- А Ты разогрелся, - улыбнулся Кувигнака.
Я не ответил. Что и говорить, я действительно был возбуждён.
- Виньела спит рядом в вигваме, - напомнил Кувигнака. - Почему бы тебе не разбудить её ударом плети, и не использовать её, чтобы снять напряжение? Она – всего лишь рабыня, которую послали тебе для воспитания.
- Нет, - отказался я от столь заманчивого предложения.
- Нельзя быть слишком мягким с рабынями, - поучительно сказал Кувигнака.
- Я знаю.
- Это - желание Кэнки. Она здесь для того, чтобы Ты мог пользоваться ею так, как пожелаешь.
- Ты так думаешь?
- Конечно. Не забывай, что он - краснокожий. Наши культуры отличаются.
Я пожал плечами.
- Он хотел бы, чтобы она вернулась в его вигвам лучшей рабыней, чем была, когда её послали к тебе, - объяснил Кувигнака.
- Возможно, - согласился я.
- Разбуди её ударом плети, - вновь предложил Кувигнака. – Объясни ей, отбросив милосердие, её обязанности. Дай ей понять, что именно мужчины – её хозяева.
- Пожалуй, я позволю ей поспать, - улыбнулся я.
- Как хочешь, - Кувигнака пожал плечами.
- Я думаю, что для одного дня она пострадала достаточно, - решил я.
- Как пожелаешь.
- Но, я думаю, что стоит пойти повидаться с Грантом.
- Собираешься разыскать Васнаподхи, - засмеялся Кувигнака.
- Возможно, - не стал я спорить.
- Бедная Васнаподхи! – притворно вздохнул юноша.
8. Я покидаю вигвам Гранта.
- Мне жаль, - развёл руками Грант. – Но Васнаподхи здесь нет. Я отправил её собирать ягоды. Даже не знаю, когда она вернется. А вернувшись, она должна помочь другим женщинам.
- Эх, - только и смог сказать я, разочарованно.
- Если бы я знал, что Ты захочешь девку, я бы скорее всего, оставил её для тебя здесь около стены вигвама, голой и связанной по рукам и ногам.
- Да ладно. Всё в порядке, - сказал я собираясь уходить.
- Ты сделал ошибку с Виньелой, - остановил он меня.
- О?
- Её послали к тебе, чтобы наказать, - объяснил он. - Ты должен был именно так и сделать.
- Ты тоже так думаешь?
- Я достаточно хорошо изучил краснокожих, чтобы сказать - Да.
- Я не сделал этого, - признался я.
Действительно, я позволил ей отдохнуть, даже уложил спать.
- Это было ошибкой, - предупредил Грант.
- Возможно.
Мы говорили внутри вигвама Гранта. Это жилище было предоставлено в его распоряжение его другом, Махпиясапой, гражданским вождём клана Исбу племени Кайила.
- Сегодня я говорил с Кувигнакой, - сказал я. - Он сказал мне, что Ты казался чем-то обеспокоенным.
- Правда?
- Да.
Грант всегда носил широкополую шляпу, по крайней мере, всё то время, что я был с ним знаком. Что интересно, он носил её даже внутри вигвама. Я никогда не видел его без головного убора.
- Что-то пошло не так?
- Я не думаю так.
- А в чём же тогда дело? – заинтересовался я.
- Ты слышал, появились слухи? О Жёлтых Ножах? О том, что они собираются прислать делегацию прямо в стойбище?
- Я слышал это прямо сегодня, - ответил я, - о возможности заключения мира с Жёлтыми Ножами. Однако, я не понял, если бы подобное происходило, то их делегация должна была бы приветствоваться в стойбище.
- Да.
- Насколько я понял, в переговорах наметился определённый прогресс. Кажется, что имеется реальная возможность для заключения мира, - заметил я.
- Мне это не нравится, - проворчал Грант.
- Почему? – удивился я. - Ты же не можешь не приветствовать перспективу мира.
- Я не доверяю Жёлтым Ножам.
- Почему?
- У меня никогда не было хороших отношений с Жёлтыми Ножами, - пояснил он.
