А если поискать ответы в библиотеке? Недаром он собирал книги — среди
литературного мусора попадались здравые мысли, и истина, завуалированная под
мистику и фантастику, нередко помогала ему, открываясь с совершенно неожиданной
стороны.
Бэф улыбнулся, поцеловал Лесс в висок:
— Ничего, человек загадал загадку, человек ее и разгадает. Выход есть всегда.
У одиночных изолированных камер для штрафников есть свое преимущество: в них
царит тишина и покой. Никто не орет `подъем'! Не заставляет отжиматься, стоять в
карауле, пробираться тайными тропами к заветной вещице, которой цена горсть
снега в пургу. Здесь живет уединенное размышление, тщательно охраняемое стенами,
полом и потолком. Три раза в день открывается люк-отсек, чтоб заключенный мог
питать мозг, уставший от дум.
Сутки из двух, отмерянных капитаном, Алиса проспала, убаюканная непривычной
тишиной. Вторые потратила на воспоминания. Она прощалась с собой вчерашней, и
это расставание было настолько мучительно, насколько тревожно и туманно было
будущее новой Алисы. Впрочем — Лисы. Хватит с нее зазеркалья глупых фантазий,
беспочвенных надежд и веры в то, чего нет и быть не может на свете. Мир оказался
не настолько красочным, как рисовала его детская наивность. И это также вызывало
острое чувство сожаления.
Но жизнь идет дальше, страница юношеских иллюзий перевернута, только и всего.
Новая страница, возможно, не богата цветными веселыми картинками, но зато более
монументальна в основе предложенного текста. Алиса напишет его сама, а другие
пусть думают, что напишут они.
Где-то она слышала, что жизнь — это игра, правила которой постоянно меняются.
Раньше она этого не понимала, а сейчас не только поняла, но и приняла. Правила
сменились — теперь она одна, сама за себя и, как и куда погребет, так и выгребет.
Надеяться же на течение не стоит — берег, к которому оно ее прибивает, не ласков.
Нет уж, `там хорошо, но нам туда не надо'. Придется идти курсом СВОН,
прицепившись к авианосцу Гнездевскому…
Он явился без приглашения после ужина. Прошел в камеру и сел на лежак, рядом с
Алисой. Уставился на нее, напустив в глаза тоски:
— Ну, таки что?
— Ну, таки — да.
— Ага? — обрадовался капитан. — Надумала?
— Соблазнилась перспективами, — и вздохнула, игриво поглядывая на мужчину. —
Ваши глаза лишили меня всяческих колебаний. Я готова за них на подвиг.
— У меня и других достоинств немало.
— Верю, потом предоставите список, ознакомлюсь.
— С иллюстрациями?
— И желательно в натуральную величину.
— Значит, работаешь подо мной? — поддался к ней Игнат.
— Интригующая постановка вопроса. Под вами, пан, но визуально — руками не
трогать.
— Жаль, — с притворным огорчением вздохнул капитан. — Хорошо, моя
очаровательная недотрога, как скажешь. Но надежда-то есть?
Алиса рассмеялась. Игнат же отстегнул портативный компьютер от поясного ремня,
открыл нужный документ и повернул дисплей к девушке:
— Ознакомься и подпиши.
— Мой рапорт? Разве я писала его десять дней назад? — выгнула бровь Сталеску,
внимательно перечитав документ, — Ты не сомневался, что я напишу его?
— Звучит, как обвинение. Да, Лиса, не сомневался, говорю же, нравятся мне умные
женщины, я их чувствую за много миль. Главное, чтоб ты потом не поглупела.
— Такое бывает? — пытаясь шутливым тоном прикрыть неприятное ощущение, что
возникло от осознания, что ее давно просчитали.
— Бывает. Ля мур в голову ударит и все — среднестатистическая погремушка. Куда
что уходит? Подписывать-то будешь? — протянул электронный карандаш. Алиса со
вздохом взяла и подписала.
— Прекрасно, — захлопнул компьютер капитан. — С днем рождения, агент Лиса.
Когда планируешь покинуть каземат и приступить к службе в стройных рядах нашей
гвардии?
— Это зависит от меня?
— Ну-у-у… могу я своему человеку послабление устроить? Ты ведь теперь мой
человек? — губы изгибала улыбка, но взгляд был серьезен.
— Твой, — кивнула Алиса, щурясь на его физиономию: ох, и прыток капитан. Для
нее это хорошо или плохо? Пока по всем показателям — первое, но с такими людьми
не знаешь, когда нагрянет второе. — Сутки отоспаться дашь?
