Даниэль остановился, лишь когда Маттиас показал глазами на часы. Они провели в супермаркете почти час.
На прощание им с улыбкой помахали руками все продавцы и кассиры магазина. Даниэль заметил в витрине свое отражение – высокий стройный молодой мужчина с длинными русыми волосами, забранными в густой хвост, в сопровождении мускулистого черноволосого красавца, с тележкой яркого детского приданого. Почему-то от наблюдения этой идиллической картины сердце сжалось тоской. Он не понял, откуда взялась эта щемящая грусть, но заметил отблеск того же чувства в бездонных глазах любимого мужчины.
Эмми, впустив их в квартиру, только пораженно охнула, всплеснула руками. Элли, уложившая дочку спать, потеряла дар речи и повисла сначала на шее названого брата, а потом обняла Маттиаса. Сестры оживленно начали разбирать покупки, одновременно смеясь, любуясь игрушками и одежкой. В конце концов, Элли разрыдалась, не справившись с чувствами. Маттиас отправил взглядом черных глаз Даниэля и Эмми вон из комнаты, а сам подсел к молодой маме, медленно погладил по плечам. Даниэль знал, что любимый прекрасно успокаивал людей одними прикосновениями, и потянул сестру на кухню.
Эмми нервно доставала чашки из небольшого кухонного шкафчика.
- Через неделю я должна уехать и оставить Элли на месяц, а может, и два. Не знаю, как она справится одна. С настроением беда.
- Это нормально для ее состояния, - нерешительно вставил Даниэль.
Эмми кивнула.
- Да. Но я еще не покидала ее. И ребята тоже уедут. А брать ее с крошечным ребенком с собой на гастроли - верх неблагоразумия.
- Нужно нанять на это время няню, - предложил Даниэль.
Эмми вдруг покраснела.
- У нас нет на это денег, - пробормотала она. – Все сбережения ушли на реабилитацию Элли после родов. Ты не представляешь себе, какая она была. Просто тень.
- Почему ты не рассказала мне раньше? – спросил молодой человек. - Мы бы помогли.
Эмми отвлеклась от приготовления чая и обняла брата. Прижалась щекой к широкой груди.
- Прости. Мы закрутились сначала с переездом, потом с родами. Я знала, что у тебя важные экзамены и дипломная работа. Да еще… я не ожидала, что родители от нас так просто откажутся.
- А отец ребенка? – осторожно поинтересовался Даниэль. Почувствовал, как Эмми вздохнула в его объятиях.
- Он рок-звезда, почти на восемь лет старше нас. Успешная, давно раскрученная группа, гастролировала по всей Европе с туром в поддержку нового альбома… Там не было любви, просто так распорядилась судьба. Мы оказались на концерте, наши парни выступали на разогреве, а я познакомилась с командой, стилистом и костюмером. И пока мы мирно общались, Элли с гитаристом как-то… договорились, на гребне впечатлений от перформанса. Не знаю, чем они там думали. Сестренка-то вообще бестолковая в этом плане, а вот парню должны были менеджеры про предохранение все уши прожужжать…
- Он не знает про ребенка, тот музыкант?
Эмми потерлась носом о хлопок даниэлевой рубашки.
- Вот еще, связываться с их юристами и продюсерами! Элли малолетка еще, по судам бы затаскали, да и пресса… Мы решили, что нам это не нужно. Главное, что малышка хорошенькая получилась.
Даниэль кивнул, погладил сестру по коротким, модно подстриженным светлым волосам.
В кухне появился Маттиас.
- Заснули обе, - ответил на невысказанный вопрос и по привычке уселся поближе к окну, вызвав теплую улыбку у Даниэля. – Эмми, мы хотим оказать помощь. Я знаю, ты гордая девушка и считаешь, что вы справитесь сами, но иногда нужно обращаться к здравому смыслу. Материальные проблемы сейчас ни к чему. Я оформил карточку на имя Элли и буду пополнять ее, пока ты не закончишь свои курсы, а Элли не определится с будущим. Деньги решат вопрос няни, без нее твоя сестра скатится в депрессию.
Эмми сдвинула брови и открыла было рот, но Маттиас добавил.
- К тому же, вам необходимо выглядеть благополучно, иначе службы опеки заберут ребенка. Я знаю, ты хотела поговорить об этом, мне Элли уже намекнула. Я предоставлю хорошего юриста, который займется этим вопросом. Но ваша позиция тоже важна. По крайней мере, пока Элли не исполнится восемнадцать, вы будете вынуждены постоянно доказывать, что справляетесь. Даниэль считает вас сестрами, примите помощь от нас.
