— Пока лаборатория обесточена манекену придется подождать.
— Блоп не просто манекен, сэр. Он настоящая научная лаборатория. Он собрал бесценные данные для исследований, если они пропадут...
Командир Стивенсон прервал его открытой ладонью.
— Я знаю программу исследований. Наверное, та информация очень важна, но и ты пойми. Схемы подключения должны были прислать два дня назад. Почти вся энергия уходит на питание холодильника и Щита. Я должен...
— ... расставлять приоритеты, — сказали они в голос.
Стивенсон кивнул.
— Приоритет — выживание экипажа, — Стивенсон потянулся к Молчанову чтобы похлопать по плечу, но затем вдруг убрал руку и небрежно улыбнулся. — Как Нака?
— Стабильно.
Стивенсон замолчал, а потом сказал отчужденно:
— Ты хорошо справляешься.
— Я только исполняю рекомендации главного врача.
— Если бы не ты она погибла.
Молчанов неуверенно пожал плечами. Он ни разу не задавался этим вопросом, даже мысли такой не возникало.
— Ты должен заботиться о живых пока мы не запустим реактор. Потом сможешь забрать своего искусственного друга.
Стивенсон отвернулся к голографическому экрану. Молчанов придвинулся ближе и вывел на экран схему корабля.
— При запуске реактора, излишки плазмы выводятся через эти сопла, так?
Командир Стивенсон прищурился и смотрел на схему неоправданно долго.
— Так, — наконец, ответил он.
Молчанов провел пальцем в сторону по направлению выброса горячей плазмы.
— Внешняя площадка лаборатории находиться в радиусе термического воздействия.
Молчанов обрисовал круг. Вышло нечто наподобие гриба ядерного взрыва. Стивенсон нахмурился, затем тыкнул пальцем в центр гриба, проткнув виртуальный экран насквозь. Убрав палец, он с интересом посмотрел на него, прищурился и взглянул на Молчанова.
— Площадка сделана из жаропрочных материалов.
— Да, но не Блоп, — с сожалением ответил Молчанов.
Стивенсон собирался возразить, но Молчанов опередил:
— Я провел расчеты. Вот.
Стивенсон взглянул на мгновение в расчеты.
— Мне жаль. Решение я принял.
Молчанов выдержал несколько секунд паузы.
— Позвольте, я сам заберу его.
— Кого? — внимание Стивенсона уже переключилось на изучение данных телеметрии.
— Блопа.
Командир Стивенсон обернулся всем телом. На этот раз усталость в его глазах сменилась на удивление и скепсис.
— Ты хочешь выйти в открытый космос после того, что пережил?
— Я полностью здоров.
Лицо Стивенсона перекосилось, словно ему предстояло объяснить ребенку откуда берутся дети.
— Здоров, — повторил Стивенсон. — А как же твоя рука?
— Кистью я могу управлять. Работа плевая, я справлюсь и одной.
Для верности Молчанов показательно пошевелил пальцами, сжал и разжал кулак. Боль была невыносимой, но он не подал вида.
— В таком состоянии я не имею права пустить тебя в одиночку.
Молчанов радостно улыбнулся.
— Вместе мы справимся вдвое быстрее, сэр.
— По инструкции, я могу покинуть корабль только в случае чп, а это не чп. Ивана я тоже не могу отпустить, он по горло в работе.
Стивенсон закончил говорить на жалостливой нотке.
— Со мной может пойти доктор Пател.
— Доктор Пател, конечно, много сделал для космонавтики, но в плане практики он не опытен. Ты сам говорил, что его физическое состояние оставляет желать лучшего.
— Здоровье доктора Патела не улучшится ни завтра, ни через год. Ему все равно придётся надеть скафандр и выйти из корабля. И как врач, я уверен, что лишняя тренировка ему пойдет только на пользу.
Командир Стивенсон какое—то время переваривал сказанное.
— Я не буду ему приказывать.
Молчанов протянул ему руку. Стивенсон ответил крепким рукопожатием.
— Спасибо, сэр.
— Сделай так, чтобы я не пожалел об этом решении.
— Непременно, сэр.
На сцепленные в рукопожатии ладони, командир Стивенсон опустил вторую ладонь. Неожиданное панибратство смутило Молчанова.
— Ты хорошо справляешься.
