7. Земля, 19 декабря 2196 г.
Весь день ушел на трансформацию собранных разведчиками данных в более-менее стройный рапорт. Воротов наблюдал за процессом немного отстраненно, пытаясь сохранить восприятие свежим до подведения черты. Когда Грайс, как самый опытный «докладчик», изложил окончательную версию рапорта, Алекс взял небольшую паузу и вынес неутешительный вердикт.
– Все косвенные данные – это чистейшая вода, без фактов суп не сваришь. Мы имеем ноль граммов сухого остатка, как и трое суток назад. ШНЦ опережает нас на два корпуса как минимум.
– Сколько метафор, – фыркнул Джейсон. – Можно было сказать проще – мы работаем вхолостую. Пора отключить стояночный тормоз и врубить драйв.
– Метафор не меньше, – заметил Вакидзаси. – Предлагай, если есть мысли. В чем должен заключаться «драйв»?
– Разве непонятно? – оживился Чижов. – Джейсон выразился – яснее некуда. Надо высадить в Сучжоу десант, взять в кольцо ШНЦ и потребовать объяснений, что это за несанкционированные военные игры с цитаделью, пушками и прочим железом?
– У кого потребовать? – негромко спросил Вакидзаси.
– У начальства ШНЦ, или у мэра Шанхая, или у губернатора провинции. Да хоть у самого председателя Народного совета Китая!
– И все-таки у кого конкретно? И кто будет требовать, ты?
– Министр обороны или верховный. Всегда найдется любитель покачать права.
– Не в данном случае, – возразил Воротов. – Слишком сложная ситуация для десантной атаки. Все наши данные – чистая нелегальщина. Суд такие доказательства не примет.
– А если эти «золотые драконы» уже завтра начнут войну? – заупрямился майор. – Как на наше бездействие посмотрит трибунал, командир? Думаете, одобрит?
– Во-первых, майор Чижов, вопросы войны и мира решать не нам, – спокойно ответил Алексей, – и даже не верховному главнокомандующему, поскольку речь идет не об отражении внешней агрессии, а о спецоперации внутри государства. Без поддержки Совета президент и пальцем не шевельнет.
– А Совет и слушать наши рапорты не станет, в новом составе две трети китайцев, – вставил Грайс. – Для них Шанхай как священная корова.
– Верно, – кивнул Алекс. – А во-вторых, провокациями мы ничего не добьемся, только выставим себя круглыми дураками. ШНЦ играет тонко и очень хитро. Нам следует принять вызов и начать свою игру. На шанхайском поле мы явно проигрываем, значит, надо перевести игру на нашу площадку.
– Ну вот, опять. – Чижов поморщился и поискал взглядом поддержки у Джейсона. – Я думал, только Грайс так рассыпается. Вы у него научились, командир? Нельзя ли поконкретнее?
– Да, – поддержал Чижова хакер. – Если наши варианты вам не по душе, командир, озвучьте свой. Не вечно же нам сидеть на этой стройке и ломать извилины.
– Мы продолжим сбор данных, – сказал Воротов.
– Каких еще «данных» вам не хватает?! – возмутился Чижов. – Стрельбы? Трупов? Ночных погромов?! Или вы хотите дождаться, когда системы обороны ШНЦ начнут сбивать пролетающие мимо челноки?
– Майор, отставить, – твердо сказал Алекс. – Красная ниточка в этой истории не то, что научный центр превращен в цитадель, а то, что творится в Шанхае ночью.
– Снова разведка? – Чижов помотал головой. – Сколько можно летать в этот Шанхай?!
– Разрешите немного разбавить вашу мужскую дискуссию женской логикой? – вмешалась Люси.
Надо сказать, сделала она это вовремя. Иначе страсти могли накалиться до предела. Воротов явно терял контроль над ситуацией, и это могло обернуться серьезными проблемами в плане взаимопонимания внутри группы. Спокойный и мелодичный женский голос подействовал на спорщиков, как прохладный душ в жаркий июльский полдень.
– Пожалуйста, лейтенант. – В голосе Алекса явно угадывалось облегчение.
– Честно говоря, выводы Вакидзаси не показались мне такими уж убедительными. Простите, офицер.
Японец снисходительно улыбнулся и кивнул.
– Выводы о чем? – уточнил Воротов.
