– Оперативно сработали «спейсрейнджеры», – Игорь радовался сдержанно, но уж никак не меньше князя.
– Им серьезно помогла сводная эскадра Трентона.
– Чья? – удивился Воротов.
– Трентон сколотил флотскую группу из наших пограничных кораблей и Оперативного флота технократов. Она вышла у Цереры как раз в тот момент, когда ты проник на флагман Ергелана. А когда я отдал приказ атаковать пятящегося врага, они прыгнули второму эшелону чинидов в тыл.
– Значит, Кноппус на нашей стороне? Это же меняет дело!
– Пока да. Но Ергелан так просто не отступится. И Щукин пока не побежден.
– Убить его не так-то просто, – Воротов нахмурился.
– Игорь, к тебе претензий нет. Ты и так сделал невозможное. Просто Андрей Петрович не совсем человек, я предупреждал. С ним не справиться обычными средствами.
– Да, вы говорили, – полковник кивнул. – И я лично убедился, что так оно и есть. Пули его не берут, лучи тоже. И в рукопашной он неплох. Но уязвимые места в его защите все-таки имеются. Например, он вполне способен умереть от удара вашего кортика. Проверено. Мы его почти достали, времени не хватило.
– Это обнадеживает, – Преображенский на секунду задумался. – Но второго шанса подобраться к нему на расстояние удара не представится. Теперь Щукин будет начеку.
– Это верно. Он тоже так сказал.
– Я уверен, они сменят тактику. Скорее всего, попытаются поднять мятеж в Колониях. И это означает, что ты снова на переднем крае нашей обороны. Только не как начальник разведки. Отныне приоритетным направлением считается контрразведка. Вся патрульная армия «Беркут» и три из пяти «ВКГ» поступают в твое распоряжение. Со списком неблагонадежных колоний ты знаком, подробности обсудим по ходу дела. Выбирай себе флагман и сразу пересаживайся на него. Дорога каждая минута.
– Понял, ваша светлость. Разрешите обосноваться на борту «ВКГ-1», у Трентона?
– Годится. С чего думаешь начать?
– С наиболее очевидного – Эйзен, Грация, Юнкер, ну и далее по списку…
* * *
В водородных объятиях Высшего Ушедший чувствовал себя неуютно. Ему казалось, что он жалок и беспомощен. Все его сородичи парили в безграничном пространстве великого множества уровней и жили единым организмом Первополя, а Ушедший мог видеть, слышать и ощущать лишь детали, разрозненные отрывки величайшего знания Галактики, а возможно, и Вселенной. В глубине души он затаил обиду, но, если по большому счету, ущербный хранитель не сожалел о том, что согласился помочь Первополю. Пусть все посулы Высшего и других перворожденных никогда не станут реальностью. Пусть ему никогда не стать полноценным перворожденным. Зато он получит возможность черпать знания Первополя. Он будет не изгнанником, а желанным гостем в родном доме.
Хотя, конечно, вдвойне обидно быть в родном доме гостем. Ушедший трансформировал свою белковую оболочку в разреженное состояние и нырнул на уровень Откровения. Высший недовольно свернул гравитационное поле вокруг Ушедшего в кокон и переместил строптивого хранителя на прежний уровень.
– Мы не закончили разговор.
– Я все понял. Не стоит тратить время на повторы.
– Ты утверждал это и прежде. Почему же план до сих пор не осуществлен?
– Я не ожидал, что у людей так крепка воля и велики знания.
– Проще говоря, ты их недооценил?
– Как тебе угодно, – Ушедший вернул своей оболочке вид сходный с человеческим. – Я сделал выводы и больше не поддамся на их уловки.
– Тебя ждет еще немало сюрпризов, – Высший насмешливо плеснул к его ногам немного чистой энергии. – Ты пока не разобрался в их психологии, не научился управлять эмоциями. А ведь от этого зависит не только осуществление плана, но и твоя безопасность. Зачем ты вступил в единоборство с человеком? Он мог тебя убить.
– Это твоя вина. Ты не предупредил, что у людей имеется действенное оружие против нас.
– Нет. Это не моя вина, а твоя неосторожность и легкомыслие. Так же как твоя реакция на ту женщину. Это тоже легкомысленно. Ты недооцениваешь важность эмоций. Они могут стать губительными.
– Облик не может погубить суть. Человеческое тело не способно управлять разумом высшего существа.
