– Мы… мамхеть, – промычал Нир, продолжая потрясенно смотреть на лийнара.
– Я просто хочу, чтобы… Чтобы он был со мной всегда, – дождавшись, когда Нир возьмет себя в руки, Найрити убрал ладонь с его рта и сел на свое место. – Ты говорил, что нужен подарок, если хочешь вступить в Род, и что чем серьезнее подарок, тем серьезнее тебя воспримут. Я подумал и решил, что серьезнее, чем общий ребенок, ничего быть не может. Короче… Я уже отправил найру Несерити запрос. Он обещал помочь с обустройством моей личной жизни, – Най хихикнул. – Так что скоро я преподнесу Эйриму небольшой подарочек…
– Хрена себе небольшой… – покачал головой псионик. – Бля, Най, вот ты рисковый парень, а? А если Эйриму вовсе не понравится твой подарочек, куда ребенка-то денешь? Или двоих, если будет больше, раз вы такие яйцекладущие?
– Я в любом случае в накладе не останусь и обеспечить двоих детей мне будет не сложно, но ты зря переживаешь. Эйрим не такой. Он ханар, и… В общем, у нас все серьезно!
– Ага, серьезнее не бывает! И недели не прошло, Най! Ну как так?
– Слышишь, ты вообще молчи. Можно подумать, ты со своим танком знаком дольше. Сам его встретил неделю назад на военном слете и уже вешаешься ему на шею, как…
– Ты меня с собой не сравнивай! – возмутился Нир. – Я псионик! У нас есть очень высоконравственная причина! Танки нам жизненно необходимы, я что сдохнуть должен был? Мы ивгмо, и у нас все на физиологии завязано, никуда не деться.
– Ага, оправдывайся, оправдывайся, – пробурчал Найрити, поднимаясь со стула. – Так я тебе и поверил. И слюни ты на своего капитана пускаешь по самым высоконравственным и моральным причинам.
– Да! – не моргнув и глазом, с вызовом ответил Нир. – По самым, что ни на есть высоконравственным и высокоморальным! Ибо грех не пускать слюни на такое тело…
Найрити заржал и шутливо ткнул друга в бок кулаком.
– На самом деле… – вдруг нерешительно произнес он, – я действительно залетел.
– Но… Ты же только что сказал, что…
– Да-да, все так и есть, как я сказал, – нетерпеливо отмахнулся Най. – Просто есть еще кое-что, о чем я умолчал. Понимаешь, аманди с кровью азари почти нет еще и потому, что азари редко может зачать от представителя другой расы. Чаще всего их ген доминирующий и происходит конфликт, поэтому сперма не усваивается. Но… Вчера ночью… Короче, если все условия для зачатия благоприятные, то есть полный комфорт с партнером в физическом плане, организм ведь у азари капризный очень, и если гены любовника оказываются сильнее, то зачатие может произойти непроизвольно. Так что… Да, ты прав, – признался лийнар, опустив глаза. – Сегодня утром я проснулся и понял, что мой организм запустил перестройку… У меня плесса начала выделяться.
Райнэ только головой покачал недоверчиво, не зная, радоваться за друга или нет.
– Значит, ты скоро станешь мамочкой? – насмешливо произнес он.
Найрити фыркнул и снова ткнул его пальцем в бок.
– Пошли уже, грешник… Надо найти твоего капитана и моего ханара. А то, что-то я уже соскучился…
Нир грустно вздохнул и поплелся вслед за Найрити. Он тоже соскучился. Но потрахаться все равно не получится. Хотя псионик не без оснований считал, что уже вполне готов к «психофизическому контакту», все его системы жизнеобеспечения работали исправно. Он даже специально проверял, порезав себе палец. Кровь отлично сворачивается, естественная регенерация восстановилась. Все прекрасно функционировало! И чувствовал он себя замечательно.
Вот только вряд ли Нарэш польстится на его худющее тельце. Как бы так исхитриться и вес поскорее набрать?
Кэйла Нир нашел в кабинете. Капитан сидел за своим столом и проверял ежемесячный отчет главы отдела обеспечения. Небольшая складка на переносице говорила о том, что он сосредоточен на графике расходов и отвлекать его не стоит.
Но у Райнэ были совсем другие планы на капитана.
Тихонько подойдя к столу, хотя Кэйл его естественно заметил, псионик присел на край и поинтересовался:
– Что ты делаешь?