Я улыбнулся. Грант делил племена краснокожих на тех, с кем у него были хорошие отношения, и тех, с кем у него отношения не сложились. Он вёл дела, например, с Пыльноногими, Кайилами и Пересмешниками. А вот, с Жёлтыми Ножами он не связывался. Грант натянул свою шляпу глубже на голову, этот его жест, означал, что очевидно серьёзно задумался.
- Они в чём-то хуже, чем Кайила, Кайилиаук или Пересмешник? – спросил я.
- Я так не думаю, - признал Грант.
- В случае мира, могут появиться новые возможности для торговли, - заметил я.
- Пусть кто-нибудь другой использует эти возможности, - Грант был явно раздражён.
- Кажется, Ты не ни испытываешь нежных чувств к племени Жёлтых Ножей, - сделал я вывод.
- Нет, - признался Грант.
- Они ненавидят тебя?
- Я предположил бы, что нет.
- Выглядит так, что это тебе они не нравятся.
- Мне?
- Да, тебе.
- Возможно, - согласился он.
- Почему? – поинтересовался я.
- Неважно, - проворчал Грант. - Это не важно
Я встал и сказал:
- День уже клонится к закату. Мне пора будить Виньелу, надо вернуть её в вигвам Кэнки.
- Желаю тебе всего хорошего, - попрощался Грант.
- И тебе всего хорошего, - ответил я, и покинул вигвам торговца.
9. Что произошло в вигваме Кувигнаки
Я аккуратно тронул рукой маленькое мягкое плечо девушки, торчащее из-под укрывавшей её шкуры, и дважды, аккуратно, тряхнул её.
- Нет, - прошептала она сквозь сон, - нет. Ещё не время, чтобы собираться в офис.
- Просыпайся, - позвал я.
Она открыла глаза, осмотрелась вокруг, и приглушённо засмеялась, лежа под шкурой.
- Я проснулась, голая, в ошейнике, на далёкой планете, - проговорила она. -Нет, для меня сейчас точно не время, чтобы собираться в офис.
- Нет, - подтвердил я.
Тогда она перекатилась на живот и потянулась, не вылезая из-под своего мехового одеяла. Движения её тела под шкурой выглядели возбуждающе.
- То скрытое рабство осталось позади, - сказал я. – Теперь природа твоего рабства стала более открытой.
- Да, - согласилась она.
Я сдёрнул с неё меховое одеяло, и бросил его обратно. Так можно поступать с рабыней. Изгибы её тела, на мгновение мелькнувшие перед моими глазами были бесподобны.
Снаружи доносились звуки стойбища. Где-то слышался крик избиваемой женщины. Скорее всего, кто-то наказывал свою белую рабыню.
Я смотрел на Виньелу, лежащую передо мной на животе, на темных покрывалах.
Я мгновенно вспотел, мои кулаки, сжимавшие край шкуру, потянули её ко мне, обнажая спину девушки до середины.
- Я могу быть открыта, - проговорила она. - Я - рабыня.
Я промолчал, из последних сил пытаясь удержать контроль над собой.
Она повернулась на бок и приподнялась, опираясь на локоть, из-за чего одеяло собралось к талии.
- Спасибо за то, что позволили мне поспать, - поблагодарила она. - Вы были очень добры ко мне.
- Это был пустяк, - прохрипел я.
- Я хотела бы поблагодарить Вас, - сказала она, потянулась своими губами к моим, но я отстранил её от себя за плечи.
- Что-то не так? – удивилась девушка.
- Поцелуй рабыни может стать всего лишь прелюдией к её изнасилованию, -объяснил я.
- О-о-о, - протянула она, улыбаясь, и отпрянув, перевернулась с бока на спину, и натянула одеяло по самую шею.
- Вставай быстрее, - велел я. – Подходит время возвратить тебя в вигвам Кэнки.
- А если я задержусь, Вы выпорете меня хлыстом? – спросила девушка.
- Я думаю, что если Ты будешь излишне тянуть с подъёмом, то обязательно, -предупредил я.
- Вы могли бы сделать это, не так ли?
- Да, не сомневайся.
- Конечно, ведь я – всего лишь рабыня.
- Конечно.
- Иногда мне кажется странным, думать о самой себе как об объекте порки.
- В этом нет ничего странного, - усмехнулся я. – Ведь Ты - рабыня.
- Это верно, - вздохнула она, и вдруг добавила, - Господин.
- Да.