— Да, сэр. Вы уже говорили.
— Да, — Стивенсон убрал руки. Во взгляде его появилось странное, едва читаемое беспокойство. — Не обращай внимания, забылся.
После того как Молчанов вернул Наку в лабораторию доктора Патела, последний стал появляться там все реже. На этот раз Молчанову удалось застать доктора. Они кивнули друг другу в знак приветствия. Молчанов направился к столу своей пациентки. Окруженная кучей проводков и трубок, с перебинтованными руками и головой, Нака выглядела совершенно беззащитной.
Заключение Омара Дюпре звучало, как приговор: пока отек мозга сохраняется выводить ее из комы категорически запрещается. Мозг девушки не готов очнуться, а если это случиться, той Наки, что знал Молчанов может не быть в этом теле. Несмотря на все Молчанов был уверен — Нака продолжала бороться. Она сильная, очень сильная.
Молчанов сверился с перечнем препаратов из списка Омара Дюпре и поставил несколько инъекций.
Ричард Пател не обращал на него внимания. Он скрючился, зажав между ног какой—то прибор и безуспешно пытался вскрыть его отверткой. От напряжения лицо доктора кривилось. В какой—то момент отвертка выскочила и вонзилась ему в палец. Несколько капель крови прыснули из раны. Ричард Пател поймал их взмахом руки, а палец сунул в рот. Рассерженный, он отбросил ногами прибор, тот стукнулся о мягкую стенку, отскочил и направился прямиком в сторону Наки. Молчанов перехватил прибор прежде чем тот врезался девушке в голову. Доктор Пател поглядел на Молчанова виновато.
— Хорошо, что я оказался здесь вовремя, — сказал Молчанов, улыбнувшись.
Он передал доктору бинт и средство для остановки кровотечения. От помощи доктор Пател отказался, решив корячиться самостоятельно. Молчанов подметил у доктора дрожь в ладонях.
— Если вас что—то беспокоит...
— Да, я знаю куда обратиться, — закончил за него доктор Пател. — будь уверен, я не дам повода доложить на меня.
Молчанов уставился на него в недоумении. А доктор все продолжал говорить, наматывая бинт на палец:
— Ричард Пател не способен выполнить тренировочный минимум. Прогрессирующий тремор конечностей, как следствие неоконченного лечения от алкоголизма. Да, я читал твои отчеты.
— Это моя работа — видеть проблемы и сообщать.
— Ничего ты не видишь и не хочешь видеть.
— Я не понимаю вас, доктор.
— Не забудь дополнить: Доктор Пател ведет себя неадекватно, грубит, портит имущество, — он указал на прибор у Молчанова в руках. — Отметь, что ему требуется психиатрическая помощь, и курс успокоительных.
— Господи, зачем мне писать что—то подобное? За кого вы меня принимаете?
Доктор Пател закончил накладывать повязку на палец и уставился на Молчанова холодным взглядом.
— Чтобы помочь другу стать командиром. Это же очевидно.
Молчанов едва не подавился. От возмущения ему даже не удалось сразу сформировать ответ, и он несколько секунд просто таращился на доктора Патела.
— Покровский мне не друг.
Ричард Пател усмехнулся.
— Вы решили, я собираюсь объявить вас психом, — утвердительным тоном сказал Молчанов.
— Вы вместе прошли идеологическую подготовку.
Молчанов фыркнул.
— Это какой—то абсурд. Никто нас не зомбировал или что вы там имеете ввиду. Покровский мой коллега, как и вы, Нака и командир Стивенсон.
Доктор Пател придвинулся к нему.
— Значит в рекомендациях ты будешь объективен?
— Полностью.
Ричард Пател посмотрел на Молчанова свысока, оценивающе, словно живой детектор лжи.
— Я слишком долго шел к этому и не позволю религиозному фанатику стать командиром, — Доктор Пател срубил ладонью невидимую преграду перед лицом Молчанова.
Молчанов кивал.
— Если мы вдвоем выступим против, ЦУП встанет на нашу сторону. У него не будет шансов.
— Да.
— Так как ты поступишь?
— Как лучше для миссии.
Ричард Пател воспринял ответ, как согласие. Его лицо переменилось, он взял под мышку упрямый прибор и выжидающе поглядел на Молчанова.
— Когда будешь готов, найдешь меня в каюте.
