У Слэппи аж челюсть отвисла. Нарисованная на его лице ухмылка стала блекнуть, глаза с негромким щелчком широко распахнулись.
Слэппи тряс головой, переводя взгляд с Джимми на своего лежащего в ящике близнеца и обратно.
— Скажи «до свидания», Слэппи, — холодно произнес Джимми.
6
— Никогда! — взвизгнул Слэппи в ответ. — Никогда! Никогда!!!
С яростным воплем он ринулся на болванчика. Ухватился за него обеими руками и вывернул из ящика.
Свирепо рыча, крутанулся и с размаху шарахнул безжизненной марионеткой о стену. Изо всех сил. И еще раз. И еще.
При каждом ударе о стену голова болванчика издавала гулкий стук. Его деревянные ручки беспомощно болтались вверх и вниз, в то время как Слэппи боролся с ним.
— Прекрати, — приказал Джимми. — Отдай мне эту куклу, Слэппи, сейчас же!
Но Слэппи лишь еще шире разинул рот в новом крике ярости. Он прижал коленом грудь болванчика, покрепче обхватил руками его тонкую шейку и… оторвал ему голову.
Он швырнул голову на гримировальный столик. Та угодила в зеркало и, отскочив от него, грохнулась на пол.
Затем Слэппи скинул безголовое тело обратно в ящик и, вытянув руки, раскрыв в хриплом зверином рыке рот, коршуном ринулся на Джимми.
Не ожидавший этого чревовещатель попятился и споткнулся о ножку стола.
Прежде чем он успел коснуться пола, жесткие руки Слэппи вцепились ему в глотку.
— Не беспокойся насчет этого болвана, Джимми, — прошипел Слэппи, едва переведя дух. — Я приделаю ему отличную новую голову — твою!
Деревянные ладони все сильнее сдавливали горло Джимми, и с нечеловеческой силой, со всей своей злобой Слэппи начал откручивать ему голову.
7
— Ххх… — Джимми издал сдавленный стон. — Воздуха… воздуха…
Свет в его глазах начал меркнуть…
Комната куда-то поплыла…
Деревянные руки все глубже впивались в его горло, сжимая его, не давая дышать.
В ушах зазвенел громкий тоненький смех.
Не смех Слэппи.
Что это, ему уже мерещится? У него слуховые галлюцинации?
Нет.
Руки марионетки соскользнули с его шеи.
Хватая ртом воздух, ощущая, как колотится сердце, Джимми повернулся к двери. И увидел девочку.
Девочку лет двенадцати или тринадцати, с темными волнистыми волосами и зелеными глазами. На ней был ярко-желтый джемперок навыпуск поверх потертых вылинявших джинсов с заплатками на коленках.
Она опять рассмеялась.
— Это ужасно забавно, — объявила она. — До чего ж у вас здорово выходит, умора! По-моему, вы замечательный чревовещатель, мистер О'Джеймс.
Джимми резко крутанулся. Появление девочки заставило Слэппи мгновенно рухнуть на пол и теперь он лежал на спине, безо всякого выра-жения таращась в потолок.
— Как это у вас получается? — спросила гостья.
Джимми потер ноющую шею. «Не заметит ли она на ней синяков, оставленных деревянными пальцами?» — подумал он.
Прокашлялся.
Его прервал пронзительный визгливый голосок из коридора:
— Ну же, Джорджия, дай мне тоже посмотреть!
Другая девочка, ростом поменьше, с ярко-рыжими курчавыми вихрами, торчавшими из-под, сиреневой панамки с мягкими полями, и с усыпанной веснушками круглой физиономией, втолкнула первую в гримерку.
— Хватит мне все загораживать, жиртрестина, — пропищала она.
— А ты не толкайся, — вспыхнула первая.
Рыжая девчонка снова толкнула ее:
— Давай, двигайся!
Та, что повыше, закусила нижнюю губу.
— Прошу прощения, мистер О'Джеймс. Моя сестра ужасно невоспитанная.
— А сама-то ты какая? — вопросила ее сестра. Она покрепче нахлобучила панамку на голову, так что поля почти закрыли ей глаза. — Ты тоже невоспитанная. Да еще и уродина!
Слэппи, распростертый навзничь на полу, издал нетерпеливое рычание.
— Чем могу быть полезен вам обеим? — поинтересовался Джимми, растирая ноющую шею. — Как вы вообще сюда попали?
Темноволосая девчушка залилась краской.