– И снова ты недооцениваешь противника, – Высший огорчился. – Ты призван бороться не только с врагами, что окружают тебя в том мире, но и с врагом, который сидит внутри тебя. Если ты позволишь себе расслабиться и дашь ему волю, он поглотит тебя, соблазнив чувственными радостями краткого, но яркого человеческого существования.
– Все это мне известно, – Ушедший ответил с оттенком заносчивости. – Человек не победит. Ни внутри меня, ни вовне.
– Хотелось бы верить, – Высший раскрыл выход из кокона. – Твой новый план реален. Первополе прогнозирует высокую степень вероятности его осуществления. Ступай. Но помни, кроме людей, тебе противостоят и более сильные враги.
– Разве я не уничтожил их на планете технократов?
– Ты уничтожил только подобное тебе существо. Чтобы добраться до его покровителя, нам придется основательно потрудиться. Кстати сказать – перстень Сунджи не должен достаться Ергелану. Ты напрасно считаешь эту вещь безделицей.
– Хочешь, чтобы я принес ее тебе?
– Нет. Это не обязательно. Можешь просто уничтожить его. Отправь его прямиком в ближайшую звезду.
– Он не может стать полезным для Первополя? – удивился Ушедший.
– Может, но лучше не рисковать, – нехотя признался Высший. – Уничтожение перстня – оптимальный вариант. И не только перстня. Будет отлично, если ты отправишь его в горнило вместе с нынешним владельцем.
– Мне не нравится, что Первополе не доверяет мне всю информацию.
– Всему свое время. Когда ты станешь его частью, тебе будет доступно любое знание. Но прежде ты должен заслужить это право. Иди…
…Ушедший шагнул вперед и снова оказался на борту «Агата-113». После инцидентов с арестом и проникновением диверсантов он сторонился «гостеприимных» покоев взбалмошного Тирана. Тем не менее связь с флагманом Ергелана он держал постоянно. Ушедший принял облик Щукина и обернулся к экрану.
– Великий Тиран?
– Да, – выдержав паузу, ответил Ергелан.
– У меня есть новый план.
– Меня больше не интересуют твои фантазии.
– А что вас интересует? Перстень Сунджи? Но вы не получите его без меня.
– С тобой я его тоже не получил.
– Вы не выполнили мои требования. В первую очередь, не обеспечили мне должную безопасность. Более того, посадили под замок в плохо охраняемом месте. Вините себя.
– Не забывайся!
– Постараюсь, – Щукин коротко поклонился. – Впредь. А пока, с вашего позволения, я продолжу. Чего вам не хватает для победы, Великий Тиран?
– Людей и ресурсов, – Ергелан немного остыл. – И союзников.
– Союзников-землян? – уточнил Щукин.
– Ну не технократов же! Я говорю о Колониях. У них достаточно кораблей, и они злы на Преображенского. Но проклятый Бородач…
– Первая часть моего плана заключается именно в этом. Мы убедим Колонии, что под упрямством Бородача нет никакой основы, кроме личной неприязни ко мне. Для этого я использую его жену.
– Разумно, – после недолгих раздумий сказал Тиран. – А вторая часть?
– Когда мы получим ресурсы Колоний, я пополню вашу армию людьми.
– Как это? Ты что, воскресишь всех моих воинов?
– Нет, я не волшебник. Но людей у вас будет более чем достаточно. Поверьте.
– Я не люблю загадки и недомолвки, – Ергелан недобро прищурился. – Если не волшебством, как иначе ты собираешься действовать. Учти, мне не нужна орда необученных крестьян. Мне требуются солдаты и офицеры, пехотные и космические. Мне нужны механики, электронщики, военные инженеры и пилоты… Стратеги и темники, в конце концов!
– Они будут лучшими солдатами из всех, кого вам приходилось выводить на поле боя, – с поклоном заверил Щукин. – Более того, некоторые из них будут землянами, а это идеальная маскировка для диверсантов. Они смогут появляться на обитаемых планетах ниоткуда и, нанеся удар, бесследно исчезать. Они будут жестокими и беспощадными профессионалами. Мы устроим в ОВК такой пожар, что Преображенский сам бросится к вашим ногам, моля о пощаде.
– Да? – Тиран в сомнении потеребил клинышек жидкой бородки. – И ты можешь создать такую армию в короткий срок?
