* * *
— Кузнецов у себя?
— Иду, иду! Пойдем на крыльцо, постоим, покурим.
Кивнув дежурному, Николай быстро пожал протянутую руку друга, и, закуривая прямо в помещении, вышел на улицу.
— Так что там за новости? Я так подорвался, что весь дом перебудил.
Усевшись на перила и взяв сигарету, Алексей нетерпеливо ерзал.
— Я начну издалека, если позволишь, а ты слушай и не перебивай, договорились? Был по весне случай. Три дурака влезли в здание сберкассы, на Каландаришвили, дом такой красный, приметный, знаешь?
Леха кивнул.
— Ну, так вот, все трое были, мягко говоря «не в себе». Мы сперва думали обдолбаные, и так оно конечно и было, только вот вели они себя странно — действовали как на автомате, убежать даже не пытались, а когда в себя пришли, ни один из троих, так внятно и не смог объяснить, как они возле этой сберкассы оказались. В один голос говорили, что сидели где-то на двести втором районе на песках.
— Ну и… к чему это?
Николай поглядел укоризненно:
— А я говорил не перебивать? Вот и слушай дальше. В общем, ещё случай был, совсем недавно — в конце лета. Кафешка такая есть, на проспекте, — он пощелкал пальцами, — ну ты знаешь, открытая такая, между «Туймадой» и Ленина.
Леха кивнул.
— Так вот, залетел какой-то бык и молча совершенно, схватил кассовый аппарат и попытался слинять. Меня там не было, район не наш, но ребята говорят — дрался как бешеный, будто бы не замечая вокруг себя ничего, и боли не чувствуя, на силу скрутили. А как в себя пришел, никак понять не мог, как он в отделении очутился и почему на нем наручники — клялся-божился, что отдыхал с ребятами на подъезде у себя, отгадай где?
— Откуда я знаю?
— На двести втором, дурная башка, а как на проспекте очутился, и знать не знает. Кстати парнишка тоже был обкуренным, да и при себе у него дурь была. И знаешь что самое интересное?
Николай понизил голос и заговорщицки поглядел на друга.
— Один друган рассказал, что к ним, вернее в коллеге его, заходил в то время мужичок — бывший разведчик, спецназовец какой-то. Так вот, поглядел он на парня и сказал, что точно также ведут себя люди, когда их особым способом обработают ребята из какого-то там сверхсекретного ведомства. Чтоб значит, тайны государственные никому не выдали, память стирают начисто. Но там, говорят, неделями с людьми работают, а тут — ну часа три-четыре, не больше, а с тем же эффектом.
— Ну и? Леха явно был в тупике.
— А вот ту я перехожу к самому интересному. Ни тот громила, ни те трое, как их не крутили, так и не смогли ответить на один простой вопрос — кто им дурь, продал. Вернее, описать то они все описывали, но получалось у них как-то стремно.
— Коля, ты может ме… — Леха покосился на вывеску, — милиционер хороший, но рассказчик из тебя — фуфло. Давай по делу?
Тот усмехнулся.
— Они могли в деталях описать, что они делали до сделки, о чем говорили сами, как отсчитывали деньги, но не запоминали ни одной характерной детали — ни особых примет дилера, ни цвета глаз, ни даже его национальности и тембра голоса. «Обычный такой парень», примерно так это у них и звучало.
Леха вытаращил глаза и побледнел:
— Слушай, а ведь тот паренек, которого я видел. Слушай, а ведь и, правда — я его себе хорошо представляю, память у меня вроде нормальная, но вместо лица — сплошное размытое пятно.
Друг был доволен эффектом.
— Я тебе больше скажу. Дилеры, они ведь обычно не такие уж глубоко законспирированные фигуры, кому надо, те о них все знают. То здесь попадется, то там засветится. Так вот, про этого парнишку могу сказать одно — кроме тех двух случаев, его больше никогда и никто не видел, то есть действует парень наверняка.
Леха схватился за голову.
— Ё-моё, Настя…
— Да ты успокойся, кому она нахрен нужна? Ладно, там эти, — он кивнул через плечо, — хоть здоровые мужики, а от твоей рахитичной наркошки какой может быть прок, ты её давно видел в последний раз? Даже на панель не поставишь, краше только в гроб кладут.
— Ты, Коля, многого не знаешь.
