обуявшую ее ярость. Варны смотрели на нее и улыбались.
— Новая игра? — спросила Тесс, подплывая к ней.
— Да, — прорычала Лесс и кинулась на сестру, желая загрызть ее и утолить свою
ярость. Та засмеялась, падая на осколки посуды. Рыч, решив принять участие в
затеянной сестрами игре, взвился к своду и с победоносным криком камнем ринулся
на них вниз. Но Смайх опередил его, стряхнув девушек на пол. Варн рухнул на стол,
так что затрещали дубовые ножки, и рассерженно рыкнул, сверкнув глазами на брата.
Тот с улыбкой пожал плечами, и как только обиженный Рыч кинулся к нему, резко
ушел влево, толкнув ему навстречу Урва.
В это время Лесс оставила сестру и поднялась, а Урва, встретившись с кулаком Рыч,
полетел на пол и сменил ее на теле Тесс. Пока они барахтались, то ли дурачась,
то ли пытаясь подняться, Май толкнула Лесс в спину, отправляя ее в объятья Мааон.
Началась потасовка. Крики, визги, воинственные кличи. Лесс только успевала
уворачиваться и раздавать ответные шлепки и удары. Тесс зависла над столом и,
посмеиваясь, глядела на драчунов. Туазин и Майгр с невозмутимой отстраненностью
пили нектар и тихо переговаривались, словно не видели и не слышали идущего
вокруг них боя. И тем не менее ловко избегали встречи с летящими в их сторону
осколками, стульями, блюдами, а так же кулаками, ступнями.
Лесс разошлась. В азарте боя ее покинули странные чувства и непонятные желания.
Она, смеясь, гонялась за Мааон, отбивалась чеканным блюдом от Май и Смайх и
норовила укусить Рыч. В итоге тот покусал ее, а Май вовремя подставила другое
блюдо, в которое с размаху и влетела Лесс. Падая, она придавила выползшего из-под
стола Урва и благополучно пристроилась на его туловище.
— Слезь, — зашипел он. Лесс хихикнула и неожиданно для себя укусила его в щеку.
Варн взвился и откинул нахалку на колени Бэф. Рука вожака тут же накрыла ее
горло и чуть сдавила его:
— Хочешь и меня укусить? — спросил он вкрадчиво, склоняясь над ней. Его лицо
ничего не выражало, но глаза весело блестели и ждали. На что ты способна? -
вопрошал его взгляд.
На все! — резцы сомкнулись на предплечье вожака.
— Ах, ты! — задохнулся он то ли от восторга, то ли от возмущения и попытался
оттолкнуть ее, но Варн извернулась и выскользнула из рук. Бэф засмеялся, и Лесс
замерла, зачарованно глядя на вожака. Раж игры сменился восторгом и жгучим
плотским желанием.
Смех Бэф смолк, он замер, исподлобья глядя на Варн. Их взгляды скрестились и
считали мысли. Губы Бэф тронула легкая усмешка, губы Лес дрогнули, призывая.
Минута, другая ожидания и главный Варн медленно встал и закружил по зале,
подходя все ближе к Лесс. Брачный танец Варн в исполнении вожака насторожил всю
компанию. Братья перестали дурачиться, сестры замерли. Ойко приподнялась с
кресла, готовая вмешаться и помешать. И лишь Лесс не понимала, что происходит.
Она пристально следила за Бэф, ждала и манила, но не делала и шага навстречу.
И вот вожак остановился напротив нее, откинув рубашку. За его спиной была ночь и
луна, что царствовала в это время суток, признала Бэфросиаста равным себе,
окружив его голову нимбом света. Пепельные волосы вожака стали серебряными,
сильное тело обмыло лунное сияние.
Да, он был прекрасен, но именно поэтому и оттолкнул Лесс, превратившись в ее
сознании из реального, могучего Варн в яркий, но глупый, никчемный постер. Но
вожаку не откажешь…
Бэф мгновенно понял, что настроение Варн сменилось, но уже не мог и не хотел
отступать. Его руки рывком освободили Лесс от одежды и прижали обнаженное тело к
груди, не встретив сопротивления. Казалось, можно идти дальше, но Бэф медлил,
всматриваясь в угасшие глаза, в равнодушие лица.
— Зачем же звала? — спросил тихо.
— Не знаю, — так же тихо ответила она, отводя взгляд. Бэфросиаст медлил минуту
и вот, разочарованно скривившись, оттолкнул Варн: он слишком хорошо помнит ту
ночь, с той Лесс, чтоб брать эту. Лесс подхватил Смайх, Урва подал ей одежду,
Тесс разочарованно вздохнула и обвила руками шею Рыч. Бэф вернулся к Ойко, Мааон
отвесил подзатыльник Коусту — веселье продолжилось.
