— Как это — иди? — не понял я. — А посоветоваться?
— Это формула такая, — сказал он. — Обозначающая конец исповеди. Прочитай десять раз «Богородицу» и десять раз «Отче наш» и не греши более.
— Я текста не знаю.
— Возьми, — сказал он, вытаскивая из кармана брошюру. — Здесь все, что тебе потребно.
— Спасибо, — сказал я, убирая брошюру в карман.
— Не за что, — сказал он. — Так о чем ты хочешь посоветоваться?
— У меня дело деликатное, — сказал я. — И, наверное, несколько необычное.
— Не словоблудствуй, — сказал он.
— Не буду, — сказал я. — Видите ли, я… словом, я встретил демона.
— Нет ничего удивительного в этом, сын мой, — сказал он.
— Даже так? — изумился я.
— Нас всех время от времени одолевают демоны, — сказал он. — Демоны тщеславия, демоны алчности, демоны гордыни, демоны прелюбодеяния и демоны прочих пороков.
— А, — сказал я. — Видите ли, батюшка, вы сейчас говорите метафорически. А я встретил демона, так сказать, во плоти.
— Вот как? — удивился он. — И как он выглядел?
— Как демон, — сказал я. — Большой, рогатый и хвостатый, а из глаз пылал огонь.
— Сын мой, ты к психиатру обращался?
Завтра с утра собираюсь, — сказал я, показывая направление. — Хотел сегодня, да там закрыто уже.
— Любопытно, — сказал он. — Ты сходи обязательно, сын мой.
— Я схожу, — сказал я. — А вы мне что посоветовать можете?
— Странный случай, — сказал он. — Лгать не буду, впервые на моей практике. И что хотел от тебя демон?
— Душу, — сказал я.
— Хм, — сказал он. — Искушал?
— Еще как.
— Что предлагал?
— Деньги предлагал, красавиц предлагал, мэром Москвы обещал сделать.
— И ты отказался? — удивленно спросил он.
— Да.
— Почему?
— Не знаю, — сказал я. — Бредово это как-то все выглядит. Иду себе по лесу, никого не трогаю, а тут бац — демон. И деньги предлагает. Подозрительно как-то.
— Не то слово как подозрительно, — сказал он. — А чем его душа твоя так заинтересовала, ты не спрашивал?
— Спрашивал, — сказал я. — Лотерею, говорит, они там в аду проводили. Типа, я выиграл.
— Подозрительно, — сказал он. — На чем вы с ним расстались, сын мой?
— Договорились послезавтра встретиться.
— Где?
— Не знаю, — сказал я. — Он сам должен меня найти.
— Ну и чего ты от меня хочешь, сын мой?
— Совета, — сказал я.
— А какой я тебе совет могу дать? — спросил он. — Знаешь ли ты, что рискуешь своей бессмертной душой?
— Знаю.
— Ну так своей головой и думай. Как служитель церкви я тебе могу только одно посоветовать — демону отказать и прийти в истинную веру.
— И все?
— Все. А ты чего ожидал, сын мой? Что я тебе сейчас бригаду православного спецназа кликну? Группу боевых экзорцистов быстрого реагирования?
— Ну…
— То-то и оно, сын мой, — сказал он. — Нет у нас таких групп.[38]
— Могу я вам личный вопрос задать?
— Задавай, сын мой.
— Вы сами в Бога верите?
— Верую.
— А мне верите?
— И тебе верю. Не знаю почему, но верю. На сумасшедшего ты не похож. Впрочем, к врачу все же сходи. Я, как ты сам понимаешь, не специалист.
— Схожу, — сказал я.
— А сам-то что делать думаешь?
— Не знаю, — честно сказал я.
— Боишься?
— Есть немного.
— Демоны присланы Сатаной, чтобы смущать наш разум и искушать нас, — сказал отец Алексий. — И вред, который они могут причинить, находится в нас самих. Смутить можно только неуверенный в себе разум, искусить можно только порочную душу. Не бойся и будь уверен в себе. Демон не может причинить тебе физического вреда.
— Да? — Это утверждение ввиду личных параметров демона казалось мне весьма неубедительным.
