– Что ты тут делаешь, мальчик? – донесся знакомый голос.
Я тут же выпрямился. Высокий мужчина, выступивший из-за ледяной глыбы, обращался не ко мне. Он с улыбкой кивал Юрту.
– Похоже, дурака валяю, – отвечал Юрт.
– А это, видимо, и есть дурак, – отвечал мужчина. – Сорвал чертов цветок. Серебряную розу Амбера… лорда Корвина, я полагаю. Здравствуй, Мерлин. Отца разыскиваешь?
Я отстегнул от подкладки плаща английскую булавку и приколол розу на грудь. Говорящий был лорд Борель, герцог королевского дома Свайвилла и, по слухам, один из любовников моей матери. Он также считался одним из самых опасных бойцов Двора Хаоса. Убить моего отца, или Бенедикта, или Эрика многие годы было его навязчивой идеей. На свою беду, он встретился с Корвином, причем отец торопился – и они даже не скрестили клинков. Отец обвел его вокруг пальца и убил, насколько я понимаю, отнюдь не в честном поединке. И правильно. Я его никогда не любил.
– Ты мертв, Борель. Знаешь? – сказал я. – Ты – призрак того человека, каким был в день прохождения Логруса. В реальном мире Бореля больше нет. А хочешь знать почему? Тебя убил Корвин.
– Лжешь, паршивец! – вскричал он.
– Нет, – вмешался Юрт. – Мерль прав, ты действительно погиб. Заколот, как я слышал. Впрочем, я не знал, что это сделал Корвин.
– Он самый, – подтвердил я.
Борель отвернулся – я увидел, как по его щекам заходили желваки.
– А здесь – своего рода посмертный мир? – спросил он наконец, по-прежнему не глядя на нас.
– Можно выразиться и так, – сказал я.
– Здесь можно умереть снова?
– Думаю, да.
– Что это?
Он внезапно опустил глаза, я проследил его взгляд. Подо льдом что-то лежало. Шагнул в ту сторону.
– Рука, – ответил я, – похожа на человеческую руку.
– Как она здесь оказалась? – спросил Юрт, подходя и пиная руку.
Та дернулась, так что стало видно – она не просто лежит, а скорее торчит изо льда. После того как Юрт ее пнул, она еще несколько секунд судорожно сжималась и разжималась. Потом я заметил еще одну, чуть дальше, а рядом, похоже, ногу. Еще дальше – плечо с рукой, ладонь…
– Людоедский морозильник, – предположил я.
Юрт хохотнул.
– Значит, вы оба мертвы, – произнес Борель.
– Отнюдь, – отвечал я. – Я – настоящий. Так, забрел мимоходом по пути в куда более приятное место.
– А Юрт?
– Юрт – любопытный феномен, как физически, так к теологически. Ему повезло странным образом раздвоиться.
– Не скажу, что считаю это везением, – заметил Юрт, – но, учитывая альтернативу, все-таки рад, что оказался здесь.
– Вот пример позитивного мышления, которое столько лет творило во Дворе чудеса, – сказал я.
Юрт снова хохотнул.
Я услышал металлический свист, который так просто не забывается. Если Борель хочет проткнуть меня сзади, я все равно не успею вытащить меч, обернуться и парировать. С другой стороны, он всегда гордился, что убивает с соблюдением всех тонкостей этикета. Он фехтовал честно, потому что знал свою непобедимость. Поддерживал репутацию. Я тут же поднял обе руки, как будто он хочет напасть на меня сзади, – нарочно, чтоб ему досадить.
«Оставайся невидимой, Фракир. Как только я обернусь и взмахну рукой – отцепляйся. Долетишь, ухватишься и ползи к шее. А там ты уж знаешь, что делать.»
«Хорошо, начальник,» – отвечала она.
– Обнажи клинок и поворачивайся, Мерль.
– Ты как-то неспортивно себя ведешь, Борель.
– Ты смеешь обвинять меня в нарушении правил?!
– Трудно сказать, я же не вижу, что ты задумал, – отвечал я.
– Тогда обнажи оружие и повернись.
– Я поворачиваюсь, но оружия не трогаю.
Я быстро повернулся, взмахнул рукой, почувствовал, как соскользнула Фракир. И тут ноги мои поехали. Я слишком резво повернулся на гладком льду. В падении я видел, как ко мне метнулась темная тень. Когда я поднял глаза, передо мной – дюймах в шести от правого глаза – было острие Борелева меча.
