Выехав на городскую окраину, остановился около бывшей автостанции, где вместо открытых навесов теперь высоко подпирали крышу железные ворота с широченными надписями во всю их ширину: «Кузовные работы. Шиномонтаж».
В мастерской под поднятой крышкой капота склонился к двигателю парень в робе. Рядом с ним суетился, видимо, хозяин легковушки.
В глубине помещения слепило. От электродов веером рассыпались горящие искры. Огненная нить рыжей бороздочкой наплавлялась на окалины. Сварщик сшивал кузов.
Кресало потянул на себя дверцу в боковую пристройку. Покинул он ее, когда на город легла безглазая мутная ночь.
6
Голос полковника Кирпотина громыхал в зале. Подчиненные втягивали шеи в плечи. Рядом с начальником, согласно кивая в такт его выкрикам, сидел его заместитель подполковник Нарыков, по кличке Жгут.
С потолка свисал единственный на весь зальчик черный провод с пустым патроном — видно, дела в милиции шли не самым лучшим образом, если некому было вкрутить лампочку. Да и нужна ли она была по вечерам, когда все сотрудники занимались уже своими личными делами?
— Провалили рейд по киоскам! Всего один протокол! И это на двадцать участковых рыл! Ларьки-то сейчас на каждом углу… Или всех вас оптом скупили?!.. — орал полковник.
Опер сидел в среднем ряду и думал: «Вот тварь ползучая! Сам ворует напропалую, а других тут так сношает… Если бы не это затхлое время, давно бы сушил сухари…»
А этот Жгут? Пустобрех и шныряла! В каждом городском кооперативе по личному гаражу имеет… В наем сдает…»
Многое знал Покальчук про своих начальников. Но дай ход любому делу, сам скорее в сточной канаве оказался бы…
— Забыли, — спросил Кирпотин, — каково пришлось тем, кто анонимки писал на меня?!..
Зал глубоко вздохнул.
«Хорошо хоть на этот раз на стол не вскакивал!» — подумал Игнатий, выходя вместе со всеми из душного помещения.
— Где мой сын? Где… — В кабинет опера грузно затеснилась пожилая женщина.
— Какой еще сын? — однотонно спросил Покальчук.
— Мне сказали, к вам надо… Вы пропавшими без вести занимаетесь?.. — женщина вопросительно округлила глаза. — Говорят, в лесу кого-то нашли…
— Это совсем по другой части… А вам надо бы в морг!
Вышел.
— Слухай, ты, пень бугрянский! Почто тетку ко мне направил? — налетел на дежурного.
— Да не гоношись ты! — Капитан закрыл стеклянную дверь.
Опер прошел в самый конец коридора, спустился по лесенке, толкнул складскую дверь.
— Рахимов! Проснись, твою мать! — затормошил растянувшегося на полке сержанта.
— Ай! Что?! — испуганно вскочил тот.
— Помогай, Муратка… Надо гражданку одну в морг отвезти.
— Ни за что!..
Оглянувшись, шепнул что-то Мурату на ухо, и тот вдруг тут же закивал.
Выходя, обратил внимание на конверт, белевший на тумбочке, с адресом отправителя: «…Дагестан…»
Вернулся в кабинет:
— Наш сотрудник вам поможет…
А коренастому сержанту уже в дверях добавил:
— Если опознает, сразу же позвонишь.
— Ясное дело! — кивнул тот.
Когда сержант и женщина вышли, Покальчук наклонился, достал из-под стола очередную бутылку «пепси». Выхлебав до донышка, широко расстегнул воротник рубахи: жарко…
За время службы в милиции чего только он не повидал: оторванные руки, отрубленные головы, раздавленные всмятку тела… Скольких преступников знавал. И когда-то заданный себе вопрос «А зачем бороться с ними?» уже давно не беспокоил его.
В аппарате заурчало.
Сжал трубку:
— Точно опознала?.. Он?.. Немедленно ее ко мне… «Скорая» увезла?.. Ну, дела…
7
Ночь была теплой и бархатно-смуглой, словно залитая сгущенным светом отгоревшего дня. Луна рельефно высветила ломаную линию дороги, по которой стремительно неслись два «жигуленка». Вот темный автомобиль как-то показно выставил свой бок, на повороте обошел перламутровую легковушку, вот вырвался вперед и растворился в предутренней мути.