— Могу предложить тебе только одну вещь, сын мой, — сказал он. — Послезавтра демон придет к тебе, он ведь найдет тебя, где бы ты ни был, ты сам так сказал. А ты в это время будь здесь, рядом со мной.
— И это мне сильно поможет?
— Он не сможет войти в дом Господа нашего.
— Но я не смогу сидеть здесь вечно, — сказал я. — Кроме того, если демон меня не найдет, он может расстроиться. А расстроенные демоны могут быть весьма неприятными типами. И что мне после этого, всю жизнь по монастырям прятаться?
— Не сможешь, — сказал он. — Даже я не провожу здесь все свое время.
— Так какой смысл оттягивать неизбежное? — спросил я.
— Может быть, смысла и нет, — сказал он. — Но… понимаешь, я хотел бы посмотреть на демона собственными глазами.
— Вы мне не верите, что ли?
— В том-то и дело, что верю, сын мой.
— Так вы никогда не видели демонов, батюшка?
— Таких, как ты описываешь, нет, — сказал он. — Сын мой… как тебя зовут?
— Гоша.
— Гоша, — сказал он. — А я в миру — Алекс.
— Очень приятно.
— Взаимно.
Мы пожали друг другу руки.
Затем он замолчал, переворачивая страницы лежащей перед ним на столе книги. Лицо его было задумчиво и сосредоточено.
Я вытянул из кармана сигарету и сунул было в рот, но спохватился. От внимания Алекса мое движение не ускользнуло.
— Да кури ты, — сказал он.
— А можно?
— В принципе нельзя, — сказал он. — Но у тебя случай особый. А я потом тут благовониями все окурю, никто и не заметит.
— Спасибо, — сказал я и закурил. — А сам?
— Бросил, — сказал он. — Как принял сан, так сразу и бросил.
— А зачем ты вообще в монахи пошел?
— Не в монахи, а в священнослужители. — поправил он и добавил коротко: — Уверовал.
И дано ему было откровение, подумал я, или что-то еще в этом роде. Вот он точно должен знать, в чем смысл жизни, но задавать такой вопрос священнику мне показалось неудобным.
— Ты знаешь, Гоша, — сказал он наконец, — я тебе завидую. По-хорошему завидую.
— С чего бы?
— В последнее время Господь не дает прямых доказательств своего существования, — сказал он. — И вера основывается на, прошу прощения, косвенных уликах и давно устаревших фактах. Я понимаю, что таким образом Господь испытывает нас в нашей вере и все такое, но даже священников порой охватывают сомнения. А тебе было явлено чудо.
— Не такое уж это и чудо, — сказал я.
— Чудо, — сказал он. — У тебя есть прямое доказательство существования загробной жизни. У тебя есть прямое доказательство существования бессмертной души. Веками люди дискутировали на эту тему, придумывали псевдонаучные, отвергающие божественное происхождение человека гипотезы, которые смогли убедить множество людей и отвернуть их от лона церкви. Но до сих пор никто не мог похвастаться тем, что он знает абсолютно правильный ответ.
— Вера и знание — это две разные вещи, — сказал я.
— Ты хочешь сказать, что знание убивает веру? — спросил он.
— Наверное, — сказал я. — Вот этот стол. Я знаю, что он существует, вот он стоит передо мной. Я вижу его, могу его понюхать, потрогать, попробовать на вкус. Но это же не значит, что я верю в стол. Я просто знаю, что он есть. Может быть, прямых доказательств нет именно потому, что они могут поставить под вопрос сам факт наличия веры.
— Люди, знающие о существовании Бога, будут праведниками только потому, что испугаются адских мук, — задумчиво сказал Алекс. — Это как преступник не идет на преступление, потому что боится кары закона. В этом что-то есть. Чем, говоришь, ты занимаешься?
— Я — программист.
— И хакер, — сказал он. Ничего-то он не забыл. — В первый раз в церкви, да?
— Так заметно?
— Заметно, — сказал он. — И как тебе здесь, нравится?
— Нормально, — сказал я. — Алекс, что мне делать?
— Укрепи свою веру, молись и руководствуйся своим разумом.
— Это понятно, — сказал я. — Но что мне делать?
— Я не знаю, что тут можно посоветовать, — признался он. — К тебе явился искуситель, а единственный задокументированный факт встречи с искусителем имел место очень давно, в райском саду. Закончилось все, как ты знаешь, очень и очень плохо.
