Олег невольно взглянул вверх, затем на дверь. Беседовать с дверью было так же глупо, как и с потолком, но куда-то смотреть было необходимо. Доктор выбрал дверь.
– Сполохов Олег.
– На кого вы работаете?
– На… себя. – Он удивленно хмыкнул. – Или вы интересуетесь, кто мой начальник? Доктор Карл Густавсон, куратор морга при седьмой клинике Центрального округа Стокгольма.
– Где вы взяли список?
– Какой список? – удивился Олег.
В глазах полыхнула молния, а по телу пробежала такая сильная судорога, что Сполохов, как подкошенный, свалился на пол. В следующие несколько минут его корежило под воздействием самой широкой гаммы неприятных ощущений: начиная с голода и холода до невыносимого жара и жуткой мигрени. Под занавес по ушам врезал мощный звуковой удар, и на короткое мгновение снова нахлынул безотчетный страх. После того как все закончилось, доктор вспомнил и список, и связанные с ним происшествия.
– Где вы взяли список? – равнодушно повторил голос.
– Психотронный генератор применяете? – Олег опять поднялся на ноги, хотя дрожь в коленях этому определенно мешала. – Читал, но не думал, что придется испробовать на себе…
– Где вы взяли список?
– Чего заладил? Моня дал. Ригельман. Мир его праху.
– Для чего предназначен список?
– Почитай, может, поймешь…
Свет, голод, зной-холод, шум-тишина, а затем уже традиционный приступ страха. На этот раз Сполохов решил не вставать, только сел, чтобы в следующий раз – не дай бог – не набить новую шишку. Он потер ушибленный лоб и вздохнул. Геройство обходилось недешево. А зачем взялся геройствовать? Не собирался же. Будто заставляет кто… Странно.
– Для чего предназначен…
– Ну не знаю я! – перебил его Олег.
Голос все равно закончил вопрос, из чего можно было сделать вывод, что беседу ведет не человек, а комп.
– Отвяжитесь, а? – попросил Сполохов, прекрасно понимая, что компу на его просьбу на… искрить. – Не знаю я ничего про этот список. И не понимаю в нем ничего. Просто фамилии это. Из гиперсети Моня их надергал и увязать пытался. Да не успел.
– На кого вы работаете?
– Я же сказал…
– Для чего предназначен список?
– Сломался, что ли? Заело?
Вспышка, а дальше боль. Выворачивающая наизнанку, жгучая, во всем теле. И снова страх. Но теперь приступ был сильным и продолжительным.
– На кого вы работаете?..
Сполохов решил больше не садиться. Он прикрыл глаза и расслабился. Ну и пусть пытают, гады! По-человечески бы поговорили, может, и договорились бы до чего, а так… Они еще не знают доктора Сполохова, скоты! Его нельзя сломать, можно только разозлить!
– Для чего предназначен список?..
– Шли бы вы все…
Боль… страх… жуткий холод…
После пятого или шестого «сеанса» психопыток Олег был готов рассказать все, что знал и не знал, но его, как назло, перестали спрашивать. Видимо, даже компу надоело тратить время на тупого, упрямого докторишку, и он решил Сполохова добить. Следующий удар по нервам был особенно сильным, хотя за секунду до этого Олегу казалось, что сильнее боли не бывает.
Дальше все происходило как в тумане. Дверь открылась, и в комнатку вошли двое. Сполохов попытался приподнять голову, но сил почти не осталось. Один из вошедших присел над доктором и посветил маленьким фонариком в глаз.
– Живой пока… Ну и что с ним делать?
– Психотропами уколем, а там видно будет. Если действительно чистый, пусть шеф решает, куда его… Хотя я примерно представляю – куда.
– А может, просто прикончим, чтоб не возиться?
– Поздно. Волна ушла. Да и зачем патроны тратить? Пусть послужит напоследок.
– Ну, не знаю. – Тип с фонариком встал и несильно пнул Сполохова в бок. – Что-то чутье у меня обострилось. Не доверяю я этому трупорезу. Слишком круто для простого очкарика он держался.
– Сейчас выясним. – Второй занял его место и закатал Олегу рукав.
В предплечье что-то кольнуло, и туман начал сгущаться, а затем поплыл против часовой стрелки.
– На кого работаешь, доктор? – похлопав Олега по щеке, спросил тюремщик.