– О ночных странностях. Возможно, мы все заработались и немного отстали от жизни? В любом мегаполисе полночь мало отличается от полудня. Жизнь кипит круглосуточно, только в разных котлах. Днем это работа, ночью – развлечения. Но по количеству народа и то, и другое «варево» довольно близки. Единственное, что вызывает подозрения, – попытки неких «золотых драконов» своеобразно регулировать эти процессы. Но такие полукриминальные дела должны волновать исключительно местную полицию, а не нас. Уверена, испытывай Москва те же трудности, что и Шанхай, здесь тоже нашлись бы «дружинники», например следящие за очередностью посещения заведений жителями определенных районов. По пятницам в центр пускали бы народ из Химок, а по понедельникам из Бирюлева.
– Этих вообще бы не пускали, – буркнул Джейсон. – Бывал я в том районе, два ребра сломали ни за что.
– За любопытство, вот за что, – усмехнулся Чижов. – Поверь, я знаю, что почем. До службы там десять лет прожил.
– То-то я думаю, старые раны ноют, как на тебя взгляну!
– Я продолжу? – Люси выразительно взглянула на довольно неожиданно «спевшихся» хакера и десантника.
– Допустим, «драконы» – это преступное сообщество местного масштаба, – сказал Алекс. – Допустим, к милитаризации ШНЦ они не имеют никакого отношения...
– В этом случае к ней не имеет прямого отношения и подмеченная Вакидзаси активность на ночных улицах, – сделала вывод Люси.
– Вы забыли об избирательном энергоснабжении, госпожа лейтенант, – сказал Вакидзаси. – В Москве люди развлекаются при свете, а в Шанхае они почему-то стремятся в темноту. Что ваша логика говорит об этом факте?
– Ничего, – просто ответила Люси. – Человек не может круглые сутки жить в безумной толпе и под лучами тысяч прожекторов. Иногда ему необходимо уединяться, но не дома под одеялом, а на свежем воздухе. Вас что, никогда не тянуло в лес?
– Нет, – покачал головой японец.
– А как же созерцание цветущей сакуры?
– Много работы. – Вакидзаси пожал плечами. – Нет, не хотелось. Наверное, я слишком крепко увяз в делах континентов, чтобы соблюдать традиции островов.
– Ну, стихами ты шпаришь, как и полагается потомку Басе, – усмехнулся Джейсон.
– Стихами? – искренне удивился Вакидзаси. – Я просто так мыслю.
– Просто, да не просто. – Хакер изобразил жестом нечто неопределенное. – Короче, есть за тобой такой грешок, любишь сводить мысли к форме «а-ля хокку». Но у меня вопрос не к тебе, а к Люси. Скажите на милость, прекрасная госпожа, вы считаете, что вся наша работа не стоит выеденного яйца? Что проблемы надуманы?
– Я этого не говорила.
– Ты сказала, что вся проблема в массовом психозе, охватившем половину жителей Шанхая, а вовсе не в заговоре. Что бедным, уставшим от толпы гражданам просто хочется побыть в темноте и одиночестве, вот они и бродят по неосвещенным улицам, как зомби. Разве не так?
– Ты передергиваешь, Джейсон. ШНЦ укреплен без ведома федерального правительства, это факт. От него и надо отталкиваться. Вот о чем я хотела сказать. А толпы полуночников на темных улицах – это... лирика.
– А ведь Люси права, – высказался Грайс. – Сомнения Вакидзаси увели нас от темы. Может быть, «золотые драконы» на это и рассчитывали?
– Выключили свет в половине города, чтобы запутать шпиона? – Алекс усмехнулся. – Вальтер, это нелепо.
– Стоп! – вновь вмешалась Люси. – Давайте не будем начинать второй раунд без перерыва. Предлагаю сделать так: выйти на свежий воздух и убедиться на примере Москвы, что ночная толпа ничем не отличается от дневной.
– Сравнение некорректное, – возразил Воротов. – Здесь не Шанхай, заговорщиков нет по определению. Но в принципе против перерыва не возражаю. Что-то мы действительно засиделись. Надо размяться, проветриться. Глядишь, на свежую голову и сообразим, где собака зарыта.
– Кстати, о собаках – от чебуреков я бы не отказался, – погладив себя по животу, сказал Джейсон и подмигнул Люси.
– Ваш юмор слишком прямолинеен, господин Чу. – Люси поморщилась и иронично добавила: – Корейское блюдо из собачатины называется «хе». А чебуреки – это не наше блюдо, да и фарш для них в Москве делают из кошек.
