На радостях полурослик не удержался и бросился обнимать короля, обхватив его за пояс. Торин ответил на объятие и весело подмигнул сестре поверх плеча хоббита. Но этого Бильбо, конечно, видеть не мог.
Комментарий к 15. Горными тропами
* Доброй ночи (кхузд.)
** Со мной все хорошо (кхузд.)
========== 16. Чужое сердце ==========
Бильбо был рад, когда горы остались позади. Он еще не знал, как будет в Эреборе, поскольку никогда там не бывал, — и то, что для гномов было воплощением благих земель, для него могло оказаться местом неприятным. Но в одном полурослик был уверен точно: он не хотел бы возвращаться в Туманные горы.
Дело было не столько в орках и гоблинах (хотя и эти чудовища играли свою роль), а в том, что Бильбо буквально кожей чувствовал исходящую от этих мест атмосферу тайны и угрозы. Для привыкшего к уюту и комфорту полурослика это было ново и необычно — и он понимал, что ему это не нравится.
Так что, когда караван спустился с предгорий в долину, Бильбо вздохнул с облегчением. Он обернулся в седле своего пони и долго смотрел на оставшиеся за спиной пики. Вершины гор, стершиеся от времени и необитаемые, тонули в седых облаках, которые клочьями плыли между острых скал. Бильбо показалось, что горы очень старые, древнее всего, что он видел до сих пор, — и он покидал их, не прикоснувшись даже к малой толике их тайн. Впрочем, тайны эти наверняка были ужасными, и хоббит решил про себя, что не хотел бы их раскрывать.
Край, что расстилался перед ними теперь, был заброшенным и холодным. Ветер дул с востока, цепляясь за одежду и свистя в ушах. Бильбо ежился, кутая нос в меховую накидку, и плотнее прижимал к себе дремлющего дракона. Смауг, покинув горы, не выказал ни тени неудовольствия: ему, кажется, было все равно, где спать. Хоббит вдруг вспомнил об одной важной черте драконов: они обожают золото, буквально живут им и готовы за него уничтожить кого угодно — так говорилось в старых книгах. Интересно, когда Смауг подрастет, он тоже потянется к какой-нибудь сокровищнице? Впервые хоббит задумался о том, что везет с собой будущее чудовище, куда более страшное, чем орки и гоблины.
Перевозимое чудовище потянулось, свесив хвост с седла, и лизнуло руку Бильбо, просыпаясь. Хоббит почесал его за чешуйчатым ухом.
Разделившиеся гномы воссоединились, и Торин, ехавший чуть впереди полурослика, выслушивал доклад своих воинов. Хоббит, основательно промерзший и усталый, не слушал их речи. Кхуздул все еще оставался для него диковинкой, хотя многие слова он уже знал. Учить его было тяжело, говорить — трудно, в языке было много нюансов, которые надлежало разобрать, запомнить и принять к сведению. Так что, пользуясь случаем, Бильбо разрешил себе не понимать, что говорят жених и его всадники, и просто подремать в седле.
— Устал, мой езбад? — Бофур поравнялся с ним и заговорил на Всеобщем — настоящая нега для слуха! — Крепись, скоро уже привал. Думаю, Торин велит остановиться неподалеку от скалы Каррок, тамошние места безопасны, гоблины туда не сунутся.
Бильбо поморгал, отгоняя сонную одурь, и уставился на друга.
— Безопасны? Но разве с наступлением темноты мы не станем уязвимы для хищников? И потом, отсюда не так далеко до гор, орки могут…
— Не могут, — перебил его гном, улыбаясь. Он снова перешел на кхуздул — наверное, чтобы Бильбо мог практиковаться. — Орки боятся хозяев здешних мест. Говорят, что тут есть небольшое племя оборотней, полулюдей-полумедведей. Они по ночам оборачиваются в громадных зверей и патрулируют свои владения. Мы с ними не воевали, так что делить нам нечего.
— Редкий случай, когда вы с кем-то не враждуете, — фыркнул Бильбо. Смауг, окончательно проснувшийся, щурил желтые глаза и пыхтел, из ноздрей его поднимались тоненькие струйки дыма. — Я-то думал, что подгорный народ завоевал весь мир.
