Профессор покачал головой:
— Я не хочу рисковать. В любом случае, Лидия, ты сама признаешь, что благодаря Гемме поняла, где находится плод, верно? Нидхогр не может возлагать надежды ни на одно из свойств Древа Мира, и тогда, вероятно, он скорее будет рассчитывать на нас в том, чтобы отыскать место, где находится плод. И потом, как я уже сказал тебе, от кулона ты получила сведения, которые только ты, через воспоминания Растабана, в состоянии правильно истолковать.
Лидия выглядела раздосадованной. Впервые София стала свидетелем того, как ее подруга открыто выражала свое несогласие с профессором.
— Это всего лишь ваши предположения, основанные на вашей тайной надежде на то, что наши враги не так уж хитры, но на это не следует рассчитывать. Нам нельзя недооценивать их! София права, если мы поторопимся, окажемся там раньше их. И никакого риска.
Шлафен встал с чрезвычайно серьезным выражением лица.
— Твоя нога еще не зажила, и София пока слишком слаба. А между тем Покоренный отнюдь не ранен, кроме того, он не ощущает ни усталости, ни изнеможения, поскольку привитые приобретают сверхчеловеческие возможности. Едва вы ступите ногой за порог, он почует вас и отправится за вами вдогонку, пусть ему неизвестно местонахождение плода, он просто пойдет следом за вами. Мы не сможем избежать столкновения с ним, поэтому нам нужно оказаться там во всеоружии.
Лидия фыркнула.
— Это — ошибка. Ждать — это большая ошибка.
Профессор недовольно скривил рот.
— Это ты ошибаешься. Как бы то ни было, но решать не тебе. Наш проводник — Тубан, и до тех пор, пока мы не обретем его силу, распоряжаться за него буду я. Мне очень жаль, но больше ни слова об этом, по крайней мере до послезавтра. Таково мое последнее слово.
Сказав это, мужчина даже не улыбнулся девочкам. Он отвернулся и с каменным выражением лица отправился в свою комнату, а в это время Лидия сжала кулаки с такой силой, что побелели костяшки ее пальцев.
София весь день думала о словах своей подруги. Она была согласна с каждым ее словом и так же хотела поскорее начать действовать. Если они отправятся в путь, конечно, подвергнут себя опасности, но, оставаясь здесь, они рискуют еще больше. Если Нидхогр заполучит плод, случится трагедия, — о чем только думает профессор? София знала, что если такое произойдет, то она никогда не простит себе этого.
Вот почему в ее голове стала настойчиво вертеться одна фраза, которая очень раздражала ее и от которой она никак не могла избавиться. «Тубан — наш проводник» — так сказал профессор. Тубан был самым сильным из всех драконов, и он жил в ней. Значит, ей и решать. Значит, ей впервые в жизни надлежит становиться во главе и брать дело в свои руки. От такого решения девочку охватила дрожь. Она боялась. Принять его — значит выступить против профессора, который всегда помогал и поддерживал ее и предоставил ей кров. Стоило ли жертвовать всем этим только ради получения плода?
София приняла решение совершенно спонтанно. Девочка подумала о том, что не в ее правилах действовать так легкомысленно, а она собирается поступить таким образом, Но решение принять Тубана и ее предназначение требовали от нее совершать рискованные поступки, от этого никуда не денешься.
Вот почему она принялась расспрашивать Лидию о ее видении. София попыталась придать своим расспросам вид праздной болтовни, простого любопытства. Сидя перед Геммой во время лечебного сеанса, она время от времени, словно вспомнив что-то, задавала тот или иной вопрос. Но Лидия тем не менее пристальнее обычного смотрела на свою подругу, когда описывала ей место.
— А почему ты спрашиваешь?
София пыталась казаться безразличной, но ей это плохо удавалось, она сразу же покраснела.
— Любопытство. Знаешь… это находится немного за пределами моего понимания.
Лидия бросила на нее косой взгляд, и Софии показалось, что та улыбнулась.
Когда Лидия легко встала — благодаря действию Геммы рана на ноге почти зажила, — София осталась сидеть на своем месте.
— Ты идешь?
— Сегодня я себя что-то неважно чувствую, я, пожалуй, посижу здесь еще чуть-чуть.
Лидия несколько секунд молча смотрела на свою подругу.
— Не переусердствуй, а то закончится тем, что защита ослабеет.
София поспешно замотала головой и с улыбкой облегчения посмотрела подруге вслед.