– Согласен, шутка так себе. – Пекин рассмеялся. – «Хе» мы в местных забегаловках вряд ли найдем, поэтому предлагаю международный компромисс – пельмени. Начинка, конечно, та же, что в чебуреках, но хотя бы шерсти меньше.
– Тьфу. – Люси махнула рукой и направилась к лифту.
За ней поспешил Вальтер. Офицер Вакидзаси и Чу предпочли лифт в другом крыле, он доставлял прямиком на небольшую площадь с южной стороны новостройки. На площади располагалось около десятка ресторанчиков, обещающих японскую кухню и «живой сервис».
– Встретимся здесь через час, – вслед подчиненным бросил Алекс.
Сам он уходить не спешил. Чижов также не торопился подниматься из кресла, хотя сакраментальной фразы «а вас я попрошу остаться» в его адрес не прозвучало.
– Что ты разошелся? – когда офицеры остались наедине, спросил Алексей. – Авторитет мне рушишь.
– Извини, Алекс, – буркнул майор. – Нервы сдают, старею. Но ты и сам хорош. Мямлишь, как первокурсник. Мне твой авторитет рушить не больно надо, ты и сам с этим делом справляешься. Я тебя не узнаю, командир. Неужели и вправду ни одной конкретной мысли?
– Тупик, – признался Воротов, отводя взгляд.
– Ну, а наверху что говорят? Может, обратиться по форме, доложить, попросить поддержки?
– Ничего наверху не говорят. Там китайское лобби все контролирует. О нашей группе кроме Добсона от силы десять человек знают. И все рискуют креслами. Как я при таком раскладе могу обратиться к ним «по форме»? Что скажу? «Помогите, тупим!» Так, что ли?
– Да, хреново, Леха. – Майор побарабанил пальцами по столу. – Ну давай, я к своему командованию обращусь. Попросим помощи у ГРУ. Там ребята толковые. Вскроют цитадель за недельку-другую без шума и пыли, пролезут внутрь, все выяснят, и дело в шляпе. Нам останется только их оттуда вывезти.
– Понравилось извозчиком работать? – резко спросил Алекс.
– Погоди, командир, не напрягайся. – Чижов примирительно поднял руки вверх. – Я же просто спросил. Не первый год знакомы, думал, поймешь. Извини.
– Это ты извини, Витя. – Воротов поднялся. – Я сам виноват. Сопли распустил! «Ниточки» рвутся! Вот уж беда! Ну, точно стареем, это ты верно подметил. Мягкими становимся, как сдоба. Но ничего, прорвемся. Идем, тоже перекусим, а то в животе урчит, перед Люси неудобно.
Офицеры спустились вниз на том же лифте, что и Люси с Вальтером. Вечер оказался теплым, по ощущениям не декабрьским, а каким-то мартовским, не хватало темных тающих сугробов на газонах и свежего весеннего ветерка. Впрочем, снег в Москве уже лет сто как стал экзотикой. Бывало, выпадал ближе к середине января, но на день-другой и тонким слоем, едва прикрывающим вечнозеленую газонную траву.
Чижов тем не менее напялил форменное кепи и застегнул куртку. Военный есть военный. Воротов оглянулся, оценил вывески и кивком указал на ближайшее заведение. Искать среди одинаковых китайских забегаловок лучшую, ориентируясь на оформление витрины, не имело смысла.
– И все-таки Люси не права, – неторопливо шагая к ресторанчику, сказал Воротов. – Вакидзаси подметил то, что действительно не укладывается в рамки. А мы упорно не желаем этого признать.
– А укрепление ШНЦ, по-твоему, в рамки укладывается? – удивился Чижов.
– В этом-то и дело. – Алексей остановился. – Мы думаем, что крепостная стена вокруг научного центра – это главное, а «ночное брожение» – либо простое совпадение, либо отвлекающий маневр. Но встань на позицию заговорщиков. Любому дураку ясно, что федералы рано или поздно обнаружат цитадель и начнут ее «разрабатывать». Зачем же Шанхаю так явно демонстрировать свои намерения? Только чтобы отвлечь внимание противника от чего-то более важного. Понимаешь? Соглашаясь с версией Люси, мы идем на поводу у ШНЦ, принимаем желаемое за действительное. А все на самом деле перевернуто с ног на голову!
– Бездоказательно. – Чижов подтолкнул Алексея к дверям заведения. – Так думает Вакидзаси, но лично для меня это не аргумент. А вот пушки на стенах ШНЦ – аргумент.