— Не весь, — ему ответил сам узбад, придержавший пони и поравнявшийся с женихом и его товарищем. — Под нашей властью — ваши края и большинство людских поселений. Однако мы еще не ходили в походы к стенам Минас-Тирита, что далеко к югу отсюда. И королевства эльфов мне ни к чему. Впрочем, повергнуть лихолесских ублюдков я бы не отказался.
Он осклабился, показывая довольно острые зубы. Бильбо отвел взгляд. Когда Торин был таким, он смущал его. Хоббит больше не боялся своего жениха, удостоверившись в том, что король не причинит вреда послушному любовнику, но все еще опасался его непредсказуемого характера. Узбад мог казнить по сиюминутной прихоти — а мог наградить за какие-то только ему ведомые заслуги.
«Пойму ли я когда-нибудь этот странный народ?» — невольно задумался хоббит. Он знал, что многие гномы до сих пор относятся к нему настороженно, а кое-кто — и неприязненно. В этом особом, закрытом мире все решали родственные связи — а сквайр из Шира был чужаком. Между прочим, на языке гномов слово «чужак» было созвучно со словом «враг», так что нечего было удивляться неприязни многих членов отряда.
Бофур поехал разведать дорогу — сейчас, когда узбад находился рядом с женихом, иной защиты ему было не нужно. Бильбо проводил взглядом друга и повернулся к Торину:
— Скажи, а у вас есть своя религия? Я слышал какие-то странные слова о Махале, но вы не молитесь богам, насколько я заметил…
— Быть гномом — уже религия, — спокойно ответил король. Он не смотрел на полурослика и вообще говорил как бы не с ним, а с окружающим миром, глядя на горизонт. — Мы держим слово, ценим родичей и друзей, холим и лелеем своих коней и баранов. Ни один народ не ведет одновременно оседлую и кочевую жизнь, как мы. И у нас нет ни жертвенников, ни храмов. В храмах селятся жирные святоши, которые собирают подати и врут своим прихожанам, — это удел людей, которые сами придумали себе богов. Наш бог повсюду, в каждом сердце и душе. Мы не молимся ему, а обращаемся сердцем.
Бильбо слушал как завороженный. У хоббитов тоже нет специальных храмов, и если они хотят обратиться к Единому, то просто думают об этом, — хотя у них не так уж много поводов молиться, ведь их земля плодородна, а враги обходят те края стороной. Во всяком случае, почти все враги.
— Ворон принес сегодня донесение, — с усмешкой сказал ему король, — из твоих родных краев. Мои люди пишут, что успешно договорились с властями Шира. Теперь там уже построили завод, чтобы добывать серебро, вовсю идет торговля винами и табаком. У вас хорошая земля, хоть в ней и нет золота.
Мысленно хоббит вздохнул с облегчением. Если бы полурослики стали сопротивляться, их наверняка всех убили бы: границы благородства у гномов весьма условные. А так — все останутся довольны друг другом, хотя некоторым ханжам вроде той же Лобелии наверняка не нравится находиться под покровительством подгорного народа.
Торин поднял руку, и это было знаком, что пора останавливаться. Войско придержало пони, гномы спешивались один за другим, тут же застучали топоры: рубили на дрова окрестные деревца. Огонь — стихия гномов, огонь и камень, и нет им равных в добывании самоцветов, работе ювелирной и в укрощении яростного пламени.
Бильбо поймал себя на том, что невольно набрасывает в уме подобие стихов, и помотал головой. Наверное, он просто устал с дороги.
Он потребовал у рабов горячей воды для купания и чистую одежду. За время похода Бильбо привык и к новым нарядам, и к приказам, которые следовало отдавать рабам. Благо, что те ничуть не возражали и исполняли все быстро и с прилежанием.
Он забрался в большую бадью, с наслаждением чувствуя, как руки подаренных принцами рабынь растирают его тело. Дневное напряжение уходило вместе с заходящим за горизонт солнцем, и хоббит прикрыл глаза, слушая голоса за стенками шатра.
