Внезапно ее охватило бешенство, в груди что-то лопнуло, и страх превратился в ярость. Вероника вскочила и, еще не видя противника, кинулась к катамарану. Его стаскивали к воде, а к трубам уже были привязаны вещи.
– Осторожно! – крикнула Ольга.
Но еще до того, как Кэп успел обернуться, Вероника врезалась в оранжевый жилет. Инерции хватило на то, чтобы положить тело Кэпа на катамаран.
– Ах ты, сволочь! – кричала Вероника и посылала беспорядочные удары.
– Отзынь, – брезгливо сказал Кэп.
Он не пострадал и, развернувшись к противнику лицом, сдерживал нападение.
– Док, подержи ее.
Крепкие руки обхватили талию.
– Ах ты, патологоанатом хренов, – Вероника размахивала конечностями.
Наконец, ее отпустили. Доктор забрался на кат и пригласил Веронику.
– Да пошли вы, – сказала Вероника и капризно дернула плечиком.
– Садись, Москвичка.
– Нет, – кокетливо ответила Вероника.
– А пусть остается, – сказал Кэп. – Док, отчаливаем.
Доктор оттолкнулся веслом, и катамаран, словно пушинка, полетел над водой. Это произошло так стремительно, что Вероника ничего не успела понять.
– Москвичка! – крикнул Доктор. – Я не хотел.
Вероника некоторое время глупо моргала, смотря в сторону исчезнувшего судна. Наконец, до нее стал доходить смысл произошедшего.
Она теперь одна. Совершенно одна на берегу горной реки и до ближайшего населенного пункта далековато. Мало того, у нее совершенно нет продуктов, теплых вещей, снаряжения, а то, что на ней надето через два часа перестанет греть и превратится в холодную резиновую кожу.
– О, боже! Так ведь я же замерзну.
Вероника побежала по камням. Она чувствовала, как неприятно стучат пятки сквозь тонкую неопреновую подошву.
– Догоню, догоню, – шептала она.
Очень скоро Вероника поняла, что каска и спасжилет ей очень мешают. Она остановилась и сделала еще одно неприятное открытие.
Почему-то раньше она не могла вспомнить, что скорость катамарана раз в восемь, превосходит скорость бегущего человека, а если Доктор и Кэп справятся с управлением, то следующую стоянку сделают километрах в тридцати. Вероника, конечно, до нее дойдет, но дойдет утром, замерзшая, разбитая и голодная.
– Сволочи! – закричала она. – Вы все подсчитали. Все продумали, но я вам покажу, покажу!
Вероника погрозила в туман, и почти сразу же из него выскочил Кэп. Кэп был взволнован, угрюм и зол. Когда до него оставалось несколько шагов, Вероника встала в защитную стойку. Она что-то подобное видела в кино и, спародировав то ли Брюса Ли, то ли Джеки Чана, ожидала нападения. Но Кэп обратил на нее внимание меньше, чем на лежавший под ногами камень, он почти скрылся из вида, когда Вероника услышала запоздалую угрозу:
– Если это твоя работа, на ремни порежу.
Девушка несколько секунд стояла с открытым ртом. Она напряженно думала, что же на сей раз ей пытаются подсунуть, но так ничего не решив, засеменила дальше. Было вполне логично идти дальше, и очень скоро она была вознаграждена.
Величаво и почти грациозно на берегу лежал катамаран. Во мгле он показался невероятным чудовищем, но Вероника скоро узнала плавные формы поплавков, увидела сидевших на баллоне Олю и Доктора.
– Здорово, рафтеры, – с показной веселостью сказала Вероника. – Удрать хотели?
– Москвичка, – глухо спросила Оля, – ты голову не брала?
– Какую голову?
– Пашину.
– Нет, – стараясь быть беззаботной, ответила Вероника. – У меня пока своя есть.
– Это только пока, – еще более утробно продолжила Оля. – Пока Кэп не вернулся.
– А зачем нам его ждать? Хи-хи. Давайте пошутим.
– Ты бы лучше дырочку намылила, – посоветовала Оля.
– Какую? – не поняла Вероника.
– Ту самую, в которую тебя сейчас педалить будут.
– А мы уплывем, – глупо крутясь, сказала Вероника. – Правда, Доктор?
– Нет, – возразил Доктор, Оля не захочет.
– А мы и ее оставим.