Меня, на мгновение удивило её обращение ко мне «Господин», но я вспомнил, что её отдали мне на этот день. Действительно, в течение этого дня, или как мне кажется, пока я не захочу по какой-либо причине вернуть её в вигвам Кэнки, она являлась моей собственной рабыней для всех возможных практических целей.
- Вы обращались со мной с большой нежностью и добротой, - сказала она.
Я пожал плечами.
- Я мало знаю о рабстве, и для меня в новинку это состояние, но исходя из вашего отношения, могу я предположить, что и к рабыне может быть проявлена нежность и доброта? – с надеждой в голосе спросила меня Виньела.
- Конечно, к рабыне могут относиться с нежностью и добротой. Не разрешено, однако, ни в малейшей степени ставить под угрозу железную дисциплину, под которой она содержится.
- Это я уже поняла.
Я пристально посмотрел на неё.
- Я сама хочу находиться под железной дисциплиной, - прошептала она.
- Я знаю, - сказал я, с трудом сдерживаясь, чтобы не наброситься на эту рабыню, ведь довольно трудно было забыть, что под меховым одеялом она была абсолютно нага.
- Рабовладельцы когда-нибудь любят своих рабынь? – с надеждой спросила девушка.
- Часто, - успокоил я её.
Действительно, из всех женщин легче всего любить именно рабыню. Конечно, ведь она является самой естественной всех женщин, просто созданной для того, чтобы любить. Рабыни находятся в равновесии с природой, особенно с такими понятиями как господство и подчинение. Для мужчины рабыня – это сбывшаяся мечта. Понятно, что свободная женщина, не может даже начать конкурировать с рабыней за любовь мужчины. Возможно, именно в этом кроется причина, почему свободные женщины ненавидят своих уязвимых и порабощённых сестёр. Если свободная женщина убедилась в своей любви к мужчине, и хочет добиться взаимности, нет для неё лучшего способа, кроме как стать его рабыней. Если она почувствовала внутри себя истинные цепи любви, всё что она может это умолять его, о церемонии порабощения, на которой она объявит себя, и станет его рабыней. После этого, в их скрытых от всех интимных отношениях она любит его и живет как его рабыня. Если женщина боится сделать это, то она может, в качестве эксперимента, служить мужчине на основе заключённого контракта, в этом случае в документе будет указана даты окончания. Таким образом, женщина сама, по доброй воле, на определенный срок, обычно от вечера до года, становится рабыней мужчины. Женщина вступает в эту договоренность добровольно, но до окончания срока контракта она уже не может, также легко изменить своего статуса. Причина этого ясна. Как только слова произнесены, или её подпись помещена в соответствующий документ или документы, она больше не является свободным человеком. Теперь она всего лишь рабыня, домашнее животное, больше не имеющая каких-либо прав вообще. До окончания оговоренного срока она полностью является объектом желаний её господина.
- И даже любя, держат их как рабынь? - изумилась девушка.
- Конечно.
- Значит, я могу быть любима, и по-прежнему полностью содержаться как рабыня, -сделала вывод Виньела.
- Конечно.
- И даже быть избитой?
- Да, - подтвердил я.
- Конечно, - вздохнула она, - ведь я так и останусь всего лишь рабыней.
- Конечно, - сказал я, и спросил, - как твоя спина?
- Болит, - поморщилась она.
- Ты почувствовала хлыст, - усмехнулся я. – Теперь Ты станешь лучшей рабыней, чем до этого.
- Как странно думать о себе в таких определениях, - размышляла она.
- В каких определениях?
- То, что я - рабыня, домашнее животное, собственность, - объяснила она, - что мной владеют, что я принадлежу мужчине.
- Возможно, это кажется для тебя странным, а иногда мучительным потому, что Ты с Земли. Но это не странно на Горе. Неволя для красавицы, такой как Ты, является привычным делом для гореан.
- Я уже поняла это.
- На Горе тысячи заклейменных красавиц в ошейниках, служащих и обязанных служить своим владельцам со всей полнотой их женского совершенства.
Она кивнула. Она уже видела рабынь. Она сама была продана в городе Кайилиауке около Иханке.
- И Ты, в Прериях, являешься именно такой женщиной.