Наступала ночь. Сразу после ужина София принялась убедительно и шумно зевать, а затем объявила профессору и Лидии, что отправляется спать. Но спать она не собиралась, оставаясь все время начеку. Дождавшись, когда все стихнет, она осторожно спустилась по лестнице.
Девочка не совсем представляла, как она осуществит задуманное. Сказать по правде, она впервые высовывала нос за пределы дома без сопровождения профессора или Томаса. Теперь это простое нарушение установленных правил заставляло ее сердце тревожно биться. А что, если тот мальчик поджидает ее там, снаружи?
В любом случае София решила, что поздно отступать. Нужно идти до самого конца.
Скрип ступенек под ее ногами казался ей просто оглушительным, поэтому она всякий раз застывала и прислушивалась. Спуск занял несколько минут, и в конце концов ей удалось добраться до двери.
София сняла пальто, висевшее возле входа, и собралась с духом. Времени на колебания не оставалось. Но едва она положила руку на холодный металл ручки, как кто-то крепко зажал ей рот. Она стала задыхаться, но незнакомая рука помешала ей закричать. Потом в поле зрения Софии появилось лицо Лидии. Подруга знаком дала ей понять, чтобы она молчала; затем, проворно и беззвучно, словно кошка, она открыла входную дверь, и обе девочки выскользнули на улицу.
Воздух был леденящим, лес шумел, словно дрожа от холода. Сухие опавшие листья поднимались вверх, закручиваясь в маленькие подвижные воронки. Казалось, что природа что-то скрывала. Лидия разжала ладонь и пошла впереди Софии, опустив руки по бокам. На ней было ее обычное пальто и шерстяной шарф виноградного цвета, она не забыла даже о шапке.
— Ну и?.. — спросила Лидия, сдерживая улыбку.
Софию застукали буквально в двух сантиметрах от двери, когда она собиралась начать свое отважное одиночное путешествие. В голове девочки промелькнула мысль о том, что, быть может, ей удастся схитрить и как-нибудь оправдать свой бездумный поступок, но едва она открыла рот, как заговорила Лидия:
— Наверное, идти вдвоем без профессора — безумие, но в одиночку — это уже слабоумие. Ты и вправду надеешься выполнить миссию в одиночку?
София поняла, что лгать уже не стоит.
— Если бы не я, кулон уже давно был бы в наших руках. Вот я и подумала, что именно я и должна все исправить, не вовлекая в это дело тебя.
Лидия смерила девочку взглядом, едва сдерживая скептическую улыбку.
— И как ты собираешься дойти до развалин?
— Ну, мы добрались сюда с профессором на автобусе. Быть может, есть еще и ночной рейс.
— Нет, автобусы в такое время не ходят.
От разочарования у Софии поникли плечи. Об этом она даже не подумала. Ничего не поделаешь, как бы то ни было, но ее героический поступок был обречен на провал. Девочка сунула руки в карман.
— И ты расскажешь об этом профессору?
Лидия посерьезнела.
— Быть может, твоя идея грешит немного в плане организации, но она совершенно правильная. Только теперь ты пойдешь не одна, мы пойдем вместе.
София почувствовала воодушевление и вместе с тем беспокойство.
— Но нет никакой необходимости в том, чтобы ты шла вместе со мной! Я одна все сделаю.
— Ты не знаешь, как туда добраться, — заметила Лидия, — и в любом случае есть вероятность того, что там нас уже поджидают враги. У тебя одной ничего не выйдет, из нас двоих, и то с трудом, получится один крепкий воин. Будет лучше, если мы объединим наши силы. И потом, у тебя нет средства передвижения, верно?
София растерянно кивнула.
— Вот поэтому я и здесь…
Лидия закрыла глаза. Внезапно родинка на ее лбу засверкала ярким розовым светом. Прошло еще несколько секунд, и на спине девочки стало что-то медленно расти. Это были крылья, прозрачные, едва заметные, такие, какие София видела только в своих воспоминаниях о золотом веке Драконии. Их очертания были размытыми, как на едва заметном наброске, а консистенция какой-то необычной, словно они были резиновыми.
Лидия открыла глаза. Ее лоб на мертвенно-бледном лице покрылся испариной. София очень встревожилась, увидев, как измучена подруга:
— Ты в порядке?
Лидия кивнула.
— Ты видела? Это случилось вчера вечером, после лечебного сеанса у Геммы. Они появились у меня случайно, практически против моей воли. София, это — Растабан. Это крылья Растабана!
