Девушка попробовала посветить фонариком вниз, потом вверх. Сколько надо пролезть? Журналистка очень плохо представляла себе это. Оксана, уставшая от подземелья и темноты, решила, что надо двигаться вверх. Внимательно перехватывая руки, крепко цепляясь за ступени, она двинулась к поверхности земли, к людям.
Лестница закончилась на удивление быстро, Оксана выбралась на последнюю площадку. По размерам бо€льшую, чем те крохотные страховочные «пятачки», расположенные вдоль подъема, которые защищали человека от падения с огромной высоты. Город! Город за прутьями решетки.
Где-то вдалеке Оксана видела свет уличных фонарей, слышала рычание моторов. Она совершенно не представляла, сколько было времени. Судя по темноте, на Санкт-Петербург давно опустилась ночь.
– Люди! – прохрипела девушка. – Люди! Кто-нибудь... Помогите!
В горле пересохло. Лишь недавно в животе, в легких воды было – хоть отбавляй. А теперь Оксана даже не могла нормально говорить...
– Люди! – собравшись с силами, крикнула она. – Лю-ю-юди! Лю-ю-юди! Помоги-и-и-ите!
Девушка заплакала от отчаяния. Она находилась на поверхности земли, в городе. В родном городе. За крепкой стальной решеткой. В голове «проснулся» голос Кирилла.
«Проблема знаешь в чем? Решетки на вентиляционных шахтах имеют три слоя. Первый состоит из труб. Внутри каждой – лом. Да, примерно такой, как тот, которым дворники лед на улицах скалывают зимой. Лом! За первой решеткой – вторая. Потоньше, но тоже приличная. Последняя – самая тонкая, типа проволочной. Отогнуть – проблема немалая. Пилить ее страшно неприятно, при этом грохочет вся шахта. Труднее всего справиться с верхним слоем, потому что, когда начинаешь пилить, лом внутри трубы сильно мешает. Катается туда-сюда. Не поймешь – в одном месте пилишь или почем зря полотно перетираешь. Правда, есть у нас умельцы, вскрывали проход таким способом. Говорят, в общей сложности около четырех дней ушло...»
Оксана зарыдала. У здоровых крепких парней, вооруженных пилами, ушло четыре дня на то, чтоб справиться с решетками вентиляционной шахты. У нее, слабой уставшей женщины, не было никаких шансов.
– Лю-ю-ю-ю-юди! – отчаянно, собрав последние силы, закричала Оксана. – Лю-ю-ю-юди!
Журналистка сползла по решетке вниз, на металлическую площадку. Так и стояла, на коленях, лицом к преграде, которую ни за что не смогла бы преодолеть... Вдалеке прошумела еще одна машина, Оксана показалось, что по шахте скользнул луч света.
Никто не слышал отчаянного призыва девушки. Никто не пришел на помощь. Только едва слышно шелестели деревья, окружавшие гигантский воздухозаборник. Они запомнили крик в ночи, но ничем не смогли помощь несчастной девушке, после долгих мучений оказавшейся на поверхности. В родном городе. За крепкой решеткой, разделявшей мир на «там» и «тут».
Журналистка достала мобильный телефон, потрясла его. Из аппарата потекла вода. «Господи, ну помоги мне! – взмолилась девушка. – Помоги, пожалуйста! Ведь не для себя же прошу! Там, в коллекторе, Кил и Руж. Надо спасти их...»
Трясущимися руками девушка попробовала включить телефон. Но маленький аппарат вдруг выскользнул из промокшей, склизкой перчатки. Улетел вниз сквозь крупные ячейки пола. Спустя несколько мгновений журналистка услышала звук удара. «Вот и все, – подумала она. – Бог не на моей стороне...»
Она упала на решетку пола, сжалась в комок. В шахте было тепло. Воздух поднимался снизу, и Оксана вскоре согрелась. Но сил уже ни на что не было, даже на то, чтобы плакать. Страшно болело все тело, девушка медленно погружалась в апатию. Лишь маленький комочек, все так же шевелившийся внутри, где-то в животе, заставлял не сдаваться.
«Метро, – устало подумала Оксана. – Если это – вентиляционная шахта метро, значит, необходимо спуститься вниз. Там должен быть проход. По нему я обязательно выйду к людям. На станцию...»
Девушка, лежа на боку, подтянула к себе фонарик, посветила вниз. Ничего. Лишь бесконечная лестница, исчезающая в черном омуте. «А если там вода? – пришла новая мысль. – Как в той шахте, что мне показывали несколько дней назад...»