— Это как посмотреть.
— Как посмотреть, — сказал он. — Слушай, ты человек взрослый, должен уже знать, чего ты хочешь в этой жизни. Неужели ты думаешь, что, если ты этого достигнешь благодаря сделке с Сатаной, ты будешь удовлетворен? Знаешь эту фразу: остерегайся высказывать свои желания вслух, потому что они…
— Могут исполниться, — закончил я.
— Сделка с демоном в любом случае не даст тебе мира и спокойствия, — кивнул он. — Ни в этой жизни, ни в загробной. Благодать может снизойти на тебя только вместе с истинной верой. Подумай об этом, Гоша. Сатана никогда не дает ничего просто так, всегда есть какой-то подвох. Что такое мирские радости по сравнению с вечными муками в аду?
— И действительно, — сказал я. — Что?
— Вот мой телефон, — сказал он, протягивая мне карточку. Телефон оказался мобильным, с «кривым» номером. — Держи меня в курсе, ладно? Звони в любое время, даже ночью, я поздно ложусь.
— Постараюсь, — сказал я.
— И помни: самое ценное, что есть у каждого человека, — это его душа.
Снабженный таким напутствием, я пожал руку отцу Алексию и покинул церковь. И старушка, и девушка ушли.
О старушке я нисколько не сожалел, но девушка была симпатичной, и при другом раскладе я…
Не о девушках надо сейчас думать, Гоша, не о девушках.
Я вышел на улицу и закурил еще одну сигарету. Рядом с моей «восьмеркой» стоял какой-то небольшой и явно дамский «кореец» с поднятым к небу капотом. Рядом была та самая девушка из церкви. Засучив рукава, она рылась в потрохах иномарки.
Нетипичное для девушки поведение, должен заметить.
На заднем стекле иномарки обнаружился лист бумаги формата А-4 со сделанным на компьютере рисунком. Рисунок был незатейливый — золотое колечко с длинными продольными полосами. Под колечком была сопутствующая подпись: «Братство Кольца». Еще одна толкинистка, подумал я. Везет мне на них в последнее время.
Бросать девушку в беде было негоже. Я подошел поближе и оперся бедром о крыло.
— Сударыня, — сказал я. — Простите, если лезу не в свое дело, но я не мог не заметить, что вы испытываете проблемы с транспортом.
— Еще какие проблемы, милостивый государь, — в тон мне ответила она. — Говорил мне папа, что не стоит доверять повозкам импортного производства. Ездила три года на «шестерке», никаких проблем не было.
— Надо было слушать папу, — сказал обладатель коллекционного «порше». — Теперь вы знаете, что импортные повозки ненадежны.
— Еще мне папа говорил, чтобы я не заговаривала на улицах с незнакомыми мужчинами.
— Мудрый человек ваш папа, — сказал я. — Но я не незнакомый мужчина. Я — Гоша.
— Тот самый Гоша? — изумилась она. — Да вы что?
— В этом мире есть только один Гоша, — сказал я. — И он всецело к вашим услугам.
— Вы разбираетесь в импортных машинах?
— Если честно, то и в отечественных не разбираюсь.
— Тогда ваши услуги мне вряд ли потребуются, — сказала она.
— Не стоит рубить сплеча, сударыня, — сказал я. — Я не разбираюсь в машинах, но обладаю одной из них, так что вполне могу буксирнуть вас до ближайшего сервиса.
— Ближайший сервис мне не потребен, — сказала она. — Мне нужен фирменный, потому что машина на гарантии.
— Как скажете, сударыня, — сказал я.
— И у вас даже есть трос? Потому что у меня троса, как вы сами понимаете, нет.
— У меня есть трос, — сказал я.
Я приобрел его на следующий день после покупки машины, наслушавшись от коллег всяких ужасов о детищах отечественного автопрома. По всему выходило, что на наших машинах ездят без троса в багажнике только самоубийцы.
Поскольку дальнейших возражений со стороны прелестной незнакомки не последовало, я подогнал свою машину к «корейцу», вытащил из багажника новенький, еще не распечатанный буксировочный трос и зацепил «корейца» за переднюю проушину.
— Вас когда-нибудь буксировали, сударыня?