Лес завороженно наблюдал за этим неожиданным для такого времени суток соревнованием.
Темный автомобиль, уже оказавшийся в гуще леса, резко остановился. Сзади него осталась лежать, матово отблескивая на лунном свете, шипастая полоса. И он скрылся под низким навесом густого черного лапника.
Вот второй «жигуль» на скорости пролетел полосу и потом, заюлив, еще метров шестьдесят…
Осторожно приоткрылась дверца.
Выглянул водитель.
Вроде никого.
Вылез.
Надавил на колесо. Оно вмялось под пальцами.
Оглянулся…
Что же это такое?..
Сел в машину. Жуя покрышки, она медленно стала сдавать назад.
На опушке взлаяла собака…
Что-то блеснуло в кустах…
А с взгорка с недовольным шипением тормозов уже спускалась большая машина.
Удушливо пыхнув, «МАЗ» остановился возле.
— Ты чего тут? — прозвучало в окне его кабины.
— Прокол! Если поедешь, тоже шины пробьешь.
Оба водителя прошли к ленте…
— Во! Откуда она здесь взялась?..
— Борона!..
Закурили, с опаской посматривая на лес.
— Не нравится мне рее это… — пробурчал водитель «МАЗа». — Но эту дрянь надо забрать… К себе в деревню отвезу… У нас там в Лукичёвке есть одна шалашовка… Ну, замучили вконец хахали, ездят и ездят… Я этухренацию поставлю и проколю им…
— Ая как здесь?..
— На ободах, конечно, не уедешь…
Оглядел лес.
— Давай ко мне на платформу. До города доброшу…
Проехал вперед. Сбросил на асфальт колодки.
Через несколько минут, окутываясь дымом солярки, с утробным ревом «МАЗ» полез на взгорок.
8
Покальчук, широко раскрывая губастый рот, давя зевоту, смотрел на писавшего мужчину.
Тот, выводя буквы, прерывно рассказывал:
— …Когда я проскочил ленту… Может, лучше вы напишете?.. А я подпишу.
— Чего разурчался?.. — вдруг оскалился опер.
— Слава богу, грузовик этот рядом оказался, — произнес мужчина.
— Ты мне тут дирол с ментолом не жуй! — сказал, как обрезал, Покальчук. — Ну, ребята деревенские балуются… А может, наши на дороге оставили… За это с вас еще спросится. Помешали преступников задержать!
— Да это все шофер тот… Я-то тут ни при чем…
— Ни при чем?!.. Хотя, может, и так… И зачем тогда тебе вообще все это писать?..
— И я вот думаю: зачем?
— Давай! — Покальчук взял лист. — Мы того сами разыщем. И ленту вернем…
Когда мужчина, чуть ли не на цыпочках, вышел, Игнатий на мелкие кусочки порвал лист и бросил в забитую всяким хламом урну. Прислушался к звукам за дверью. В коридоре привычно шаркали ноги, стоял напористый, раздражающий шум.
Вечером автосервис не работал. Хотя в помещении горел свет, но никто туда войти не мог. Около ворот чернел силуэт «жигуленка» цвета мокрого асфальта. А внутри мастерской сладко пахло ацетоном. Коренастый паренек в противогазе поливал из распылителя аэрозолем на только что загрунтованный корпус легковой машины.
В комнатенке, наполовину заваленной коробками передач, дверными боковинами, стеклами, колодками, сидел опер, и около него, согнувшись длинным вопросом, высокий мужчина, Клавкин брат, Лобурев.
Именно он в то тяжелое для Игнатия время, когда опер загремел под суд, не оставил его. А еженедельно носил передачи, сам ездил в Питер к адвокату… Покальчук, выйдя из зоны, отблагодарил его. Помог за бесценок купить бывшую автостанцию и теперь сам обеспечивал прикрытие новоявленному коммерсанту. Доход у них был достаточный.
— Игнат! Завтра едем на рынок, — говорил Лобурев, тасуя карточную колоду.
— А что, машина уже готова?..
— Конечно…
— Ну, посмотрим… Напортачили, небось?.. — По мрачному лицу Покальчука изредка пробегали мягкие подсветки.
— А чего там разглядывать… Работа — высший класс! Для своего ведь старались. Я тебе сейчас другое скажу. У сестры моей совсем крыша поехала…
— Она у нее всю жизнь набекрень была.
