— Круги на воде, шаги в пустоте, и двери открыты, но двери не те, теряюсь в толпе, кричу в тишине, забыть не могу, не хочу о тебе. — Последние два слова он произнес, уже проходя мимо меня. — Как успехи?
— Пока три. — Ответил я.
— У меня уже восемь, и это далеко не предел. Слабак! — Хмыкнул он.
— Еще не рассвет, — расплылся я в коварной ухмылке, и, встав на ноги, отправился заглушать свою боль вновь.
Глава 7 — Ангел
Глава 7 — Ангел.
Это был конец ноября. Падал снег. Крупными хлопьями он кружил вокруг чуть заледеневших окон. Эти окна можно сравнить лишь с моим сердцем. Я смотрел в их пустые глазницы и знал, что там тишина. Мертвая тишина. Я знал, что стоит мне только ступить туда, как меня накроет волна отчаяния, и чувства горечи.
Я продолжал смотреть на тщетные попытки, нелепого, воздушного дождя проникнуть за прозрачную темноту.
Есть ли мне дело до всего этого? Что лучше?
— Может лучше отпустить? — спросил я сам себя, разглядывая лепестки красной розы в руке. Лепестки хорошо гармонировали с темной кожей моих перчаток.
Я вновь вскинул голову и увидел блики. Блики ужасных и голодных демонов. Если бы у меня был шанс сразиться с ними… Я бы непременно одержал над ними победу. А сейчас… сейчас я словно раненный зверь. Пронзенный насквозь. Холодной и мертвой сталью. В самое биение сердца.
Ветер трепал мой черный скользящий плащ, и пытался оторвать хоть частичку этого мрака и унести с собой, запуржить невинным и белоснежным снегом.
Черная тень, вселенская тьма, с ярко-красным сиянием розы в моей груди…
Одного моего желания было недостаточно.
Пять минут истекли, и теперь я мог уйти. Я шел мимо машины, в которой была она. Даже знать не хочу, чем они там занимались.
Я шел, желая уйти. Убийства больше не приносили мне удовольствия, радости, той прежней эйфории. Число моих жертв перевалило уже за две сотни. И каждую жертву я убивал неохотно. Мне не было прощения.
Но нужно ли прощение дворняге тьмы?
— Ищешь прощения, Дьявол? — донеслось из-за спины.
Обернувшись, я увидел девушку, сияющую белым светом.
— Если тебе дорога твоя жизнь, иди прочь.
— Ты бессилен передо мной. — Девушка смотрела на меня злобно, в ее глазах читалась ненависть.
Она была красива. Брюнетка, в белых меховых сапогах, синих джинсах, белой куртке и ярко-зеленым шарфом на воротнике.
— Ты ищешь спасения вокруг, но не в себе. Ты жалкая тварь. Но я, все еще есть у тебя, и ты тянешь меня за собой. Те, кто не справились со своей задачей, идут вместе со своими подопечными. И теперь он получит нас двоих. Тебя оскверненного и меня, чистую и сияющую.
— Так это тебя я постоянно вижу.
— Ты будешь слышать их плач и их стоны! Ты будешь вечно ощущать всю их боль! Всех тех, кого ты держишь в своем хрустальном сосуде. Отдай их мне. Я сохраню их. Это будет последнее, что ты сделаешь верно, и правильно. Отдай. Твои глаза уже давно закрыты смертью. Но ты можешь спасти эти души.
Я усмехнулся.
— Не веришь значит? — Свет девушки засиял ярче и уже теперь я увидел очерченные ее светом крылья.
— Белый свет это Ангелы… Банально. Не отнимай мое время. — Отвернувшись, я попытался уйти, но она была уже там, со своими по-прежнему сияющими крыльями. — Мое черное сердце открылось злу! Слышишь?!
Переходя на крик, я не сразу заметил как свет исходящий от девушки стал ярче.
— И я сам решил уйти в эту тьму! Она убила нашу любовь! Она убила меня!
— Ты фанатик! О какой любви ты ведешь речь?! Ты даже не знаешь что это такое! Твоя любовь это твой эгоизм! Все! Вот все составляющие твоей любви. — Она не двигалась, но я видел, как играют пламенем ее темные каштановые волосы.
— Знаешь, если честно, я решил отомстить, не умирать просто так. Зачем? Решил воплотить все свои мечты! А какова цена? Лишь пустил в свое сердце мрак! И знаешь, я уведу ее за собой, я отправлю ее в Ад! И она мне теперь враг. Моим последним желанием было обречь ее на те же муки, что ждали меня. И я доставлю ей всю эту боль! Ее душа будет моя! А ты! — Я вскинул указательным пальцем в сторону девушки, и быстрым шагом направился к ней, и, подойдя в плотную прошептал на ухо — Не мешай!
С последними словами я взметнул снег на десять метров и закружил его вокруг девушки.
Хлопья снега осели, а я уже исчез. Девушка так и осталась стоять на месте, роняя свои кристально чистые слезы на белый невинный снег.
Глава 8 — Лицо Отчаяния
Глава 8 — Лицо Отчаяния.