— Не понял? Что за тайны от лучшего друга?
Леха уже готов был ответить, но в это время в морозной тишине ночи раздалась мелодичная трель звонка. Друзья переглянулись.
— Походу дома потеряли, — Леха сдвинул крышку и вдруг, его лицо вытянулось, и он почти заорал в трубку, — Ты где?! Слава богу, будь там, будь там, я сейчас подъеду!
— Настюха твоя?
— Она! Как чует, что я о ней подумал.
— Чего говорит?
— Просит забрать её, напугана сильно.
Алексей моментально схватил друга за руку, пожал её и рванулся с крыльца.
— Стой! Да погоди ты!
Николай забежал в здание, схватил свою куртку, потом что-то яростно объяснял дежурному, а затем, пулей выскочил, и понесся следом, на ходу крикнув «я на машине!». В самом деле, на стоянке их ждал видавший виды «пробокс» с транзитными номерами.
— Вот, только два дня как оформил!
Он хвастливо хлопнул по рулю, но Леха нетерпеливо рявкнул:
— Ты заводи, заводи, ехать надо, потом поговорим!
Мотор заурчал, и машина тронулась с места, с минуту петляя по дворам студенческого городка, и наконец, вывернув сперва на улицу Кулаковского, а затем на Чернышевского, прямую как стрела, Коля дал газу и уже через пару минут, остановился возле здания КГФ.
— Настя!!!
Леха огляделся по сторонам. Шел легкий снег, пушистыми хлопьями покрывающий землю, и улицы, окутанные покрывалом полумрака, наводили на мысли о романтических прогулках. Выхватив телефон, Леха судорожно жал клавиши телефона, но абонент уже был «вне зоны доступа сети». Готовый зареветь от отчаяния, он обернулся назад и в это время, Коля крикнул:
— Смотри!
В самом конце аллеи, идущей вдоль дороги, медленно перемещалась одинокая фигура. Оба друга кинулись следом.
— Настя!
Леха сжал её в объятьях:
— Настя прости меня. Какой дурак я был, мы больше с тобой не расстанемся, никогда-никогда, слышишь? Мы уедет отсюда, ещё не знаю куда, но уедем, я увезу тебя.
Он говорил это и целовал её лоб, щеки, волосы и тут на его плечо легка рука и тихий голос Николая вернул в реальность.
— Леша, Леша… она, кажется, тебя не слышит.
Алексей отступил на шаг назад и заглянул в лицо девушки. Немигающий взгляд, глаза закатились, а из уголка рта тонкой струйкой стекает слюна, уже подмерзшая на морозном воздухе.
— Что с ней?
— Она кажется только что ширнулась, дай-ка, — и, оттеснив друга, Коля, зачерпнув рукой снега, а потом, схватив девушку за плечо, ткнул её лицом в получившийся снежок.
— Ты охренел что ли?
Лёха чуть не бросился на него с кулаками, но Настя, закашлявшись, отпихнула от себя мучителя и вдруг произнесла.
— Леша?
Он даже не поверил.
— Настя? Настена!
Девушка улыбнулась, сделала шаг вперед и тут покачнулась, а потом стала заваливаться назад. К счастью Николай стоял недалеко и среагировал мгновенно, вовремя подхватив её под руки.
— Слушай, давай в машину, у нее, походу обморок.
Алексей только кивнул, и, помог дотащить бесчувственное тело до машины. В тот момент, когда водитель уже сел за руль, а он, все ещё возился, стараясь запихнуть тело подруги на заднее сидение, ночную тишину вдруг разорвал пронзительный голос, усиленный динамиком:
— ВОДИТЕЛЬ БЕЛОГО «ПРОБОКС», БЕЗ НОМЕРОВ, ОСТАВАЙТЕСЬ НА МЕСТЕ!
Леха так и застыл перед открытой дверью, только сейчас заметив, подъезжающий наряд ППС.
— Вот попали!
Николай, стиснув зубы, прошипел — «садись, садись» и остался на своем месте, обхватив руками руль.
— Как думаешь, номер они видели?
— Хрен его знает, но он же сказал — «без номеров»
ППС-ники остановились. Хлопнули двери и из машины вышли двое в форме и направились к ним.
— Коля, чё будет?
