– Оружие нашли?
– В телах и стенах застряли пули. Гильз нет, их преступники для вида собрали. Но тщательный скан-лазерный анализ показал места, где падали гильзы, а баллистическая экспертиза это подтвердила.
– Преступников было несколько?
– Да, сэр. Трое вошли в дом, еще двое контролировали вход и заднюю дверь с улицы.
– Значит, маньяк отпадает, – без сожаления отбросил Генри наиболее слабую версию. – Что говорят баллистики о пулях?
– Производство «Армз индастриз». – Рипли что-то вынул из кармана и протянул председателю. – Один в один.
Генри повертел в пальцах девятимиллиметровый патрон. Укороченная версия классического патрона «парабеллум». Так называемый короткобойный. Выпускается и используется только на Марсе. В условиях Земли энергии такого патрона было бы недостаточно. Здесь же ее хватало с лихвой. Для обеспечения и дальности выстрела, и убойной силы.
– Не стыкуется, – нахмурился Олаф. – В Стокгольме использовали сорок четвертый, предположительно «магнум».
– И после этого пришлось подбрасывать следствию пули, – снисходительно усмехнулся Рипли. – Террористы просто учли свои ошибки. Используй они земное оружие, да, не дай бог, сорок четвертый с патроном «магнум», пули прошили бы не только людей, но и стены и, образно говоря, ушли бы на орбиту. А убийцам требовалось оставить четкие, неопровержимые улики. Они изо всех сил стараются скомпрометировать полицию и власть. Меня и вас, сэр, в первую очередь.
– Серьезные выводы. Категоричные. Даже чересчур категоричные.
– Я не первый год служу в полиции, – заносчиво ответил комиссар. – И ведь мы не на Земле. Условности и формальные процедуры для нас не так важны, как истина. Или вы иного мнения, сэр?
– Возможно, вы правы, но попрошу соблюдать все тонкости и атрибуты следственных мероприятий, комиссар. Нам нельзя ошибиться ни в одной мелочи. Ведь за этим делом наблюдают не только марсиане, за ним следит вся Галактика. Я уже не говорю о пристальном внимании Генеральной прокуратуры.
– Конечно, сэр. Все будет сделано в строгом соответствии с правилами.
Генри кивнул и перевел взгляд на Джастина.
– Господин секретарь, как развиваются взаимоотношения с прессой?
– Они меня достали, – устало вздохнул Джастин. – О, простите, сэр, вырвалось! Такое впечатление, что им неважно, что я говорю. Они используют меня как немую заставку. Я просто торчу перед камерами и раскрываю рот, а в эфир идет текст, состоящий целиком из их собственных комментариев. Да вы послушайте сами, сэр! Включите любой канал, по всем передают одно и то же…
Генри прошел в просторный холл и осмотрелся. На столике у камина лежал хозяйский комп, а перед ним стоял молодой полисмен с сержантскими нашивками и неторопливо перебирал каналы. Звук был приглушен.
– Громче, – приказал председатель, усаживаясь в глубокое кресло.
Сержант торопливо провел рукой над подвижной голограммой и вытянулся в струнку. Звук стал громким, и в его воспроизведение включились динамические панели всех стен комнаты. Эффект присутствия был полным. Олаф будто окунулся в гущу окружившей дом толпы, а репортер инфоканала МК-10, казалось, обращался непосредственно к председателю:
«…Полиция предполагает, что это маньяк, ЦРС – что это провокация сепаратистов, однако есть и другие версии. По мнению соратников депутата Вульфсона, цитирую: «Это не что иное, как расправа нового режима, представителем которого на Марсе стал пробившийся на пост председателя Совета «полукровка» Олаф Генри». Соглашаться или нет с мнением активистов Либерально-Патриотической партии, решать вам, уважаемые сограждане, но посудите сами… Сначала была страшная и жестокая расправа над политсоветом земной партии «Свобода и право», теперь мы стали свидетелями устранения лидера другой «неудобной» правительству партии. Что это, если не начало планомерной борьбы власти с инакомыслием? Мало того, что Совет Объединенных Наций принял ряд драконовских постановлений и законов, теперь полиции отдан прямой приказ об уничтожении оппозиции. Трудно в этой ситуации не согласиться с либерал-патриотами, на Галактику надвигается самая настоящая диктатура…»
– Переключи, – поморщился Генри.
