— Каши мало ел!
— На себя посмотри! — огрызнулся мой приятель и снова ринулся в бой.
А потом все как-то случилось само собой. Только что я была на ногах — и вот уже сползаю на животе вниз, в яму, отчаянно пытаясь ухватиться за каменные выступы и понимая, что пора Гверфина посылать за веревкой. Зомби, будь они неладны, так старательно обтесывали стенки котлована, что самой мне оттуда не выбраться, это точно.
На фоне темнеющего неба показалась взлохмаченная голова Гверфина.
— Что, съела?
— Веревку неси, — буркнула я, садясь на дне ямы.
— И она еще говорит о том, что я безнадежен, — хихикнул паренек, — берешь свои слова обратно?
— Еще чего!
— Тогда сиди до утра, — противно хихикнул он и исчез.
— Эй! — я вскочила на ноги. Ночевать в котловане не хотелось совершенно. И кто бы мог подумать, что Гверфин окажется мстительной и злопамятной сволочью?!! — Гверфи-и-и-ин! Вытащи меня отсюда, слышишь? Немедленно! Отцу пожалуюсь!
— Ябеда, — констатировал он откуда-то сверху, — берешь свои слова обратно или нет? А то мне охота ванну принять. Да и спать уже можно ложиться.
— Беру! Только веревку принеси!
«А уж я тебе оплеух еще навешаю», — мысленно закончила я.
— Хорошо, — как ни в чем не бывало отозвался Гверфин. Наверху воцарилась тишина. Видать, ушел, поганец.
Я поднялась на ноги, подобрала оброненный меч. Изумительно. Ученик превзошел учителя. Кажется, я перестаралась, раскрывая перед Гверфином все тайны мастерства боевых магов. Или — что вероятнее всего — просто земля под ногами начала осыпаться, и Гверфин тут совершенно не при чем. Да, именно так.
Темнело. А веревки все не было и не было. Я попробовала выбраться самостоятельно — но, охр возьми, какие же прилежные зомби у Штойца! Если он им говорит — вырыть яму именно такой формы, то они руки до локтей сотрут, а сделают так, что на стене котлована не удержишься. Я вздохнула. Прошлась туда-сюда, прикидывая, что делать, если все-таки Гверфин воплотит в жизнь свою маленькую и мелочную месть. Нет, ночевать здесь я не буду, это точно. Начинать звать на помощь?.. Я уставилась на противоположную стену, моля Хайо ниспослать мне взгляд испепеляющий и все на своем пути разрушающий. И вдруг увидела дверь.
Нет, даже не так.
В потемках мне померещилось, что в стене котлована под беседку вдруг обнаружилась низкая дверца. Или не померещилось?
Не веря своим глазам, я подошла, потрогала старое, покрытое каменной пылью дерево. Похоже, Арнис ошибся в каких-то расчетах — или зомби где-то перестарались — но прямоугольный котлован явно вскрыл один из подземных ходов замка. Теперь уже не возникало сомнений: дверь была самая настоящая, отнюдь не плод моего воображения. Она была окована листами позеленевшей от времени бронзы и, как и полагается дверям, имела замочную скважину.
Охр, все-таки Арнис ошибся, где-то недоглядел, просмотрел что-то в планах подземелий… Да и был ли у него этот самый план? Я поковырялась пальцем в крупной, старинной замочной скважине, извлекла из нее камушки. Гверфин, небось, позеленеет от зависти, когда узнает, что я тайное подземелье нашла. Конечно, может оно и не тайное вовсе, но дверца выглядит так, как будто ей в последний раз пользовались лет… в общем, очень много тому назад.
Я дунула в замочную скважину, оттуда вылетело облачко пыли. И охр же меня дернул загадочным голосом прогудеть в нее:
— Кто-о-о ты, узник этого замка?
Тишина. Как и следовало ожидать.
Я вздохнула с легким разочарованием, отошла от загадочной двери, за которой, скорее всего, Штойц и подземелье приказал засыпать. А потом я ощутила, как зашевелились волосы на затылке: сквозь эту треклятую замочную скважину до меня донесся стон.
Там, клянусь Хайо, кто-то был. И этот кто-то страдал.
— Эй, держи!
Я отпрянула, когда под ноги упал конец веревки. Над краем котлована отрисовался силуэт Гверфина.
— А я уж думала, ты меня бросишь здесь.
— По себе судишь? — весело поинтересовался он, — вылезай, а то уж и вправду поздно.