Все уже давно угомонились и разбрелись по своим спальням, а Лесс все сидела на
подоконнике и наблюдала в открытое окно, как рассвет окрашивает небо в розовые
тона.
— Так и быть, я готов пустить тебя в свой саркофаг вновь, — пропел Мааон,
зависнув рядом с Варн у стены. Она лишь пожала плечами — ей было абсолютно все
равно, где спать, с кем, когда и как. И на него, и на себя, и на Бэф, и на этот
рассвет ей было ровно.
Пусто вокруг, почему же так пусто вокруг?
— Хи-и-и, — не сдержала ехидного смешка Люция, заметив черные зубы сержанта
Стокман.
Алиса криво усмехнулась: древняя, как развалины Пелопоннеса, шутка удалась. И
хлопот не много — заменить обычную зубную пасту и эликсир — специальной. Одна
окрасит, другой закрепит недели на две, минимум — ни смыть, ни стереть, разве
что — спилить…
Дело пяти минут, а сколько удовольствия?
Сержант шагнул к строю, встал напротив подруг и, вперив в лицо Люции колючий
взгляд, спросил:
— Вы что-то сказали, рядовая Маликова?
— Никак нет! — гаркнула та с подобострастием, вытаращив глаза для
подтверждения.
Алисия с трудом сдержала наползающую на губы улыбку.
Сержант повернулся к ней:
— А вы?
— Никак нет.
Стокман одарил разгильдяек злобным взглядом и качнул головой:
— Выйти из строя! Два шага вперед!
Раз, два!
— Пятьдесят отжиманий каждой, начали!
Смех тут же пропал. Девушки начали отжиматься, мысленно пообещав сержанту
отомстить на этот раз глобальнее и злее.
После полуночи на весь городок раздался грохот. Сержант напоролся на учебную
электро мину, встав на придверный коврик своей берлоги.
Алисия и Люция услышав взрыв, синхронно подняли головы с подушек и улыбнулись
друг другу, протянув ладони. Хлопок — класс, подруга!
И обе опять безмятежно спали. А кто там и на что напоролся — Аюрведа ведает…
Стокман бился в припадке: врач не мог подойти из-за высокого напряжения, что
гнуло в дугу его тело. Через час он пришел в себя и отполз в дом, чтоб в тишине
холостятского жилища придумать страшную кару шутникам.
Сержант, конечно, прекрасно понимал, чьими молитвами увеличиваются досадные
случайности и неприятности в его жизни, но поделать ничего не мог, кроме как
загонять двух отмороженных девиц до полусмерти, чтоб и мысли дурной не возникло,
и ни сил, ни возможностей на новые `подвиги' не оставалось. Но чем больше он
увеличивал их нагрузку, тем опаснее были поджидающие его сюрпризы. И хуже всего
в процесс противодействия служаки и рядовых постепенно включился весь офицерский
состав. Вскоре над первым стал потешаться весь гарнизон, а на вторых ставить,
как на призовых лошадок.
Это противодействие привлекло внимание спецотдела. Досье срочниц заинтересовало
полковника Горловского.
Глава 4.
— Спецотдел, говоришь? — задумчиво протянул Бэф, выслушав Лесс. И молча
подтянул Варн к себе, провел ногтем по губам, по щеке. Его явно занимали вещи,
далекие от мира людей с их глупыми играми в войну, агентов, спецагентов и прочую
муру.
— Почему не сказала вчера? — спросил тихо, почти коснувшись своими губами ее
губ.
— Не знаю…
— Не помнишь? — уточнил вкрадчиво, прижавшись щекой к ее щеке.
— Не помню, — согласилась без раздумий и закрыла глаза, млея от тепла и покоя,
что дарили объятья вожака. Так они и застыли, одни в огромной зале, и словно,
одни во всем замке, единственные, живущие в мире. Только шелест двух голосов
угадывался в тишине, настолько еле слышный, что, казалось, это не души Варн
говорят меж собой, а звезды, что смотрят в окно замка.
`Тебе плохо?
`Да'.
`Прости…. У меня не было выбора. Я не мог тебя отпустить…не мог'.
`О чем ты?
Губы Бэф скользнули по ее губам, но не оставили печати поцелуя. Это лишь на
секунду задело Лесс, прокатилось горьким эхом сожаления и пропало, вместе с
мыслями и памятью о недавнем разговоре. Бэф отстранил ее и отвернулся к окну:
— Того человека забудь. Не думай связываться с ним. Он нам не нужен. Скорей
всего — опасен. Ты еще не знаешь, на что способны люди во имя своих фальшивых
истин. Ты еще не опытна, потому доверчива и уязвима…почти, как ребенок. Будь
осторожна, не улетай далеко от замка. Иди.