— Да ты только послушай… С прокурорскими связалась…
— Оно и понятно… — Игнатий сощурил тяжелые веки. — Ей не дрын нужен. Его она и так найдет. А вот за спиной спрятаться — куда важней!
9
На лесной опушке при выезде из города было шумно. Возле нее ежеминутно сновали машины. В лесополосе группками темнели люди, сошедшие на конечной остановке трамвая. Горожане устремлялись к вещевому рынку. Кто продать, кто купить, а кто и просто поглазеть на всякую привозную из дальних краев пеструю всячину. Осмотр и продажа автомашин производились в самом конце.
Радом с дымчато-лиловым «жигульком» щелкали черными семечками Лобурев и Покальчук. А у самого колеса, как неотъемлемое приложение к машине, возился все тот же Рахимов.
— Красивая, стерва!.. Сколько? — щурясь от яркого солнца, будто ласкаючи, провел по крылу машины лобан в кожаном замшевом пальто.
— Если ты серьезный покупатель, попробуй сам предложить цену. Только в баксах, — выплюнул шкурки Лобырев и. приоткрыл капот.
Лобан заглянул в него.
— А теперь салон покажите.
Покальчук, в опущенной почти до переносицы кепке, посматривал на парня и никак не мог вспомнить, где видел его… Так оно и есть! Когда-то он попадался ему за спекуляцию женскими сапогами… А законы были покруче. Вот и влип под статью. Теперь, значит, вышел. И видок заправский! Отсидка, видать, на пользу пошла…
— Хочу брату к свадьбе тачку подарить, — сказал лобастый, перестав заглядывать под кузов и отряхивая песок с пальцев. — Вы, дяди, не темните — товар ваш. Вот и говорите, сколько?
— Пять тысяч «вашингтончиков», — угрюмо отрезал Лобурев.
— Креста на вас нет!
Дернулся и пошел дальше.
— Ну, походи, походи… — забурчал ему в спину Покальчук.
Л ты проследи!.. — толкнул Рахимова, который тут же направился вслед за парнем.
К машине подходили и другие, осматривали, приценялись, торговались, но на этом все и кончалось.
Лобурев аж посинел:
— Жлобы! Скопидомы несчастные!.. Может, малость скинем?
Покальчук помалкивал, сверкая глазами.
— Он там… за четыре… договаривается… — прерывисто и с одышкой заговорил подбежавший Рахимов. — Разговор у них уже о нотариусе идет…
Покальчук с Лобуревым переглянулись.
— Так не годится! Деньги от нас уйти не должны. Действуем как всегда, — прогнусавил опер.
— А не упустим?.. Они уже, вон, поехали, — затараторил снова Рахимов.
Все трое сели в «жигулёк» и уже при выезде с опушки преградили дорогу выбиравшейся на асфальт машине. Опер с жезлом в руке тяжело вышел навстречу.
— Майор Покальчук! — показал удивленному водителю удостоверение.
— Какое нарушение? — тот полез в карман за документами.
— Сдается мне, что ваше транспортное средство значится у нас в розыске…
Покупатель, сидевший рядом с водителем, загрустил. Видимо, вспомнил опера.
— Сидеть! Тоже проедете в отдел…
Покальчук устроился на заднем сиденье, и машина развернулась к проспекту.
— Вы ошибаетесь… Заверяю вас… Эта консервная банка тестю моему принадлежит. А я езжу по доверенности, — водитель явно нервничал.
Уже в отделе стал упрашивать Покальчука:
— Отпустите, пожалуйста! С машиной все чисто! Можем тестя сюда пригласить.
— Эксперты наши разберутся. Правда, сейчас они загружены работой. Потребуется несколько дней.
— Да вы сами можете убедиться… — водитель вконец расстроился.
Подал свой голос и парень:
— А я чего тут у вас торчу?.. Что он мне, сват этот дядька? И машина его не нужна… Я пойду?..
— Пойдешь, но не сразу. Вот внесем в картотеку…
— Да вы что?!..
10
Через день в кабинет к оперу зашла уже знакомая ему женщина. Он почесал себе пальцем бровь.
— Мой сыночек… Он это… Он… Господи, кровинушка моя!..
— Помню… Помню… — поморщился. — Присядьте… Кое-что прояснить надо в вашем заявлении.
