Первым, кого он увидел, оказался Ликанов. Трепещущий огонь свечей озарял его лишенное выражения лицо.
Басов втянул носом воздух и без труда узнал запах благовоний. Музыка, этот аромат… и бесстрастное лицо мужчины… На миг Иван ощутил замешательство. Но тут же увидел, нет, скорее, почувствовал нечто живое там, в дальнем темном углу комнаты. Чуть позже он уловил и запах несуществующих цветов, разглядел остатки еды на столе… Такая знакомая картина. Иван совсем растерялся. Он готовился совершенно к другому. И меньше всего ожидал, что Враг источает не запах серы, а аромат сандала и орхидей.
Боковым зрением Басов засек движение сбоку – руку Зеленцова, потянувшуюся к выключателю,– и не успел помешать. Ослепительный свет трехъярусной люстры поглотил розовое пламя свечей.
Морри, весь погрузившийся в Друида, в действо, слишком поздно заметил чужих. Иначе он не позволил бы им переступить порог. В ярости Морри покинул тело Кермаева и вошел в Ликанова, более подходящего для убийства. Переход отнял у Морри четыре секунды. И еще две потребовалось, чтобы «освободить» скованную часть сознания Олега.
И в это время вновь ставший хозяином своего тела Рустам овладел Кариной.
Женщина вмиг ощутила перемену, но что она могла сделать? Тело ее изнывало!
В ярком электрическом свете вошедшие увидели бьющуюся на ковре пару: мускулистую коричневую спину мужчины, задранные вверх ноги женщины… Басов и Зеленцов остановились в замешательстве. Они не знали, что делать…
Зато знал Морри!
Он забыл об опасности. Он забыл о пришельцах. Морри-разум в этот миг уподобился Морри-алчущему. Он испытал то, что испытывает человек, увидев, как кто-то походя плюнул в любовно изготовленный драгоценный налиток. Единственным желанием Морри стала месть!
Ликанов вскочил на ноги с невероятной быстротой. Басов и Слава отшатнулись, но ярость Морри была направлена не на них.
Левая рука Ликанова намертво вцепилась в стриженый затылок Рустама, пальцы правой с нечеловеческой силой вонзились в его ягодицу – и, оторванный от Карины, Кермаев повис над женщиной, окропляя ее живот остатками спермы.
В этот момент Рустам еще не ощутил боли, он только рычал в экстазе, бесполезно выплескивая накопленную Друидом силу.
Ликанов поднял его над головой (закачалась задетая люстра, свет заметался по комнате), размахнулся и швырнул через всю комнату. Кермаев упал животом на деревянную ручку кресла, и селезенка его лопнула. Дикий вопль вырвался у него изо рта… и оборвался, когда Морри-Ликанов ударом кулака переломил жертве позвоночник. Рустам навзничь скатился на пол и уставился на Хозяина полными боли и ужаса глазами. Кричать он больше не мог. Но Морри уже повернулся к пришельцам.
– Олег! – закричал Зеленцов.
Глаза Морри полыхнули.
Басов прыгнул вперед, оказавшись между другом и одержимым.
Слава, окаменевший под огненным взглядом, увидел, как фигура Ликанова начала расти, подниматься под самый потолок, изгибаясь и нависая над маленьким Басовым.
Тот быстро заговорил…
Оцепенение оставило Зеленцова. Он попятился в коридор…
Скрестив руки, Басов тоже отступал, торопливо выговаривая слова…
Но Морри уже вошел в силу, и власть его, сосредоточенная на маленьком человеке, неотвратимо сминала защитный покров веры.
Вряд ли друзьям удалось бы уйти… Но тут вмешалась Карина. Она действительно была сильной женщиной, особенно когда от нее требовалась сила. Да и то, что произошло с ней только что, не прошло бесследно.
Поднявшись, она взглянула на умирающего Кермаева, затем – на Зеленцова (и узнала его), на Морри-Ликанова… Басова она не видела – его заслонял Морри. На какое-то время мысли и чувства женщины превратились в сумасшедший вихрь, а потом вдруг она полностью успокоилась, и в этой прозрачной, кристальной ясности, абсолютно точно зная что делает, но совершенно не понимая зачем, Карина взяла со стола хрустальный кубок с массивным шестигранным основанием, размахнулась обеими руками и с размаха опустила кубок на затылок Морри-Ликанова.
