Братья – Робер и Тьерри – полностью соответствуют общепринятым представлениям о провинциалах. Работящие, дружелюбные, слегка недалекие и невероятно гостеприимные. Когда они узнали, что Крылов – иностранец, к тому же явившийся не из близкой и понятной Юрги, а прилетевший с Земли, мне было сделано серьезнейшее внушение: нельзя принимать настолько важного гостя не подготовившись, следовало обязательно прислать письмо и предупредить – самолеты из «столицы» на Роберваль летают каждый день!
Оба родственника вообще относятся ко мне, будто к заблудшей овечке. Вместо того чтобы работать на земле, Луи занимается незнамо чем в Квебеке, не принося никакой пользы ни себе, ни семейству, ни обществу. Отец уехал из Сен-Флорантена еще до моего рождения, а я бываю здесь редко, в основном по делам колледжа: в этом районе обитают интересные виды насекомых и диких животных, которыми интересуются Жерар и Амели. Причем всякий раз на лицах братьев появляется снисходительная ухмылка – по их мнению, взрослому человеку не пристало гоняться с сачком и силками за мышами и бабочками, будь они сколь угодно редкими.
Семейство немаленькое. У Терри пятеро детишек, у Робера – трое, все живут в обширном доме, когда-то построенном нашим дедом. Обликом братья схожи – высоченные, широкоплечие, с темными вьющимися волосами. Родились в один день, 7 мая, только с разницей в два года – старшему, Тьерри, исполнилось тридцать четыре. Я в семье числюсь младшеньким и самым бестолковым.
Жизнь в Сен-Флорантене незамысловатая: с утра на трактор и в поле, вечером домашний обед с семьей, можно сходить в бар или просто покупаться в реликтовых соленых озерах, раскинувшихся за городом. В воскресенье – обязательно в церковь, отслушать мессу и причаститься святых таинств. Раз в неделю из Квебека привозят кино, фильмы на пленочном носителе – голографические и лазерные проекторы на Гермесе не работают. Подаренный Гильгофом многофункциональный ПМК вызвал у братцев культурный шок – защищенная от электромагнитных всплесков машинка действовала идеально. По крайней мере дети впервые в жизни увидели настоящие трехмерные мультики.
Перед нашим отбытием в провинцию Гильгоф выдал универсальные рекомендации по сбору сведений. Прежде всего надо опрашивать «социально значимых» людей: священников, врачей, полицейских. Следующими в списке стоят люди профессий интеллектуальных или близких к природе: агрономы, метеорологи или охотники. Обязательно заглянуть в читальный зал – библиотекари народ внимательный, образованный и способный приметить то, что обычно ускользает от взглядов других.
Успеха мы достигли в первый же вечер, за ужином. Началась семейная трапеза чуть натянуто – хозяева стеснялись Крылова, которого я чопорно представил молодым ученым из России, исследующим необычные геомагнитные явления на Гермесе. Коленька всегда был обаятельным и быстро сумел снять напряжение, а когда жена Тьерри подала кофе, случился вызвавший некоторое замешательство эпизод с чашкой – Крылов потом уверял, будто все произошло случайно.
Я постарался отшутиться, это, мол, всего лишь фокус, но Тьерри внимательно посмотрел на гостя и сказал:
– Был у нас тут один... фокусник. Юбер, второй сын мсье Барбена, бухгалтера из заготовительной конторы, ты его не знаешь... Сгинул четыре с половиной года назад, искали неделю с лишком, потом плюнули – туда и дорога. Опасный был человек.
– Опасный? – Я сразу навострил уши. – Чего же опасного в фокусах?
– Как думаешь, могут нормальные люди искры из пальцев извлекать? Или видеть сквозь стены? Под водой дышать? Юбер в пятнадцать лет долго болел, едва не умер, а потом сошел с ума. Поганая история вышла.
Крылов бросил на меня мгновенный взгляд, в котором переплелись некоторое смятение и уверенность: вот он, горячий след!