– В метро не может быть столько воды, – шепнул чей-то голос. – Там, внизу, ходят поезда. Там люди.
Чей голос? Кила? Ангела-хранителя? Привидения, обитавшего здесь? Оксана не стала задумываться об этом. Она подползла к страшной лестнице. Медленно спустила ноги вниз, на ступени. Начала спуск в темноту. И вдруг мозг, пробудившийся от вялой дремоты, подал сигнал: «Знаешь, какая глубина у шахты метро? Вспомни! Ты сама писала в статье».
– Восемьдесят метров, – прошептала Оксана.
Ей было все равно. Цифра ни о чем не говорила. А потом откуда-то из глубин подсознания пришел ужас. Выдавил все, заполнил собой – до последней капельки – тело девушки. Восемьдесят метров. Небоскреб высотой почти в тридцать этажей. Оксана, чтобы спасти Кила и Ружа, должна была спуститься по стене этого дома. Вниз. По металлической лестнице. В темноте...
Чтобы спасти Кирилла. Чтобы спасти Кирилла. Чтобы спасти Кирилла.
Она ползла вниз, отвоевывая у стены ступень за ступенью, метр за метром. Иногда подолгу «зависала» на площадках. Руки перестали чувствовать опору, девушка боялась, что промахнется мимо ступени и не заметит этого... Ступень за ступенью, одна площадка за другой. Метр за метром. Их не так уж много. Всего – восемьдесят. И если она преодолела один пролет, значит, Кирилл стал на несколько метров ближе к жизни...
Метр за метром, в полубреду, ничего не видя ни внизу, ни вверху. Метр за метром. Ступень за ступенью. Упрямо отвоевывая у смерти – не своей, чужой – пространство. Почему же чужой? Смерть Кирилла – это ее смерть. Метр за метром. Еще площадка... Фонарь Оксана не включала, потому что не смогла бы ни подтянуть его к себе, ни нажать кнопку.
В какой-то момент девушка подумала, что сошла с ума. Стальная решетка под ногами ожила, не пускала вниз. Оксана, вцепившаяся в лестницу, искала дырку под ногами, чтоб продолжить спуск. Тыкалась в преграду. Упрямая металлическая конструкция не пускала ее, как только девушка вытягивала ногу – сразу же перекрывала проход.
Оксана долго висела на одном месте с закрытыми глазами, прежде чем в голове появилась новая мысль: «Да ведь это дно! Дно шахты!» Журналистка, немного собравшись, перехватила руки. И еще. И еще. Осторожно опустила ладонь вниз, провела ею по площадке, на которой находилась. Острые выступы камней. Гравий.
Девушка выпустила перекладину из рук и повалилась на бок, ударившись плечом... От боли она вновь пришла в себя. Вспомнила: «Кирилл!» Оставалось совсем немного. Нельзя, никак невозможно потерять сознание. Требовалось еще одно усилие, чтоб позвать на помощь людей. Оксана подтянула к себе фонарик, долго и бессмысленно перекатывала его в руках. Ладони горели, боль пульсировала в голове, понять, где выключатель, казалось невозможным.
Всхлипнув, девушка обняла фонарь двумя руками, подтянула к лицу. Она долго тыкалась в него носом, наконец разобралась, куда надо нажимать. Потребовалось еще одно сверхусилие, чтобы добыть свет. Лучик был совсем хилым, едва заметным. Оксана повернулась на боку. Ее руки медленно двигались по гравию, и так же неторопливо полз по стене бледный, умиравший конус света. Выключатель! Девушка заметила выключатель на стене!
«Здесь есть свет!» – мысль показалась удивительной.
«Конечно, есть, – ответил чужой голос в голове. – Здесь иногда работают люди».
Ангел-хранитель? Кил? Привидение, обитавшее в шахте? Оксана медленно поползла к лестнице. Ей нужна была крепкая опора, чтобы попытаться встать на ноги.
Голова не хотела отрываться от пола, казалась чугунной. Девушка легла на спину, вытянулась в полный рост. После долгого отдыха сумела содрать с левой руки липкую перчатку. Дольше провозилась с правой. Так она хоть что-то чувствовала пальцами. Завязки. Как справиться с ними? Каску помогал надевать Кирилл. Оксана и не ведала, как застегивается хитрый ремешок. Прошло очень много времени, но журналистка была упрямой. Она не имела права на слабость...