Врать не было сил. Да и если бы они еще оставались, Сполохов просто не помнил, как это делается. Он облизнул пересохшие губы и ответил:
– Я в клинике… в морге… патологоанатомом… работаю.
– Ясно… – Экзекутор обернулся к товарищу: – Ну, что скажешь?
Тот не ответил, а склонился над доктором и прорычал:
– Список откуда взял? Зачем он тебе?
– Моня… дал… А я хотел его в «Мировые новости»… отнести, но там не взяли… сказали, что это… бессмыслица… Я потом проверил… и тоже так решил…
– Врет, сука, – скрипнул зубами тот, что хвалился чутьем. – По морде его гнусной вижу – врет!
– «Под химией» не врут, – отрезал второй. – Пошли отсюда, пусть полиграф его дальше крутит, у него терпения больше, он электронный…
– Поимеет он машину, вот увидишь!
– Да ты что, вообще чокнулся с чутьем своим?! Чего ты на него взъелся? Тебя в детстве доктора обидели, что ли? Как можно «под химией» обмануть полиграф? Думай что говоришь, телепат хренов…
– Все равно я шефу доложу, что он мне не нравится. Чтобы меня рядом с тобой к стенке не поставили, когда этот доктор хазу легавым сдаст.
– Хватит тебе каркать!
Дверь закрылась, и Сполохов остался наедине с говорящим туманом. Белая клубящаяся субстанция укутывала его душным одеялом, но не позволяла уснуть, монотонно задавая однотипные вопросы. Олег отвечал медленно и обстоятельно. И казалось, что эта странная беседа продлится вечно…
* * *
Во второй раз очнулся Сполохов в комнате гораздо больших размеров. Это была и не комната вовсе, а самый настоящий бункер: с высокими сводчатыми потолками, узкими щелями бойниц в толстых стенах и широкими скамейками по кругу. Сидел Олег на одной из таких скамеек, прислонившись спиной к стене и свесив голову на грудь. Именно поэтому первым делом он обнаружил, что одет вовсе не в привычное зеленоватое хирургическое белье, а в самый настоящий боевой костюм.
Открытие было потрясающим. Сполохов даже на секунду зажмурился и помотал головой. Наваждение не исчезло. Металлопластовые, с титановыми вставками, противолучевые доспехи поверх радиозащитного комбинезона, тяжелые ботинки и винтовка на коленях. Боевой шлем со встроенными фильтрами валялся на полу у самых ног.
– Сполохов, особое приглашение требуется?! – рявкнул кто-то над самым ухом. – Кто приказал разбрасывать снаряжение?!
Олег поднял взгляд и непонимающе уставился на склонившегося над ним воина. Он был экипирован в те же доспехи, только винтовка висела у него на плече, а шлем был прицеплен к поясу. Лицо у бойца было квадратное и суровое, со лба на скулу спускался старый шрам. Сполохов оценил работу хирургов на троечку. Шили явно в полевых условиях и скорее всего круглыми иглами для кишечных швов. Олег мог сделать все гораздо лучше: взял бы нормальные иглы и наложил бы аккуратный внутрикожный шовчик…
– Чего завис?! – снова прорычал воин. – Давай врубайся!
– Во что? – Сполохов поднял шлем и растерянно взглянул на сидящих вдоль стен солдат.
Всего на лавках разместилось человек двадцать. Все в полной боевой выкладке, но только пять или шесть солдат выглядели профессиональными вояками. Все остальные озирались почти так же растерянно, как и Олег. Может быть, они тоже недавно очнулись? Непонятно…
– Когда говоришь со старшим, надо добавлять «господин» и звание, понятно?!
– Да…
– Не «да», молекула, а «так точно» и «господин сержант»! Ясно?!
– Так точно… господин сержант. Только я не военнообязанный.
– Молчать, организм! Говорить будешь, когда тебя спросят! А тебя не спросят, будь уверен! Понятно? Чего молчишь, рядовой?
– Вы же сказали, что меня не спросят.
– Умничаешь, морда цивильная?! – Сержант зло прищурился.
В его руке непонятно откуда появился длинный предмет, похожий на отломленную от допотопного радиоприемника телескопическую антенну. Сержант ткнул Олега в шею, и того ударило током. Приятного было мало.
– Так точно, господин сержант! – выпалил он.