Рассказчик из Тьерри выдался никудышный – он постоянно сбивался на малозначащие частности, терял нить беседы и начинал потчевать нас важными с его точки зрения деталями. Тем не менее основные заключения можно было сделать почти сразу: человек, о котором шла речь, обладал феноменальными способностями, выявившимися после тяжелой болезни, которую он подхватил на отдаленной ферме, отдыхая не то у дяди, не то просто у друзей. Где лечили? Да в местной клинике, но вы сами должны понимать, медицина у нас на уровне XIX века, аппаратуры никакой. Юбера хотели отправлять в Квебекский госпиталь, но Юбер внезапно выздоровел сам...
– Завтра с утра – в больницу, могла сохраниться история болезни, – сказал мне Крылов, когда мы устраивались на ночлег в гостевой комнате. – И к приходскому священнику! Запомнил, как называлась ферма, где этот парень заразился?
– «Озерный край», – зевнул я. – Если мне память не изменяет, в полусотне километров на северо-запад. Можно будет взять у Тьерри лошадей и съездить посмотреть. Давай спать, я устал как собака...
– Давай. – Коленька задул свечи. Электричеством в Сен-Флорантене, особенно на окраинах, пользовались только в исключительных случаях. – Только у меня потребность во сне теперь снизилась в несколько раз, достаточно отдохнуть пару часов в сутки... Я лучше с ПМК поиграю.
– Звук только выруби, мешает, – сказал я, забираясь под одеяло. – Кстати, на будущее: постарайся впредь не шокировать моих братцев. Сам понимаешь – здесь деревня, люди должны быть такими, «как все». Никаких сверхъестественных способностей! Этот Юбер моментально стал изгоем, и я не хочу, чтобы нас с тобой торжественно изгнали из Сен-Флорантена, предварительно закидав тухлыми яйцами.
– Понял, – буркнул Крылов. – Но ничего не обещаю, зачастую это происходит без всякого желания с моей стороны. Стоит подумать о чем-то, и...
– Никаких «и»! Учись владеть собой! Если не можешь контролировать свой дар, тогда зачем он вообще нужен?
– Гильгоф тебе объяснял: это не дар, это инфекция, – фыркнул Коленька. – Наподобие свинки. Только последствия более приятные!
* * *
Утро началось с нескольких разочарований. В местной больнице мы ничего путного не добились. Историю болезни получить не удалось: врачебная тайна, извольте видеть. Доктор, наблюдавший за Юбером Барбеном, давно переехал в Руасси – мне сразу стало ясно, что увидеть этого врача теперь не получится, поскольку Руасси накрыло цунами и ударной волной после взрыва транспорта Исламского Союза, все население погибло.
Отправились к родственникам Юбера, но меня и Коленьку даже на порог не пустили – нечего тут вынюхивать! Это семейное дело, которое никого не касается, особенно незнакомых людей, которых раньше в городе и в глаза не видывали! Уходите, иначе мы позовем полицию!
– Надо было взять у военной администрации официальную бумагу, – вздохнув, сказал Крылов, когда мы после двух неудач медленно шествовали к центру Сен-Флорантена, объединявшего в пределах равной досягаемости главные культурные учреждения: здание комитета самоуправления, церковь святой Марии Магдалины, выглядящий невероятным архаизмом кинематограф «Братья Люмьер» и городской клуб с библиотекой. – Бумагу, со всеми печатями и грозными предписаниями оказывать всяческое и всевозможное содействие...
– Не помогло бы. – Я покачал головой. – Ты не понимаешь менталитета местных жителей. Их Универсум ограничивается радиусом ближайших тридцати-сорока километров, все находящееся за этим пределом – чуждая абстракция. Властью здесь считаются мэр и начальник полицейского управления, которых все и каждый знают с детства. И только от них зависит, что дозволить, а что запретить.
– Они разве не подчинены губернатору из Квебека?
– Подчинены. Но сейчас губернатора нет, а кроме того, даже его распоряжениями здесь могут запросто подтереться. Благополучие и спокойствие замкнутой общины не должны нарушаться со стороны. Представь: я живу в Квебеке, ближайший родственник Тьерри и Робера, уважаемых общиной людей, а все равно считаюсь чужаком. О тебе или чинах из тевтонской комендатуры и говорить нечего. Слава богу, армия Халифата не добралась до Сен-Флорантена – могла начаться жуткая бойня, здешние обитатели ставят свою автономность и независимость на первое место после самых главных ценностей: семьи, работы и религии. Сопротивлялись бы до последнего, с вилами и ножами против танков... Слышал, что вытворяли русские в Юрге?