София в недоумении смотрела на свою восторженную подругу. Вдруг ей пришло в голову, что, быть может, профессор не прав и вместе они не так уж слабы. Но уже в следующую минуту девочке захотелось снова перешагнуть порог дома и захлопнуть дверь, быть благоразумной и строго следовать указаниям, данным им профессором.
— Что опять не так?! — глядя на нее, воскликнула Лидия.
— Послушай, а мы не ошибаемся? — спросила София совершенно искренне. — Ты такая бледная и уставшая, быть может, профессор прав, нам рано отправляться в путь?
Лидия энергично тряхнула головой.
— Ты что же, думаешь, что я не предприняла мер безопасности? Возле Геммы ты не одна проводила времени больше чем достаточно… Вчера и я просидела там больше положенного, и уверяю тебя, что чувствую себя сильной, почти здоровой. Да и как бы то ни было, но теперь мы здесь и нет смысла отказываться.
София подумала про защитный барьер вокруг дома, который после их лечения, должно быть, совсем ослаб.
Решимость девочки, что переполняла ее еще несколько минут назад, стала улетучиваться. Но теперь она никак не могла отступать назад. Лидия была непреклонна.
Что-то они делали не так, и София это поняла только теперь, когда втягивала от холода голову в плечи. И все же она кивнула:
— Мы не можем не делать этого, а если это так, то нам лучше поторопиться.
Лидия прижала руки Софии к своей талии.
— Держись за меня покрепче, — шепнула она.
У Софии пересохло в горле.
— Я уверена в том, что полечу очень быстро. Мы окажемся там в одно мгновение, — заявила Лидия с дерзкой улыбкой.
София сосредоточила свой взгляд на розовом камне, сверкавшем во лбу подруги. Она видела, как та, закрыв глаза, погрузилась в себя, а потом ощутила, как напряглись мышцы Лидии под ее руками, а на лбу появились капельки пота. А как только девочка поняла, что они поднимаются, потеряла сознание.
Лидия держала ее за талию мертвой хваткой.
— Не смотри вниз, — шептала она, и София, едва пришедшая в себя, не заставила ее повторять дважды.
Полет не был долгим, но Софии показалось, что он длился вечность. Она чувствовала, как холодный воздух ночи хлестал ее по лицу. Девочка словно очутилась в своих снах. Но она не испытывала того ощущения легкости, сопровождавшего ее во время каждого ночного приключения во сне, только леденящий душу холод.
Пару раз Лидия теряла высоту, и тогда София, не сумев сдержаться, вскрикивала.
— Не беспокойся, все в порядке. А что ты скажешь о том, чтобы тебе сесть на диету? — попыталась пошутить подруга.
Она с трудом говорила, полет давался ей нелегко. София слышала медленный и тяжелый шелест ее крыльев.
— А что, если дальше мы пойдем пешком? — подсказала она подруге, лишь на мгновение оторвав голову от ее груди.
— Об этом не может быть и речи. Мы почти прибыли. И к твоему сведению, вид под нами открывается просто фантастический.
Вскоре девочки приземлились в окрестностях какой-то пустынной и заброшенной дороги, возле железной калитки, возвышавшейся здесь, словно мираж. Лидия согнулась вдвое, пытаясь отдышаться.
София посмотрела на нее с беспокойством:
— Нам не нужно было лететь…
— Ты замолчишь или нет? — Лидия метнула на нее гневный взгляд. — Если я не ошибаюсь, отправиться сюда была твоя идея. Тогда прекрати хныкать и давай сделаем то, что должны.
София печально вздохнула. Дело принимало скверный оборот. Пока Лидия восстанавливала дыхание, София огляделась по сторонам. Прямо перед ней, освещаемое месяцем, открывалось поле, которое чуть дальше переходило в отлогий холм.
Лидия пошарила в карманах, а потом сунула Софии в руку фонарик:
— Зажги его, так станет виднее.
И девочки полезли на холм. Едва взобравшись на его вершину, они заметили нечто вроде навеса.
— Он там, — тихо сказала Лидия. — Дальше будем двигаться молча, здесь могут быть наши враги.