– Что «так точно»?!
– Все так, господин сержант! – невольно начиная орать громче командира, ответил Сполохов. – Абсолютно точно!
С дальнего края левой скамейки послышались смешки.
– Кому тут весело, обезьяны?! – отвлекся буйный начальник.
Солдаты притихли.
– Рядовой Сполохов, поскольку ты пока не в себе, объявляю предупреждение! – Сержант забыл про Олега и указал шокером на крайнего слева. – Рядовой Лютер, встать!
Со скамейки поднялся худой прыщавый юноша. Его тонкая шея торчала из доспехов, как соломинка из стакана с коктейлем. Он близоруко прищурился и, немного подумав, ответил:
– Есть! В смысле – я!
– Ты что же, вошь нестроевая, в цирк пришел? Клоуна увидел?!
– Никак нет, господин сержант!
– Сесть! Кто там еще хихикал, будто барышня на посиделках?! Предупреждаю всех, девочки, здесь вам не там! Не на гражданке! И в киберстрелялку-бродилку мы играть не будем! Тут все по-настоящему! Полигон, вашу мать, а не парк аттракционов! Ефрейтор Граббе, повторите учебно-боевую задачу взвода!
Ефрейтор сидел справа. Был он таким же внушительным, как сержант, и производил впечатление опытного солдата. Он резко встал, выпрямился и окинул строгим взглядом остальных бойцов. Олег мельком посмотрел на сержанта. Тот был явно доволен выправкой и уверенностью Граббе, хотя взгляд сержанта оставался стеклянным и медленно плыл вдоль скамеек, не останавливаясь ни на ком из солдат.
– Вводная командования, – объявил ефрейтор скрипучим баритоном. – Учебно-боевая задача максимальной сложности. Приближена к реальной боевой задаче на девяносто процентов. Взводу приказано захватить позиции врага после ядерной бомбарди-ровки…
– Ну и вводная, – вырвалось у Сполохова. – После такой артподготовки или позиций не останется, или захватывать их будет незачем, лучше обойти сторонкой…
Разряд электрокнута не стал неожиданностью. Олег невольно схватился за шею и скрипнул зубами.
– Ты, рядовой, гляжу, не врубаешься, – пробасил сержант. – Не сообразишь никак, куда попал. А мне сказали, ты доктор, умный вроде как…
– Я умный, господин сержант, – процедил Олег, враждебно глядя на воина, – только не сообразительный.
– Тормоз, – перевел на свой язык сержант. – Ничего, когда припекать начнет, сразу научишься соображать. Быстрее боевого компа будешь задачки решать: куда перебежать, куда откатиться да в кого выстрелить… Ефрейтор, продолжайте!
– Наш взвод идет в качестве разведгруппы авангарда атакующих войск. Это значит, что поддержки с флангов не будет. В четырех километрах позади нас движется заградительный отряд, поэтому отступление невозможно.
– Господин сержант, разрешите уточнить, что значит заградительный отряд? – снова встрял Сполохов.
– Это, доктор, взвод вроде нашего, – недобро усмехнулся сержант, – только на спецмашинах, защищенных от радиации, и задача у него попроще, чем у нас. А конкретно – при помощи дальнобойных снайперских винтовок и радиоуправляемых зарядов, спрятанных где-то в наших доспехах, помочь нам захватить вражеские позиции.
– Не понимаю, при чем тут заряды? Если отступим, нас взорвут?
– А говорил, не соображаешь, – скривился командир. – Мы – штрафной взвод, доктор. И отступать нам не положено. Или вперед, или на тот свет. Что, в общем-то, одно и то же. Вот так.
– Но… за что? Почему? – Олег растерянно похлопал глазами. – Что это за полигон?
– Вопросы после, – снова став суровым, отрезал сержант. – То, что задача учебная, ничего не значит. Ядерные взрывы будут реальными, снайперы в заградотряде будут стрелять по трусам на поражение, а врага изобразит другой штрафной взвод. Выход один – захватить позиции и укрыться от радиации во вражеском бункере.
– Абсурд! – возмущенно выпалил Олег. – Я не верю, что наши военные могут проводить такие жестокие учения! Здесь что-то не так!
Сержант снова поднял шокер, но в последний момент передумал:
– Ну-ну, давай говори. Что тут не так? Рекрутеры сказали, что ты у нас мастер раскрывать заговоры в высших сферах.
