Наутро ее разбудил мерзкий звон. Эль не поняла, что это. Звон не утихал ни на секунду, она сложила пальцы, чтобы метнуть туда сгусток магии и пришибить то, что так звенело, но ничего не произошло. Пришлось встать и найти источник звука вручную. Это были круглые часы, которые сами утихли, пока Эль добиралась. Она изучила цифры, озадаченно почесала в затылке: выходило, что здесь в сутках по двенадцать часов? Или она чего-то не понимает?
— Сашенька, пора в школу, ты уже проснулась?
А вот и тупик — где эта самая школа?
— Я сегодня не пойду, от вчерашнего голова раскалывается, — скорчила Эль страдающую мину. — Не могу, очень плохо.
— Сашенька, ну надо же, — залепетала мать. — Я тебя провожу.
Это уже было лучше, Эль, сверившись с дневником, уложила в сумку те книги и тетради, подписанные четким разборчивым почерком, которые были нужны на занятиях, быстро умылась, оделась и потащилась на кухню, завтракать разогретым вчерашним супом. Кто бы сказал ей раньше, что она с таким аппетитом будет поглощать дважды одно и то же очень простое блюдо — получил бы плетью. А вот поди ж ты, так вышло. Хотя суп… очень вкусно получилось, этого не отнять. Умела мать готовить.
Выходить на холод очень не хотелось. Эль прилипла к теплой, почти горячей батарее и зевала, временами морщась и потирая висок. Царапина, дома уже затягивавшаяся бы, все еще ныла. Мать смотрела виновато и суетилась, одеваясь. За окнами была еще самая натуральная ночь. Ну куда выходить в такую темень, да еще и в мороз?! Но пришлось.
Дорога была не особенно длинной, хотя школа вызвала только ощущения омерзения — каменная серая коробка.
— О, Смирно-о-ова! — мерзенько так протянул визгливый девичий голос. — Что же ты без своей скри-и-ипочки? Ты ж с ней и в туалет ходишь, а тут вдруг не взяла-а?
— Захлопни пасть, — огрызнулась Эль.
Девушка шокировано заткнулась, правда, ненадолго. Разразившись потоком брани, она попыталась толкнуть Эльтарн, или вцепиться ей в косу, Эль не поняла. Она просто сделала шаг в сторону, обидчица растянулась на полу.
— В твоем-то возрасте вести себя как ребенок, — фыркнула Эль.
— Да ты!
А Эль стало искренне смешно. Что ей сможет сделать эта девчонка? Оставалось найти нужный класс, помогло расписание, найденное на стене на первом этаже, у гардероба, куда пришлось сдать пальто. Нумерация комнат там же помогла понять, что двести шестой кабинет — на втором этаже, туда Эль и направилась. Смотрели на нее кто с презрением, кто равнодушно. В целом Эль решила, что популярной эта Саша явно не была. Вот и славно. Она устроилась на свободном месте в конце среднего ряда столов, лихорадочно пролистывая и вчитываясь в записанное Сашей в тетради.
«Боги, выручайте, если вдруг меня спросит учитель, я же не смогу ответить…»
Повезло — ее игнорировали даже учителя. Что не облегчало задачи, Эль удалось выяснить, что это самое ЕГЭ — общий экзамен, по итогам которого можно выпуститься из школы. И предметы надо еще и выбирать.
«И почему здесь нельзя выбрать скрипку?» — бурчала про себя Эль, торопливо записывая то, что говорили учителя, мучительно пялясь на примеры, которых просто не понимала, несмотря на пролистанный второпях учебник алгебры. А ведь это предстоит сдавать, но как? А еще русский язык… Хотя там нужно просто выучить правила. Отчаянно не хватало информации. И магии. Но сначала хотя бы информации — обо всем, и в первую очередь о школе, правилах и принципах сдачи экзаменов.
«Да Хаос меня побери! Какая-то сопля все это понимала, а я, трехсотлетний эльф — не пойму?!»
Нужно прочитать ВСЕ имеющиеся дома книги, может быть, оттуда удастся что-то почерпнуть еще. И найти кого-нибудь, с кем можно поговорить о школе, кого-то из сверстников.
Саша-Саша, серая мышка, вот так и не знаешь — то ли благо то, что никто на тебя не смотрел и не общался, то ли нет. Имена одноклассников Эль вычленяла на слух, запоминая, кому они принадлежат. У нее есть опыт обольщения, есть, несмотря на то, что почти всю жизнь рядом цепным псом был Раннин. Попробовать, сработает ли на ком-то из парней? Вот, например, этот — краса и гордость класса. А что? Так было написано на доске, где висела фотография смуглого улыбчивого брюнета, темноглазого и с поволокой во взгляде. Хотя нет, на этом Олеге сразу повисла местная королева красоты. Может, вон того, он тихий и тоже средний, не заучка вроде бы, имя красивое — Влад, внешне тоже симпатичный, темноволосый и зеленоглазый. Решено, на нем и попрактикуется.