– Вставай медленно, – сказал он.
Я подчинился.
– Вытаскивай оружие.
– А если я откажусь? – спросил я, чтобы протянуть время.
– Тем самым ты докажешь, что недостоин называться джентльменом, и я поступлю соответственно.
– То есть все равно на меня нападешь?
– Правила это позволяют, – ответил он.
– Подавись своими правилами! – Я поставил правую ногу за левую, отпрыгнул, вытащил клинок и закрылся.
Он настиг меня в одно мгновение. Я продолжал отступать за ледяную глыбу, из-за которой он вышел. Мне совсем не улыбалось состязаться с ним в мастерстве, особенно теперь, когда я почувствовал его прыть. Отступая, парировать было легче. Клинок, впрочем, казался каким-то непривычным, и я быстро глянул на него, чтобы понять причину. Это был не мой клинок.
Дрожащий свет тропы, отраженный от льда, вспыхивал на спиральной гравировке. Я знал лишь один такой клинок и видел его совсем недавно в руке, вполне возможно, отцовской. Передо мною мелькал Грейсвандир. Я улыбнулся. Какая ирония! Это самое оружие сразило настоящего лорда Бореля.
– Ты смеешься над своей трусостью? – спросил тот. – Стой и сражайся, подлец!
Словно в ответ на его слова меня что-то остановило. Впрочем, пока я глядел на свои ноги, острие не пронзило меня насквозь, поскольку, судя по выражению Борелева лица, с ним случилось нечто подобное.
Торчащие изо льда руки крепко держали нас за щиколотки. Теперь был черед Бореля улыбаться. Он не мог больше наступать, но и я не мог сделать ни шага назад. А значит…
Он сделал выпад, я парировал из четвертой позиции, атаковал из шестой. Он закрылся. Сделал ложный выпад. Снова кварте и новый выпад. Ответный удар. Применить сиксте… нет, это обманный ответ. Поймать его в четвертой. Финт. Снова финт. Укол…
Что-то белое и твердое пролетело над его плечом и угодило мне в лоб. Я отклонился назад, но не упал – руки держали крепко. Впрочем, хорошо, что так вышло, – не то он пропорол бы мне печенку. Инстинктивно – или по волшебству, которое, я слышал, обитает в Грейсвандире, – я выбросил руку вперед как раз тогда, когда мои колени подогнулись. На клинок я не смотрел, но почувствовал, как он входит во что-то упругое. Борель удивленно фыркнул и чертыхнулся. Юрт тоже ругнулся. Его я не видел, он стоял сбоку, вне моего поля зрения.
Впереди что-то вспыхнуло. Я напружинил колени, устоял, отбил удар, чуть не снесший мне голову, и начал выпрямляться. Оказывается, я царапнул Борелю плечо, и теперь из раны водопадом хлестало пламя. Тело его начало светиться, контуры ног расплывались.
– Ты одолел меня не умением! – вскричал он.
Я пожал плечами.
– А это и не зимние Олимпийские игры, – сказал я.
Он перехватил эфес, занес руку к плечу и бросил в меня клинок – как раз перед тем, как рассыпаться фонтаном искр и растаять в небе.
Я отбил клинок, и он упал левее, до половины вонзился в лед и остался стоять, дрожа, – такой себе скандинавский перепев артуровской легенды. Юрт подбежал ко мне, пинками заставил руки выпустить мои щиколотки и сощурился на мой лоб.
Что-то упало на меня сверху.
«Извини, начальник. Я попала ему в колено. Пока доползла до горла, он уже вспыхнул,» – сказала Фракир.
«Все хорошо, что хорошо кончается, – отвечал я. – Хоть не обожглась?»
«Даже жара не почувствовала.»
– Извини, что попал в тебя ледышкой, – сказал Юрт. – Я метил в Бореля.
Я пошел прочь от долины рук, обратно к тропе.
– Косвенно это помогло, – сказал я, но благодарить не стал. Кто его знает, куда он на самом деле целил?
Я оглянулся. Руки, которые Юрт только что пинал, показывали нам кукиш.
Откуда у меня взялся Грейсвандир? Смогло бы другое оружие так же поразить призрак Логруса? Значит ли это, что меня принес сюда все-таки отец? И что он знал: его клинок мне понадобится? Мне хотелось думать так, хотелось верить, что это был он, а не призрак Образа. А если это был он, то какова его роль во всей этой истории? Что он про нее знает? И на какой он стороне?