– Проверяю отчет Кхулуса, – ответил Кэйл рассеянно, перелистывая файл на планшете.
– А я только что разговаривал с Наем.
– И?
– Ты не поверишь!
Ниру наконец удалось заинтересовать танка, и тот отвлекся от своего занятия, подняв на псионика вопросительный взгляд.
– Он зачал от Эйрима, – сообщил Нир. – Только я тебе этого не говорил! Ни в коем случае не рассказывай об этом Эйриму, иначе Най меня убьет.
– Зачем бы мне это делать?
– Ну Эйрим же твой друг.
– Друг? Он мой начальник службы безопасности. У меня нет друзей, Нир.
Райнэ закатил глаза.
– Глупенький мой, то, как вы общаетесь, и есть дружба. Эйрим тебя уважает, ты ему нравишься, как личность, он пойдет за тобой куда угодно и никогда не предаст. И тебе он тоже нравится. Ты ему неосознанно симпатизируешь и выделяешь среди остальных своих подчиненных, потому что ты ему безоговорочно доверяешь и знаешь, что можешь на него положиться. Даже когда мы собирались в порт на Исталане, ты оставил его и.о. капитана. Это называется дружба. Совершенно не социализированное существо!
Нарэш чуть смущенно улыбнулся и откинулся на спинку кресла, какое-то время внимательно глядя на своего псионика и как будто изучая его лицо.
– Что? – не выдержал Нир. – Чего ты так на меня смотришь?
– Тогда как называется то, что я сейчас сделаю? – спросил Кэйл, на ощупь вводя нужный пароль доступа, чтобы открыть верхний ящик своего стола.
Выдвинув его, он достал длинный узкий футляр из настоящего черного дерева с затейливой резьбой по крышке, а по бокам инкрустированный драгоценными камнями. В доальянсовую эпоху они еще имели какую-то ценность, но сейчас с расцветом виртуальной валюты, превратились в обычные красивые безделушки, которые использовали только в качестве элементов декора.
Положив футляр на стол, Кэйл пододвинул его к псионику.
Удивленный и заинтригованный, Райнэ взял футляр и откинул крышку. И, тихо ахнув, замер. На шелковой подкладке лежал тот самый длинный, слегка изогнутый кинжал с серебряным лезвием, черной деревянной рукояткой и серебряным набалдашником с выемками для пальцев, который, наверное, так удобно держать в руке…
Скользнув пальцами по рукояти, Нир осторожно вытащил сокровище из футляра и зажмурился, наслаждаясь ощущением того, как она лежит в руке. Будто влитая. Как продолжение пальцев.
– Ох, Кэйл… Он прекрасный, – пробормотал псионик. – Он… Черт, это охрененно!
– Рад, что тебе понравилось, – сдержанно ответил капитан.
Нир наконец сумел оторвать взгляд от драгоценного оружия и посмотрел на своего танка.
– Это мне? – глупо спросил он. – Подарок, да?
– Наверное, его можно так назвать. Тебе виднее.
– Почему? – спросил Райнэ. – Просто так?
– А для подарка нужен повод?
– Вообще-то да. Поводы бывают разные, день рождения там, в гости приходить с пустыми руками тоже некрасиво, или чтобы выразить симпатию…
– Ты мне нравишься, я сделал тебе подарок.
Нир задохнулся от такого обезоруживающего откровения. Хотя ему и раньше было известно, что он нравится Кэйлу, в душе сразу потеплело. Поджав губы, чтобы не улыбаться, как идиот, Нир бережно положил кинжал обратно на шелковую подкладку и опустил крышку.
Чувства обуревали его, срочно требуя выхода, и не зная, как с ними совладать, псионик решился.
Поднявшись с края стола, он подошел к Нарэшу и оседлал его колени, скользнув ладонями по широким плечам, которые плотно обтягивал синий китель.
– У меня тоже есть для тебя подарок… – хрипло прошептал Райнэ, кончиками пальцев легко обводя скулы и массивную челюсть танка. Скользнув к его вискам, он погрузился в синие глаза, с головой окунаясь в эмоции Нарэша.
Удивление, заинтригованность, ожидание, комфорт и легкое удовольствие от приятной тяжести Нира на коленях. Кэйлу нравилось.
Нир улыбнулся уголками губ, почувствовав, как Нарэш мягко поглаживает широкими ладонями его бедра, и найдя нужные ниточки сознания танка, принялся осторожно снимать блок.