— Дам. Здесь, конечно, не люкс, но тихо.
— Для отдыха в самый раз. Потом опять: Отбой! Подъем!
— Опять, — согласился Игнат, — и в более жесткой форме. Учится, будешь. Но
перед тяжелой работой нужен хороший полноценный отдых — в этом ты права. Как на
счет песка, океана и винных коктейлей под музыку бриза?
— Сказка.
— Сказка обычно в десять страниц укладывается. Вот десять дней я тебе и устрою.
Алиса недоверчиво посмотрела на Гнездевского: юмор у вас — не каждому по плечу.
Тот по-свойски обнял ее:
— Я ж тебе говорил, чаровница ты моя, держись Гнездевского, он своих людей
холит и лелеет.
— Как же расследование, трибунал…
— Какой трибунал? — натурально удивился капитан. — Ты что убила кого-то?
Алиса растерянно хлопнула ресницами:
— А-а… Но…
— Ты доблестный своновец уже десять дней. А что у них здесь взрывается и кому
что сносит — тебя уже не касается. Расслабься. Предвидя ваши вопросы и вполне
понятные подозрения, хочу подарить на память три пустышки, — Игнат вытащил из
кармана две гильзы и знакомый патрон с красной полосой. — Возьми.
— Люция?
— Уехала домой. Жаль, я б ее потряс, но… дело уже закрыто. Она выкинула
гильзы в кусты у лазарета. Паршивая у тебя подруга, Лиса. Советую на будущее
друзей тщательнее отбирать. Ладно, отдыхай, а завтра прощайся с дивизионом. Ужин
тебе из офицерской столовой пришлют. И вот еще, — Игнат подал ей маленькую
золотистую трубку телефона. — На всякий случай. Мало ли, передумаешь к утру
здесь париться, звякнешь мне, вытащу и умчу в теплую сказочную страну. Номерок
мой вбит. Мамаше, кстати, отрапортовать не мешает, волнуется, наверное,
родственница, а там еще подруженька твоя явится и что от большого сердца
наплетет, сама понимаешь. Можешь смело ставить мать в известность, что отныне
являешься курсанткой СВОН.
— Конкретнее суть службы объяснишь? На что я подписалась?
Капитан хитро прищурился:
— На честную службу нашему Великому Отечеству.
— Подробности? — Игнат лениво повернул голову к Алисе. Они оба сидели в
шезлонгах на берегу океана, нежились на солнышке, потягивали коктейли и
наслаждались уединением и тишиной.
— Да. Через три дня сказка закончится и мне хотелось бы знать, к чему
готовиться. Ты ведь до сих пор ничего не объяснил мне, — Алиса не скрывала
любопытства. В принципе оно мучило ее давно, но те тепличные условия, что после
жесткой дрессуры в ОНВ показались ей Эдемом, расслабили ее, размягчили готовое
зацементироваться в своей ожесточенности сердце и отодвинули на второй, а потом
и третий план недавнее прошлое, мысли о казавшемся таким же далеким — будущем.
Игнат немало способствовал тому: был очарователен, галантен, мягок и обходителен,
обворожителен в своем остроумии и нежен в постели. С ним Алиса поняла что
потеряла, что значит наслаждение. Игорь, предавший ее в самый трудный час, уже
не взывал к мести, не вспоминался злым словом и не тревожил по ночам во сне. Он
превратился в быль. Те дни и ночи, что она проводила с ним, та детская
привязанность казалась теперь настолько незрелой и оттого ненастоящей, что
сейчас Алиса готова была позвонить Игорю и искренне сказать спасибо за то, что
он ее бросил.
Игнат улыбнулся ей:
— Я ждал, когда ты отдохнешь. Это ведь тоже наука — отдыхать. Одному достаточно
часа полноценного сна, другому и полгода таких райских условий мало. Релаксации
тебя тоже будут учить, как и многому, многому другому. Через год, если наука
пойдет на пользу, ты станешь супер классным специалистом, и цены тебе не будет.
— Хочешь сказать, мне будут хорошо платить?
— Настолько хорошо, что ты и представить не можешь. Уже сейчас на твой счет
упала энная сумма. Еще столько же упадет, если ты оправдаешь мои ожидания, и к
концу года будешь готова к выполнению первого задания. За каждое дело капает
отдельная сумма, а также звание и прочее.
— А конкретно?
— Пока ты со мной, ты прикрыта со всех сторон и фактически неприкосновенна,
потому что тебя в принципе нет.
— Человек-невидимка?