Ветер улегся. Мы шли по тропе, и торчащие изо льда руки держали факелы, освещая путь на далекое расстояние – до начала подъема. Больше никто не мешал нам идти по ледяной равнине.
– Из того, что ты рассказал и что я сам видел, – промолвил Юрт, – складывается впечатление, будто билет тебе выдал Образ, а Логрус пытается его прокомпостировать.
В это самое время лед начал взламываться. С обеих сторон к нам бежали трещины, однако у тропы замедлялись. Я впервые заметил, что она немного возвышаетсянад равниной. Мы шли как бы по дамбе, справа и слева ломался лед, но нам ничего не грозило.
– Вот вроде того, – прокомментировал Юрт. – А как ты вообще вляпался в эту историю?
– Однажды, тридцатого апреля… – начал я.
ГЛАВА 7
Мы карабкались на склон. Некоторые руки махали нам на прощание. Юрт показал им нос.
– Ты меня осуждаешь, что я хочу отсюда сбежать? – спросил он.
– Ничуть.
– Если это твое переливание действительно освободило меня от власти Логруса, я могу прожить тут неопределенно долго.
– Возможно.
– Вот почему я швырнул ледышкой в Бореля, а не в тебя. Помимо того, что ты сообразительнее и можешь отыскать-таки выход, он – порождение Логруса и в случае нужды не сумел бы поддержать меня своим огнем.
– Мне тоже об этом подумалось, – сказал я. Правда, в голову пришло другое возможное решение, но его я оставил при себе. – К чему ты клонишь?
– К тому, что буду помогать тебе чем сумею, только бы ты меня здесь не бросил. Прежде мы не ладили, но, если ты согласен, я готов все забыть.
– Я всегда был согласен. Это ты вечно затевал ссоры.
– Ничего не первым, – возразил Юрт. – Ладно, ладно, ты прав. Я никогда тебя не любил и, возможно, не люблю и теперь. Но не буду тебя подначивать сейчас, когда мы так друг другу нужны.
– Насколько я понимаю, я тебе нужен куда как больше, чем ты мне.
– Не спорю и потому не прошу, чтобы ты мне доверял, – сказал он. – А стоило бы.
Мы еще немного поднялись. По-моему, воздух начал теплеть. Наконец Юрт продолжил:
– Попробуй взглянуть с другой стороны. Я похож на твоего брата Юрта, каким он был некоторое время назад, – похож, но не на все сто. С того мгновения, когда мы пустились наперегонки, я двигаюсь в свою, отличную от его, сторону. Моя ситуация – только моя, и я не перестаю размышлять с тех пор, как обрел самостоятельность. Настоящий Юрт знает то, чего я не знаю, обладает силами, которых у меня нет. Однако я помню все, что было с ним до прохождения Логруса, и лучше, чем кто-либо другой, могу угадать ход его мыслей. Так вот, если он действительно так опасен, как ты говоришь, я тебе пригожусь, если надо будет предвосхитить какие-то его поступки.
– Тут ты прав, – согласился я. – Если, конечно, вы не найдете общий язык против меня.
Юрт покачал головой:
– Он не будет мне доверять, а я – ему. Мы слишком хорошо себя знаем. Самоанализ подсказывает. Понимаешь, о чем я?
– Это значит, что ни тебе, ни ему доверять нельзя.
Он нахмурился. Потом кивнул:
– Да, наверное.
– Так почему я должен тебе верить?
– Сейчас – потому что держишь меня за горло. Дальше – потому что я окажусь таким до чертиков полезным.
Еще несколько минут мы поднимались в молчании. Потом я сказал:
– Что меня больше всего тревожит… Юрт прошел Логрус совсем недавно. Будь ты старой доброй версией моего нелюбезного братца – так ведь нет, ты – весьма новая модель. Касательно же твоего расхождения с оригиналом – не верю, что за такое короткое время можно измениться всерьез.
Он пожал плечами:
– Что я могу добавить к тому, что уже сказал? Давай говорить сугубо о мощи и шкурных интересах.
Я улыбнулся. Мы оба понимали, что в любом случае так и будет. Впрочем, разговор помогает скоротать путь.
Пока мы лезли вверх, мне пришла в голову интересная мысль.
– Как по-твоему, ты сумел бы пройти сквозь Тень?