– Не больше месяца. Но мне потребуется прикрытие колонистов. Мне нужно побывать на всех лояльных к нам планетах ОВК. А этого не осуществить, не выполнив первую часть плана.
– Хорошо, я поверю тебе в последний раз, – Ергелан благосклонно кивнул. – Я расторгаю союз с Бородачом. Отныне он мой враг, наравне с Преображенским и Кноппусом. Но если ты не сумеешь переубедить Колонии…
– Сумею. Завтра же Колонии встанут под ваши знамена. Пункт сбора – орбита Грации…
– Почему Грации?
– Потому, что это место опасно для кораблей ОВК, и еще потому, что именно там я смогу предоставить военачальникам Колоний главные доказательства могущества нашего союза. После демонстрации они забудут о Бородаче. Даже те из них, кого не убедит версия о личных мотивах неприятия князем нашего предложения…
* * *
Шурочка бросила в воду камешек и печально вздохнула. Она грустила уже не первый день, и ее настроение чувствовал даже Барт. Печалилась девушка вовсе не потому, что осталась без работы или вспоминая пропавших друзей. С работой все вышло удачно, их с Бартом принял в свою экспедицию Альфред Краузе, и поиски Павла Германовича и других товарищей продолжались, а значит, не все потеряно. Терзало Шуру другое. От Горохова до сих пор не пришло ни одной весточки. Кавалер будто бы растворился. Без следа. Как сахар в кипятке. А ведь он не просто клялся в вечной любви, он на самом деле влюбился. Шура видела это по его глазам. Не могла же она ошибиться и принять желаемое за действительное. В первый раз, что ли? Уж в чем, в чем, а в проявлении мужских эмоций она научилась разбираться давно. Лейтенант не врал. Не мог он врать, глядя на предмет обожания такими глазами! И вот – никаких известий. Сволочи все эти мужики…
Она потрепала Барта по загривку.
– К тебе это не относится. Ты у меня славный… У-у, какой зверюга…
Пес перевернулся на спину, предлагая погладить просвечивающий сквозь мокрую шерсть розовый живот.
– Шура! – донеслось из-за кустов. – Где вы?!
Голос принадлежал самому Краузе и казался встревоженным.
– Здесь я, Альфред Максович. Что стряслось?
– Шура, – Краузе вышел на берег, где загорала девушка. – Ой, вы не одеты, извините…
Он отвернулся. Шура сначала удивилась такой реакции, а затем сообразила, что действительно сидит на большом теплом камне в одних плавочках. Дома, в приморском городке Афалина, так загорали все девушки, и никого это не смущало. Но Краузе-то родом с Эйзена. Там вообще негде загорать, разве что в солярии. Неудивительно, что Альфред Максович стушевался, увидев Шурочку без лифчика. Девушка набросила рубашку.
– Так что случилось?
– С базы поступил приказ срочно эвакуироваться.
Шура неторопливо застегнула пуговицы и только потом поняла, что означает приказ эвакуироваться, да еще срочно. Вернее, поняла, что есть в этом распоряжении нечто тревожное и лучше бы его исполнить без промедления. После случая с исчезнувшей в пещере экспедицией девушке стало неуютно в горах, и она постоянно ждала нового подвоха. Вот и дождалась.
– Опять какие-нибудь необъяснимые явления? – торопливо натягивая джинсы, спросила она.
– Я не знаю точно… – Краузе взглянул на нее сначала украдкой, но, убедившись, что все прелести надежно укрыты под тканью, развернулся к Шуре лицом. – Кажется, к нам прилетели гости, и намерения их… неясны.
– Гости? Из-за Рубежа? – Шура оживилась. – Вот здорово! Лейтенант Горохов мне рассказывал… А зачем они прилетели, вы не в курсе?
– Нет. Идемте, Luftfahrzeug[2] ждет, – когда шеф волновался, в его речи начинали проскальзывать словечки на родном языке. – Все ребята уже на борту.
– Да-да, идемте, – Шура засеменила следом за Краузе. – Альфред Максович, а скажите, почему эвакуация? На базе считают, что гости опасны?
– Похоже, что так, – Краузе утер со лба пот. – Жарища сегодня…
– Но почему в таком случае мы должны улетать отсюда? Разве в горах не безопаснее?