Каска осталась на полу, возле лестницы. Девушка ухватилась голыми руками за металл. Больно. Еще хуже, чем раньше. Но надо подтянуть тело. Перехватиться. И еще. Еще раз. Теперь к стене. Упереться в нее ладонями. Медленно переставлять ноги. Шаг влево одной ногой. Не терять равновесие. Теперь шаг другой...
Оксана дотянулась до выключателя, повернула его. Вереница световых маяков протянулась от дна колодца до самого верха. Они показались девушке невообразимо яркими, ослепляющими. Темнота сдалась! Пусть маленькая, но победа... Поднять голову и посмотреть, что происходит наверху, там, откуда начала движение упрямая девчонка, не было сил. Оксана с трудом повернулась, привалилась спиной к стене. Где-то здесь должна быть дверь. Или еще что-то такое.
Дверь нашлась совсем неподалеку. И Оксана поняла, что бог все-таки на ее стороне. Просто он не любит, когда победа достается человеку легко. Если хочешь чего-то добиться – изволь преодолеть себя. Перешагнуть через ужас, боль, апатию. Разочарование в собственных возможностях. Победа придет, на сверхусилии. Когда уже не останется ничего, кроме упрямства. Когда будешь ползти вперед – не потому, что так надо. Не потому, что отдаешь себе такой приказ. Ты будешь ползти потому, что не умеешь сдаваться. И когда не останется ничего, все будет растрачено, отдано, бог подумает: «Пора! Этот человек сражался достойно...»
Оксана уперлась ладонями в тяжелую гермодверь. Кажется, створка была в два раза толще, чем сама девушка. И уж точно – в несколько раз тяжелее. Но теперь Оксана верила, что в жизни возможно все. Даже то, что казалось невозможным еще недавно. Она всем телом навалилась на металл. Упрямая дверь не поддалась, но хрупкая девчонка была еще упрямее.
Гермостворка поехала в сторону с противным скрипом. Оксана, не удержавшись на ногах, полетела на гравий. Боль. Снова боль. Руки, колени, лицо. Нет, может, бог и на ее стороне. Но точно не отдаст победу, не измучив девушку до смерти.
Маньяк и Берт чуть ли не на руках дотащили задыхавшегося Киловольта до выхода на поверхность. Руж брел сам, шатаясь из стороны в сторону, как пьяный. Берт первым вылез из-под земли, сунул ладони в люк.
– Давай! – предложил он. – Руки его подними. Я попробую ухватиться.
Кил плохо соображал, что происходит. Маньяк и Руж попытались приподнять его ладони, но высоты не хватало. Берт никак не мог ухватиться...
– Вот засада! – в сердцах воскликнул Маньяк, но в это время сверху упал конец веревки.
Берт очень вовремя вспомнил о страховочном тросе. Кила опустили на дно коллектора, посадили спиной к стене, прямо в воду. Парень никак не отреагировал на это. Веревку обмотали вокруг груди в несколько оборотов. Маньяк проверил крепление, толкнул Ружа.
– Я наверх! – сказал он. – Ты присмотри за ним, когда поднимать начнем. Чтоб башкой о свод не припечатало. Ладушки?
Руж, ожесточенно массировавший грудную клетку, кивнул. Маньяк исчез в отверстии. Вскоре трос зашевелился. Диггеры «выбрали» слабину, Кил поехал по полу к отверстию. Руки парня безвольно свисали вниз, голова моталась из стороны в сторону. Маньяк и Берт сопели наверху, но потихоньку тащили товарища. Руж придержал его, направляя в отверстие.
– Порядок! – удовлетворенно сказал Берт. – Руж! Давай копыто! Помогу вылезти.
Все четверо диггеров оказались в городском парке. Кила уложили на траву, под голову запихнули свернутый вещмешок. Парень дышал прерывисто, глаза его были закрыты. Диггеры стянули с него мокрые штаны и свитер. С трудом, как маленького ребенка, переодели в сухое – Берт позаботился, притащил из камеры рюкзак Киловольта. Накрыли курткой. Пострадавший от газа по-прежнему лежал, не открывая глаз.
– Руж! – позвал Маньяк. – По-моему, ему очень фигово. Надо «Скорую» вызывать, пока не поздно.
– Ага, – согласился тот, с тревогой глядя на друга.
– Справишься? Если справишься, то мы – в коллектор. Водосборные камеры проверять.
– Справлюсь, – твердо сказал Руж. – Давайте, мужики. Надо искать Оксану!
– Как чего обнаружим – сразу позвоним на мобилу, – пообещал Маньяк, ныряя в отверстие.
