– Восемь лет… – прошептала потрясенная Нисада. – Тогда же, когда угодил в опалу мой отец… Небось и камера без окна?
– С оконцем, но очень небольшим и на северную сторону. Только кусок неба. Читать, впрочем, можно… если бы было чего. Кстати, я не слыхал имени Лорш в деле Далькрая…
– Так отец и не участвовал ни в чем. Просто высказал сочувствие, – глаза Нисады метнули две молнии.
– Погодите с воспоминаниями, – тихо, но твердо перебила их Тай. – Теперь моя очередь.
Словно мгновенная судорога пронизала все ее тело – она не думала, что это будет так трудно и неприятно – и вот она уже стоит перед друзьями в своем голубом монастырском облачении, в платке и кожаном переднике.
– Меня зовут Тайбэллин, что по-меналийски означает «миндаль», – еще тише произнесла она. – Это потому, что меня выкормили миндальным молоком – мать умерла, рожая меня, а козье молоко я почему-то не могла переварить. Поэтому трех декад от роду отец отнес меня в приют при монастыре Белой богини Неролин, где я и осталась на всю свою жизнь. В одиннадцать лет, заметив за мной способности к алхимии, меня взяла в обучение сестра Рогрет, которая заведовала монастырской лабораторией. Сейчас мне двадцать пять, и лекарства моего приготовления – основа благополучия монастыря, так что покинуть его мне позволят только мертвой, – Тай замолчала на полминуты, а затем, вспомнив, поспешно сдернула с головы платок, обнажая почти наголо остриженную голову. – Вот… никогда в жизни они у меня не были длиннее пяти ногтей. Я только в Замке узнала, что такое прическа.
И снова повисла тишина – трое приходили в себя, впервые увидев друг друга без масок.
– Теперь вы понимаете, почему Тиндалл собрал нас вместе? – наконец задал Берри вопрос, ответ на который был очевиден. Но Тай все-таки сочла нужным озвучить этот ответ:
– Потому что для каждого из нас Замок – единственная возможность жить, как все люди. Потому что, кроме друг друга, у любого из нас в общем-то никого нет, – и не зная, что тут еще можно сказать, просто протянула руку ладонью вверх. В следующий миг ее накрыла крепкая ладошка Нисады, а затем сверху опустилась большая мягкая лапа Берри.
– Вместе до конца света! – воскликнула Нисада с юношеской горячностью. Тай и Берри, как старшие и более сдержанные, лишь улыбнулись друг другу и ей…
– Где смотришь? – внезапно разорвал видение преувеличенно спокойный голос реальной Тай.
– Там, где вы открылись друг другу, – растерянно ответил Джарвис. – Явно не то.
– Да нет, почти попал. Это было дней через двадцать или двадцать пять после исчезновения Тиндалла. Началось все с рассуждений, что знай мы, кто таков Тинд в дневном мире, то могли бы попытаться как-то его разыскать, а так все концы сгинули… кончилось же – сам видел чем. А аккурат на следующий день Элори догребся до меня. В общем, пора было – я уже на весь Замок орала, что, скорее всего, сам Элори Тиндалла и угробил. Избавился, так сказать, от конкурента…
…Ореол белых с серебром волос, словно взметнувшаяся метель – такой ослепительно белой не бывает даже седина. Стразы на искристо-черном шелке наряда – как звезды в ночи; плечи камзола расширены и приподняты жесткой прокладкой, формируя треугольный силуэт, плащ за ними обретает особенное сходство со сложенными крыльями дракона или иной ночной твари. Меналийское одеяние, которое пристало лишь знатнейшим из знатных…
Тай судорожно сглотнула. Обличье, выбранное специально ради нее – в таком наряде не потанцуешь, слишком уж сковывает движения, в нем только на прием к императору ходить… Знает, сволочь, что
И почти сразу же после этих слов коридор, по которому они шли, распахнулся в обе стороны большим темным помещением, в центре которого стояло что-то вроде алтаря, а на алтаре этом пылал белый огонь, ничего не освещавший, но столь ослепительно яркий, что Тай непроизвольно вскинула руки – закрыться…
– Не смей! – ударил сзади голос Элори. – Если тебе действительно хочется этого, смотри не отрываясь!
Тай покорно уронила руки и приковала к пламени мгновенно воспалившиеся глаза. Вот уже невозможно терпеть, прямо сейчас она моргнет… но именно в этот миг пламя вдруг утратило всю свою ослепительность, став обычным для Замка магическим огнем, и погнало из углов тени, осветив алтарь, резьбу на стенах, статуи у дальней стены…
– Теперь взгляни, – рука Элори протянулась из-за плеча Тай с зеркалом в две ее ладони. В стекле отразилось лицо под вуалью и горящие, как два огонька лампад, глаза – зеленые, как у Берри, однако не малахитового, а скорее травяного, теплого оттенка.
– Отлично, – довольно выговорила Тай. – Теперь, как только я увижу, что у Нисады тоже светятся глаза – наш договор вступит в силу.
– Ты все еще не веришь, что я способен держать обещание, – Тай резко обернулась, ударенная даже не самими словами, а голосом, который произнес их, напевным и вкрадчивым.
Элори стоял перед ней без маски, и парадный плащ медленно, как во сне, соскальзывал с его плеч. Лицо его… лицо его было именно таким, как боялась Тай: бледное, неестественно красивое, но не изысканной, почти женственной красотой, привычной для Замка, а резкой и высокомерной, способной скорее напугать, чем восхитить. Долгоживущий, увиденный глазами простого смертного, существо, имеющее над нею власть по праву рождения…
– Почему бы нашему договору не вступить в силу прямо сегодня? – с этими словами он сделал к ней неторопливый шаг. Тонкий аромат горькой зелени, смешанной с пряностями, коснулся ноздрей девушки и мгновенно заставил стены плыть перед ее глазами. – Прямо здесь? Прямо сейчас?
Тай попыталась отступить, но Повелитель Снов уже стоял рядом, приобнимая ее за плечи. Одно неуловимое движение – и его пальцы сжали грудь девушки. Тай едва устояла на ногах, и лишь то, что Тиндалл порой дарил ей «волну» и посильнее, помогло ей не обвиснуть без сил на руках Элори. Но это было только первое прикосновение, а что будет дальше? Тай не питала иллюзий насчет возможности устоять против хозяина Замка. Рано или поздно этот поток снесет все ее жалкие плотины… Не проще ли сразу расслабиться и отдаться на волю судьбы?
Пальцы, затянутые в черное, сжались еще сильнее, уводя за ту грань, где наслаждение уже нельзя отличить от боли – то и другое равно непереносимо. Не отпуская ее груди, Элори подхватил Тай на руки и легко, как пушинку, понес прочь из святилища – куда, уже не имело никакого значения. Тай едва зацепила краем сознания роскошный белый мех перед горящим камином, на который опустил ее Повелитель Снов.
– Не отвергай моих даров, горький Миндаль. Пусть твоя жажда станет столь же сильна, как моя, – снова вполз в уши вкрадчивый голос. А затем Тай увидела, как Элори медленно, одну за другой, стягивает с рук перчатки, и поняла, что будет сломлена в ближайшие две минуты.
«А чего я, собственно, боюсь? – вдруг с неожиданной холодностью пронеслось в мозгу. – Того, что будет больно? Так не будет – это все-таки Замок, а я уже, как ни крути, Ювелир, и договор на меня распространяется. Того, что он заставит делать нечто не свойственное мне? Смею думать, что нужна ему не для этого, для таких игр у него и без меня девиц хватает. Того, что я потом не смогу жить без его рук, как алмьярский курильщик без опиума?