— Я прошу прощения, честное слово. Меня зовут Джорджия Буншофт. Я пропустила представление. Мама перепутала время, и вот…
— Эй, назови ему и мое имя, свинья этакая! — со злобой вмешалась ее сестра. — Считаешь, что ты такая уж важная?! Вздумала, что можешь делать вид, что меня тут и нет?!
— Я как раз собиралась, — пробормотала Джорджия. Она закатила глаза. — Это моя сестра Стелла, — сказала она Джимми. После чего снова повернулась к сестре и прошептала сквозь стиснутые зубы: — Теперь ты помолчишь хоть немного?
— Попробуй заставь меня, — злобно парировала Стелла.
— Мы со Стеллой часто ссоримся, — заметила Джорджия, по-прежнему краснея.
— Ухти-тухти, — пробурчала Стелла.
— Мне очень жаль, что мы побеспокоили вас, мистер О'Джеймс, — мягко произнесла Джорджия.
— Ну так проваливайте! — злобно крикнул Слэппи.
Джорджия засмеялась.
— Ну как это у вас получилось?! Полное впечатление, что звук идет от куклы!
— Годы практики, — ответил Джимми, поспешно пнув Слэппи в бок.
— Ну, теперь мы можем идти? — спросила Стелла, нетерпеливо дергая сестру за руку.
Джорджия высвободилась.
— Мы опоздали на представление, — повторила она, обращаясь к Джимми. — Поэтому мама уговорила директора театра пустить нас за кулисы. Надеюсь, вы не против. Я просто хотела познакомиться со Слэппи.
— Ну, мы можем уже идти? — продолжала ныть Стелла своим противным пронзительным голоском.
Джорджия по-прежнему игнорировала ее.
— Видите ли, мистер О'Джеймс, я всю жизнь интересовалась марионетками и куклами. Я делаю своих собственных кукол и устраиваю с ними представления.
— Такие убогие! — ввернула Стелла, закатывая глаза под своей сиреневой панамкой. — Все, что ты делаешь, — все убого!
Джорджия сердито сверкнула на сестру глазами и обратилась к Джимми:
— Можно, я поздороваюсь со Слэппи за руку? — попросила она. — Вы можете сделать так, чтобы он поговорил со мной? Я люблю таких болванчиков.
— Потому что ты сама чучело вроде них! — заявила Стелла и расхохоталась.
— А твоим-то ртом кто управляет? — обратился к Стелле Слэппи с пола.
— Прошу прощения?! — Стелла резко обернулась.
— Ты так и родилась с этой сиреневой поганкой на голове или это просто какое-то отвратительное кожное заболевание? — снова спросил у Стеллы Слэппи.
— Потрясающе, мистер О'Джеймс! — воскликнула Джорджия. — Ваши губы совершенно неподвижны!
— Он шевелит губами, только когда читает, — съязвил Слэппи с пронзительным злобным смешком.
— Ну все, хватит, Слэппи, — оборвал его Джимми. Прищурившись, он посмотрел на Джорджию. — Ты в самом деле любишь марионеток и кукол?
Та кивнула.
— Я хотела бы когда-нибудь показать вам моих собственных кукол.
Он пригладил тыльной стороной ладони свои короткие каштановые волосы. Выражение лица у него было задумчивое.
— Подожди-ка пару минут в коридоре, — попросил он Джорджию. — Возможно, у меня будет для тебя сюрприз.
— Сюрприз?! — воскликнула она. — Какой?!
8
Джимми подождал, пока девочки выйдут в коридор, плотно закрыл за ними дверь, после чего быстро двинулся к Слэппи.
Он наступил башмаком ему на грудь, чтобы помешать болванчику вскочить на ноги.
Глаза Слэппи сердито вспыхнули.
— Я устрою этим девчонкам такой сюрприз — в жизни не забудут, — проскрипел он. — Пусти, я встану!
Слэппи изо всех сил размахивал руками и ногами, отчаянно пытаясь встать.
— Прости, Слэппи, — ответил Джимми, наваливаясь всем своим весом на грудь куклы. — Нам надо закончить то, что мы начали до того, как они пришли.
Слэппи засмеялся:
— Ты имеешь в виду тот момент, когда я откручивал тебе голову?
— Нет. Тот момент, когда я собирался усыпить тебя навеки, — мягко ответил чревовещатель.
Он убрал ногу со Слэппи, но тут же, наклонившись, схватил его поперек талии и поднял с пола.