— Для общества. Корочки, пластиковую карту и карту страхования получишь вместе
с обмундированием и личным номером на месте. Курировать тебя будет мой человек —
сержант Тропич. Он со странностями, но подчиняться ему будешь, как мне —
безоговорочно. Не вздумай ему устраивать `рождественские подарки', как Стокман.
Во-первых — не пройдет, во-вторых — чревато. Он берет на обучение не больше
десяти человек в год. Проводит огранку с мастерством ювелира и выдает такие
алмазы, что равных нет. Он научит тебя тому, что ты не получишь и в практикуме
по самым навороченным программам.
— Сколько я буду под его началом? Год?
— Если управишься раньше, соответственно раньше выйдешь из-под его контроля.
— И буду получать энные суммы?
— О-о, ты так меркантильна?
— Расчетлива. Можно как-то оформить счет на маму, чтоб не я, а она получала?
Мне в принципе много не надо, СВОН обеспечит, правильно?
Игнат внимательно посмотрел на девушку:
— Тяжело матери?
Алиса вздохнула:
— Да, как сказать, лишней энная сумма не будет, — подозрительно посмотрела на
капитана. — Притворяешься, что ничего не знаешь? Наверняка уже все грязное
белье Сталеску до седьмого колена через высокочастотную аппаратуру пропустил.
Игнат хмыкнул:
— Почти в точку. А что делать? Работа такая, и потом, ты ведь в СВОН зачислена,
а к нам абы кого не берут. Не просто в СВОН, Лиса, в отдельный спецдивизион,
бригаду по особым поручениям.
— Это как?
— Так. Всему свое время. Оправдаешь мое ожидание, пройдешь спецкурс, тогда и
узнаешь. Ну, а нет…Посмотрим.
— Я пройду, Игнат.
— О, слышу нотки тщеславия! А мне нравится. Человек должен стремиться к самым
высоким целям, по низинам оно лягушкам хорошо, а мы — венец природы, человеко-царь.
Алиса пожала плечами:
— Да, мне сейчас, собственно, однородно — человеко-царь, человеко-зверь, мне
маме помочь надо, трудно ей одной. Четверо нас у нее. Папка очень детей любил… —
Алиса с тоской вспомнила отца и себя, глупую эгоистку, что не ведала печалей, —
его нашли мертвым у дома. Никто не мог сказать, отчего он умер. Как-то все в тот
год словно в пропасть сорвалось. Мама плакала по ночам, а днем ровная, спокойная
— нас поддерживала. Я не понимала этого, считала лицемерием. А она за нас
боялась, о нас думала. Младшие-то еще слушались, а меня понесло.
— И несло до трибунала, — хмыкнул Гнездевский, но тут же поцеловал ей руку,
извиняясь за насмешку.
— У тебя семья есть? — задала Алиса самый банальный в мире мужчин и женщин
вопрос. Эту тему она не задевала, но очень хотела узнать хоть что-то о капитане,
то ли в надежде, навеянной неотжившей еще наивности, то ли в желании упокоить
разыгравшееся воображение почти влюбленной женщины. Но скорей всего, чтоб
поставить точку, не ждать, не надеяться, а значит, не болеть, не множить раны и
обиды, не добавлять себе сложностей.
— Жена Агнешка, — кивнул Игнат и отвернулся.
— А дети?
— Сто пятьдесят человек, — капитан резко поднялся и пошел к бунгало. Алиса
задумчиво посмотрела ему в спину: а в семье капитана, видать, не все гладко.
Глава 11.
Она почувствовала, что он собирается покинуть ее, и застонала, впилась ногтями в
плечо, невольно удерживая, того, имя которого еще было скрыто туманом сна и
образ размыт негой блаженного покоя.
— Бэф, — звал чей-то голос.
Лесс открыла глаза и увидела лицо Бэфросиаста: `отпусти меня, малыш'. Варн
мгновенно вспомнила, кто перед ней, и выпустила предплечье вожака. А потом
посмотрела на незваного посетителя их спальни:
— Таузин? — почему у нее такое чувство, что она не видела его пару веков, не
меньше?
Тот покосился на нее и принялся докладывать вожаку новости, вернее, одну новость,
но настолько важную, что Лесс окончательно проснулась и села на край саркофага,
удивленно взирая на брата.
— Рыч увидел его на рассвете. Человек идет сюда, причем прячась, но явно не от
нас. Пару раз он пускал по ветру шепот, как это делают наши братья — Бэфросиаст.
Нас это насторожило, мы не стали его пугать. Нектар его не привлекает.
— Кто он такой? — нахмурился Бэф, успокаивающе придерживая Лесс за плечо.