Эмми серьезно посмотрела в темные глаза и наклонила голову, соглашаясь. Даниэль облегченно выдохнул. Он боялся, что своенравная девушка откажет, хотя и был уверен в даре убеждения Маттиаса. Про органы опеки уже ходили нехорошие слухи, Элли была несовершеннолетней матерью-одиночкой и ее могли уговорить или принудить передать здоровенького ребенка для удочерения в бездетную семью. Пока позиция сестер была твердой, но кто знал, какие методы убеждения были у чиновников. На всякий случай, Маттиас успел поговорить со знакомым берлинским юристом по пути из детского супермаркета.
Даниэль и Маттиас провели в Потсдаме весь день и вернулись в свою квартиру уже поздним вечером. По дороге Даниэль говорил без умолку, перескакивая с одной темы на другую – о стойкости и смелости Эмми и Элли, о равнодушии родителей и о маленькой «племяшке». Маттиас лишь улыбался и согласно кивал, не перебивая бурный речевой поток.
Даниэль не благодарил своего любимого за безоговорочную помощь названым сестрам, ведь его самого пять лет назад спас этот удивительный мужчина, подарив будущее и самого себя. Но поздним вечером он пришел в гостиную, где, уютно завернувшись в черное кимоно с вышитыми серо-белыми журавлями, сидел Маттиас, читая томик французских поэтов-символистов. От Даниэля пахло любимым лавандовым гелем для душа. Русые волосы закрывали лопатки. Из одежды - только короткие джинсовые шорты. Юноша прикусил уголок губы, подошел поближе к креслу, медленно вытащил книгу из рук.
- «Лепет нежно-утомлённый, зов любви неутолённой, струн незримых перебор,» - улыбаясь, процитировал Даниэль, посмотрев на обложку. Книга аккуратно приземлилась на журнальный столик.
- «Как в лесу средь веток тёмных, в ласках ветра неуёмных голосов нестройный хор…» - Даниэль взъерошил короткие иссиня-черные волосы. Как жаль, что Маттиас год назад отказался от длинных волос и носил теперь модную деловую стрижку, впрочем, только подчеркивающую его экзотическую красоту.
- «Звон хрустальный, рокот чистый, как в полночной тьме душистой на лугу звенит трава…» - молодой человек, изгибаясь в пояснице, забрался на сильные колени.
- «Как, журча, волна морская, гальку мокрую катая, сыпет хрупкие слова…» - Даниэль медленно развел узкие колени, усаживаясь на бедрах поудобнее, ощущая неслабое волнение под легким шелком.
- «Это мы с тобой. Всё глуше стонут, жалуются души, истомившиеся врозь,» - прошептал он, касаясь губами смуглой шеи, проводя кончиком носа под подбородком.
- «О, какое нетерпенье, в древнем кротком песнопенье, ночь пронзающем насквозь!*» - жаркий рот накрыли мягкие губы, сильные руки прижали к себе. Маттиас легко встал с кресла, удерживая любимого под бедра, и понес, как заслуженный трофей, в спальню. Он казался спокойным, лишь по дрожанию нижней губы и упирающемуся в живот члену Даниэль понимал, насколько взволнован его дорогой друг.
- «Зов любви неутоленной?» - рыча, переспросил Маттиас, укладывая любовника на постель.
Мужчина с трудом стащил маленькие шорты с уже разгоряченного тела. Они пропустили прелюдию, посчитав стихи достаточным возбуждающим фактором. Оба дрожали от нетерпения. Маттиас тут же коснулся впадинки пупка кончиком языка, и Даниэль кожей почувствовал знакомую эйфорию, заставляющую впадать в экстаз от прикосновений, поцелуев, глубокого проникновения…
Следующую неделю Даниэль провел в метаниях между консультациями с профессором фонетики и разговорами с сестрами. Бегая по университету, парень случайно разговорился с однокурсницей Мартой, мимолетно коснувшись ситуации младшей сестры. Марта заинтересованно задала несколько вопросов, а потом предложила свою кандидатуру на должность няни к молодой маме. Оказалось, что сама студентка пару лет назад отнянчила собственную сестренку и теперь с легкостью могла справиться с работой, к тому же остро нуждалась в деньгах для оплаты дорогих семинаров.
В субботу они поехали в Потсдам уже втроем, с Мартой, знакомиться с сестрами и малышкой.