Затем быстро пересек комнату, подобрал с пола возле гримировального столика голову круглого болванчика и тщательно насадил ее тому обратно на плечи.
Джимми бросил Слэппи на пол. Потом поднес к лицу стопку пожелтевших страниц и начал нараспев читать с бумаги какие-то странные слова:
— Калла Мееха Арумах…
— Эй, постой! — охнул Слэппи. — Я как-то странно себя чувствую. Какая-то слабость…
— Калумах Нобах… Реему…
Второй болванчик шевельнулся. Он сел в своем ящике и моргнул.
Слэппи бессильно привалился к стене.
— Я растворяюсь… Все растворяется… — простонал он.
— Ты заснешь навеки, — повторил ему Джимми. — И с тобой заснет твоя злая душа. Мару… Одони… Маллах…
Слэппи осоловело смотрел на Джимми.
— Перемирие… — с трудом выговорил он. — Эй… перемирие!
Джимми опустил листки и скосил глаза на Слэппи.
— Перемирие?
— Пожалуйста… — слабо простонал Слэппи. — Пожалуйста, не делай этого со мной. Давай заключим перемирие.
Презрительная усмешка искривила губы Джимми.
— Ты пытался открутить мне голову.
— Я не мог удержаться, — еле слышно прошептал Слэппи. — Дай мне еще один шанс, Джимми, пожалуйста. Умоляю тебя. Не усыпляй меня.
Джимми пристально смотрел на него.
— Ты не заслуживаешь второго шанса.
— Я знаю, — вздохнул Слэппи. Его голубые глаза превратились теперь в блекло-голубые щелки. — Я не достоин… Не достоин…
— Ну ладно, ладно, — сказал Джимми, встряхнув головой. — Я дам тебе еще один шанс.
Глаза болванчика широко распахнулись.
— Дашь?
— Да, — ответил Джимми. — Я подарю тебе шанс остаться живым, но тебе это не понравится.
— Только скажи, что мне нужно делать, — попросил Слэппи.
9
На это Джимми ничего ему не ответил. Вместо этого он опять взялся за желтые листки бумаги и долго читал из них что-то про себя.
— Что я должен делать? — проскулил Слэппи. — Скажи же!
Джимми закончил чтение, потом медленно положил стопку страниц на стол.
— Я только что наложил на тебя заклятие, Слэппи, — объявил он.
В другое время, скажи Джимми что-нибудь и таком роде, Слэппи непременно отпустил бы какую-нибудь ехидную шуточку. Но сейчас он лишь беспомощно таращился на чревовещателя.
— За… заклятие?
Джимми кивнул.
— Ты совершил слишком много зла, Слэппи. Ты причинил вред слишком многим людям, испортил им жизнь и загубил мою. Ты просишь о еще одном шансе. Так вот он. Единственный способ для тебя остаться живым — это делать добро.
Деревянный человечек мигнул и затряс головой.
— Делать добро? Это и есть заклятье?
Джимми опустил взгляд на пачку пожелтевших листков.
— В соответствии с этим заклятьем у тебя есть одна неделя на то, чтобы совершить три добрых дела.
Слэппи застонал.
— Добрые дела? — пролепетал он еле слышно.
— Ты должен исполнить три добрых дела и ни одного злого, — продолжал Джимми. — Если ты за неделю не совершишь трех добрых дел, ты заснешь и больше никогда не вернешься к жизни.
— Пожалуйста, — взмолился Слэппи, вцепившись в рукав Джимми. — Я не могу! Что угодно, только не это! Делать добрые дела?! Это же кошмар! Это для меня самый худший кошмар!
Чревовещатель ничего не ответил.
— Придумай что-нибудь другое, — упрашивал Слэппи. — Ну пожалуйста… Умоляю тебя, Джимми!
— Слишком поздно, — холодно произнес Джимми. — Я уже прочел слова заклинания. У тебя нет выбора, если ты хочешь остаться живым. — Он снова поднял листки. — Но если ты предпочитаешь, чтобы я усыпил тебя прямо сейчас…
— Нет! — взвизгнул болванчик. — Хорошо, хорошо! Я это сделаю!
— Я буду следить за тобой, — предупредил его Джимми. — Я буду следить за каждым твоим движением. Один неверный шаг — и тебе конец. Мигом отправишься в поленницу.
Болванчик издал слабое восклицание.
— Три добрых дела! — пробормотал он, часто моргая. — Три добрых дела…
Джимми повернулся к двери.