— Плохо будет — они походу нас за пьяных приняли, или что ещё хуже, что мы человека похитили. Сейчас начнут осматривать, а она обширявшаяся. Эх, плакали мои погоны.
Бойцы патруля были уже в десятке шагов, когда Николай вдруг прошептал «держись!» и в следующее мгновение «пробокс» сорвался с места.
— Отморозок!
— Заткнись, твою же бабу спасаю!
Вслед завыла сирена. ППСники замешкались и рванули следом только тогда, когда беглецы были уже на Чиряева.
— Налево, налево!
Машину круто занесло в повороте на ул. Губина и чудом избежав встречи со столбом, она все-таки выскочила на трассу, и вывернула перед самым носом несущегося навстречу такси.
— Куда дальше?
— Во дворы, во дворы, сворачивай!
— Больной что ли? Нас тут же сцапают.
— Не спорь.
Леха сказал это так спокойно, что самообладание вернулось и к Николаю. Было ощущение, что тот знал, о чем говорит.
— Глуши двигатель!
Свет погас, приятели напряженно вглядывались в просвет между домами. Машина преследователей остановилась как раз напротив.
— Ну, все, теперь точно попали…
Меланхолично промямлил Николай, глянул на Леху и вздрогнул — глаза друга будто бы сияли изнутри холодным, мертвенным светом и от этого становилось не по себе.
— Леха, Леха, это ты вообще?
Привыкший за время работы в милиции ко всякому, в этот момент он был готов открыть дверь и бежать отсюда ко всем чертям. Но Леха сморгнул и как ни в чем небывало откинулся на спинку кресла.
— Да я это, я.
От сердца отлегло и Николай тут же, вспомнив о главной опасности, вновь поглядел в лобовое стекло. Машины ППС нигде не было видно. Оглядываясь по сторонам, он задумчиво пробурчал:
— Чертовщина какая-то.
И тут с заднего сидения раздался новый голос — Настя постепенно приходила в себя.
— Леша, это ты? Где я?
Алексей успокоил её, погладив по волосам, а Николай, вновь повернулся к нему.
— Чего делать будем?
— Поехали к тебе? Посидим, подумаем, что-нибудь придумаем
Но машина никак не желала заводиться — двигатель только чихал и жалобно урчал при каждом повороте ключа зажигания.
— Ничего не понимаю. Весь день простояла и завелась с полуоборота, а тут вдруг пятнадцать минут и все?
Все усилия были тщетны и в итоге, махнув рукой, мол, утром заберу, все трое покинули машину и пошли пешком, благо, идти было буквально три дома.
— Ты Колян, инстинктивно, как в детстве, при опасности домой побежал?
Леха хохотнул, ступая осторожно, поддерживая Настю, которая все ещё не пришла в себя.
— Пошел ты. Если бы я не убегал, сидели бы сейчас в тепле и уюте. На бетонном полу.
Оба приятеля рассмеялись, и компания вошла в подъезд.
Пока хозяин ставил чайник, Алексей растирал руки и лицо девушки. Она видимо была на улице достаточно долго и изрядно продрогла. Появился горячий чай и, сделав пару глотков, Настя окончательно пришла в себя.
— Леша, Леша…
Они обнялись и долго сидели так. Алексей чувствовал, что тело девушки буквально пышет жаром, но она этого даже не замечала, только твердила снова и снова его имя, время от времени всхлипывая «не отпускай меня».
Вновь вошел Николай и встревожено сказал:
— Лех, она, кажется, серьезно простыла, давай-ка вызовем «скорую»?
Тот кивнул в ответ, даже не слушая, и друг принялся набирать номер.
— Вот сволочи. «Машин нет, минут через сорок ждите!» Человек может, помирает, а они…
Но видя, что его никто не слушает, он ещё минуту покрутился, а потом тихонечко вышел, прикрыв дверь.
— Настя, Настенька, что случилось, ты можешь объяснить?
Она всё плакала и плакала, без остановки, но уже вполне пришла в себя.
— Я не знаю. Мне кажется, будто кто-то лезет мне в голову. Иногда я не помню что происходило, потом вдруг прихожу в себя и всегда оказываюсь совершенно в другом месте.
— На двести втором?
— Да… Какой-то человек, я помню его хорошо, но не могу понять кто это. Он разговаривает со мной, дает «медленного», за так, знаешь, я не знаю почему. И у него есть Дар.