И услышала противный хруст, когда острая грань проломила затылочную кость.
Морри закричал гневно. Но атака была столь неожиданна, что пришлось выбирать между местью и жизнью столь необходимого (эгрегор!) Ликанова…
Иван рванулся вперед, схватил Карину за руку и, толкая перед собой ошеломленного Зеленцова, устремился к дверям. Выскочив наружу, он с такой силой захлопнул дверь, что предохранитель патентованного замка соскочил и дверь оказалась запертой.
Трое остались снаружи. Расширенные глаза Карины были совершенно сумасшедшими. Иван звонко хлопнул ее по голой спине.
Как ни странно, женщина сразу успокоилась и с надеждой посмотрела на маленького Басова.
– Зеленец, сними куртку и дай даме! – распорядился Иван.– Моя на нее не налезет.
Славины нервы были настолько напряжены, что реплика друга вызвала у него взрыв смеха, к которому тут же присоединились Карина и сам Басов.
Но смех тут же оборвался, когда все трое одновременно посмотрели на запертую дверь, за которой остался Морри-Ликанов.
Они еще не знали, что видели Олега Ликанова в последний раз.
Глава четвертая
Приглашенные Шведовым специалисты приехали на зеленом «рафике» с помятым боком. Но резина у «рафика» была специальная, а движок звучал подозрительно солидно. Все это Глеб засек, когда «рафик» загоняли в гараж, на место «Нивы». Специалисты выглядели под стать машине: никаких цепей и гаек, никаких выставленных ботинком челюстей и геройских улыбок. Скромный прикид, скромные серьезные лица. Старательные служаки на привычной работе.
Стежень украдкой показал Шведову большой палец. Тот слегка улыбнулся: а ты думал!
Один из вновь прибывших подошел к Виктору, что-то спросил, Шведов кивнул на Стежня.
Человек направился к хозяину дома.
– Иванов,– сказал он, протягивая руку.
– Стежень.
– Я помню,– отозвался «Иванов».– Собака в доме есть?
– Нет. Есть котенок.
«Иванов» сделал знак одному из своих.
– Пошли в дом,– пригласил Глеб.
– Задача? – спросил «Иванов», оглядывая гостиную.
– Следить,– так же лаконично ответил Стежень.
– За кем и за чем?
– За всяким, кто приблизится к дому.
– Полная охрана?
– Виктор,– Глеб повернулся к Шведову,– ты информировал их?
– Разумеется, нет,– с оттенком раздражения ответил Виктор.
– Понял. Что такое – полная охрана? И чем она отличается от неполной?
– Обнаружение и пресечение,– бесцветным голосом проговорил специалист.– Без ограничений.
– Тогда так,– решил Стежень.– Только обнаружение. Если появится человек или… не человек – позвать меня. Никого не задерживать. Защищаться только при непосредственной угрозе жизни.– Глеб старался, чтобы его голос звучал достаточно веско.– Это очень опасное дело, господин Иванов!
– Нам платят,– спокойно отозвался специалист.– Чего остерегаться особо?
– Всего. Я не знаю, как он будет выглядеть. Это не совсем… как обычно.
– Терминатор? – Специалист слегка улыбнулся, показав: шутка… И вдруг поднял сжатый кулак точно таким же жестом, как это проделывал в давние времена сам Стежень, побеждая на татами… И сразу возникло ощущение, что они сработаются.
– Не Терминатор,– сухо ответил Глеб.– Покруче.
– Нам нужна комната,– сказал специалист.– С электричеством. Желательно без окон. И около часа, чтобы подготовить оборудование. Кое-где придется сверлить стены. Аккуратно.
– Добро,– кивнул Стежень.– Что еще?
– Постарайтесь нам не мешать.
– Постараемся.– Глеб хмыкнул.