– Я один не выгребу.
– Что? – возмутилась Оля. – А если бы выгреб?
– Помолчи, а?
– Так что случилось, мальчики-девочки?
Веронике никто не отвечал. Доктор и Оля молча смотрели в туман, и ей это показалось не правильным.
«Странно, – думала девушка, – если меня хотели испугать, то длительная прогулка – это самое подходящее. Разговоры об исчезнувшей Пашиной голове только подтверждают ее версию представления, но именно ее муссируют артисты. Неужели они так высоко возомнили о себе?»
Кэп показался минут через двадцать, он демонстративно развел руки, что должно было означать – нет.
– Нет, – сказала Оля.
– Я же говорил.
– А давайте жребий кинем, кто следующий? – спросила Вероника.
– В каком смысле?
– Да, что ты дуру слушаешь? – огрызнулась Оля.
– Я в смысле, кому голову резать, а вы что подумали?
С Вероникой больше никто не разговаривал. Ее полностью игнорировали, и последняя уверилась, что авторитет дуры она заработала честно.
– Есть два варианта, – сказал Кэп. – Либо это сделал зверь, я имею ввиду тот, что ходит у нас под носом и не оставляет следов, либо кто-то из нас. Если это зверь, то, скорее всего, он унес голову и закопал, чтобы в дальнейшем съесть. Если это кто-то из нас, я не исключаю Лари и Студента, то ее выбросили в реку, и она дрейфует, догоняя тело.
– А вы выбросили тело? – спросила Вероника.
– И в том и в другом случае, – продолжал Кэп, – голову не найти. Поэтому я спокоен, я совершенно спокоен и не стану никого убивать…. Пока…. Но когда мы придем на стоянку, я выясню, кто это сделал, и мои методы покажутся вам радикальными.
– Ты нас подозреваешь? – спросила Оля.
– Я всех подозреваю, – сказал Кэп, – а теперь по машинам! Москвичка на нос! Не сачковать! Если смоет, выбирайся сама.
Вероника перескочила на Пашино место и, надевая ремни, подумала, что еще недавно на этом месте сидел человек, тело которого сейчас плывет впереди, а голова вообще неизвестно где.
«Тьфу, черт. Так я окончательно уверюсь в этих бреднях», – Вероника сделала мягкий, безумный взгляд и сказала вслух:
– А я знаю, где голова.
Оля посмотрела, как если бы услышала: «А у меня вши».
– Ну и где? – Кэп старательно отталкивался от берега.
– В пробитом поплавке.
– И как она туда попала?
– Как, как? Тот, кто баллон заклеивал, ее туда и засунул.
– А с чего ты решила, что его кто-то заклеивал?
– Он же был спущен.
– Москвичка, баллон никто не заклеивал, его просто скотчем залепили. Но мысль твоя очень занимательна.
Вероника тут же прикусила язычок. Она не собиралась показаться умницей-разумницей, но вышло именно так.
* * *
Вероника больше не испытывала чувства эйфории и восторга. Ее душил животный страх и огромное желание, чтобы все поскорее закончилось.
Сползая с катамарана, она почти не чувствовала холода. Глухая усталость и боль в спине были единственными реальными ощущениями, а еще в голове билась мысль, что она сегодня не оказалась в воде и чудом не свернула шею.
– Москвичка…. Веселей, веселей, – хмуро подбадривал Кэп. – Ты же нас не хочешь голодными оставить?
– Хочу, – сказала Вероника.
– Вот язва? И откуда ты только взялась на нашу голову?
– Хочешь, чтобы я готовила?
– Нет. Я не хочу. Это ты хочешь и уже разбираешь хозмешок и чистишь картошку.
– Я вас отравлю, – как можно убедительней сказала Вероника.
– Давай, давай, – согласился Кэп, – только не солью.
Пока Вероника вздыхала и думала, правильно ли она построила диалог. Кэп и Оля старательно перетряхивали вещи. Если они действительно искали голову, то выглядело это смешно. Постепенно стоянка стала напоминать секендхенд или инсталляцию на тему коммунизма. Раздосадованный Кэп пинал кучи тряпья и топтался на снаряжении. Оля ходила следом, а Доктор улучил момент и присел к Веронике, изображая помощника.
– Москвичка, – он понизил голос до шепота, – слышь, Москвичка. Я все понял.
– Что ты понял?