— А где твой отец?
— Завтра на рассвете уедет, — Гверфин помрачнел, — хоть бы вернулся скорее.
— Я тебя буду охранять, — хихикнула я, — держи там покрепче, а?
***
За завтраком некроманта уже не было, он уехал поутру, бесшумно, как вступающий в Веранту рассвет. Гверфин спустился, когда я уже почти доела свою порцию гренок с сыром, и выглядел неважно: видать, плохо спал после разговоров про тайник. Но рубашка сверкала привычной белизной, волосы гладко причесаны.
— Привет, — буркнул он, усаживаясь за стол.
Подвинул к себе тарелку, стакан с молоком, глянул на меня пристально и немного виновато.
— Ты не сердишься? За вчерашнее?
— С чего бы? — я скривилась, — все равно, это земля под ногами осыпалась.
— Ну, пусть будет земля, — Гверфин улыбнулся, — жалко, что ты неживая.
— С чего бы?
— Да так.
Очень, очень содержательный разговор. И очень странное выражение в черных как спелая ежевика глазах этого худенького юноши. Чтобы не изводить себя лишними мыслями (а ведь всем известно, что много думать вредно), я усиленно заработала челюстями. А-ах. Если бы не пища, то проклятый смертный холод никогда не отпускал бы меня. И никого не было рядом, чтобы меня согреть. Я украдкой наблюдала за Гверфином: тот неторопливо жевал свой завтрак, временами прикладываясь к молоку. Счастливый. Учится в Карьене, через несколько лет станет уважаемым магом водной стихии. А самое главное — живой! Ценить это, казалось бы, незначительное преимущество начинаешь только оказавшись по ту сторону.
— Гверфин, — тихо позвала я.
Он отставил недоеденный завтрак и выжидающе уставился на меня, буравя все тем же задумчивым взглядом.
— Э-э-э… — я замялась, не зная, с чего бы начать, а потом брякнула то, что вертелось на языке, — ты не знаешь, твой отец никого в подземелье не держит?
Смуглое лицо Гверфина вмиг окаменело. Он медленно взял салфетку, но почему-то вместо того, чтобы промокнуть ей губы, принялся отрывать тонкие бумажные полосы и бросать их на стол.
— С чего это ты взяла? — сухо поинтересовался он, не глядя на меня.
Ну, все понятно. Наверное, не следовало заводить с ним этот разговор. Сын, достойный своего отца, иначе и не скажешь.
— Так, показалось… — прошептала я, — раньше мне слышались крики по ночам. Я же тебе говорила, помнишь?
— Но тогда…
— Тогда ты мне сказал, что это призрак. Может бытьпризрак. Но… Мне кажется, что тогда ты относился ко мне хуже, чем сейчас.
— А что это меняет? — он усмехнулся, покачал головой и сжал в пальцах несчастный огрызок салфетки, — я хорошо отношусь к тебе, Ирбис. Правда. Мне стыдно, что я вел себя как невоспитанный дурак, и я не стесняюсь сказать об этом тебе. Но от этого ведь ничего не изменилось. Здесь могутбродить призраки, — с нажимом произнес он, все также глядя мимо меня, — и ты действительно могла слышать и крики, и стоны. Не забывай, что здесь раньше жили некроманты, понимаешь? И именно поэтому отец отправил меня в Карьен. Ему не нравится, когда я здесь. Он считает, что это место… не самое лучшее для подрастающего мага воды.
«Значит, не скажешь», — я поймала себя на том, что огорчилась.
Мне всегда казалось, что от друзей ничего не скрывают. С другой стороны, если как следует поразмыслить, может ли юный маг считать другом умертвие? Эх, жаль. А я-то думала…
— Ну, ладно, — я торопливо вытерла дрожащие пальцы салфеткой и поднялась из-за стола, — спасибо за завтрак.
— Ты куда? — он уже был на ногах, напряженный как натянутая тетива.
Я пожала плечами.
— Вышивать, конечно же. На что я еще гожусь?
— Я думал, что мы можем…
Ну конечно, дорогой, теперь ты за мной еще и присматривать сподобишься.
— Мне надо учиться, — я выдавила жалкую улыбку, — надеюсь, ты помнишь о том, что мне надо попасть к эльфам?
— Да, — он поник и ссутулился, — извини.
— Не стоит.