Девочки быстро и бесшумно направились к навесу. Со стороны могло показаться, будто они играют в войну, но все было дьявольски серьезно. Они были уже недалеко. Внизу просматривались развалины, грозившие вот-вот обрушиться на землю: стена из ромбовидных кирпичей, фундамент с несколькими колоннами и главное — некое подобие низкого коридора. Место раскопок было со всех сторон огорожено металлическими перилами, и как только девочки добрались до них, остановились на мгновение, чтобы посмотреть вниз. От этого места веяло мистикой, и София вполне отчетливо почувствовала это. Развалины, а главное, этот странный коридор скрывали какую-то тайну. Девочка напрягла зрение, пытаясь понять, что ожидает их в этом густом мраке, в который через несколько метров уходил ход. Именно в это мгновение она заметила внезапное свечение. София резко попятилась назад.
— Враги, здесь враги, — прошептала она тихим голосом, исполненным ужаса.
— Спокойно, должно быть, это только плод.
София решительно замотала головой:
— Это — свет лампы, это они!
Лидия схватила девочку за плечи и посмотрела ей в глаза решительно и непоколебимо.
— И даже если так? Мы уже здесь, и у нас вполне определенная цель. Вперед!
В одно мгновение Лидия перескочила через оцепление, дожидаясь Софию среди развалин. Девочка сжалась в комок и с меньшей резвостью, чем ее спутница, спрыгнула вниз, звучно приземлившись на пятую точку. Лидия протянула ей руку и помогла подняться. Они были в самом низу.
С этой позиции коридор представал еще более мрачным, чем казался сверху. Он в буквальном смысле погружался в землю со своими бочарными сводами, высотой не больше полутора метров, и стенами, находившимися почти на таком же расстоянии друг от друга. Внутри виднелся слабый лучик света, уходящий все глубже и глубже.
— Там, внутри, уже кто-то есть, — с волнением заметила София.
— Тогда нам нужно двигаться тихо, — ответила ее подруга и без промедления шагнула вперед.
Девочки вошли в коридор, и со всех сторон их обступил воздух, пропитанный запахом плесени. Внизу было сыро. Стены, выполненные из того же ромбовидного кирпича, что и внешняя стена, были покрыты серебристым лишайником и зеленым мхом. С потолка капала вода. Темнота была такой густой, что казалась осязаемой. София почувствовала острую боль в животе.
— Погаси фонарик и иди тихо, — чуть слышно приказала ей Лидия. Она уже потушила свой, но тем не менее вокруг них все еще обнаруживалось слабое свечение.
София поняла, что причиной тому камень Растабана. Он ободряюще сверкал на лбу ее спутницы, отбрасывая вокруг теплый, согревавший сердце розоватый свет. Лидия умела вызывать Растабана по собственному усмотрению, прибегая к его помощи всякий раз, когда ей это было необходимо.
Дальше они двигались в полной тишине. Глинобитный пол чуть позже уступил место мозаичному покрытию, состоявшему из черных и белых смальт, изображающих тело необыкновенно длинной змеи.
София попыталась вызвать Тубана. Она очень нуждалась в нем, в его силе, которую он был способен вселить в нее, и в ободряющем блеске его глаз.
Слабый свет продолжал дрожать перед ними где-то в конце этого нескончаемого коридора, и у Софии появилось предчувствие, что он сулит беду. Вот почему она так стремилась погрузиться в глубины собственного «я», туда, где спал дракон. Время от времени ей почти уже удавалось почувствовать его, но, как всегда, слишком слабо или на слишком короткий промежуток времени.
Вскоре коридор сменился просторным восьмиугольным залом, в каждой стене которого имелась дверь. Все эти двери, совершенно одинаковые, были открыты в неизведанную тьму. В глубине одной из них София разглядела маячивший проблеск, вслед за которым и шли девочки. Лидия уверенно устремилась к нему, и они оказались в другой комнате, на этот раз квадратной формы. В ней имелось две довольно низких двери, пол был выложен все той же черно-белой мозаикой. Лидия снова решительно вошла в одну из них и дальше продолжила свой путь, минуя бесчисленное количество комнат. Постепенно на стенах стали появляться фрагменты фресок. Сначала поблекшие, грубые и нечеткие, а потом все более объемные и живые. Насколько София могла понять, они относились к романской эпохе. Она вспомнила, что видела подобные фрески в книгах по истории. И тем не менее их сюжеты выглядели несколько странно. Ни диких зверей из Колизея, ни сцен из жизни торговцев или знатных горожан. Только пейзажи и, главное, драконы. Разноцветные драконы, парившие в небе. Безмятежность этих образов то тут, то там нарушалась полными драматизма черными рисунками, изображавшими огромных мрачных змей с перекошенными от ненависти мордами.