На перемене после проклятой алгебры Эль подошла к жертве обстоятельств, стараясь улыбаться мило и естественно.
— Что тебе, Сашка? — спросил он. — Домашку списать?
— Нет, Влад, у меня другое предложение. Можешь со мной позаниматься?
— Не могу, — буркнул он. — Родители не разрешают приглашать к себе никого.
— Ну, у меня? Если не испугаешься, — Эль усмехнулась, правда, теперь вымученно. — У нас дома… бардак. Мать после смерти папы… не просыхала. Сейчас, правда, исправилась, но все равно я еще порядок не навела.
— Можно, — кивнул Влад. — Тогда диктуй адрес, приду вечером.
Мысленно Эль застонала от досады: адреса она не знала. «Тихвинская, шестнадцать, сорок три», — всплыло в голове, словно привет от той Саши. «Вот спасибо, подруга!» Эль продиктовала.
— Ага. Жди, часов в шесть приду.
— Отлично. Спасибо, Влад, — и полный жгучей благодарности взгляд. — Буду должна.
— Угу, расплатишься билетами на концерт, как станешь знаменитой, — хохотнул парень.
— Хм, а это мысль. Идет, тогда ты — первый в списке.
— Ну-ну, — он в ее способности явно не верил, но хотя бы не отказывался помогать.
«А это мы еще посмотрим и докажем», — зло подумала Эль. Руки уже соскучились по скрипке — еще бы, день не прикасалась к смычку! А вот где ей тренироваться? Не в этом же человеческом улье… Комната маленькая, вряд ли там хорошая звукоизоляция. Вспомнилась гулкая подземная труба, по которой пришлось идти утром. Ага, а вот и репетиционная, и аудитория, и возможность заработать первые деньги. Когда-то очень давно Эльтарн играл на людных площадях, зарабатывая известность. Придется повторить опыт. А еще — в той трубе она видела нищих, похоже, не только опыт публичных выступлений придется повторять, попрошайки не любят конкурентов. Оставалось надеяться, что запросят они не особенно много, удастся сторговаться хотя бы процентов на тридцать отчислений. Драться не получится — могут и местные силы правопорядка прогнать, и сами попрошайки накостылять, Сашенька девочка хрупкая, да и руки надо беречь. Но после школы поесть — и бегом в переход. Заодно станет понятно, пользуется ли репертуар Эль популярностью. Произведений в памяти хранилось очень много, можно стать известным музыкантом. Если только получится начать восходить к вершинам славы.
План действий был намечен и выполнен без отступлений. Матери дома еще не было, пришлось помучиться, пока Эль поняла, как открыть двери, как зажечь плиту, разогрела и буквально залпом выхлебала суп, сожрав чуть ли не половину оставшегося хлеба. Бедное-бедное голодное тельце! Ну, ничего, она еще откормит и отхолит его. Все у нее будет. Эльтарн натянула две пары теплых носков, два свитера, теплые колготы под старенькие штаны из какого-то плотного синего материала, схватила скрипку и помчалась зарабатывать деньги.
Как она и ожидала, к ней сразу же подошли для разговора, правда, почему-то сказали, что деньги отдавать она должна все.
— С какой это вдруг радости? — опешила Эль. — Я их зарабатываю не для вас, а для себя.
— Вот как заговорила… Хотя ладно, тебе и так-то не больно много кидали, а я добрый, — мужчина, который, видимо, тут всеми руководил, засмеялся недобрым смехом. — Будешь отдавать десять процентов, чисто номинально.
— Идет, — зло сощурилась Эль. Немного, значит? Ну, посмотрим!
В переходе было холодно, руки мерзли отчаянно, но она пообещала себе, что обязательно отгреет их дома, вскинула скрипку к плечу — и мир поплыл прочь, уносимый звуками музыки. Эта магия осталась неизменной. Она не замечала, как в футляр звенящей рекой посыпались монеты — эта часть магии тоже подействовала, пусть и слабо. Ничего крупного не кидали, но мелочи было преизрядно. Надо было видеть глаза того мужика, когда Эль, замерзнув окончательно, все равно скрупулезно пересчитала всю мелочь до единой монетки, благо, номинал успела уловить, когда мать расплачивалась в магазине. Выделила десятину, ссыпала ее в помятую коробку, проходя мимо попрошайки, и гордо удалилась.