— Не волнуйтесь, милостивый государь, — сказала она. — Я умею ездить на буксире и не въеду вам в багажник.
— Мерси, — сказал я, склоняя голову. — Тогда по экипажам.
— Дайте мне ваш номер телефона, — попросила она. — Я вам буду звонить, если что.
— Конечно, сударыня, — сказал я и продиктовал ей номер, который она сразу же внесла в записную книжку своего телефона.
Фирменный корейский сервис оказался не столь уж далеко, а мой скакун груза на хвосте практически не чувствовал. Девушка позвонила мне только один раз, когда я чуть не пропустил поворот.
Потом она пошла сдавать своего скакуна в ремонт профессиональным сервисменам, уверявшим ее, что завтра в это же время она уедет на своей машине, а я сидел на капоте и курил. Договаривающиеся стороны удалились в недра офиса для оформления документов и подписания бумаг.
Я докурил сигарету и спросил себя, какого черта я делаю. Ко мне приходят демоны и предлагают распроститься с бессмертной душой, а я, вместо того чтобы отдаться во власть глубоких философских размышлений и теологических исследований, пытаюсь закадрить понравившуюся мне девчонку. Причем встреченную мною в церкви.
Но что-то мешало мне сесть за руль и уехать, хотя обязанным сделать для незнакомки что-то еще я себя не чувствовал. Еще не темно, точнее, скоро стемнеет, ну и что? Общественный транспорт курсирует до часа ночи, а такси можно вызвать круглосуточно.
Нехорошо бросать женщину в беде, но сломанная машина — это еще не беда, тем более если она на гарантии.
Тем не менее, когда девушка вышла из здания гарантийного центра, я все еще был на месте. Она взглянула на меня удивленно, черт побери, да я и сам был удивлен.
— Вы не уехали? — спросила она.
— Как видите, сударыня.
— Видимо, я что-то вам должна, — заключила она и полезла в свою сумочку.
— Простите, — сказал я, — но как вы могли разглядеть за моим бескорыстным поступком мелкие меркантильные интересы, которых там не было и в помине?
— Я не очень-то верю в рыцарей на белых конях, — сказала она. — Тем более в рыцарей на немытых «восьмерках».
— В области забыли протереть асфальт перед моим приездом, — сказал я. — Вас подвезти куда-нибудь?
— Ну раз уж вы здесь остались, милостивый государь, не вижу смысла вам отказывать.
— Мудрое решение, — сказал я, галантно распахивая перед ней пассажирскую дверцу.
— Но ехать далеко, — предупредила она, оказавшись в салоне. — Я живу в спальном районе.
— Вам повезло, я люблю дальние поездки по городу, — сказал я, поворачивая ключ зажигания. — Меня зовут Гоша, но я это уже говорил. А вас?
— Вы уверены, что это необходимо?
— Нет, если вы хотите остаться в моей памяти прелестной незнакомкой, которая позволила отбуксировать ее машину в сервис, а потом отвезти домой ее саму.
— Это, наверное, жутко неблагодарно с моей стороны?
— Ужасающе, — сказал я.
— Меня зовут Марина.
— Какое красивое имя, — сказал я.
— И главное редкое, — сказала она. — Гоша, вы позволите мне один вопрос?
— Конечно, — сказал я.
— Что вы делали в церкви? Вы не очень-то похожи на человека, посещающего церковь, а молящимся я вас вообще представить не могу.
— Каким же вы можете меня представить?
— Ну… — Она задумалась. — Вы — молодой пофигист,[39] вы любите красивую жизнь, большие скорости — это ясно по тому, как работает двигатель вашей машины, — вы не лезете за словом в карман и не страдаете никакими комплексами. Вы достаточно симпатичны, не испытываете финансовых проблем, и при этом вы не слишком похожи на бандита, замаливающего свои грехи. Так что же такому человеку, как вы, делать в церкви?
— А что, церковь — это пристанище сирых, убогих и бандитов?
— В нашей стране — большей частью, хотя на самом деле так не должно быть. Но если живущий в этой стране человек не может состояться в жизни, он обретает веру в свое высшее предназначение и уходит из мира, который ему не нужен и которому не нужен он сам.
— Папа Римский не одобрил бы ваших слов.