— Джорджия, — позвал он, — теперь ты можешь зайти. У меня есть для тебя сюрприз.
Слэппи расслабленно обвис, когда в гримерку снова вошла Джорджия, сопровождаемая сестрицей.
— Да? — застенчиво спросила она, отводя рукой со лба свои темные волосы.
— Я нашел для себя новую куклу Слэппи, — сказал Джорджии Джимми, указывая на болванчика в ящике. — Так что старая мне больше не нужна.
— Правда? — воскликнула Джорджия. На лице ее Джимми ясно читал растущее волнение.
— И раз уж ты так любишь марионеток и кукол, я отдам тебе старого Слэппи, — объявил он. Подняв болванчика с пола, он вложил его в руки девочки.
— О! Просто не верится! — вскричала она радостно.
— А я что получу? — сердито осведомилась Стелла. — Почему это Джорджия вечно получает все, чего ей захочется, а мне никогда ничего не достается?!
Она обернулась к сестре:
— Этот болван ужас какой уродливый! Может мама вообще не разрешит его в дом вносить!
— А по-моему, он очень красивый, — ответила Джорджия. — Спасибо вам, мистер О'Джеймс Я буду о нем хорошо заботиться, обещаю!
— А для меня у вас ничего такого нет? — уточнила Стелла, дергая за поля свою сиреневую панамку. — У меня, между прочим, уже через пару месяцев день рождения.
— Прекрати, Стелла, — шепнула Джорджия сквозь зубы. — Сама ведь знаешь, что марионетки тебя не интересуют. Хоть раз в жизни не будь такой завистливой.
— Ты дура, — отрезала Стелла, презрительно фыркнув. Она крепко сжала руки, скрестив их на груди, и показала язык Слэппи. — И ты тоже дурак.
Джорджия поблагодарила Джимми еще несколько раз. Потом повернулась и выбежала из двери, торопясь к матери, чтобы показать ей свое сокровище. Пока они шли вдоль коридора, Джимми все слышал, как Стелла непрестанно жаловалась и ныла.
Долго, долго сидел он, глядя в пустой дверной проем. Мысли его были беспокойными.
«Я счастлив, что избавился от Слэппи, — сказал он сам себе. — Но сможет ли Слэппи измениться? Совершит ли он три добрых дела? Пра-вильно ли было отдать его Джорджии? Или я поступил опрометчиво?»
10
Джорджия отодвинула в сторону стопку ярких журналов и уселась на край своей кровати. Слэппи она пристроила у себя на колене.
Она просунула руку в отверстие на спине его спортивной курточки. Ее пальцы нащупывали рычажки, управляющие его глазами и ртом.
— Скажи-ка, Слэппи, — произнесла она, повернув к себе голову болванчика, — ты не знаешь, что за шум? Почему так гремит и позвякивает?
— Потому что дождь нынче льет как из ведра, — заставила она ответить Слэппи тоненьким голоском Микки-Мауса. Деревянные челюсти болванчика громко пощелкивали, когда Джорджия нажимала на рычажки.
— Ха-ха! — пробурчала Стелла с другого конца комнаты. — Прямо-таки умора, вот только засмеяться я забыла.
Джорджия вспыхнула:
— Помолчи, Стелла.
— Жалко на тебя смотреть! — презрительно фыркнула вредная сестренка.
— Убирайся отсюда! — воскликнула Джорджия сердито. — Если тебе не нравится слушать, как я репетирую со Слэппи, зачем ты тут торчишь?
И зачем тебе приспичило рисовать гуашью прямо пальцами именно на моем столе? Почему ты не можешь делать этого в своей комнате?!
Стелла склонилась над столом, растирая измазанными в ярко-голубой краске руками гуашь по лежащему перед ней листу бумаги.
— Моя комнатка очень опрятная, — ответила она. — А твоя — сплошная помойка. Я рисую гуашью пальцами в твоей комнате, потому что здесь никто и не заметит, что я что-то заляпала краской.
Джорджия вздохнула:
— Я уберусь у себя в комнате на выходных. Знаю, что здесь беспорядок.
— А мама сказала, что она мне тоже купит такого болвана, своего собственного! — похвасталась Стелла, наливая на лист желтой краски и начиная ее размазывать поверх голубой обеими руками. — Нет, она даже сказала, что купит мне двух болванов. Совсем новеньких! А не таких старых и обшарпанных, как твой!