Тащить это все было очень тяжело, мелочь пришлось ссыпать в рюкзак, чтобы положить в футляр скрипку. Эль так и тянуло опрокинуться назад, как неповоротливому жуку. Но это были деньги. Привычные — ну, почти привычные — монеты. Пусть и не золото и серебро, а какой-то белый дешевый сплав и медь, но тяжесть первых денег в этом мире, как ни странно, окрыляла. Потом-то пришло понимание, что нужно поменять мелочь на крупные купюры.
В первом же магазине продавщица округлила глаза, но принялась пересчитывать мелочь, не забыв ужаснуться ее количеству.
— Деточка, ты на паперти стояла, что ли?
«Где?» — мысленно удивилась Эль, но вслух ответила:
— В переходе. Играла.
Продавщица почему-то заохала, стала пересчитывать быстрее, потом выдала несколько цветных бумажек и вернула горсть монет, которые менять было не на что.
— Ну вот. Спасибо, — вежливо поблагодарила Эль, удивляясь сама себе. М-да, давненько она не была вежлива с кем-то, кто был прислугой. А продавцов в этом мире воспринимать хозяевами лавок и магазинов не получалось — они ими не казались и, по всей видимости, не были.
Интересно, это много или не очень? На что может хватить этих денег? Может, зайти в супермаркет и попытаться прикинуть цены? Потом Эль вспомнила о времени. Пришлось спросить у прохожих, кто-то сказал «Полшестого», и она припустила домой. В шесть обещал прийти Влад, а дома… а дома — бардак.
Матери все еще не было, так что Эль принялась подметать коридор, стараясь сделать его почище. Хорошо хоть пустые бутылки, тряпки и банки вчера были безжалостно вышвырнуты в мусоропровод. Эль мысленно похихикала над тем, с какой опаской она наблюдала от двери за тем, как мать это делает. Но страшно ведь — громыхающая труба, в которую надо сыпать весь мусор. Потом-то увидела — возле подъездной двери есть еще одна, нараспашку, и в крохотном помещении под люком в потолке стоит железный ящик. Как раз подходила к двери, когда из люка с грохотом высыпалось что-то неопознанное. Эль подпрыгнула, потом поняла, куда девается весь мусор, собирают в ящик и увозят. Умно-умно.
И вот теперь она спешно наводила хотя бы относительный порядок. Протерла небольшой столик у продавленного дивана, неприязненно покосилась на обляпанную странными пятнами обивку, подумала и пошла за пледом в комнату матери. Он, хоть и страшненький, был все же почище обивки. Надо бы все перестирать, но руки… Руки портить нельзя. Интересно, люди этого мира придумали уже что-нибудь, чтобы облегчить труд прачек, за неимением магии — техническое? Пока что Эль ничего такого в квартире не нашла, хотя всю ее обыскала на предмет непонятной техники. Утюг нашелся, пусть и странный, с непонятным хвостом, с пимпочкой на конце, а в пимпочке — два медных штырька. Потом она обнаружила такие же хвосты у всей техники. И то, куда эти хвосты вставляются. Почему-то в стенах. Это было очень странно, но Эль понравилось, утюг сам нагревался через хвост.
Когда она, ощупывая черную коробку с хвостом, случайно ткнула в какую-то выпуклость, коробка вдруг посветлела на одной из граней и заговорила. Эль недолго приходила в себя, опознав что-то вроде шаманского водяного зерцала. Хотя оно показывало что-то странное, вроде театра, только более интересное. А еще рекламу всякого. И новости, которые Эль ни о чем не говорили. Она все равно жадно слушала и смотрела. Это был чужой мир, и к нему следовало бы привыкать. А говорящее зерцало показывало этот мир, его новости, его культуру и обычаи.
Потом по квартире прокатился звонок. «Влад», — вспомнила она. Окинула взглядом квартиру, поморщилась: обшарпанные стены, пожелтевший от вонючего дыма странных курительных палочек потолок, потертый и в пятнах ковер на вполне себе неплохом паркетном полу. Наверное, стоило бы скатать этот ковер и вынести на помойку, но она не успела. Ладно, это потом. Хорошо хоть проветрить успела, чайник на плите вот-вот закипит, в ее комнате порядок идеальный, больше и не нужно пока. Эль пошла открывать.
Влад стоял на пороге, держал в руке пакет.
— Я тут принес немного… к чаю. Мало ли, захотим попить после занятий.
