошего и, пожалуйста, не принимайте всё так близко к сердцу. Вы видите, какой плодотворный разговор мы провели. Итог: в любом случае всё будет хорошо.
Дубина опять ощутил звон в ушах, а в глазах заискрило.
– Пооостооой, Ликвиииидаторрр!!! Но мы же не решили…
И Дубина уснул снова.
– Полковник, вы почему молчите?
– Маринин, я долго спал?
– Какой Маринин? Это ваш друг.
– Но мы же только что с вами разговаривали?
– Только что? Весь разговор составлял фразу: «Дубина на проводе». И пауза.
– Что вы хотите? – спросил полковник, испытывая непривычные мистические ощущения.
– Отнеситесь серьезно к тому, что я сейчас скажу.
Дубина окончательно проснулся, встряхнулся и, прижав трубку телефона к уху, громко сказал:
– Слушаю внимательно.
– Я решил дать вам шифр отмены взрыва.
– Что же должны дать мы? – осторожно спросил Дубина.
– Передать спасибо Муссолини. Я прочёл его письмо.
– Передам. А что в письме?
– Неважно. Давайте ближе к теме. Уже поздно, таймер выруливает на финишную прямую. Детонатор сработает в промежуток времени от заката до рассвета. За час до взрыва бомба включит «уши».
– Что?
– Изделие начнёт акустический анализ окружающего пространства. В этот момент есть возможность ввести блокирующую команду отмены. Это единственная предусмотренная возможность воздействовать на Объект извне, после пуска таймера. Если сумеете, то останетесь целы и сохраните город.
– Что за команда? – серьёзным голосом спросил Дубина.
– Акустическая. Состоящая из набора фонетических звуков, различных по частоте и тембру. И…
– Я слушаю.
– … и не ошибитесь, полковник. Дело то ведь серьёзное. Теперь слушайте…
Полковник вжался в трубку, прикрыв рукой другое ухо.
– Фонетический тонально-тембровый код находится в музыкальном произведении «Интернационал».
Измученный всякими неправдоподобными сюрпризами, Дубина смотрел на телефон как на карманного шулера. Сказал:
– Каким образом вы себе это представляете? Где бомба? Кому петь? Мы и спляшем, если нужно для дела. И на голове постоим…
– Бомба в Киеве. Плясать не надо. А на голове не стойте, а думайте ею, где найти записи «Интернационала». Городская сеть аварийных сообщений в порядке. Запитана от аккумуляторов. Начните трансляцию в центральных районах Киева через громкоговорители. Это будет разумное решение. Желаю вам, полковник, ещё раз крепкого здоровья. У вас нервная работа. Зато среди людей. – Ликвидатор отключился. В спутниковом телефоне остался звёздный эфир.
Оперативный дежурный центра ССБР, спрятанного в ущелье пустыни Невада, пил чай маленькими глотками и смотрел на большой экран монитора. Помешал ложечкой в стакане и спросил помощника, худого невротичного полковника, курившего длинную сигарету чёрного цвета.
– Джеймс, а что это там в центре Киева за сборище собралось? – Он кивнул на экран. – Вы посмотрите, весь город мёртв, а в самом центре стоят столы и, похоже, никто не собирается эвакуироваться. Это что, украинские камикадзе? И самолёт рядом стоит. Неужели, водку пьют. Если да, то они издеваются над нами.
– Они расположились прямо возле входа в метрополитен, – ориентируясь по карте, сказал полковник.
– Ну и что? Почему нельзя пойти пить пиво в метро?
– Наверное, хотят на свежем воздухе.
– Этот воздух может им поддать жару.
– Они ещё и поют.
– Что?
– Поют, говорю. Спутниковая антенна одного из наших офисов даёт звуковую картину на Крещатике. И песня какая-то знакомая. – Полковник вывел звук на динамик. В помещении зазвучало:
«Весь мир насилья мы разрушим
До основания, а затем
Мы наш, мы новый мир построим
Кто был ничем, тот станет всем»
– Что за песня? – спросил, вслушиваясь, дежурный.
– Что-то знакомое. По моему, фрагмент рок-оперы «Мировая компиляция». На русском языке.
Дежурный связался со штабом, доложил ситуацию и скинул по локальной военной компьютерной сети файл с песней.
– Пусть разбираются, кто, и что там поёт перед смертью.
– Значит, по версии Дубины, бомба хочет, чтобы ей спели песню?
– Да.
– Ну, хочет так хочет. Будем петь. А откуда такая любопытная информация?
– От Ликвидатора. Он уже почти друг полковника.
– И что?
– Звуковая трансляция должна начаться, когда бомба включит «уши».
– Уши? А когда она включит уши?
– Тогда, когда начнёт сканировать звуковое пространство вокруг себя, непосредственно перед взрывом. В схеме этой штуки много блоков. Один из них – «Интернационал».
– Это сказал Ликвидатор?
– Да.
Муссолини откинулся в кресле и насмешливо глядя на Седого, прокомментировал:
– Он просто издевается. Хочет, чтобы город взлетел на воздух, да ещё под звуки «Интернационала»! Неужели не ясно? Эта морда издевается над всеми. Неужели он до сих пор в Киеве?