Я стоял над мертвым телом девушки. Зубы еще скрипели от недавно увиденного. Вокруг меня на полу валялось около сотни жертв, среди них были, и мужчины и женщины, и лишь только три девушки подпадали под те критерии, что были мне необходимы.
Банкетный стол, всюду разноцветные надувные шарики, блестки, конфетти. Играла музыка. Стены окрашены кровью. Мои руки, мои ноги, все было в крови. Сегодня, именно сегодня я видел ее свадьбу. Сегодня я видел зачатие ее ребенка. Сегодня я видел самый страшный кошмар. Потом я исчез и очутился здесь. На совершенно чужом празднестве.
Змейки огня расползались от моих ног в разные стороны. Вздымаясь вверх, они лизали края скатерти, загорались края штор. Запищала сирена, сверху брызнули капли воды. Но огонь полыхнул с новой силой, и я стоял в центре этого огня. С каждой секундой он покрывал новый метр пространства.
Засунув руку в карман, я нащупал гладкий хрустальный шарик. Как же хотелось вскинуть и разбить его сейчас. Разбить, растоптать, смеяться и плакать.
Хотелось хлопать в ладоши, и пасть на колени. Я уже сомневался во всем том, что делал, я не знал, как долго я еще смогу это делать. Я не знал, сколько можно было продолжать.
Я шагал сквозь огонь. Он лизал мои щеки, обволакивал едким дымом глаза. Он пытался греть, испепелить. Но он был частью меня. Его сила была моей…
Ночь только началась. А у меня пока всего лишь три души…
Я шел по темным, слабо освещенным улицам города и не знал с чего начать. Все мои мысли были заполнены другим. Жгучее ощущение ненависти переходило в навязчивую горесть и монотонную тоску.
Я поднес внутреннюю сторону ладони к своему лицу, на ней мелькали очертания запечатленных мною людей, их было много, но остановился я на последнем.
Я уже знал где его найти и как разрушить его жизнь… Хотя его жизнь мне была ни к чему. Разрушение и тотальное уничтожение уготовлено для другой…
— Не пытайся, ты даже не притронешься к нему. Тебе ничего не изменить.
Я обернулся и увидел Себастьяна. Он легкой походкой направлялся ко мне. Только сейчас я заметил, что мы стояли на мосту, под которым протекала черная гладкая река.
Облокотившись на перила спиной, Себастьян продолжил:
— И в конце пути моем было начало. Знаешь, — он повернул ко мне голову — Все, что мы делаем, бессмысленно. Нам кажется, что мы будем божеством человека, будем владеть всем, но в итоге это ничто. Более того, это ничто не стоит и копейки ржавой.
— Ты о чем? — устало спросил я.
— Все мы одинаковые. Ты, я. Наша жажда мести и власти. Ты выбрал путь, и пройдя его, оказываешься далеко позади… нежели когда стартовал… — Его длинные волосы запрокинулись назад. Он поначалу смотрел в темное небо, а затем перевел взгляд. — Ты ничего не сделаешь ей. Тебе не позволит никто. Ты ни властен, ни над кем и ни над чем. В самый последний миг ты исчезнешь. Ты просто пшик, как и я.
Себастьян шептал одними губами, не закрыв глаза. Я сжимал свой хрустальный шарик в кармане моих брюк, и излучаемый свет обжигал холодом мою руку.
— Я собрал тысячу душ… но последняя душа… она должна быть особенной. Сегодня все закончится. — Себастьян открыл глаза и посмотрел на меня. — У нас есть еще шанс. Наши Ангелы должны верить в нас… Дай им эту веру.
Резко оттолкнувшись от холодных перил, Себастьян зашагал ровным шагом в ту же сторону, от которой пришел.
— Прощай — крикнул он мне напоследок, взмахнув рукой. — Не забывай о силе, что в тебе.
Он скрылся в близлежащей тени. Я ничего не понимал, и лишь проводил его взглядом, пока мой взор не всколыхнул порыв ветра. Ветер поднялся быстро и пылью ударил мне в лицо. Краем глаза я уловил нечто…
Молодая девушка стояла по ту сторону перилл, и, держась за них, стоя на земле, свесилась вниз.
По моей коже пробежали мурашки. Свет ее ауры говорил о том, что ее душа могла быть моей. Что-то во мне екнуло и оборвалось. Я опрометью бегом кинулся к ней.
Испугавшись звона моих каблуков об асфальт, она посмотрела на меня своими опухшими и заплаканными глазами, разжимая свои руки. Я припустил что было сил, вытянув вперед руку.
Я видел, как ее тело все ниже наклоняется к темной пропасти, в самый центр темной бездны. Не речка была ей бездной, а то, куда бы она непременно попала.
Мои ноги, словно не хотели бежать быстрее, крик замер на вдохе… Но все происходило так медленно. Вот она уже параллельно реке, но ноги все еще касаются камня… Мои руки касаются перилл, Алмазные кристаллики ее слез брызгами замирают в воздухе чуть выше ее лица.