Лесс покорно склонила голову и попятилась. В груди опять было холодно и тихо, в
голове пусто и сумрачно. Она вышла из залы и столкнулась с Ойко. Та стояла у
стены, зло щурила на девушку глаза:
— Пообщались? — прошипела сквозь зубы.
— Да, — равнодушно бросила Лесс, проплывая мимо.
Ойко неслышно подошла к Бэф, прижалась к его спине лбом:
— Скучаешь? — качнул воздух ее тягучий голос.
— Не-ет.
— Беспокоишься? — выгнула бровь, заглядывая ему в лицо. Варн молчал,
вглядываясь в ночное небо. Ойко проследила за его взглядом и метнулась в оконный
проем, ревнуя Бэф даже к небу. Она уперлась руками в плечи любимого, заставляя
посмотреть на нее, заметить, наконец, что он не один.
— Что тебе надо? — недовольно спросил Бэф.
— Ты опять увлекся? Кайсат, Мойн…кто еще? Ах, да глупышка Саст, погибшая
такой молодой. Сейчас — Лесс. Тоже молода и неопытна, а вокруг столько
опасностей. Я права? Ты беспокоишься о ней? Любой Варн уязвим в первый год
существования, но время бежит быстро. Что ты молчишь, Бэф? Кто она, что? Что
случилось в ту поездку? Что случилось в клане Соуистиса? Зачем они навязали тебе
эту девчонку?
Бэф резко схватил Ойко за шею и прижал к стене:
— Ты слишком много спрашиваешь! — грянул в лицо. Мебель в зале чуть дрогнула
от его голоса. Варн покаянно опустила взгляд:
— Прости, прости, это ревность.
Бэф отпустил подругу и отвернулся, потеряв к ней интерес. Для него она вышла из
замка, уехала навсегда лет триста назад.
Ойко проплыла к выходу, но прежде, чем выйти, обернулась и прошептала ему в
спину:
— Ты все равно вернешься ко мне. Ты всегда возвращался. Так устроен мир —
молодые гибнут. У них мало шансов выжить, а у нас, фактически, ни одного —
умереть…
Бэф не пошевелился, и она, так и не понимая, услышал ли он ее, вышла.
Бэфросиаст посмотрел на звездочку — Саст… Гибкая, стройная, озорная. Приятное
времяпровождение.
Мойн? Мойн…Да-да, что-то было, но когда, что — и не вспомнить. Кайсат?… Ах,
да, клан Моугри. Было, было…
Прошло и словно не бывало. И разве с Лесс будет иначе, по-другому?
Лесс другая.
Она сидела на карнизе и с любопытством смотрела на конвульсии человечков, что
бились внизу, на детской площадке в экстазе от орущего в диссонанс с гитарой
голоса.
Рядом приземлился Урва, проследил за ее взглядом и спросил:
— Хочешь к ним?
— Я сыта.
— Не для пищи, для веселья. Познакомишься с людьми ближе. Поверь мне — они
настолько забавны, что стоят того, чтоб спуститься на землю.
Последнее Лесс не понравилось, и она невольно поморщилась: стоит ли себя
утруждать, если голод не мучает? А наблюдать можно и отсюда.
— Я серьезно. Незабываемые впечатления, — заверил Урва, качнувшись к ней с
видом змея-искусителя. Лесс, наконец, оторвала взгляд от компании человечков и
уставилась на брата, заинтересовавшись словом — незабываемое.
— Такое бывает?
— Бывает.
— И долго буду помнить?
— Надеюсь, — пожал тот плечами.
— Пошли, — кивнула без раздумий и ринулась вниз.
— Э-э! Стой! — только и успел крикнуть Урва. Но разве остановишь молодую Варн,
которая знакомится с миром и ведает не больше детеныша? Сам виноват — замешкался.
А вообще молодая послушна. Сказали — стой! Стоит. Сказали, иди — идет. Сказали —
вниз головой в мостовую — ага. Все на уровне инстинктов, зыбкой памяти тела, уже
остывшего и отжившего, но только еще рожденного. Но оно не осознает своего
рождения, как и не помнит смерти. Так всегда и везде — жизнь приходит через
смерть, и материя оплачивает цену души. Детство — любознательно, юность —
тороплива, зрелость молчалива и размеренна. Но доживет ли эта Варн до зрелости —
огромный знак вопроса, учитывая неординарность ее рождения, которое и
сказывается на ней столь плачевным образом.
Урва усмехнулся и поспешил за сестрой, предчувствуя веселье.
Юный мученик гормональных перестроек своего организма перестал колотить по
струнам и насиловать связки, увидев появившееся на площадке видение в образе
утонченно красивой женщины в черном.
Рыжее взлохмаченное чудо шагнуло к Лесс, оглядело с ног до головы и выдало,