– Я понял, что произошло.
– Ты про голову?
– Нет, я вообще, про всех нас.
– И что?
– Понимаешь, Москвичка. Мы все рехнулись. Все, и я в том числе. Но сами этого не замечаем.
– Это только гриппом все вместе болеют.
– Да, знаю я. Но у нас случай особый. Ты меня не спрашивай, почему я это знаю, но вот у тебя конкретная белая горячка. У меня фобия, а у Кэпа – манька. Мания величия то бишь.
– Ты Олю пропустил.
– Она тоже рехнулась, но у каждого свое слабое место. У Оли либидо гнутое, или, проще говоря, слаба девка на передок. И Паша не исключение, но сейчас речь не об этом.
– А у тебя есть конкретное предложение?
– Есть, и оно тебе понравится.
– Убежим, что ли?
– Тихо, не ори.
Вероника прикусила губу, заглядывая в заплывший глаз Доктора. «Интересно, – рассуждала она, – это часть игры или действительно на Доктора пережали?»
– Мы с тобой спим в отдельной палатке, ночью встанем и тихонечко топ-топ. На сопку поднимемся, может, там и тумана нет. По моим расчетам до населенного пункта километров сорок не больше.
– Я хочу сплавляться, – как можно глупее сказала Вероника.
– Дура ты, ваше благородие. Ой, извини. Москвичка, ты сейчас себя не слушай, слушай меня, но знай, что у меня тоже не все в порядке с головой.
– Кого же мне слушать?
– Только факты. А факты нам следующее говорят: по берегам Инзера одни памятники, и памятники эти – водникам, а не летчикам-истребителям. Каждый год кто-то тонет, и тонут люди не от воды, а от неосторожности. Поэтому есть определенные правила, и здравомыслящий человек должен их соблюдать. А если не будет соблюдать, станет одной могилкой больше. Логично я рассуждаю?
– Логично, – согласилась Вероника.
– Кэп сегодня все правила попрал. Вышел без страховки, без штурмана, в туман, на большой воде.
– Но мы же не перевернулись?
– Повезло…. Повезло в этот раз, а завтра может не повезти, и выловят в низовье четыре неопознанных тела. Однако я этого ничего не знаю, потому что у меня фобия, а фобия – плохой советчик. Однако логика, которая у меня все же осталась, говорит, что человек нарушающий правила, есть самый первый самоубийца, а если он еще и капитан, так он еще и убийца к тому же.
– Доктор, ну а если туман рассеется?
– Продолжаю рассуждать, – сказал Доктор. – Во многих походах я был, во многие экспедиции хаживал, но не помню я почему-то, чтобы отрезали мы кому-нибудь голову. Ну, не было такого. Ни разу. Опять же подумал я о своей мнительности, может, кажется мне только, что это не хорошо. Да нет, говорит логика, в Уголовном Кодексе есть соответствующая статья.
– Бедный Доктор, – сказала Вероника.
– Бедная Вероника, – сказал Доктор. – Стал я рассуждать по поводу тебя. Ты, конечно, себя не видишь и думаешь, что в твоем поведении все логично и нормально, но не в этом суть. Я про наши с тобой договорные отношения. Ведь если вспомнить их, то мы тебя должны были опекать, оберегать, греть и развлекать. Так ведь?
– Так, – согласилась Вероника.
– И уж никак не топить, не обзывать и головами не пугать. Так?
– Так.
– Тогда почему Кэп тебя веслом промеж глаз?
– Не знаю.
– Достала ты его. Это и понятно, но все равно не логично, потому что веслом можно переносицу сломать, а тебя, как я понимаю, живой и здоровой вернуть обещали.
– Обещали.
– И уж совсем непонятно, зачем тебя Кэп сплавляет, нарушая правила.
– Зачем?
– Чтобы утопить. Логично?
– Логично, Доктор Ватсон, только к чему эти ваши умозаключения?
– Москвичка, не будь дурой. Такое нарушение логики возможно только при длительном психозе. А люди не все одинаковы, и есть среди психов опасные больные и просто буйные, а есть и такие, как я – тише воды, ниже травы.
– А твоя-то проблема в чем?
– Я пытаюсь поступать логично. Если я логичный псих, то мне с группой буйно – помешенных не по пути. И пока они меня не убили или не подтолкнули к совершению преступления, я хочу от них избавиться. То есть уйти.