– Не знаю, – ответил Юрт, подумав. – Последнее, что осталось в моей памяти, – это как я прошел Логрус. Думаю, тогда и была закончена запись. Поэтому я не помню, чтобы Сухай наставлял меня в хождении по Теням, не помню, чтобы пытался это сделать. Но думаю, сумел бы. А ты как считаешь?
Я остановился перевести дух.
– Вопрос настолько сложный, что мне не хватает знаний даже на догадки. Я думал, может, ты явился сюда начиненный готовыми ответами – чем-то вроде сверхъестественного знания своих возможностей и ограничений.
– Увы, нет. Если не считать предчувствия сверхъестественными.
– Я бы счел, если бы ты часто оказывался прав.
– Черт. Еще рано судить.
– Черт. Ты прав.
Вскоре мы оставили внизу полосу тумана, из которой сыпался снег. Спустя какое-то время ветер заметно ослабел, потом совсем улегся. Впереди показался гребень, и мы довольно быстро выбрались на него.
Я обернулся и увидел лишь поблескивающий туман. Вперед телеграфной лентой из точек и тире уходил серпантин – видимо, тропа то и дело ныряла за камни. По ней мы и пошли – сперва направо, потом налево.
Я поглядывал на Юрта – не узнает ли он местность. Слова – всего лишь слова, а он – куда ни кинь – все тот же Юрт, с которым я вырос. И если он заведет меня в ловушку, я первым делом всажу в него Грейсвандир.
Мерцание…
Камни справа, что-то вроде пещеры. – будто дыра в другую реальность. Странноватый автомобиль мчится по крутой городской улице…
– Что… – начал Юрт.
– Я по-прежнему не понимаю, что это должно значить. Впрочем, я здесь таких картинок уже навидался. Я и про тебя сперва подумал, что ты – одна из них.
– С виду как настоящее. Прямо бери и входи.
– Все может быть.
– Вдруг это и есть выход?
– Вряд ли все так просто.
– А давай попытаемся.
– Валяй, – сказал я.
Мы сошли с тропы и направились к окну в реальность. В следующее мгновение Юрт был уже на тротуаре рядом с улицей, по которой ехала машина. Он обернулся и помахал рукой. Рот его открывался и закрывался, но я не слышал ни звука.
Если я отряхнул снег с красного «Шевроле», почему бы мне не войти в одну из этих картинок? А если я войду, удастся мне уйти отсюда сквозь Тень куда-нибудь в более подходящее место, прочь из этого мрачного мира?
Я шагнул вперед.
И сразу для меня включился звук. Я глядел на дома, на круто уходящую улицу. Я слышал гул машин, вдыхал городской воздух. Это вполне могла быть одна из Теней Сан-Франциско. Я побежал за Юртом, который уже огибал угол. Догнал его, пошел рядом. Мы завернули за угол. И встали как вкопанные.
Перед нами не было ничего. Стена мрака. Даже не мрака – абсолютной пустоты, от которой мы тут же отпрянули.
Я медленно протянул руку. По телу пробежали мурашки, потом холодок, потом накатил страх. Я отступил на шаг. Юрт тоже протянул руку и тоже попятился. Потом вдруг резко поднял с обочины отбитое бутылочное донышко, размахнулся, бросил в ближайшее окно. И тут же побежал следом.
Я – за ним. Возле разбитого окна мы остановились, заглянули внутрь.
Опять чернота. За окном не было ровным счетом ничего.
– Мираж, – заметил я.
– Угу, – кивнул Юрт. – Как будто нас пускают в разные Тени, но только очень недалеко. Что ты об этом думаешь?
– Я гадаю, может, мы должны что-то найти в одном из этих мест?
Внезапно тьма за окном раздвинулась, появился стол и на нем свеча. Я потянулся сквозь разбитое стекло, и все тут же исчезло. Осталась одна тьма.
– Я так понимаю, это положительный ответ на твой вопрос, – сказал Юрт.
– Думаю, ты прав. Но не можем же мы искать неизвестно что в каждой встречной картинке.
– Мне кажется, кто-то пытается привлечь твое внимание, и как только ты поймешь и начнешь вглядываться, тебе покажут нужную.
Свет. За окном появился уставленный свечами стол.
– Ладно, – согласился я. – Если это то, что от меня требуется, я согласен. Здесь я еще должен что-нибудь искать?
Наступила тьма. Она выползала из-за угла и медленно подбиралась к нам. Свечи погасли, тьма лилась из окна. Здание напротив исчезло за плотной стеною тьмы.