— Ты уверена?
— Дар, как у нас с тобой. Но он слабый. Просит помочь. Его дар слабее, ему нужна помощь.
— Посиди здесь любимая, я только на секунду, покурю и все.
Алексей поднялся и едва вышел за дверь, как послышался телефонный звонок. Закурив сигарету, он затянулся и тут же что-то внутри кольнуло. Бросив окурок, он рывком распахнул дверь на кухню.
Телефон, разбитый, лежал на полу, а сама Настя стояла посреди кухни.
— Тебе нужно…
И тут он увидел её в лицо. Глаза закатились, мышцы, будто одеревенели — не лицо, а посмертная маска. Развернувшись на носках, она четким шагом пошла к окну, при этом её движения напоминали движения робота — были четкими и резкими. Бросившись вперед, он схватил девушку за руку и дернул к себе, в ответ та с размаху ударила его рукой — плашмя, с такой силой, что взрослый здоровый мужик отлетел к самой двери.
— Коля!!!
Николай вбежал на кухню в ту же секунду.
— Держи её!!!
Однако он даже не успел дернуться с места — Настя, вернее то, что Настей в этот момент управляло, сделало два быстрых шага и стремительно ударило парня головой в челюсть, от чего тот повалился рядом с Лёхой.
Затем, развернувшись, Настя в два прыжка преодолела расстояние до окна, и раньше чем, парни успели что-то предпринять, раздался звон стекла, и в кухню потянуло октябрьским холодом.
— Чё это было?
Медленно поднявшись, оба проковыляли к окну и поглядели вниз. Тела нигде не было видно.
— Второй этаж, это не шутки. Леха, ты или мне объяснишь, что происходит, или вызываешь наряд с Котенко, потому что у меня кажется, отъезжает крыша.
Николай был бледен как мел, а его губы дрожали. Леха молчал, в полной растерянности.
— Ладно, но ты слушай как есть, и не вздумай перебивать.
Через полчаса, заткнув дыру в окне, оба сидели за столом.
— Я бы рад тебе не верить, но, все видел своими глазами.
Николай задумчиво курил.
— Что же ты раньше не рассказал? Хотя, действительно, о таком не рассказывают. Одного только понять не могу, если она такая вся из себя волшебница и чародейка, какого черта он, если он весь такой лох и неудачник, её охомутать то сумел?
— Не знаю. Может не такой он и лох. Да и плюс…
Леха хлопнул себя по колен.
— Конечно! Все ведь вокруг наркоты и крутится — человек принял дозу, и барьер защитный, который разум от вторжения извне защищает, становится проницаемым. Так и наша Настя — не коли она себе всякую дрянь, хрен бы кто сумел к ней в голову залезть.
— Ну а резон ему с этого, какой?
— Да как же? Прямой резон — сила она или есть, или её нет. Вот с чем человек родился, с тем всю жизнь и проживет — Дар не натренируешь, это не мышцы. И если он действительно, кроме как над наркоманами, ни над кем силы не имеет, то заполучить под свой контроль Настю — для него просто мечта. Она то, как раз очень сильна, и дальше уже чисто механический принцип запускается — он, маленькая шестерня, крутит большую шестерню, её…
— А она в свою очередь, крутит всех, понятно. Одно только не понятно — как этого хмыря найти.
Оба приумолкли.
— И смотри, ведь все по нарастающей идет.
— В смысле?
— Три дня назад, когда ты её встретил, она была почти нормальной, когда мы её сегодня забрали, она была явно не в себе, но сумела вырваться, а сейчас…
— А сейчас, она наверняка подхватила воспаление легких, и как минимум сломала ногу.
— А ведь это, друг мой, очень не логично.
Коля подпер рукой подбородок и, глядя в стремительно наполняющуюся пепельницу, принялся рассуждать вслух.
— Если, как ты говоришь, она ему так нужна, значит, беречь её надо как зеницу ока. А то получится как в сказке про курочку несущую золотые яйца — вспороть брюхо, чтоб выгрести все за раз, не думая про завтра. А парень, вроде бы, не производит впечатление дурака.
— Значит что-то важное должно произойти именно сегодня, до завтра, при таком темпе, она просто не протянет. Причем степень «важности» должна быть весьма не хилой, такой, чтоб хапнуть и на всю жизнь осталось.