Руж присел на корточки возле друга, со страхом глядя на Киловольта. Тот был очень плох. Не требовалось медицинского образования, чтобы понять это. Чуть помедлив, посоображав, диггер расстегнул жилетку пострадавшего, принялся копаться в кармане. Нужен был рабочий мобильник, чтоб вызвать «Скорую». От прикосновений к телу Кил пришел в себя.
– Что? Что ты делаешь? – хрипло, с трудом, выговорил он. – Что... Руж?
– Врачей надо вызвать, – отозвался приятель. – Плох ты очень. Боимся...
– Не надо, пожалуйста, – Киловольт вцепился в руку напарника. – Руж! Прошу тебя.
Руж застыл с аппаратом в ладони. В свете фонаря он увидел глаза друга. Нет, это была не мольба. Не просьба. В глазах был приказ: «Не сметь!»
Не сметь! До этого момента Руж думал, что разговоры, будто можно глазами подчинять себе другого человека, – выдумки. Не сметь! Рука с мобильником сама опустилась вниз. Не сметь!
Нет, это не выдумки. Киловольт заставил его не звонить в «Скорую». Потому что врачи увезли бы пострадавшего диггера от коллектора. В больницу. В реанимацию. Куда угодно, но от коллектора. Не сметь! Кирилл должен был находиться рядом с Оксаной. И не собирался покидать это место без девушки.
Руж сглотнул слюну. Он не смог вызвать врачей. Пострадавший, убедившись, что его оставят на месте, устало откинулся на рюкзак, повернул голову. И вдруг согнулся пополам. Руж подскочил к нему, чуть приподнял. Кила вновь скрутил спазм. Уж, казалось бы, в желудке давно ничего не было. А все равно что-то вылетало из тела. Может, летучая отрава, которой наглотался диггер?
– Пить, – чуть отдышавшись, попросил Киловольт.
– Погоди, – засуетился Руж. – Погоди! Дай-ка я тебя оттащу отсюда. На чистое место.
Он ухватил друга под мышки, потянул и скорчился от боли. Закашлялся. Но все-таки, присев на корточки, оттащил Кила в сторону. Поправил рюкзак. Приподнял голову друга и всунул тому в губы горлышко фляги. Киловольт слабо пошевелился, меняя позу. Чуть наклонил голову, заглатывая воду. Отдышался. И снова потянулся к фляге. Потом Руж аккуратно пристроил пострадавшего на рюкзак. Посветил фонарем, внимательно вглядываясь в черты его лица.
– Как ты, брат? – спросил он.
– Нормально. Только красные и зеленые круги перед глазами... все время крутятся. Ничего не вижу. Совсем ничего.
– Может, вызовем медицинскую помощь, а?
– Не надо! – прошептал Кил. – Только не это. Я должен быть здесь.
Руж вздохнул. Уселся возле пострадавшего, снова потер нывшую грудь.
– Ладно, – сказал он. – Тогда я посижу рядом. Ты, если поплохеет, не молчи. Толкни меня или позови. Хорошо?
– Да, – ответил Кил. – Снизу никаких вестей?
– Никаких, – после некоторых колебаний признался Руж. – Но ты не падай духом! Прошло совсем мало времени. Парни только начали проверку камер и боковых тоннелей.
– Возьми мобильник, – попросил Киловольт. – Держи в руках. Если... позвонят...
– Да-да, все сделаю, – успокоил его Руж. – Ты лежи, брат! А то найдут парни Оксану, как тебя отдадим, а? Такого красивого.
Киловольт закрыл глаза и умолк. «Кажется, я сморозил ерунду, – подумал Руж. – Найти бы Оксану. А уж Кила она сама на ноги поставит. Говорят, любовь такие чудеса творить умеет...»
За массивной гермодверью, которую сумела открыть журналистка, начинался широкий коридор. Оксана снова поползла на четвереньках, как ранее в трубе. Сил, чтобы идти во весь рост, не было. Световое пятно осталось позади. К сожалению, здесь, в проходе, освещение не включилось. Девушка могла только догадываться, что ее ждет дальше, за пределами зоны видимости. Она медленно двинулась вперед, глядя в пол под собой. Иногда просто закрывала глаза и двигалась машинально.
В этом коридоре было довольно сухо и чисто. Гораздо лучше, чем в трубе, где под колени то и дело попадали мелкие камешки. Здесь на бетонной дорожке лежала пыль, но это не было серьезной помехой.