Вошел еще один специалист. Следом за ним вкатился маленький прямоугольный скотчтерьер. Вкатился и уселся на ковер, высунув язычок, поглядывая из-под лохматых бровей.
– Ему надо показать всех в доме,– сказал «Иванов».
– Начнем с меня.– Глеб наклонился, протягивая руку, которую песик с готовностью облизал.
– Выглядит сущим добряком,– заметил Стежень.
– Он и есть добряк,– согласился «Иванов».– Мы не добряки.
– Пойдем,– сказал Глеб.– Покажу вам помещение. Мастерская в подвале, за гаражом. Думаю, вам подойдет.
Когда Стежень через часок заглянул в подвал, спецы уже почти закончили. «Иванов» тестировал датчики, а еще один охранник, небритый детина в коричневом свитере, распределял по экрану картинки видеокамер. Картинок было девять. Шесть – от наружных «глаз», остальные – от камер, установленных в доме.
– «Пауков» на окна мы не ставили,– сказал «Иванов».– Только датчики. Надо?
– «Пауки» – это что?
– Генераторы колебаний. Чтобы речь со стекла не считать,– пояснил «коричневый свитер».
– Можно еще установить камеры в комнатах,– сказал «Иванов».– У нас осталось пять штук. Гена, дай звук.
«Коричневый свитер» повернул регулятор, и комнату наполнил оглушительный шелест листьев.
– Хорош,– отметил «Иванов», и звук стих.
– Направленные микрофоны? – поинтересовался Стежень.
– Секторные.
– А что еще?
– Индикаторы массы, инфракрасные, радиометрия… Вы в этом разбираетесь?
– Нет,– честно признался Стежень.
– Один человек сейчас на крыше,– сказал «Иванов».– Мы будем здесь. Поскольку активное противодействие вы нам запретили. Есть новая информация?
– Часа через два-три может вернуться один человек. Высокий, с бородой.
– Мы вас позовем в любом случае.
– Годится. Кстати, в гараже у меня – дизель-генератор. Можно подстраховаться, если вдруг вырубится электричество.
– Мы уже подстраховались,– сухо ответил «Иванов».– Мы знаем свое дело, господин Стежень.
– Извините, мужики. Кофе хотите? Или перекусить?
– У нас все есть,– произнес «Иванов», не отрываясь от приборов.– Если хотите помочь – не мешайте!
И Стежень ушел наверх, чувствуя себя гостем в собственном доме.
Поднявшись в кабинет, он обнаружил там Грошнего, изучавшего только что пришедший факс.
– От Кирилла,– пояснил Дмитрий.– Информация по Морри.
– По кому? – переспросил Стежень.
– По монстру.
– Морри?
Грошний пожал плечами.
– Сам не знаю, откуда всплыло,– признался он.– Но этому – в самый раз.
– Нашел что интересное? – Стежень кивнул на бумаги.
– Так-сяк. Я тут помечаю кое-что, но, учти, могу и наврать. Понимаешь…
– Понимаю. Димон, почему ты сказал «нет!» тогда в гостиной?
– По поводу?
– На заявление Кирилла, что тварь в Питере уже могла проглотить сто человек…
– А… – Грошний отложил бумаги.– Не мог. Конкуренция. То есть прикончить-то он мог, а вот сожрать… Сам знаешь, сколько вокруг метафизической мерзости, вампиров, падальщиков… А его Пища – вещь тонкая. В прямом смысле. И ему, чтобы пообедать, надо укромное место найти. Защищенное. Вроде твоего дома… Или церкви.
– Ну, в церкви, я полагаю, ему хоботок прищемят! – возразил Стежень.
– Э, брат, церкви разные бывают. Попадется какая-нибудь секточка типа помедитировать-кислоты-пожрать. Со своим крохотным, но натоптавшим место эгрегором… А ему бы только силенок поднабрать, чтобы развернуться…
– Одного не понимаю,– задумчиво проговорил Стежень.– Почему он столько лет в лесу сидел? Ведь долго сидел, если я тебя правильно понял?
– Долго,– согласился Дмитрий.– Но почему – не знаю. Может, дело в самой трансформации. Может, ему не положено в превращенном виде между людьми шастать.