Сполохов раскрыл было рот, чтобы выдать пространную речь о том, что во власти, в том числе и военной, что-то пошло наперекос, но вдруг вспомнил «туманный» допрос в серой «подсобке» и промолчал. Сержант явно провоцировал его. Зачем-то ему было нужно, чтобы Олег в запале выдал некое откровение.
– Не понимаю, о чем вы, господин сержант. – Сполохов упрямо поджал губы.
– Другое дело, – негромко буркнул сержант.
Такая реакция командира удивила Олега еще больше, чем неуклюжая попытка начать откровенный разговор. Чем дальше в лес, тем больше странностей…
Пока Сполохов удивлялся, ефрейтор закончил излагать боевую задачу, а сержант объявил минутную готовность.
Бойцы надели шлемы, проверили плотность подгонки снаряжения и активировали винтовки. Все эти манипуляции были непривычными, но Олег смотрел на Граббе и все повторял за ним, а потому уложился в срок. Когда приготовления были окончены, сержант Таран – как было написано сзади на его шлеме, в одну строчку с группой крови и резус-фактором – подошел к тяжелой бронедвери и положил руку в толстой перчатке на рычаг механического замка.
– Включить связь! К бою!
«Уровень радиации на поверхности триста рентген, – мурлыкнул боевой комп-координатор. – Дверь разблокирована».
Насколько помнил Сполохов институтский курс радиологии, для «смерти под лучом» триста рентген было мало, но, если при таком фоне задержаться минут на двадцать, да еще поползать в пыли, не помогут никакие доспехи.
Сержант Таран навалился на рычаг, и дверь подалась наружу. Штрафной взвод поднял винтовки стволами вверх и двинулся на выход…
…Атака по выжженной земле была похожа на дурной сон. Позиции врага находились в каких-то пятистах метрах от бункера, но были это не окопы, как ожидал Сполохов, а цепь приземистых бетонных куполов, из бойниц которых палили почем зря тяжелые лазерники. В их мощных лучах горела не только земля и поднятая взводом пыль, но, казалось, полыхал даже воздух. Рассыпавшиеся в цепь штрафники то и дело падали, вставали, короткими перебежками продвигались на несколько метров вперед, снова падали, перекатывались вправо или влево, переползали под прикрытие любых самых незначительных неровностей почвы и опять вставали, перебегали, падали…
Слева от Олега рухнул близорукий Лютер. Когда ефрейтор Граббе скомандовал ему «вперед», рядовой даже не пошевелился. Сполохов приподнял голову и взглянул на Лютера. Он был жив, но выполнить команду не мог. У него не осталось сил. Граббе выругался и повторил приказ. В эту минуту несколько вражеских выстрелов вздыбили почву перед самым носом у Лютера, и он начал отползать.
– Лютер, куда?! – крикнул Олег. – Вперед! Прыгай вперед и вправо, там траншея!
Лютер его не услышал или не захотел услышать. Он бросил винтовку и продолжал пятиться, будто рак. Скоро он оказался метрах в десяти-пятнадцати позади примерной линии взвода, и Олег понял, почему фамилии солдат были написаны не на груди или передней поверхности шлемов, а сзади. Голова Лютера дернулась, и он уткнулся забралом в радиоактивную пыль. В затылочной пластине шлема чернела круглая обугленная дыра. Заградотряд действительно существовал, и праздновать труса было так же смертельно опасно, как идти в эту безумную атаку.
– Сполохов, вперед! – приказал Граббе.
Олег поднялся и в один прыжок преодолел расстояние до неглубокой траншеи. Задерживаться в месте приземления он не стал. Ров вел примерно в сторону вражеских укреплений, и Сполохов двинулся по нему на четвереньках. Он почти добрался до основания одного из бетонных дотов противника, когда впереди громыхнуло, и в лицо Олегу ударила тугая взрывная волна. Сполохова отбросило назад, и он упал навзничь, приложившись затылком о бруствер. В глазах на мгновенье потемнело, но шлем спас от больших неприятностей. Приходя в себя, Олег уныло взглянул в серое небо. Сквозь завесу пепла и пыли проступали два небольших светящихся круга. Спутники или местные солнца? Интересно, что это за планета? Явно далекая, хотя трудно сказать наверняка.