– Да везде один и тот же бред, сэр, – осмелился сказать полисмен, переключая канал.
«…Известно, что Олаф Генри занял свой пост исключительно при поддержке директората марсианской промышленной корпорации «Армз индастриз». В материалах наших корреспондентов мы неоднократно рассказывали о предвыборных технологиях и ухищрениях, предпринятых командой Генри, а также о тесной личной дружбе председателя и Джона Баума, президента этой самой «Армз индастриз»…»
– Они все уверены, что это начало репрессий, и готовы сожрать нас вместе с дубинками, – сказал вставший в дверях Рипли. – Я перевел полицию на казарменное положение, сэр. Все патрули на улицах. Национальная гвардия ждет приказа.
– Пока не время, – покачал Олаф головой. – Армия на улицах – это крайняя мера. Последствия такого шага будут необратимы. Подождем. Что нового конкретно по теме?
– Пока ничего. Сигналы поступают из самых разных мест, даже с обратной стороны планеты, но ничего конкретного.
– Разве инопланетные преступники могли так хорошо спрятаться? – удивился Джастин.
Его вопрос смешался с новым отрывком из репортажа:
«…Этот Генри занял свой пост исключительно при поддержке земного правительства и крупных компаний, таких, как «Армз индастриз» и «Марс», наших главных продуктовых импортеров. Не будь у него таких друзей, как мистер Баум и мистер Валевски…»
Генри раздраженно махнул рукой сержанту, и тот мгновенно выключил комп. Олаф обернулся к Джастину:
– Повторите, что вы сказали, секретарь!
Джастин испуганно похлопал белесыми ресницами и неуверенно улыбнулся. От резкого тона председателя ему стало не по себе.
– Я только хотел сказать…
– Повторите дословно, – отрезал Генри.
Только теперь до секретаря дошло, что интонации в голосе шефа были не угрожающими, а требовательными.
– Как инопланетные преступники могли настолько хорошо спрятаться? – Джастин бросил умоляющий взгляд на Рипли.
Тот подумал несколько секунд и пришел на помощь.
– Если эти люди земляне, их было бы нетрудно отличить от местных жителей. Кроме того, никто не предоставил бы им убежище, даже враги Вульфсона. Однако прочесывание местности до сих пор не дало результата…
– И не только прочесывание! – Генри поднял указательный палец. – Все технические службы планеты сейчас задействованы в поисках злоумышленников.
– Это может означать, что преступники улетели с Марса или…
– Или это не земляне, – закончил Олаф. – Все элементарно.
– Марсиане бы этого не сделали!
– Однако факты говорят об обратном. – Генри задумчиво взглянул на притихшего в углу комнаты сержанта. Присутствие столь высокого начальства заставляло полисмена вести себя тише воды. – Сержант, выйдите, пожалуйста, и проследите, чтобы нас не беспокоили.
Полисмен испарился.
– Взгляните правде в глаза, Рипли. Поиски результата не дали – почему? Уж не потому ли, что преступников ищут не там и не те, кто сумеет их найти?
– Мои люди…
– Ваши люди под подозрением!
– Сэр, при всем уважении…
– Не лицемерьте, Рипли. Вы, коренной марсианин, никогда не станете уважать «полукровку», да еще ставленника Земли. Но сейчас я не намерен ссориться по пустякам. Я хочу найти истину. Вы же цените ее превыше всего, не так ли? Что мы имеем? Неуловимые злодеи, определенно местного происхождения, и местное же оружие, причем полицейского образца.
– Провокация! – рявкнул багровый от гнева Рипли. – Тщательно спланированная и совершенная провокация! Иных версий быть не может!
– Может, комиссар, – вздохнул Генри. – Постойте, не кипятитесь! Я не верю, что это сделали ваши люди. Это сделал кто-то другой, но я не исключаю, что сделал он это их руками.
– Это невозможно, – просипел Рипли, расстегивая воротник мундира.