— Готов? — переспросил Молчанов.
Ричард Пател указал взглядом на иллюминатор.
— Откуда вы узнали?
Ричард Пател уже покинул модуль.
***
Скафандры надежно проверили и протестировали. Скафандр Молчанова работал без ошибок, но Стивенсон все равно не стал рисковать и выделил Молчанову скафандр Наки. На самом деле это был скафандр Чарли Хэнлона, который малость переделали для Наки, хотя он так и остался для нее великоват. Зато Молчанову в самый раз.
Доктор Пател совсем не волновался. Он не упускал из виду ни одной мелочи и выглядел сосредоточенным. Пришлось провести несколько часов в шлюзе чтобы выпустить из крови лишний азот. За это время они не проронили не слова. Молчанову тоже хотелось так отключаться от сознания, ведь Ричард Пател, словно спал с открытыми глаза. Но доктор не спал, его мозговая активность функционировала на пределе.
О чем он думает? Что его беспокоит?
Стивенсон назначил Молчанова командиром группы и это ему прельстило. Молчанов двигался первым, ощущая себя опытным волком, для которого космос - родная стихия. Доктор Пател переставлял карабины без лишних движений и заминок, филигранно, словно делал это всю жизнь.
— Нужно крепить карабин сверху, а не на себя. Вот так, — посоветовал доктор Пател Молчанову перед выходом. Молчанов тогда сделал вид, что он, конечно, об этом знал.
Они перемещались неторопливо, проговаривая вслух каждое движение. Внешнее освещение командир Стивенсон решил не включать. Пришлось обходиться только фонарями на шлеме. Лучи света вспарывали толстую черноту, словно тушу кита. Затем чернота вновь нарастала, как бесконечная раковая опухоль, пробиралась повсюду незаметно, шагала по пятам и закутывала паучными нитями те места, где космонавты только что ступали.
“Андрей, где вы сейчас?” — спросил Стивенсон по рации.
— У перехода инженерного и купола, сэр.
“Будьте там осторожней, переходите участок по одному.”
— Хорошо, сэр.
Купол, торчащий нарывом из бывшего модуля Спокойствие, окружали стальные опорные элементы, острые выступы и крышки иллюминаторов. Канат то и дело зацеплялся. Молчанов повернулся другим боком. Ему стало проще контролировать канат, но нагрузка на больную руку усилилась и боль стала нестерпимой. Он решил вернуться в обратное положение. Перевернувшись, он переставил карабин на следующий выступ и включил электрическую лебедку. Канат натянулся, но Молчанов не двигался с места. Натяжка нарастала, казалось, что его тянут в разные стороны два могучих жеребца.
Молчанов отключил лебедку и осмотрелся. Оказалось, что, когда он перевернулся, канат намотал петлю на страховочный карабин и застрял в предыдущем поручне. Молчанов дернул канат на себя. Не вышло. Он упер колено и сделал еще рывок. Канат вырвало. По инерции Молчанова отнесло на несколько метров. Он успел нажать кнопку фиксации лебедки.
На этот раз лебедка сработала исправно, канат застопорился и произошел резкий рывок. Молчанова понесло вбок, и он с размаху врезался в центральный иллюминатор купола. Основной удар принял на себя шлем и колени.
— Андрей, что там случилось? — спросил доктор Пател.
Доктор находился за выступом модуля и не мог видеть Молчанова.
— Я иду к тебе.
— Нет. Все в порядке. Перепутал кнопку на лебедке.
Молчанов отделался легким испугом.
— Ты справишься сам?
— Да. Можете не волноваться.
Молчанов отжался от иллюминатора и вгляделся через стекло. Внутри купола было также темно, как снаружи. В следующий момент, неожиданно, из темноты выскочило нечто.
Молчанов перепугался, и закрыл лицо руками. Все тело онемело.
Превозмогая страх, он открыл глаза ипосмотрел в иллюминатор, отключив фонари на шлеме. Там был человек.
— Что ты там копаешься? — спросил доктор Пател.
— Еще минуту. Карабин заело.
По силуэту, плавно обретающему очертания, Молчанов узнал Покровского. Бортинженер был похож на восковую фигуру. Только редко моргающие глаза еще выдавали в нем живого человека.