– Славные традиции отечественных войн против Наполеона и Гитлера, – согласно кивнул Русланыч. – Обрез в руки – и в партизаны.
Настоящее сопротивление оккупации оказали только в двух точках Гермеса – в протекторате Юрга и на нашем восточном побережье, в провинции Труа-Ривьер. Мужчины вооружились кто чем, попрятали семьи в лесах и несколько дней ожесточенно воевали с Исламским Союзом, не надеясь на помощь и победу. Несомненно, их уничтожили бы довольно быстро – малочисленные отряды фермеров не способны противостоять регулярной армии. Спасение в виде десанта союзников пришло очень вовремя.
– Ну отсюда нас точно выгонят. – Крылов недоверчиво посмотрел на белое здание деревянной церкви со шпилем, возвышавшееся посреди настоящего яблоневого сада. Ведь не лень было выращивать фруктовые деревья из завезенных с Земли семян или саженцев! Табличка у выхода гласила: «Приход Святой Марии Магдалины Римско-Католической Апостольской Администратуры на Гермесе». – Еще повезет, если не проклянут и не отлучат!
– Тебе бояться нечего, православные под юрисдикцию Рима не подпадают, – усмехнулся я. – Рискнуть все равно необходимо, мы же не хотим делать ничего плохого? Только спросить...
– Вот сам и спрашивай, а я погуляю снаружи.
– Никогда не предполагал, что человек, закончивший университет, окажется настолько суеверным! Амели останется тобой довольна, честное слово! Не отставай, разговаривать будем вместе!
В разгар рабочего дня прихожан в церкви не было, обнаружился только унылый мальчик десятилетнего возраста, протиравший тряпочкой подсвечник справа от алтаря. На ранних визитеров он не обратил никакого внимания.
– Слава Иисусу! – Я вздрогнул, услышав мужской голос, разнесшийся под сводами. Ничего себе акустика!
– Слава во веки веков, – поприветствовал я вышедшего из бокового придела священника в орденской одежде доминиканцев, братьев-проповедников – они служат и в храмах Квебека. Акцент незнакомый, значит, родом происходит не с Гермеса. Высок, отнюдь не стар, смотрит заинтересованно.
– Вы ведь младший брат Тьерри и Робера Аркуров? – сразу огорошил меня настоятель. – Я слышал, вы приехали вчера утром...
Коленька едва слышно кашлянул, словно говоря: «Ничего себе!», а я вновь убедился, что любые новости здесь становятся достоянием общественности быстрее, чем можно вообразить. Не прошло и суток, а о нашем прибытии извещены все и каждый. Можно было бы сказать «знает каждая собака», но боюсь обидеть брата ордена Domini Canes, «Псов Господних».
– Называйте меня отец Фернандо, – представился священник. – Полагаю, вас привело в храм отнюдь не желание помолиться? Что ж, готов выслушать, гости из столицы появляются в Сен-Флорантене реже, чем хотелось бы. Давайте пройдем ко мне, угощу чаем...
Настоятель принял нас доброжелательно, препроводил в свой дом при церкви – одноэтажный чистенький коттедж, усадил за стол и посоветовал не стесняться, раз уж мы зашли для светской беседы.
Я сразу отметил, что отец Фернандо является страстным коллекционером книг, его библиотека вызывала чувство невольного благоговения. В условиях гермесского захолустья собрать несколько тысяч томов – это почти подвиг, большинство изданий приходится заказывать с Земли по каталогу, транспортировка стоит недешево. Священник обязан быть хорошо образован, а если он увлекается не только духовным чтением (на полках обнаружились справочники по астрофизике, биологии и даже работа Жерара Ланкло «Мир торжествующей жизни»), то из предстоящей беседы может выйти толк!
Пока кипятился чай, отец Фернандо абсолютно непринужденно рассказывал о себе, чем полностью избавил нас от излишней скованности. Настоятель оказался испанцем, девять лет назад закончил духовную академию в Толедо, вступил в орден святого Доминика и принял сан. На Гермесе оказался по собственному желанию, служить в епархиях на других планетах можно только добровольно.