Вдруг рабыни отступили, оставив его. Бильбо повернул голову и увидел узбада, тот кивком велел девушкам выйти. Понимая, что это значит, мистер Бэггинс наскоро вытер мокрые волосы полотенцем и поднялся, выбираясь из бадьи. Он слегка склонил голову — поклон не подданного, но равного. Торин одобрительно прищурился, на губах его играла легкая усмешка.
Бильбо подошел к нему и молча опустился на колени, распутывая завязки на плотных штанах. Он видел, что король уже возбужден, — и недаром, бой и победа всегда приносили с собой торжество и желания, в том числе плотские.
Но король вдруг обхватил широкими, похожими на лопаты ладонями его плечи и поднял полурослика с колен.
— Сегодня будет пир, — он заглянул Бильбо в глаза, убеждаясь, что тот запомнит его слова. — И ты придешь на него готовым, украшенным и нарядно одетым. Ты будешь танцевать до утра вместе с нами, и я разрешу тебе съесть сердце твоего врага. Его везли целый день специально для тебя, я велел сестре приготовить его.
Хоббит почувствовал, как приоткрывается в ужасе рот. Съесть плоть поверженного им орка? Ох, нет, он ведь не дракон, он не может, нет…
Прежде, чем он успел возразить, Торин прильнул к его губам в поцелуе — долгом и настойчивом, обхватив руками половинки ягодиц своего жениха. Бильбо не успел одеться после мытья, и это было узбаду на руку. Он уложил Бильбо на брошенные в углу шкуры, которые потом рабыни должны были расстелить, сделав постель на ночь. На этот раз узбад был куда ласковее, чем прежде, он неспешно ласкал член жениха и плавно толкался в его тело, распаляя желание. Бильбо прижался к нему спиной, лежа на боку, и король удерживал его разведенные ноги, тяжело дыша и жадно теребя плоть стонущего хоббита.
Бильбо поднял голову, наткнувшись на внимательный взгляд желтых глаз. Малютка Смауг, оказывается, успел пробраться в шатер и с интересом наблюдал за тем, что проделывают с его благодетелем. Полурослик попытался прикрыть пах рукой, но Торин перехватил его запястье и закинул его ногу себе на бедро, чтобы дракончик мог лучше видеть.
— Не надо, — взмолился Бильбо, чувствуя, что тугое семя тянет и скапливается в яичках. — Он еще… маленький…
— Это не ребенок, — Торин сменил угол проникновения, трахая часто и яростно. — Пусть видит, как я тебя беру, пусть поймет, что ты мой!
Дракон фыркнул, выпустив пару искр, к счастью, погаснувших почти сразу, и подобрался ближе, прижавшись горячим тельцем к плечу полурослика. Бильбо охнул, выгнулся, дергаясь в руках узбада, и кончил, брызгая семенем на землю и руку Торина. И еще с минуту дрожал от постепенно утихающего удовольствия, пока узбад, помогая себе рукой, изливался на его зад.
Получив свое удовольствие, Торин покосился на любопытно поворачивающего голову Смауга, притянул хоббита к себе, вновь целуя. Бильбо, у которого будто камень с души упал, ответил на незамысловатую ласку, путаясь пальцами в волосах короля. Дракон не против, он не будет мешать, он принял гнома почти как своего — хотя, конечно, не дастся в руки.
Узбад оделся, а затем опустился на землю рядом с хоббитом и приказал:
— Заплети мне косу.
Насколько успел узнать Бильбо, это было довольно большим проявлением доверия со стороны короля. Правда, заплетать волосы на манер сложных гномьих причесок полурослик еще не умел — ну да тут это и не требовалось. Торин никогда не сооружал на голове замысловатых косичек, предпочитая простую косу или просто распущенные волосы.
Наспех набросив на себя широкое покрывало, Бильбо устроился за спиной жениха и принялся за дело. Он провел гребнем по длинным черным прядям, разделил их, стараясь не дергать. Бильбо нравились волосы узбада, очень длинные, густые, тяжестью ложащиеся на руки плетущего косу. Торин сидел спокойно, положив руки на бедра, и смотрел в пространство, слегка улыбаясь.