– Господин председатель! – В комнату снова заглянул сержант. – Простите, сэр, срочное сообщение для господина комиссара… и для вас, сэр! Я не хотел вас отвлекать, но…
– Что, от кого? – Рипли взглянул на полисмена так, что тот невольно втянул голову в плечи.
– От капитана Дина из шестого участка центрального округа!
– Комп, дай центр, шестой участок полиции! – рыкнул комиссар.
В углу комнаты тотчас возник голообраз невысокого сухощавого капитана. Он определенно нервничал, это было заметно по тому, как дергается его левое веко и как он теребит застежку кобуры. Он не один был этой ночью на взводе, но все-таки…
– Что? – Рипли уставился на подчиненного, как удав на кролика.
– Новое происшествие, сэр. Расстреляны двое заместителей Вульфсона. Неизвестные ворвались в штаб-квартиру Либеральной партии и открыли огонь из… – капитан запнулся. – Из полицейских пистолетов.
Комиссар покачнулся и сел в кресло рядом с Генри. Джастин мгновенно метнулся к бару и вернулся с бутылкой «Джека Дэниелса» и тремя стаканами.
– Вот вам и доказательство моей правоты. – Олаф принял от секретаря наполненный на треть стакан. – Мог ли кто-то незаметно пробраться в штаб, вокруг которого полно журналистов, полиции и зевак?
– Не обязательно, – прохрипел Рипли и залпом выпил свое виски.
– Что не обязательно? – удивился Генри. – Вы думаете, рядом со штабом осиротевших либералов не было ни одного любопытного? Комп, повтори последний просмотренный репортаж.
«…Этот Генри занял свой пост исключительно при поддержке земного правительства и крупных компаний, таких, как «Армз индастриз» и «Марс», наших главных продуктовых импортеров. Не будь у него таких друзей…»
– Стоп-кадр. – Председатель указал стаканом на плавающий над головой репортера диск с логотипом инфоканала «Либеральный Марс». – Вывести задний план. «Зум» плюс три.
Изображение репортера исчезло, осталось только здание, на фоне которого он стоял. Это, без сомнений, был особняк, в котором разместилась штаб-квартира патриотов. И, кроме «исчезнувшего» корреспондента, вокруг дома толпилось множество самого разного народа.
– Комп, сделай анализ кадра. Проведи общий антропометрический осмотр. Есть ли среди людей в кадре предположительно немарсиане?
«Вероятность 0,1%», – высветилось на переднем плане.
– «Зум» плюс десять. Крупный план крыльца и входной двери, – приказал Генри. – Вычлени из общего уличного шума звуки, идущие непосредственно из дома.
Весь объем изображения заняли стоящие плечом к плечу полисмены. Лица у них были отрешенные. Аврал их будто бы и не волновал. Просто стояли в ночном оцеплении, вместо того чтобы спать по домам. Обычное дело. А те, кто маячил в холле особняка, – их было хорошо видно сквозь стеклянные двери – вели себя еще более странно. Они все как один стояли, повернув головы в сторону лифтов, и держали руки на кобурах. Что касается звуков, то их двери не пропускали.
– На восемь секунд назад, «зум» плюс один, сделай анализ колебаний стекол в окнах… Джастин, где обычно сидели помощники Вульфсона?
– На втором этаже, в левом крыле… – Секретарь пораженно смотрел на Генри. Впрочем, не только он, но и Рипли.
Оба марсианина никогда не сомневались в эрудиции и разносторонней развитости председателя, но они и представить не могли, что он умеет вытворять с компами такие вещи.
Стеновые панели дрогнули, и в холле раздались четыре глухих выстрела. Бдительный сержант тут же очутился на пороге.
– Все в порядке, – успокоил его Генри и отпустил повелительным жестом.
– Невероятно! – изумился Джастин. – А заглянуть внутрь нельзя?
– Можно, но, если мы не получим санкцию суда, это вряд ли одобрит прокуратура.
– Если узнает, – тихо сказал Рипли.
– Торопливость может стоить нам всем карьеры. Вы действительно этого хотите?