Совсем неожиданно посетительница вдруг попросила:
— Я видела у вас в деле фотографию… На полянке он лежит… При жизни все никак сфотографироваться не мог… Может, есть еще одна?..
Покальчук поежился. С такими просьбами к нему еще. не обращались.
Он всей тяжестью перевалился на другой подлокотник скриплого кресла. Немного подумав, кивнул.
Вытащил из сейфа картонную папку. Открыл страницу, на которой был приклеен снимок человека с обезображенным лицом. Полистал еще. Нашел другой, с лежащим во всю длину телом. Осторожно оторвал. Вложил закладку.
«Надо будет сегодня же восстановить».
— Спасибочко вам… — сказала понурая женщина, и с тяжелой поволокой глаза ее блеснули неожиданным жестким светом. — Вы этих злодеев накажите!.. По самой лютой строгости!..
Опер тяжело вздохнул и неуклюже стал растирать вспотевший было лоб всей своей кургузой пятерней.
— Их еще найти надо… А это дело не простое… Но мы постараемся… И уж тогда…
Женщина вышла с прежним застывшим взглядом.
Оставшись один, Покальчук закурил, жадно затягиваясь едким дымом груботабачной отечественной сигареты.
Служебные милицейские помещения больше походили на обшарпанные, затхлые каморки. Самый большой кабинет — четыре метра на четыре. Стены — в моющихся обоях. У окна — древний фикус с почти фиолетовыми листьями. Здесь роскошествовал начальник милиции Кирпотин, который обладал поразительной способностью выживать в любых условиях.
Как-то секретарь райкома с пеной у рта прокричал ему в лицо: «Ты только с виду красный, а внутри весь белый!»
Один райкомовский шутник даже сочинил по этому поводу:
Был он белым, как у Врангеля рагу…
Белым, словно зубочистка на снегу…
Полковник только посмеивался.
Несколькими годами позже глава районной администрации в сердцах провыл: «Ты только с виду милиционер, а внутри — подлинный хапуга! Штукарь!..» С Кирпотина и тут как с гуся вода.
— Привет, Шерлок Холмс! — начальник отошел от бондарной кадки с фикусом. — Ты скоро мне личный транспорт организуешь?.. Видно, не дождусь от тебя машиненки…
— Кое-что на примете уже появилось. Надо бы, чтобы и форма и окрас соответствовали вашему служебному положению.
— Ты, брат, торопись! А то вот возьму и переведу тебя в участковые… Повод-то, сам знаешь, у меня имеется… И будешь уличную грязь месить сапогами…
Опер смолчал.
А Кирпотин заговорил о другом:
— Слухи нездоровые пошли… Опять труп у дороги… Банда какаято на нашу с тобой голову свалилась…
— Пустое все это. А дохляка последнего нам могли из другого района подбросить. Ваш сосед, полковник Перцев, так и норовит, чтобы вам досадную бяку сделать…
— Не вороши… У нас, у ментов, такая уж доля — терпи пакости разные… И свои заготовки каверзные для других имей…
— Это верно… Уж такая профессия наша, — тягуче произнес Покальчук не без внутренней утробной злобы.
Не забыл еще, как этот полковник — тогда капитан, — когда на руках Покальчука защелкнулись стальные наручники, сам кричал ему в лицо: «Взяточник!»
— Ладно, брат, иди суетись!.. Все у нас должно быть в ажуре, — буркнул назидательно полковник.
11
.. И снова лес наблюдал за проносящимися мимо автомобилями. Вот один из них, покружившись на перекрестке, направился на желтые глазастые огоньки заправочной станции, огороженной столбиками в черно-белую полоску. Под крыловидным навесом там стояла красивая автомашина с четырьмя передними фарами.
— Барыги, видать! — сказал сидящий за рулем.
Не обращая внимания на подъехавшую машину, парень в джинсовом костюме снял с крючка и вставил в горловину бензобака металлический наконечник шланга.
Колонка заурчала, загудела, затряслась.
Тем временем в салоне заднего авто шел странный разговор.
— Когда будем на месте, ты его и грохнешь!
— Да вы что, начальнички! На такую мокроту сегодня я не пойду…
— Ас чего это ты, козел, задергался?.. Денежку лишнюю любишь, а чуть руки испачкать свои боишься… Ведь на ладошках у тебя кровушка чужая и так имеется… А это статья уже серьезная… Мы сами тебя за колючку и проводим.