— Мой повелитель доволен? — уточнил Бильбо осторожно.
Тот вздохнул.
— Завтра мы поднимемся на скалу Каррок — и оттуда ты сможешь увидеть Эребор. Когда мы минуем Лихолесье, то окажемся в моих землях — все окрестности Одинокой горы принадлежат гномам. Я хочу, чтобы тебе понравились эти места.
— Значит, они мне понравятся, — легко согласился полурослик, коснувшись губами затылка жениха. Торин бывал грубоватым в постели, но в такие редкие моменты, как этот, он замирал и позволял себе самую капельку побыть уязвимым. Это было действительно приятно.
Когда хоббит закончил плести длинную, тяжелую косу, достававшую почти до бедер, узбад поднялся и кивком указал ему на разложенные рабынями перед мытьем одежды.
— Наряжайся и выходи к костру. Ты должен стать воином.
Надо сказать, у Бильбо основательно ломило все тело — долгий путь в седле, а потом еще и бурный секс вытянули из него все силы. И все же возразить королю он не решился. Торин прав: если он хочет стать достойным звания езбада, то должен забыть про усталость и боль.
Бильбо позвал рабынь, и те проворно помогли ему одеться. В глубине души хоббит радовался, что на взгляд человеческой женщины он не так уж притягателен. Небольшой пухлый живот и густая шерсть на ногах помогали ему избежать возможных приставаний. Хотя ему и было разрешено спать со своими рабынями, Бильбо не хотелось случайно сделать ребенка ни одной из них. Да и сил после утех с Торином не было, честно говоря.
Его быстро облачили в просторную рубашку и штаны, сверху накинули длиннополый кафтан — ночи в предгорьях прохладные. Одна из рабынь — хоббит никак не мог запомнить их имена — с поклоном подала ему большой поднос.
— Дар от узбада, он велел передать тебе, господин.
На подносе лежали золотые украшения: пара браслетов, тонкий обруч, крупное кольцо в виде витой змеи и поножи, какими обычно гномы стягивали низ штанов, чтобы не мешали вскакивать в седло. Бильбо прежде не носил таких дорогих украшений — да что там, он вообще никаких не носил, это была типично гномья мода! Но возражать было себе дороже, поэтому он позволил девушкам нацепить на себя почти два фунта золота. Счастье еще, что Торин отобрал для него те украшения, что были полегче!
Смауг бессовестно дрых, обвившись гибким телом вокруг перепачканных шкур, впитавших запах его благодетеля, так что Бильбо пошел праздновать один. Он вынырнул из-под полога шатра и сразу окунулся в гул голосов, блеск пламени и хохот. Пахло жареным мясом, пивом, потом и кровью — гномы пировали. Кто-то, сидя на земле, вздымал кружку, будто каждый раз пил за ясную луну на небе и за светлый путь. Кто-то горланил песни — нескладные, как и все стихи, что звучали на родном языке подгорного народа. Рифма считалась необязательной, если слова шли от сердца.
Фили и Кили в обнимку плясали у костра, полуголые, увешанные золотом вперемешку с частями тел убитых орков. Судя по тому, с каким восторгом на них таращились рабыни, одинокая ночь юношам не грозила.
Уже совсем стемнело, и только яркое пламя костров разгоняло тьму. Гномы не боялись нападения: их было достаточно много, чтобы жечь костры без опаски.
В стороне, на самом краю светлого круга, яростно совокуплялись двое воинов. Бильбо покраснел, но глаз не отвел: считалось, что в ночь праздника не может быть ничего недозволенного. К своему изумлению, в одном из гномов, который держал партнера за узкие бедра, он узнал Бофура. Мориец брал любовника так сильно, будто это было в последний раз. Когда хоббит проходил мимо, Бофур поднял голову, блеснула серьга-клык в его ухе. Мориец усмехнулся, подмигнул хоббиту и с новой силой набросился на довольно рычащего любовника, наматывая на кулак его длинные рыжие волосы.