Эмми собирала чемодан, постоянно перезваниваясь со своими рокерами. Элли с пищащей Рози на руках, была близка к истерике. Гости прибыли вовремя. Марта тут же загулила неожиданным ласковым басом, чем ввергла мужчин в минутный ступор, моментально помыла руки и переоделась в белоснежный халат, смело взяла из рук Элли вопящий сверток и очень быстро успокоила младенца. Даниэль понял, что случай в очередной раз предоставил ему необходимого человека в нужное время. Эмми переглянулась с сестрой, понаблюдала, как Марта, непрерывно напевая, ловко переодела и подмыла малышку, и серьезно кивнула брату и Маттиасу.
- Вы нас спасли, - шепнула на кухне, воспользовавшись тем, что Элли приглушенно общалась с новой няней в детской. – Во вторник приходили из службы опеки над трудными случаями с детьми. Хорошо, что мы уже получили консультацию юриста. Они покрутились, посмотрели, поговорили и успокоились. Только бы еще родители нам не подгадили.
Мужчины улыбнулись. Перемены они почувствовали, как только перешагнули через порог. Чисто убранная квартирка, безупречно оборудованная детская со всеми атрибутами, спокойная Элли и сытая здоровая крошка не должны были вызвать претензии у чиновников. Кажется, они действительно вовремя спохватились.
Марта и Элли, сияя, вышли на кухню.
- Чудесная малышка, - обрадовала мужчин Марта. – Такая хорошенькая и веселая. Мы подружимся.
Они еще погостили, полюбовались на спящую Рози и уехали, оставив девушек обсуждать появившиеся вопросы.
- Не знал, что ты любишь детей, - следя за дорогой, заметил Маттиас. - Обычно это приходит с возрастом.
Даниэль пожал плечами, отгоняя смутный холодок в сердце.
- Она такая смешная. Маленькая, а уже настоящий человечек. Ручки, ножки… кудряшки. Хочется ее потискать, как котенка. Вот подрастет немножко, а то пока боязно.
Маттиас тепло рассмеялся.
Весь месяц, пока Эмми моталась со своей рок-бандой по Германии, Даниэль каждые выходные вытаскивал Маттиаса посмотреть на племянницу. Он вдруг почувствовал ответственность за сестру и исподтишка наблюдал за Мартой. Обе справлялись. Элли, получив умелую и взрослую помощницу, немного успокоилась, посвежела и отдохнула. Снова засияли зеленые глаза и засветилась ослепительная, словно фарфоровая, нежная кожа. Молодая мамочка подолгу гуляла в окрестностях Сан-Суси с нарядной коляской, вызывая улыбки прохожих и туристов. Малышка Роуз быстро превратилась из красненького заморыша в классического пухлого младенчика в перевязочках и радовала хорошим аппетитом, сном и развитием. В квартире сестер установилась та особенная атмосфера, которая присуща домам с маленькими детьми.
Эмми привезла с собой волну тяжелого рока, дух свободы и пятерых соскучившихся по младшей сестре парней. Даниэль, гуляющий с Элли и Рози по зеленому парку, в первую минуту чуть не впал в панику, когда увидел странную, разряженную в кожу и цепи компанию брутальных рокеров, с радостным ором бегущую им навстречу. Он был уже готов вступить в драку за племянницу, но тут Элли взвизгнула и бросилась в опасные объятия. Когда парни начали подкидывать вверх легкую сестренку, Даниэль понял, что это школьные друзья вернулись из своего турне.
Нагулявшаяся и сытая Рози быстро заснула под басовитые перебранки рокерской компании. Ребята расположились на кухне, переглядываясь с зардевшейся Мартой, и наперебой рассказывали про удачную поездку. Маттиас весело сверкал глазами из углового кресла. Элли дремала, доверчиво положив голову на плечо ударника, мощного красивого рыжего парня с лицом арийца. Эмми поманила Даниэля на балкон.
Девушка меланхолично курила и смотрела на темнеющую улицу.
- Ты так много сделал для нас, Дэнни. Элли совсем другая стала. Марта просто находка. Спасибо тебе.
Даниэль обнял девушку.
- Ты же моя сестра.
Эмма улыбнулась.
- И Маттиас твой, благородный рыцарь. Где такие встречаются?
- В темных парках, в Хеллоуин, - с дрожью в теле вспоминая подробности знакомства, тихо выговорил Даниэль. Эмми помолчала, а потом потянулась к уху названого брата.