И я действительно отправилась в свою комнату. И в самом деле просидела с пяльцами до заката. Из своего окна я видела, как Гверфин в одиночестве бродил по своей любимой стене, и я знала, что он меня ждет — но продолжала упрямо торчать за столом, то зло втыкая иголку в канву, то листая пожелтевшие страницы учебников. Потом он ушел, солнце село. И тогда я, поеживаясь от привычного уже холода, отправилась на прогулку. Естественно, к яме. Но сперва пришлось завернуть в кладовую и добыть там моток веревки.
С отбытием Арниса Штойца все работы по строительству новой беседки были остановлены, рядом с котлованом не топталось ни одного зомби. Одним концом веревки я обвязала корявый ствол ближайшей яблони, другой сбросила вниз и, упираясь ногами в отвесные стены ямы, спустилась на дно. Прекрасно. Таинственная дверь оказалась рядом, вокруг — ни души. Гверфин наверняка дрыхнет и видит цветные сны.
Я склонилась к замочной скважине.
— Эй. Э-эй. Есть кто живой?
Где-то далеко закричала выпь, я вздрогнула. Потом приблизила ухо к двери. Замочная скважина выглядела как прокол в тканых сумерках, ведущий в извечное царство мрака. Внезапно стало страшно, словно сейчас… да, именно сейчас я собиралась переступить некий порог, после которого уже нельзя повернуть назад.
А может быть, мне все примерещилось? И, может быть, по замку Штойца в самом деле бродит неприкаянный призрак? И, наконец, Гверфин Штойц не сказал мне ни слова неправды?!!
— Эй, — тихо позвала я, уже скорее для очистки совести.
Тишина. Это, наверное, даже хорошо, что никого там нет на самом деле. Ха! Тебе все послышалось, Ирбис Валле. А за дверью на самом деле слепая кишка давно забытых подземелий, и никого там не было вот уже несколько сотен лет.
Но судьба была бы слишком милосердна ко мне, будь это так на самом деле. Сквозь замочную скважину донеслось едва различимое бормотание на неизвестном мне языке. Оно все приближалось и приближалось к двери, потом кто-то заскребся, как будто крыса под полом.
— Ami’deletharn?
Вмиг покрывшись ледяным потом, я вдохнула поглубже.
— Я не понимаю вас. Кто вы?
По ту сторону воцарилось молчание, а затем все тот же хриплый голос проговорил, коверкая слова:
— Йа… ист эльвен. Кто йесть вы?
Я задрожала. Происходящее казалось бредом умалишенного. Ну зачем, зачем некроманту Арнису Штойцу держать в подземелье эльфа?!! Кто он такой на самом деле, этот Штойц? Чем занимается? И — во имя Хайо — зачем ему эльф?..
— Меня зовут Ирбис, — растерянно пробормотала я, — скажите, почему вы там? Вас заточил некромант?
Неведомый эльф по ту сторону двери некоторое время молчал, видимо, раздумывая над моим вопросом, потом шумно вздохнул и сказал:
— Да. Йа есть пленник. Йа… он делает… эксперименты. Йа есть… материал… для эксперимента.
— Вот козел, — прошептала я в сердцах, — и давно вы здесь?
— Не знаю, — прохрипел эльф, — но как… вы есть здесь, леди? Вы есть пленник как йа?
— Я нашла эту дверь случайно, — честно призналась я, — здесь двор замка.
— Помогите мне. Умоляю. Не могу больше… терпеть…
Ну вот, Ирбис Валле. Это, конечно, замечательно — найти узника, над которым зловещий Арнис Штойц проводит опыты. Но что делать теперь? Узник — оно и понятно — хочет удрать. И ведь он совершенно прав, нечего сидеть в подземелье неведомо сколько месяцев или даже лет. Но как ты, Ирбис, можешь ему помочь, если дверь закрыта на замок?
— Я… не знаю, как вам помочь.
— Откройте дверь, — зашептал узник, — мои мучения столь велики, что их нельзя описать словами. Каждый вечер, когда онприходит, я умираю, но чародей не дает мне отправиться к предкам, и каждый раз возвращает меня в это проклятое тело, от которого я бы хотел освободиться. Если только в вас есть милосердие, помогите мне… или помогите умереть.
Вдруг он умолк. Воцарилась страшная, гнетущая тишина, я чувствовала всем телом, как по ту сторону дубовой двери гибнет прекрасное и живое существо.
— Эй, — выдохнула я, — вы еще там?