И сразу услышал, как Кэйл вцепляется пальцами в край стола от нахлынувших на него ощущений. Теперь их связь стала острее и ярче, оба с головой окунулись в то напряжение, что искрило между ними уже который день.
Нир взял лицо танка в ладони и склонился к нему, мягко целуя в уголок губ. К его удивлению, Нарэш не замер в ожидании по своему обыкновению. Обхватив псионика своими лапищами за бедра, он рывком притиснул его к себе вплотную, и жадно ответил на поцелуй, ворвавшись языком в рот Нира.
Райнэ задохнулся, закрыл глаза и застонал, охотно прильнув к горячему и твердому телу Нарэша. От его напора кружилась голова и плавилось сознание, а все мысли растаяли без следа. Осталось только ощущение сильных рук, требовательно и властно сжимающих ягодицы Нира, влажные уверенные толчки горячего языка, и жар его тела, в котором все рецепторы восприятия псионика мучительно и медленно сгорали от удовольствия.
Он чувствовал, что Кэйл слегка дрожит, непривычный к новым ощущениям, и как альтрина ускоряет свой бег в его жилах, и запустил пальцы в густые черные волосы на затылке Нарэша.
Тот на секунду оторвался от псионика, чтобы глотнуть воздуха, и Нир протестующе потянулся за его губами, как привязанный, требовательно выдохнув:
– Еще, Кэйл, пожалуйста, еще…
Не в силах держать себя в руках, он принялся тереться о твердый живот танка изнывающим членом, не обращая внимания на слой одежды, разделяющий их. Ответный стояк Нарэша, упирающийся ему прямо в задницу, заставил Нира тихо застонать ему в рот.
Обжигающий, ненасытный, самый долгий и выматывающий поцелуй в его жизни все длился и длился. Казалось, Кэйл из него душу высасывает, и это было восхитительно.
Наконец, с трудом оторвавшись от танка, Нир, тяжело дыша, уложил голову ему на плечо и попытался хоть немного успокоиться. Кэйл ему не дал – прижался горячими губами к шее, и Райнэ показалось, что он клеймит ему кожу раскаленным железом. Он только и мог, что подставляться под эти поцелуи еще больше, с неосознанным удовлетворением думая, что потом останутся здоровенные засосы.
Кэйл услышал его по связи и принялся оставлять ртом следы на бледной коже псионика с еще большим рвением. Райнэ застонал, беспорядочно заскользил руками по груди Нарэша, пытаясь найти долбанные пуговицы на кителе, но пальцы дрожали, а руки путались.
Не выдержав, он с рычанием оторвал эти дурацкие так мешавшие сейчас пуговицы мысленным векторным усилием. Они рассыпались по полу и весело запрыгали во все углы кабинета. Нир принялся стаскивать с плеч Кэйла китель и судорожно расстегивать его рубашку, помогая себе векторами. На более серьезное действие его ментальных лучей бы сейчас не хватило, но раздеть Нарэша – вполне.
Но тут его пальцы наткнулись на что-то жесткое и холодное, и Нир уперся ладонями в плечи танка, заставляя остановиться. Кэйл теперь тоже тяжело дышал, неохотно оторвавшись от его шеи.
– Что? – почти прорычал он хрипло.
– Жетон, – сказал Нир, не в силах отвести взгляд от выгравированного на металле серийного номера Эйла Тайнэ.
Смятение, ревность, смущение и желание содрать эту чертову металлическую штуку с шеи своего танка.
– Зачем… Почему ты все еще носишь его? – сдавленно пробормотал Райнэ. – В память о нем? Он был тебе так дорог?
– Нет, – сказал Кэйл, приподнимая голову псионика за подбородок и заставляя смотреть себе в глаза. И Нир почувствовал, что танк говорит правду, хотя Нарэшу в жизни бы в голову не пришло соврать своему псионику даже под угрозой смерти. – Я ношу жетон в память о себе.
– Что? – глаза Нира широко распахнулись.
Кэйл транслировал ему воспоминание того момента, когда он понял, что его псионика больше нет. И это произошло не в момент смерти Эйла – глаза видели, но мозг отказывался принимать правду. Это произошло много времени спустя, когда Нарэш свыкся с мыслью, что теперь он один и в его голове абсолютно пусто. Никто больше не направляет его и он больше… Больше не танк.