Я тяну руку, но не могу дотянуться. Я хочу поймать, но рука чувствует пустоту, и нет смысла захватывать ладонью воздух. Крик уже готов сорваться с моих уст… Время словно замирает, и я по-прежнему с вытянутой рукой, смотрю, как девушка зависает в воздухе.
Скоро в мое сознание пришла мысль, что девушка действительно замерла, а все вокруг течет своим чередом.
Ее взгляд. Испуганный, удивленный, печальный. Я почувствовал, как тончайшие нити связывают нас. Я чувствовал, как они натягиваются и готовы оборваться. Резко дернув на себя руку, я, зажмурив глаза, вскинул в сторону девушки свою вторую свободную руку, и когда открыл веки, я уже почувствовал, как схватил ее и притянул к себе.
Довольно грубо перевалив тело юной особы через перилла, я попытался ее поднять на ноги, но она упала на колени и села на асфальт. Рыдая, всхлипывая, она закрывала руками лицо. Резко сев перед ней на корточки, я применил силу и разжал ее руки, что бы посмотреть ей в глаза. Она отворачивала голову, и я с приличной силой ударил ее ладонью по лицу.
Вскрикнув, она повернула голову в мою сторону и замолчала.
— Не смей! — прошипел я. — Никогда не смей больше этого делать!
Оттолкнув ее с такой силой, что она упала спиной на асфальт, я встал и побежал вперед.
Почему я ее оставил? Ведь за сегодня у меня всего три души. Почему я не взял ее душу? Она сама была готова упасть, отдаться…
Через некоторое время я остановился. Я был на набережной, по-прежнему близ реки, но мост остался уже позади. Я взглянул на освещаемую поверхность моста фонарями. У перилл больше никого не было видно.
Почему я спас ее? Почему я испугался за нее так, как не смог испугаться за себя, когда сам прыгал с крыши? Что же это было?
Я испугался собственной горечи и собственного отчаяния, но уже в другом лице…
Что ж, пусть живет, а этот вечер будет для нее уроком, у меня на сегодня слишком много дел… Слишком много работы.
Глава 9 — Человеческие Чувства
Глава 9 — Человеческие Чувства.
Свет ночи разрезал яркий свет фар. В рычании мотора было нечто дьявольское и пугающее. Шины в неумолимой решимости свистели по асфальту, с бешеной скоростью входя в повороты.
Я сидел рядом с ним на переднем сиденье, но он меня не видел. Он был одним из тех, чье лицо я запечатлел на своей ладони. Хотя надо поправиться, он был последним из тех, чьи лица отпечатались на моей руке…
Я вижу свет его ауры. Я вижу свет его души… Он настолько тусклый, настолько слабый, что огненное сияние его ревности затмевает собой все пространство салона автомобиля. Глазки блестят. А сорвется ли слеза? Сорвется?
Человеческие чувства. Я делаю щелчок пальцами, ты нервно вздрагиваешь, мельком оглядываешься, но ничего не замечаешь, только я вижу, как твоя ревность стала пылать намного яростнее.
Я смеюсь над твоим разумом. Я смеюсь над тобой. Твои часы жизни уже ведут обратный отсчет. Но мне скучно. Повесели меня. Ну же, прошу. Я жду. Я требую.
Хочешь, я залезу тебе в душу, дорогой, мой? Что мы там увидим? Ты видишь ее гордость? Ты видишь, что ты бессилен, и совершенно ничего не можешь сделать? Не сжимай так руль, он же ни при чем! Остынь! Расслабься! Если конечно получится…
Ты давишь педаль газа в пол, рядом с тобой полупустая бутылка текиллы. Ты опьянен. Эх… Кто бы знал, что ты едешь прямо в могилу… Открыть тебе на это глаза? Мне не нужна твоя душа. Мне нужна лишь моя месть. Я упиваюсь ей, как ты опьянен сейчас спиртным.
Видишь, как ярок свет фар, на тебя идущих машин? Жмуришься, трясешь головой, а есть ли толк? Посмотри на себя, у тебя жар, температура, ты весь в огне. Тебя душат слезы, а ты не такой сильный, как казался. Одни понты. Скажи мне, поведай, что для тебя твоя жизнь? Нужна ли тебе она?
А хочешь, я тебя напугаю? Ты будешь вопить и кричать от страха. До поседения своих волос. Хочешь? Лишь только кивни. Мне не нужно слов. Почему бы мне не взять тебя туда с собой? Туда, откуда я и сам пришел… Ты как раз достоин того места.
Лавируешь между машин, и пока ты можешь вписываться в повороты. Но это только пока…
Может музыку, мой друг?
Щелкнула панель магнитолы, по салону разнеслась музыка:
«Календарь мне упорно портит нервы
Первый, опять не я — кто-то первый
Минуты сволочи, секунды стервы
Сводят на нет мои запасы, резервы
Только время стрелку на деление подвинет
Срываюсь на мат, т. е. меня сразу клинит
Т.е. годы уплывают патогенным потоком
А я постоянно под переменным током!»