– Но ведь Кэп тебя догонит в два счета.
– Кэп меня не догонит, потому что Оля одна не выгребет, к тому же я надеюсь, у него когда-нибудь должна голова проясниться.
– А у тебя прояснилась?
– По всей вероятности да, раз я до этого догадался и, по всей вероятности нет, раз я не могу это воспринимать на лету.
– Как на лету?
– На лету или в режиме реального времени. Чтобы понять хорошо я поступаю или плохо, правильно или неправильно, мне нужно построить логическую цепочку, а раньше я об этом даже не задумывался.
– Да ну? – искренне удивилась Вероника.
– Мамой клянусь.
– Оставь пока маму в покое, и скажи, а почему ты решил, что вообще что-то не так? Почему ты начал пользоваться логикой, и, что тебя заставило быть рассудительным?
Доктор посмотрел исподлобья.
– Хватит картошки, давай ставить.
– Ты не хочешь отвечать?
– Так ты пойдешь?
– Я подумаю. Логично подумаю…. Доктор, а что может вызвать массовый психоз?
– Не знаю. Может гипноз или применение психотропных средств, наркотики, впрочем…. Не знаю.
– Доктор, я видела фильм о Вьетнаме, там испытывали лекарство от страха или что-то в этом роде. Так вот, там, в конце концов, солдаты друг друга поубивали.
– Зачем?
– Им же нужно было с кем-то воевать, а противника долго не было.
Доктор на секунду задумался.
– Это настоящая история или так, фантазия?
– Кто же его знает?
– Нет, не похоже. У них обострилась агрессия, какое-то одно чувство….
– О чем беседует сладкая парочка?
Кэп совершенно не казался расстроенным.
– Фильм рассказываю, – сказал Доктор.
– Про любовь?
– Нет, про войну.
– Хорошо, – улыбнулся Кэп. – Люблю, когда на ерунду времени не тратят.
Кэп, Вероника и Доктор с минуту играли в переглядки.
– Ну? – сказал Кэп.
– Что? – не понял Доктор.
– Что дальше?
– А…. Все. Конец.
– Тьфу, – Кэп плюнул в костер. – Давай с начала.
– Я лучше другой расскажу.
– Нет, Доктор, ты мне расскажи, что Москвичке пел. А Москвичка мне потом это перескажет, потому что сейчас она пойдет к Оле, и историю твою не услышит.
– Что это такое, Кэп?
Кэп равнодушно пожал плечами:
– Это называется перекрестный допрос, а, может, как-то еще, я не знаю.
– И чем он вызван?
– Здесь вопросы задаю я! – закричал Кэп. – Москвичка, пшла вон!
Вероника поднялась только для того, чтобы кинуться на Кэпа и выцарапать ему глаза, но, увидев, как сдулась фигура Доктора, подумала, что это совершенно глупо. Она подошла к Оле и, как можно глупее, спросила:
– Голову не нашли?
– Нет, – сказала Оля.
«Хм, – подумала Вероника, – а мы разговариваем? Не иначе начало четвертого акта».
Но Оля удивила еще больше: она собирала разбросанные вещи, преимущественно свои и, не глядя в сторону Вероники, добавила:
– Пашины вещи пропали.
– Пашины? – удивилась Вероника.
Оля ничего не ответила, и Вероника подумала, что порой ей даже не приходится играть, а дура прет из нее сама.
– Пашины вещи пропали? – спросила девушка в надежде, что вторично заданный вопрос покажется гораздо глупее.
– Палатка, спальник, фотоаппарат, фонарь, все, все, его вещи даже пенка.
Оля закрыла лицо руками и сделала вид, что плачет. Удержаться от соблазна Вероника не смогла. Она ярко представила сцену из фильма «Ирония судьбы или с легким паром», где главному герою сообщают, что он не в Москве, а в Ленинграде, и он очень глупо и очень пьяно спрашивает: Да-а? Конечно, Вероника не была актрисой и не смогла так красиво и убедительно сыграть, но когда она заглянула в плачущее лицо Оли и как можно развязней спросила:
– Да-а?
Оля не выдержала. Она схватила первое, что попалось под руку, и стала хлыстать Веронику, готовую вот-вот надорвать живот.
– Хватит! Хватит, девочки! – Кэп схватил Олю и, повернув к себе лицом, с силой тряхнул. Успокойся!