— Да, леди, — задумчиво проговорил эльф, который, начав говорить на языке людей, говорил все лучше и лучше, — если вы освободите меня, то… клянусь Криптой, я отведу вас к своим соплеменникам, и они вернут вам то, в чем вы нуждаетесь.
Ох. Неужели он чувствовал эточерез разделяющую нас дверь?
— И что… они вернут мне? — я внезапно охрипла. Наверное, от предвкушения близкого счастья.
— Жизнь, — ответил он, — только помогите мне.
Я с силой провела пальцами по лицу. Охр. Что же делать-то? Что?!!
— Не знаю… я подумаю, как вам помочь, — пробормотала я, — некромант уехал из замка. Может быть, я что-то смогу сделать… Но… вы в самом деле отведете меня в Великий лес?
— Клятва эльфа нерушима, леди, — прошелестел узник.
***
Как, оказывается, все просто. Мне не нужно было зубрить магические формулы и проводить годы, зарывшись в пыльные книги или согнувшись над пяльцами. Освободи узника, Ирбис Валле, и он сделает все, чтобы жизнь вернулась в твое тело. Наверное, он какой-нибудь знатный эльф, если дает такие обещания. И скорее всего как две капли воды похож на Хаэлли: зелень в глазах, светлые, почти белые волосы, гладкая кожа. Нечеловечески правильные черты лица. А господин некромант, оказывается, тот еще красавчик! А на вид и не скажешь, что отпетый мерзавец… И Гверфин тоже фрукт еще тот, достойная смена папочке подрастает. Как же обманчива внешность: ведь, глядя на Штойца, никогда и в голову не придет, что он… вот такой.
Рассвет незаметно прокрался в мою спальню, разочарованно скользнул по застланной постели, заставил искриться бусины, рассыпанные по столу. Я не ложилась сегодня, всю ночь занималась поисками решения непростой задачки под названием «вызволи эльфа из темницы». К утру решение пришло как бы само собой, и я тут же занялась его воплощением в жизнь. Вся беда в том, что частью моего гениального плана был Гверфин, и от этого мне становилась как-то гадостно и мерзко на душе. Я старательно давила нежную поросль угрызений совести: в конце концов, Гверфин ясно дал понять, что заодно со своим папочкой-извергом. А мне, охр возьми, вовсе не нравилось, что эльфа, создание света, подвергали чудовищным пыткам. Правильным будет освободить его.
…В дверь деликатно постучали.
— Ирбис? Ирбис, ты там?
— Да, там, там, — проворчала я, — милости прошу.
На пороге, как и следовало ожидать, неуверенно топтался Гверфин. Чистенький, аккуратненький, в то время как в подземелье заперт ни в чем не повинный эльф. От этой мысли захотелось основательно начистить юнцу физиономию — в соответствии со всеми уложениями боевых магов.
— Ты не спустилась к завтраку, — осторожно сказал Гверфин, блестя глазами — с тобой все в порядке?
Я опустила на стол вышивание, повернулась к нему и сухо ответила:
— В порядке. Все просто отлично. Мне тут… э-э-э, мысль одна интересная в голову пришла, тороплюсь ее закончить, чтобы не забыть.
— А-а, — протянул паренек, — может быть, на воздух выйдешь? Какая-то ты совсем синяя с утра.
— Ну, что поделаешь, умертвие все-таки, — съязвила я, — думала, что ты уже привык. Если не жалко, пусть мне еды принесут сюда, а?
— Конечно, принесут, — Гверфин закивал и исчез, аккуратно притворив за собой дверь.
А я все шила. И шила. И шила.
Я должна была закончить начатое к вечеру. Потому что Арнис Штойц мог вернуться и помешать, потому что мне надоело ходить недоделанной мертвечиной. Хайо, мне еще никогда не хотелось жить так, как сейчас! Раньше была тоска по невозвратно утерянному, а теперь, когда сверкнул солнечный зайчик надежды, я только и мечтала о том, как войду в Великий лес в компании освобожденного эльфа, и как меня подведут к их… как там ее… Крипте, что ли? А потом мое сердце забьется вновь, и я стану живой, настоящей Ирбис Валле. Я даже простила свою ледяную семейку. Охр возьми, когда я стану живой, то обязательно поеду в Изброн, и мне снова откроет Мырька… Я взбегу по лестнице, ворвусь в кабинет к отцу, а потом… расцелую его, и просто буду счастливой, даже если он и отчитает меня за неподобающее для магов холода поведение.