– Да…
– Смотрите. – Олаф вынул из кармана свой комп и ввел секретный код, а затем переадресовал сигнал на стационарный компьютер Вульфсона – у того был более мощный проектор.
Орбита спутника Агентства Промышленной Безопасности проходила намного западнее, но именно это позволяло его плавающим объективам заглядывать в окна, поворачиваясь под любым углом к поверхности планеты. Кадры были сняты четырнадцать минут назад.
Четверо человек, одетых в полицейскую униформу, целились в сидящих за столом помощников Вульфсона из штатных «кольтов-М», разработанных под короткобойный патрон типа «марсиэн»…
Генри разделил трехмерную проекцию надвое и добавил в правую часть кадра уличный вид из репортажа «Либерального Марса». Затем он «заморозил» эту двойную картинку и взглянул на Рипли и Джастина:
– А теперь момент истины, господа. Я синхронизировал записи до сотых долей секунды и включил звуковые дорожки. Если мы услышим не четыре, а восемь или, к примеру, двенадцать выстрелов, значит, что-то тут не так. Если же звуки с обеих записей со-льются…
Он шевельнул пальцем, и в комнате снова прозвучали выстрелы. Четыре…
– Мне нужны лица этих… оборотней, – скрипнув зубами, процедил комиссар.
– Проще простого, – заверил Олаф. – Только они не оборотни, Рипли, они такие же жертвы, как и помощники Вульфсона, как сам депутат и его семья…
– Да чьи жертвы, черт возьми?! О чем вы толкуете… сэр?
– Скоро узнаем. А пока давайте-ка переедем в более надежное место…
…Утром Марс облетела новая тревожная весть: исчез Харрис, директор инфоканала «Либеральный Марс». А к полудню в адрес Марсианского Совета на имя О. Генри пришла посылка. О ее содержимом сотрудникам правительственного учреждения сообщено не было, но они все равно узнали и мгновенно выболтали жуткую тайну журналистам. Страшная новость похоронила все надежды на урегулирование ситуации. В посылке оказалось два предмета: полицейский «кольт-М» и голова несчастного Харриса…
К трем часам пополудни резиденция Совета оказалась в осаде возмущенной толпы, а к половине четвертого во все крупные населенные пункты Марса были введены подразделения Национальной гвардии…
7
Сполохова привел в чувство безотчетный страх. Доктор был не робкого десятка, но у нахлынувшего ощущения не было ничего общего с обычным испугом. Олегу казалось, что он боится не чего-то конкретного, а сразу всего на свете, включая самого себя. А еще ему казалось, что, как только он пошевелится, страх многократно усилится и придавит его к холодному полу нереальной, но ужасно тяжелой плитой.
Сполохов не ведал, сколько продлилось это издевательство, но в конце концов неприятное чувство исчезло так же резко, как и появилось, и что более важно – ушло оно бесследно. В общем-то, ничего удивительного, ведь кошмар не имел конкретного воплощения, какой-нибудь жуткой «иллюстрации», и остаться в подсознании было нечему. Доктор осторожно приоткрыл глаза и осмотрелся.
Он сидел у стены в полутемной комнате с маленьким окошком. Стены были серыми, как и пол, – прямо-таки тюремная камера, но решетки на окне не оказалось. И дверь была обычная, пластиковая. Больше всего комната походила на подсобку, где уборщики хранят свои орудия труда. Для полноты картины не хватало ведер со швабрами или машин-поломоев. В работе? Возможно. И то, что это действительно подсобка, только в каком-нибудь другом крыле клиники, тоже возможно. Инвентарную комнатку морга Сполохов узнал бы сразу, кроме поломоев, там хранился его личный гравибайк. По выходным Олег иногда катался в парке. Но здесь не было полок, а уж тем более гравибайков. Вообще ничего…
Олег поднялся, немного постоял, придерживаясь за стену, и, когда прошло легкое головокружение, постучал в дверь. Никто не ответил. Сполохов постучал сильнее. Дверь вдруг едва ощутимо дрогнула, но не потому, что начала открываться, а потому, что верхний слой ее покрытия был звуковоспроизводящим, как и панели потолка.
– Ваше имя? – равнодушно спросил низкий, явно синтезированный голос.