С любой точки зрения Сен-Флорантен – дыра дырой, медвежий угол, каких поискать, но отцу Фернандо здесь нравится: если и искать настоящего спасения души, то вовсе не на цивилизованной Земле, где понятие «Бог» давно начало превращаться в нечто отвлеченное и полузабытое, а в кромешном захолустье.
– Печенье с медом. – Священник поставил на стол плетеную корзиночку. – Экономка готовит, пальчики оближете, господа. Свободного времени достаточно, а потому я готов выслушать любые вопросы. О вас, мсье Аркур, мне рассказывал Тьерри. Может быть, стоит представить вашего коллегу?
– Крылов, Николай, – сказал я. – Он из России, занимается биологией, научная деятельность...
Далее я выдал стандартную легенду, касающуюся нашего интереса к любым явлениям, которые могут считаться «необычными» и «сверхъестественными». Вот, к примеру, история сына мсье Барбена – слышали, наверное?..
– Значит, «сверхъестественное»? – Отец Фернандо посмотрел на меня очень внимательно и, как показалось, неодобрительно. Выставит вон, никаких сомнений! – Господа, если вы хотите, чтобы я был откровенен в вопросах, не затрагивающих религиозной этики, и желаете получить некую помощь с моей стороны, тоже будьте до конца откровенны. Сразу несколько отчетливых нестыковок: почему два молодых человека с биологическим образованием не сидят в лаборатории и не охотятся за реликтовыми видами, а занимаются поиском «необычностей»? Если в данной проблеме заинтересован один из крупных исследовательских центров Земли, почему на Гермес не прибыла хорошо оснащенная экспедиция со всеми полномочиями и разрешением от властей? Вас всего двое, вы слишком молоды и выглядите, простите, сущими любителями. Добавлю, что в прежние времена никто и никогда не задумывался, что на тихой и безмятежной планете могут встретиться некие «странности»...
Я замялся, не зная, что ответить. Настоятель улыбнулся, сказав:
– Врать надо уметь, особенно если вы имеете дело с братом ордена, почти шестьсот лет профессионально занимавшегося инквизиционным следствием... В Толедо хорошо учили отличать, где правда, где полуправда, а где откровенная ложь. Так вот: вы говорите только половину правды. Давайте начнем всё сначала. Осмелюсь предположить, что вы питаете личную заинтересованность в поставленном вопросе. Нет?
– Питаем, – размашисто кивнул я. – Николай, покажи что-нибудь!
– У вас был тяжелый перелом левого предплечья, – не задумываясь сказал Крылов отцу Фернандо. – В детстве или юности. Осколочный, обе кости – лучевая и локтевая. Судя по тому, что остались титановые пластины и шунты, регенерирующая РНК-терапия не помогала, вы едва не потеряли руку. А еще была травма позвоночника, делали пластику дисков в грудном отделе.
– Кхм... – Я бы не сказал, что священник очень удивился, но слегка побледнеть Коленька его заставил. – Все правильно. В двенадцатилетнем возрасте я попал в авиационную катастрофу, частный самолет родителей разбился, выжил я один. Чудом. После этого и решил посвятить жизнь Богу и Церкви... Еще что-нибудь?
Корзиночка с медовым печеньем медленно поднялась к потолку, описала круг по комнате и аккуратно приземлилась на каминную полку. Крылова это совершенно не напрягало, он даже не пошевелился.
– Рассказывайте – Отец Фернандо резко подался вперед и хлопнул ладонью по столу. – Во всех подробностях. Постарайтесь не упустить ни одной детали! Считайте, будто вы пришли на исповедь!
* * *
– Мистичность католицизма часто приносит пользу, – меланхолично говорил священник, глядя на стаканчик с красным вином, стоявший перед ним. За окнами пылал яркими красками закат, мы сидели в гостях у отца Фернандо почти восемь часов – единственный перерыв в беседе сделали на время вечерней мессы. – Люди до сих пор видят то, что смертным видеть не положено, каким-то образом соприкасаясь с «миром невидимым». Раньше, когда человек стоял ближе к Господу, явления ангелов или демонов общественность ничуть не шокировали, являясь делом вполне обыденным. Средневековье в этом отношении оказалось наиболее плодотворной эпохой, Дева Мария приходила не только к святым Франциску или Доминику, Она могла явиться пастуху или рыцарю, ребенку, простому монаху... Вера приводила в движение народы и меняла облик цивилизации.