Молчанов смотрел на него словно замороженный. По неясной причине он боялся убрать взгляд. Покровский же смотрел куда—то вдаль, будто и не замечал присутствие Молчанова за стеклом. Бортинженера окружала какая—то невидимая аура отрешенности. Молчанов никогда не видел его таким и это напугало его до ужаса.
Молчанов вызвал Стивенсона по рации. Командир отозвался.
— Сэр, Наке нужно сменить кислородный баллон. Я думал, что успею вернуться, но кажется мы здесь задержимся чуть дольше.
“Принято. Я сейчас все сделаю.”
— Мне кажется я видел Ивана в куполе. Ему совсем близко.
“Тебе почудилось. Иван сейчас в реакторном”
На руке Покровского отсутствовал браслет.
— Наверное, вы правы, — сказал Молчанов, не спуская взгляда с Покровского. — Я ошибся.
“Занимайтесь делом, я разберусь” — сказал Стивенсон.
Покровский исчез также внезапно, как и появился.
А что если он узнал о том, что Молчанов уже отправил рекомендации на пост командира в ЦУП? Или даже прочел их?
— Доктор Пател, я закончил.
Пока доктор Пател с обезьяньей ловкостью перебирался на другую сторону, Молчанов то и дело поглядывал на купол. Иногда ему казалось, что там вновь появилось лицо Покровского, но стоило моргнуть как оно исчезало.
Когда они добрались до лаборатории, Молчанов задержался у иллюминатора. В него он часто смотрел изнутри лаборатории. Зеленые пышногрудые лопухи находились на том самом месте, где он их оставил; разросшаяся фиолетовыми побегами сакура выглядела великолепно и цвела как в дни самого яркого солнцестояния. Меж тем внутри температура опустилась до —98 градусов Цельсия. Все растения превратились в ледяные скульптуры. Свет фонарей играл алмазными отблесками на тысячах мелких льдинках, заполонивших внутреннее пространство модуля. Казалось, внутри шел снегопад, а под ним, таким прекрасным и завораживающим погибало все, что было ему дорого.
С экрана монитора внешняя площадка всегда казалась Молчанову больше, чем предстала в реальности. Сверху хищной анакондой вытянулась рука—манипулятор. Замерзшая, словно растение из его сада, она грозно наблюдала за Молчановым и Пателом — смельчаками, рискнувшими вторгнуться в ее законные владения.
На площадке упорядоченными линиями крепились ящики для образцов. В них Молчанов хранил сотни видов земных бактерий, семена растений и цветов, несколько экземпляров редкого мха, грибки, колбы с различными газами, и даже обычную воду. Молчанов тщательно осмотрел ящики на предмет повреждений. Снаружи они выглядели вполне хорошо. Образцы он извлечет на орбите Марса и тщательно изучит. Эксперимент позволит узнать возможности живых организмов адаптироваться к жестким условиям межпланетного путешествия и, возможно, даже даст ответ на вопрос — где и как зародилась жизнь.
Ричард Пател уже крутился вокруг Блопа, пытаясь сообразить, как освободить мужественный манекен от толстенных стальных креплений. Блоп же откинул спину назад, голову задрал вверх, а ноги сложил друг на друга. Со стороны манекен напоминал подвыпившего туриста, отдыхающего на пляжном лежаке.
— Вскрыть их можно только из лаборатории, — сказал Молчанов, указав на крепления.
Доктор Пател нащупал переносной резак. Молчанов показал жест рукой, чтобы тот не торопился.
— Это слишком долго. У меня есть идея лучше.
После леденящего взгляда Покровского Молчанову хотелось как можно быстрее вернуться на борт корабля.
Доктор Пател отдалился и внимательно смотрел на Молчанова.
Молчанов открутил болты и снял крышку обшивки рядом с крепежами. Внутри открылась ниша с кучей трубок и проводов.
— Они работают на гидравлике. Вот здесь шланг, если его отрезать давление упадет, и мы освободим Блопа.
Пател взглянул на манекен, который кажется совсем не обращал на них внимания.
Молчанов перепилил шланг. По ощущениям кисть прилично распухла. Из образовавшегося надреза вырвались потоки низкотемпературного масла. Молчанов потянул крепеж на себя и тот сдвинулся. С нескрываемой гордостью, он взглянул на доктора Патела и вот уже вдвоем они оттянули первый крепеж.