- Ему известен эликсир молодости, твоему Маттиасу?
- Что? – не понял Даниэль, но почему-то сердце тревожно толкнулось.
- Я увидела его сегодня, и он выглядел в точности так, как пять лет назад, когда привез тебя в день твоего восемнадцатилетия. Только стрижка другая. Я изменилась, ты изменился, а ему все двадцать пять.
- Ты насмотрелась фантастики в своем гастрольном туре, - вынужденно рассмеялся Даниэль, отгоняя ненужные мысли подальше.
Эмми кивнула.
- Пошутила я, Дан, не ведись на провокации. Маттиас - прекрасный человек и, кажется, очень тебя любит.
Ранняя осень радовала прекрасной сухой погодой. Даниэль с удивлением заметил, что лето закончилось. В суматохе написания, а потом защиты дипломной работы, заботах о сестрах и Рози, под гнетом собственных мыслей, он совершенно потерял ощущение времени. Теперь можно было немного передохнуть. Эмми с Элли повелись на восторженные предложения своей рокерской компании провести пару недель всем вместе, включая малышку, на побережье Средиземного моря, где в сентябре наступал «бархатный сезон». Диплом занял почетное место на книжной полке, и предложение поступить в аспирантуру было получено. Маттиас вернулся из недельной командировки в Сирию, смуглее обычного, красивый, похудевший, с голодным сиянием в черных глазах.
Даниэль валялся на широкой постели, на синем бархатном покрывале, и его снова смущали мысли, в который раз за последний год. Раньше они были неоформленные, приходящие в снах и тревожных ощущениях, но после разговора с Эмми воображение принялось подсказывать самые странные версии. Даниэль начал присматриваться к Маттиасу. Он не перестал доверять ему, просто обратил внимание на то, чему раньше не придавал значения. Занявшись как-то подсчетами, Даниэль пришел к выводу, что Маттиасу должно быть как минимум тридцать лет. Дорогой друг на тридцать никак не тянул - безупречная молодая кожа, блеск глаз, черные волосы, упругие мышцы. Маттиас выглядел на двадцать пять, не больше. Лишь мудрость и спокойствие выдавали возраст, и отнюдь не тридцатилетний, учитывая то, с каким уважением и удивлением общались с ним маститые пожилые ученые-историки. Эрудиция Маттиаса поражала воображение не только молодого друга. Его поступки были всегда корректными и дальновидными, а общение - ровным и бесконфликтным. Самые неприятные люди становились в его обществе милыми и вежливыми. Даниэль быстро привык доверять своему старшему другу во всем, однажды придя к выводу, что Маттиас никогда не ошибался.
Парень привстал на кровати и посмотрел в зеркало. Ему было почти двадцать четыре. За счет своей мощной комплекции Маттиас выглядел внушительней, но сейчас Даниэль уже не мог с уверенностью сказать, кто младший в их паре. Отражение напомнило Даниэлю эпизод, когда он, не вовремя вспомнив слова Эмми, постарался увидеть в зеркале проходящего мимо Маттиаса. Мужчина в зеркале отражался, к немалому облегчению молодого человека. Рабочую версию о том, что любовник – вампир, можно было смело отметать. На всякий случай Даниэль на следующий день порезал ножом палец. Маттиас в рану не вцепился, спокойно помог справиться с проблемой и к крови отнесся без энтузиазма. Конечно, у Маттиаса были странности. Он всегда просыпался раньше Даниэля и смотрел на него, спящего. Был неравнодушен к поэзии и знал ее по эпохам и в оригинальном исполнении. Обожал яркие богатые ткани. Любил долго и искусно ласкать Даниэля и признаваться в чувствах изысканным слогом, чем быстро доводил парня до невменяемого восторга. Был необыкновенно силен и вынослив физически. И… Даниэль слегка покраснел, когда вспомнил, что Маттиас всегда растягивал его языком перед сексом. От такой прелюдии у него напрочь сносило крышу от возбуждения, но все-таки парень понимал, что эта практика - скорее личная причуда любовника. Тайком изучив соответствующую литературу и пообщавшись в чатах, Даниэль как-то предложил ради интереса обычный способ растяжки - пальцами, на что Маттиас пошел без раздумий, но с печальной улыбкой. Улыбку Даниэль потом оценил, поскольку новшество совершенно не впечатлило. Было почему-то больно, долго и неудобно. В очередной раз парень убедился в мудрости и внимательности своего партнера.