Он чем-то напоминал Раннина, такая же улыбка, внимательный взгляд. Только пока что без той удушающей заботы, от которой нельзя ступить и шагу.
— Можем и сейчас попить. На улице холод драконий, у тебя нос красный, — пожала плечами Эль. — И руки вон. А у меня чайник… — с кухни донесся захлебывающийся посвист, она фыркнула: -…закипел. Раздевайся, ванную сам найдешь.
Влад повесил куртку на вешалку, прошел в ванную. К счастью, ничего про ее состояние не сказал, сделав вид, что все в порядке. И все равно внутри Эльтарн точил червячок стыда — за чужую-свою квартиру, за чужую-свою мать. И злость на ту Сашку, которая была слишком слаба, чтобы просто взять мать и оттащить ее от края, чтобы та не скатывалась по наклонной в болото пьянства. Ну, ничего, теперь тут она, и все будет хорошо. Должно быть.
— С каким предметом у тебя проблемы? — уточнил Влад.
Эль подумала, расставляя на вымытом до скрипа столе чашки, заварник и сахарницу с жалкими остатками странного сахара — кубиками.
— Знаешь, со всеми. Я тебе расскажу странное, можешь верить, можешь не верить. Только помоги, я расплачусь, честно.
— Рассказывай.
Влад смотрел с интересом, не понимая, что именно ему хотят рассказать.
— В общем, я вчера упала и ударилась виском, — Эль отвела волосы, показывая синяк, окружающий длинную царапину. — Потеряла сознание, а когда очнулась — практически ничего не смогла вспомнить. Так, только имя, где живу, с кем, что учусь. Почитала учебники — лес густой, ничего не понимаю. Ориентируюсь с трудом. Вот так. Мне бы школьную программу с самого начала пройти. ЕГЭ это… я не помню, как его сдавать…
— Тебе же к врачу надо, вдруг что-то серьезное, — забеспокоился Влад. — А с предметами я помогу, позанимаемся и все нагоним, я тебе притащу их с первого класса, почитаешь, и потом объясню, что не поймешь, лады?
— Лады. А серьезного там нет ничего. У меня даже голова уже не кружится. Не заморачивайся. Пей чай, давай, отогревайся. Я сама недавно только вернулась, замерзла, как щенок.
После чаепития они перебрались в комнату, Влад стал рассказывать про сдачу ЕГЭ. Оказалось, что там просто надо написать тест, потом ответить на пару точных вопросов и заняться творчеством вроде решения задачи или сочинения. Звучало не очень сложно.
— Ладно, где мои длин… уши не пропадали, — хмыкнула Эль, вспомнив, что уши у нее сейчас самые что ни на есть короткие, людские. — Давай, начнем с самого начала математики. Сложение, вычитание, умножение и деление я помню, как ни странно. Дроби и степени тоже.
— Ладно, давай что посложнее.
Как оказалось, Влад учился хорошо, вернее, мог бы и на отлично, но отец разрешил не перенапрягаться, сказал, что университет у сына все равно будет заграничный, язык Влад знает, а ради какого-то там кружка металла рвать жилы не стоит.
— А мне — стоит, — поразмыслив и сопоставив оценки в дневнике Саши, сказала Эль. — Платить за обучение мать не сможет, мне нужно поступить на бесплатное.
— Так по результатам ЕГЭ берут, зачем напрягаться по другим предметам? Выбери те, которые будешь сдавать, а на остальных сиди тихо и что-нибудь иногда говори. И вообще, ты вроде на скрипке играешь… Хоть как-то, но играешь ведь, может, это при поступлении зачтут.
— Ха! Как-то? — Эльтарн тут же взвилась. — Ты хоть раз слышал, как я играю? Да и поступать я собираюсь именно в институт музыки, как его? Консерваторию!
— Конечно, слышал, Сашуль, потому и говорю, — усмехнулся Влад. — Ты старательная, упорная, но нет в тебе какого-то вот огонька… Не Ванесса Мэй ты, однозначно. И не пробивная ты ни разу.
— Ладно же, пусть соседи хоть оглохнут, — Эль вскочила, схватилась за кофр со скрипкой, сверкая глазами. — Слушай, потом скажешь, Мэй я там или не Мэй.
Она злилась, нервничала: мог ли уровень этого тела сказаться на ее музыке? И люди в переходе — вовсе не казались сейчас показателем ее крутости. Почему-то стало важно доказать что-то этому вот парню. Гладкое, прохладное тело скрипки само прыгнуло в руку, на память пришли мелодии совсем не эльфийские — плавные и нежные, а орочьи, огненные, похожие на языки костров, на искры, пляшущие в темном бархатном небе.