И поэтому он носил этот жетон, как напоминание о том, что он ивгмо, что его создали танком. И что однажды пренебрежение ответственностью привело его к тому, что он стал одинок. Он не проверил тогда, поставил щит или нет, и Эйл погиб, и это была целиком и полностью только его вина. Кэйл не хотел об этом забывать. Чтобы в дальнейшем больше не случалось таких идиотских осечек.
Глядя Ниру в глаза, Кэйл снял с шеи шнурок, аккуратно намотал его на жетон и, положив в ладонь своего псионика, заставил сжать пальцы.
– Теперь он мне не нужен.
– Ты… правда снял его? – хрипловато от бурлящего возбуждения и слишком сильных подавляющих чувств пробормотал Райнэ.
– Я сделаю так, как ты хочешь, Нир, – серьезно ответил Кэйл. – Если тебе не нравится, что я его ношу, значит мне пора с ним расстаться. И я думаю… Думаю, что действительно пора, ведь теперь у меня перед глазами есть живое напоминание о том, что я танк. Твой танк.
Нир торопливо и скомканно засунул жетон в карман своих брюк, и обхватив Кэйла за шею, жадно впился в его губы.
– Хочу тебя прямо сейчас.
– Все, что захочешь. Все, что потребуешь, Райнэ.
Псионик мучительно и протяжно застонал, не в силах насытиться своим танком. Его мыслями. Его телом. Его ощущениями. И сумасшедшим, восхитительным, фантастическим, новым чувством – Кэйл Нарэш принадлежит ему. Ему одному.
Он услышал неоформленную смутную мысль Кэйла о том, что Нир пока еще не готов к психофизическому контакту, но она тут же растаяла, растворившись в спокойной безоговорочной уверенности – если Нир сейчас хочет, значит он знает что делать, и Кэйл ему доверяет.
Ремень вылетел из шлевок на брюках Нарэша, подстегиваемый вектором Нира и со звоном металлической пряжки, ударившейся об пол, упал где-то под столом. Кэйл был более аккуратен, раздевая псионика, но руки его тоже заметно дрожали от нетерпения, когда он пытался снять с Нира рубашку. Так дрожали, что пуговицы просто оторвались, а ткань треснула по швам.
Усадив псионика на край стола перед собой, Кэйл стащил с него брюки сразу вместе с бельем, и Нир приподнял бедра, помогая ему. На секунду он представил, что Кэйл сейчас увидит это его худое не привлекательное тело, но танк словно ничего и не заметил.
Просто навис над ним, заставляя улечься на стол, который, к счастью, оказался достаточно широким, чтобы Ниру не пришлось держать голову на весу. И затем принялся осыпать жадными и быстрыми поцелуями грудь, шею, плечи и живот псионика. Райнэ, впившись пальцами в черные волосы, только и мог, что несдержанно стонать, выгибаясь и подставляясь под обжигающие поцелуи, требуя еще и мысленно, и вслух.
Его сознание будто раздвоилось. Он одновременно видел самого себя, распластавшегося на столе, чувствовал, как губы касаются бледной кожи, как по жилам сумасшедшим вихрем кружится альтрина, как от распирающего желания и похоти дрожат руки, и страшно нечаянно сделать псионику больно…
И чувствовал, как эти самые горячие, властные, сводящие с ума губы касаются его, обжигают, осыпают поцелуями внутреннюю сторону бедер, как от прилива эмоций и ощущений кружится голова, а перед глазами все плывет.
– Кэйл, – жалобно проскулил Нир. – Ну пожалуйста…
– Что мне нужно сделать?
– См… ох… Сма-а-азка, – захлебываясь собственным стоном, пробормотал Райнэ.
– Думаю, слюна тоже подойдет.
Уловив в мыслях Райнэ образ тюбика с жидким лубрикантом, Кэйл решил, что такой искать сейчас по всему кораблю недосуг, и прижался ртом к пульсирующему отверстию между ягодиц псионика. Нир задохнулся, выгнулся от острого ощущения, пронзившего его от макушки и до кончиков пальцев на ногах, и неосознанно сжал волосы Кэйла сильнее, но тот этого не заметил, только закинул ноги Райнэ себе на плечи для пущего удобства.
Скользкий влажный язык, медленно, но неумолимо проникающий внутрь его тела заставлял Нира выгибаться и скулить, мешая Нарэшу. Танк накрыл своей лапищей живот псионика, без усилий пригвоздив к столу, и продолжил методично разрабатывать и увлажнять языком узкое кольцо мышц.