- Я знаю, - согласилась она. Конечно, она видела немало рабынь, и в Прериях, в основном белых женщин, беспомощных и послушных рабынь в ошейниках завязанных краснокожими мужчинами.
- Теперь это - твоя действительность.
- Я знаю.
- Мне кажется, что самое время идти в вигвам Кэнки, - напомнил я.
- Да, Господин, - сказала она, и села на покрывалах, по-прежнему держа шкуру у своего горла.
Мне безумно хотелось сорвать с неё это одеяло, и набросившись на неё, с криком подмять под себя.
- Я люблю Кэнку, - призналась она. - Я люблю его, больше всего на свете.
Я кивнул.
- И я хочу, чтобы он любил меня, хотя бы немного - прошептала она, - даже притом, что я – всего лишь рабыня.
- Я понимаю, - улыбнулся я.
Это естественно для рабыни, беспомощно любящей своего господина надеяться, что он мог бы снизойти, до того чтобы подарить ей, всего лишь частицу или крошку своей привязанности. Хотя бы немного, хотя бы столько же, сколько достаётся его любимому гончему слину.
Она посмотрела на меня, и напомнила:
- Кэнка хотел меня наказать.
Я пожал плечами в ответ на это.
- Но Вы не сделали этого.
- Нет.
- Накажите меня, - попросила девушка.
- Нет.
- Очень хорошо.
Она слегка пошевелилась, при этом оставшись сидеть на том же месте, но позволив одеялу соскользнуть с бедра. Со стороны могло показаться, что это было случайностью.
- Давай-ка поспешим к вигваму Кэнки, - предложил я, не будучи уверен, что смогу сохранить контроль над собой.
- Пожалуйста, - попросила рабыня, - можно мне поправить мой ошейник?
Тогда она, тщательно, своими маленькими ручками, стала выравнивать украшенный бисером ошейник на своём горле. В определенный момент она провела пальцем вокруг и под ним, как бы регулируя его для удобства. Затем она, снова подровняла ошейник, устанавливая центральный узел точно под подбородком.
- Так-то лучше, и более удобно. Как он смотрится на мне? – спросила девушка, хитро посмотрев на меня.
- Прекрасно, - ответил я.
- Хорошо. Ведь для нас важно, чтобы наши ошейники хорошо выглядели и были удобными.
Я уже был наполовину выведен из себя, видя как её маленькие ручки, столь осторожно и внимательно привлекали внимание к этому к этому круглому символу рабства - ошейнику рабыни.
- Пойдем уже, - велел я.
- А мои волосы, нравятся Господину, - спросила мерзавка.
Я смотрел, как она откинула назад голову, и совершенно не обращая на меня внимания, руками подняла свои длинные, прекрасные рыжие волосы. Это её движение подняло линию её совершенных грудей.
- Самым потрясающим и возбуждающим для земной девушки, доставленной на Гор, является то, что она находит себя объектом такого страстного желания, - заявила рыжеволосая, глядя на меня.
- Возможно, - не стал я спорить. Несомненно, на Земле у неё было мало возможностей, чтобы подготовиться к встрече с сексуальностью гореанских мужчин.
- А ещё их невероятно потрясает то, как неограниченно и неистово, а иногда беспощадно, их эксплуатируют, - сказала она, не переставая демонстрировать свои волосы.
Я кивнул. Действительно, таким женщинам, редко предоставляется большой выбор в данном вопросе.
- И как безжалостно они принадлежат, дрессируются, принуждаются к повиновению, - добавила она, под аккомпанемент моего молчания.
- Но теперь, - тихо проговорила девушка, опуская голову, и всё также держа руки в волосах, что делало её грудь ещё более возбуждающей, а её поза, тонко намекала о полной её покорности своей участи, - это им подобает и подходит, поскольку они – всего лишь рабыни.
- Да, - сказал я, сжимая кулаки что было сил.
- Как смотрятся мои волосы? – спросила она, опуская руки и поднимая голову.
- Прекрасно, - признал я.
Виньела повернулась, и сидя на правой ноге, подняв левое колено, отбросила в сторону одеяло, и улыбнулась мне. Она проделала всё это совершенно бесстыдно, как настоящая рабыня. Конечно, тело невольницы всегда выставлено на всеобщее обозрение, что было бы невероятно для свободной женщины.