– В таком случае он не станет торопиться с превращением,– предположил Стежень.– Но, с другой стороны, в человеческом облике он более уязвим, верно?
– Это как сказать! Допустим, через стены он проходить не может, но силенок у него побольше, чем у нас с тобой, и шустрости тоже побольше. Слушай,– продолжал он,– мне тут забавная аналогия в голову пришла. Черный – споровая форма. Слабоуязвимая, но и слабоактивная. И в благоприятной ситуации он, как бактерия, превращается в активного паразита.
– Я и сам об этом думал,– заметил Стежень.– Только скорее не бактерия, а вирус, он ведь запросто встраивается в клетку-носитель. Но аналогия эта нам ничего хорошего не сулит.
– Почему?
– Потому что если черный – спора, то совсем не обязательно, чтобы захваченный организм превращался в такого же черного.
– А во что?
– Хороший вопрос,– усмехнулся Стежень и взял отложенные Дмитрием листы.
Грошний тоже усмехнулся, тем не менее им стало совсем не весело.
– Эх,– вздохнул Дмитрий.– Натравить бы на него какого-нибудь шамана.
– Ты знаешь шаманов сильней, чем мы с Кириллом?
Дмитрий покачал головой.
– Есть хочу,– сказал он.
– У тебя шоколад в кармане.
– Ах да, я забыл. Хочешь?
– Нет, спасибо.– Стежень отложил листы.– Пустышка,– огорченно сказал он.
– Думаешь? – Дмитрий откусил от шоколадки и продолжал невнятно: – А мне индейская тема показалась любопытной.
Стежень вздохнул.
– Это уже было,– сказал он.– Я могу в любой момент сожрать кусок черной дряни, постучать себя в грудь и спровоцировать на драку личностную сущность твоего Морри. Какой он там ни древний, а, нюхом чую, был когда-то всего лишь темный колдун. Но будущего у этой темы нет. Даже если я его задавлю, что дальше? Схватиться с бесом на его территории да еще после карусели магических игр? Когда за меня ни одна душа там,– он показал наверх,– не заступится? Очень сильно подозреваю, что в результате получится точно такая же тварь, только с новой половинкой. Мне, Димон, очень не хочется стать такой половинкой. И даже перспектива пожить чуть дольше на этой славной земле как-то не радует. И все-таки… – Он помедлил.– Все-таки боюсь, что мне придется сделать именно так.
– А если подыскать жертву? – предложил Дмитрий.
– Я не убийца.
– Я тоже. Но приходится выбирать меньшее из зол. Тем более что лично для меня твоя жизнь немного дороже, чем жизнь, допустим, господина Шведова. Если бы ты знал, на чем он сделал бабки…
– Димон, я тебя не слышу! – отрезал Стежень.
– Нет, ты послушай! – Грошний повысил голос.– Это ты думаешь, что такой крутой, дуэль, там, колдунов и прочая херня! Так я тебе скажу: это и есть херня! Ты не понимаешь! – Теперь Дмитрий уже кричал: – Не понимаешь! Он тебя сожрет! Просто сожрет, понял? А знаешь, как это? А я знаю, понял?! Не смей!
– Успокойся, брат! Успокойся! – Глеб сгреб его в охапку, пригнул, притянул к себе.– Успокойся. Я же не дурак, Димон. Ты же меня знаешь… – бормотал Стежень в большое хрящеватое ухо Грошнего.– Мы что-нибудь придумаем…
Дмитрия трясло.
– Нет, нет, нет… – бормотал он, стуча лбом о Глебово плечо.
Стежень сосредоточился, окутал друга собственной силой, согрел, расслабил, убаюкал. Как врач он мог констатировать сильнейший невроз. Кроме того – полную незащищенность, невероятную чувствительность к внутренним и внешним раздражителям. Грошнего следовало изолировать и минимум две недели держать на успокоительном. Жаль, не получится.
В дверь постучали.
– Да? – Стежень осторожно усадил Дмитрия на стул, повернулся.
В дверях стоял «коричневый свитер».
– Гость,– сообщил он.