– Вопрос на пять баллов, – руководитель экспедиции пожал плечами. – Я тоже этого не понимаю. Если чужие угрожают оружием, то логичнее перебраться из городов в горы… Но командованию планетарных сил самообороны, наверное, виднее.
– Командованию? – Шура вдруг остановилась. – Все, я никуда не иду!
– Что это значит? – опешил Краузе.
– Они хотят нас мобилизовать, вот что это значит! Я выросла в семье бывшего военного. Можете мне поверить, я знаю, что говорю! Я не собираюсь воевать, даже в тылу. И вам не советую никуда лететь.
– Шурочка, но так же нельзя! Мы должны выполнять… И самолет ждет… Как же мы объясним… потом?
– А никак не объясним, – Шура села на теплую землю. Рядом тут же уселся Барт. – Скажем, что заблудились. Да, лохматый?
Она обняла пса за шею.
– Mein Gott! Шура! – Краузе страдальчески поднял брови. – Прошу вас, идемте!
– Без меня, – девушка подняла руки ладонями вперед. – Я, можно сказать, только жизнь начинаю. Жертвовать ею ради независимости Грации – увольте! Мне и при зарубежцах будет неплохо. Хотите воевать – идите, пока флаер не улетел. Я остаюсь.
– Шура, это… грозит вам увольнением! – Изображать строгость Краузе не умел. Ученый из него получился блестящий, а вот администратор никакой. – Я буду вынужден…
Он не закончил. На долину вдруг упала тень. Шура запрокинула голову и удивленно вскрикнула. Краузе тоже взглянул на небо. Даже Барт вскочил на лапы, заплясал и звонко залаял. По небу медленно и бесшумно проплывала огромная туша черного космолета. Ни Шура, ни Альфред Максович в конструкциях космических кораблей не разбирались, но почему-то сразу решили, что это чужак.
– Здесь-то они что потеряли? – прошептала Шурочка. – Дикие горы, ни одного поселения на триста километров вокруг.
– Кроме нашего лагеря, – голос Краузе дрогнул.
– Бросьте, Альфред Максович, – чуть испуганно возразила Шура. – Чего ради гонять целый… как его… крейсер, да? Нас тут десять человек и ни одного военного. Даже пес не сторожевой.
– Но ведь он… взгляните! Он снижается! Он садится!
– Где ему тут сесть, такой громадине? – засомневалась Шура. – Вот на месте моего старого лагеря он мог бы сесть, а тут…
– Он там и садится! – убежденно прошептал Краузе, хватая Шуру за плечо. – Тут всего десять километров… Вставайте, надо срочно улетать отсюда!
– А что интересного в нашем старом лагере? – нехотя поднимаясь, спросила Шура.
– Я не знаю, – Краузе испуганно пригнулся. – И не желаю знать! Скорее, бежим!
Они помчались сквозь заросли орешника, не разбирая дороги. Шура старалась изо всех сил, но Краузе бежал быстрее и первым оказался на поляне, где ждал флаер. Первым из людей, конечно. Барт уже давно прибыл на место, но почему-то не лаял, поторапливая отставших, а скулил. Когда кустарник закончился, девушка едва не врезалась в спину Альфреду Максовичу. Он стоял как вкопанный, и только тяжелое дыхание свидетельствовало, что руководитель не окаменел, а просто находится в шоке. Шура проследила за его взглядом и тоже обмерла. Вместо самолета на поляне их поджидала груда дымящихся обломков.
Ветер отнес дым от горящей машины в сторону «опоздавших», и Шурочка закашлялась. Это привело ее в чувство. Она ухватила Краузе за рукав и потянула обратно в кусты.
– Прячемся! Барт, сгинь!
– Что это… я не понимаю, зачем? – подавленно бормотал Краузе. – Почему? В чем наша вина?
В небе снова мелькнула какая-то тень, и Шура заставила Альфреда сесть рядом с ней под раскидистым кустом. Прошло две минуты, и тень промелькнула вновь. «Нечто» пролетело в обратную сторону.
– Мне кажется, это за нами, – холодея, прошептала Шура. – Надо бежать отсюда!
Краузе не ответил. Он совсем расклеился.
– Альфред Максович, очнитесь! Надо уходить вниз по ручью!
– Все это бессмысленно, – он тяжко вздохнул. – Разве вы не видите, они держат нас под прицелом. Наверное, прямо с орбиты…