– А ты уверен, что это не макеты?
– Интересная мысль, – хмыкнул майор. – Но я уверен. Пушки настоящие. Я прогнал запись Вакидзаси и записи аппаратуры челнока через лучшую разведпрограмму. Идентификация положительная. Но если хочешь окончательного подтверждения... черт с ними, с китайскими блюдами. Идем! Покажу тебе, сколько полуночников шляется по улицам родной Москвы просто так, от безделья, без всяких там заговоров.
– Идем, – согласился Воротов. – Наугад.
– Наугад. – Чижов рубанул воздух ладонью. – Вот, к примеру, площадь. Время... двадцать три десять. Не полночь, но уже давно темно. Ну, что скажешь?
– Все как днем. – Алексей повертел головой. – Народ, транспорт и все такое. Народу действительно до фига. Но это ничего не значит. Здесь светло.
– Верно. – Чижов указал на проход между ближайшими домами. Похоже, что за ними был темный дворик. – Теперь момент истины. Если там, в темноте мы насчитаем сто человек, с тебя сто евро. Если увидим только десяток подростков и дядьку с собакой – с меня.
– Витя, это нечестно, здесь же не Шанхай!
– Честно, честно, – проворчал майор. – Жалко сотни?
– Да мне тебя жалко, у военных не самая большая зарплата.
– Забились!
Темный дворик был тесным, плотно заставленным наземными авто и... абсолютно пустым, не было даже дядьки с собакой.
– Жаль, на тысячу не поспорили, – усмехнулся Воротов. – Даже если сделать скидку на то, что в Москве проживает втрое меньше людей, чем в Шанхае... почувствуй разницу. Здесь по ночам спят. И освещение не работает потому что сломано, а не потому что его отключили.
– Сотню отдам с получки, – почесывая затылок, сказал Чижов. – Но в центре, я уверен, даже такие дворики переполнены круглые сутки. Хотя... погоди-ка... вон там, видишь, кто-то бродит?
– Десять подростков? – с легкой иронией спросил Алексей. – Пойдем, посчитаем?
– Да, похоже, они сами идут... считать. – Чижов не без удовольствия размял кулаки. – Люблю ночные окраины. Не заскучаешь никогда!
– Только без стрельбы, – предупредил Алексей.
– Обижаешь, командир, – басовито протянул майор. – Если это обкурившиеся пацаны, мы даже без мордобоя обойдемся. Поговорим о космодесантной романтике, и по домам. Мне же надо вернуть свою сотню.
– В каком смысле?
– За каждого завербованного в армию новобранца завербовавший его офицер получает бонус в сто евро.
– Хитер, – хмыкнул Воротов. – Тебе в службу тыла надо было наниматься, а не в десант. Только мне кажется, это не подростки.
– Вроде бы мелкие, – засомневался Чижов. – Но шагают ровно, не вразвалочку. Точно, взрослые. Тем хуже для них. Угоревший на сотню майор десанта – это грозная сила.
Чижов качнул головой влево-вправо, разминая еще и шею.
Приближающаяся толпа (а оказалась она такой, что Алексу впору было возвращать сотню майору) развернулась по всей ширине двора. Если бы не машины, «темные людишки» вполне могли бы взять офицеров в клещи. Темнота не помешала рассмотреть кроме силуэтов и некоторые детали. Во-первых, никто не спотыкался (Алексею вспомнился рапорт Вакидзаси), хотя фонариков или приборов ночного видения у людей явно не имелось. Двигались они быстро и со странной грацией, не с кошачьей и не в стиле какого-то еще ночного хищника, но и не с человеческой. Они определенно подражали какому-то животному, но какому – было не понять. А еще они шли вполне стройной колонной. Человек по двадцать в каждой шеренге и примерно по четыре-пять шеренг в глубину строя. Приблизившись к офицерам почти вплотную, метров на десять, люди в первой шеренге одновременно (правда, каждый в меру способностей) изобразили нечто вроде замысловатой боевой стойки и... зашипели!
– Ой, боюсь, – усмехнулся Чижов, не торопясь реагировать на провокацию. – Алекс, тебе эти клоуны никого не напоминают?
– Ты бы оружие достал, – негромко посоветовал Воротов. – Как-то агрессивно они себя ведут.
– А по-моему, их просто вставило от китайской кухни. Обрати внимание, все, как один, – ханьжэнь. Натрескались водки с заспиртованными змеями и вообразили себя драконами.