он взобрался на вершину дерева и подвесил его там. Прокормить пять дородных воинов было делом не простым.
Продолжая прочесывать лес, Сын Прыгуна отошел достаточно далеко от лагеря, когда услышал шум, напоминавший волновавшееся море. Поднявшись на вершину ближайшего дерева, людомар оглядел небосклон. Небеса явили ему редкое в этих краях явление абсолютной безоблачности. Спустившись вниз, охотник прислушался к шуму, а после пошел в его сторону.
Ему пришлось пройти довольно далеко и оказаться на краю одного из водопадов, чтобы утолить свое любопытство. С вершины уступа бросавшего струи воды на скалы далеко внизу, людомар разглядел два небольших войска готовых к бою.
Они располагались на втором по удаленности от моря выступе, в месте как нельзя лучше подходящем для массового убийства. Оно было ровным, лишенным растительности и достаточным для того, чтобы вместе несколько сотен воинов.
Спиной к людомару стояла нестройная толпа реотвов, одетых вразнобой. Глаза Сына Прыгуна различали и железные шлемы, и простейшие кожаные обручи, не защищавшие даже от удара кулаком; кольчуги с доспехами и простые мужицкие рубашки, от пота прилипшие к телу; мечи и наскоро сделанные сучковатые дубины.
Напротив этого военного сброда ровными рядами стояли саарары. Все воины имели одинаковые шлемы, их тела закрывали кольчуги и тяжелые ростовые щиты. Вперед были выставлены длинные пики.
Реотвы неистово орали, понукая себя на битву. Многие из них прыгали и хохотали, доводя свой боевой пыл до бесноватости; иные просто орали проклятья и нелицеприятные посулы врагам.
Между этими небольшими армиями стояли несколько человек и о чем-то оживленно переговаривались. Они махали руками, кричали и топали ногами.
После, пребывавшие посредине разошлись в разные стороны, армии некоторое время постояли друг напротив друга и, по звуку труб, начали медленно сближаться. Реотвы ударили о строй саараров, как горох бьется о землю при падении. Они оставили за собой не более десятка убитых и бросились наутек. Саарары их не преследовали. Бежавшие воины останавливались, снова приближались к противнику, кричали ему обидные фразы и тут же бросались прочь. Саарарские пехотинцы не реагировали на эти выкрики.
Внезапно внимание людомара привлек треск, донесшийся справа. Сквозь шум водопадов он отчетливо расслышал его. Охотник обернулся и увидел нескольких оридонцев в легких доспехах. Они внимательно наблюдали за битвой внизу, и когда она закончилась, поднялись на ноги и снова скрылись в чаще.
Последовав их примеру, людомар вернулся в лагерь
– Стой, – остановил его на подходе голос Унки. У холкуна был тонкий слух. – Маэрх?
– Да, поднимай всех. За нами погоня.
– Погоня?! Но как?..
– Буди всех.
Воины просыпались нехотя и тяжело поднимались с земли. Их качало от усталости.
– Кто они? Ты видел? – спросил Гедагт.
– Оридонцы. Видел двоих.
– Вдвоем они сюда не сунуться. Отряд поблизости.
– Я видел битву внизу. Реотвы и саарары.
– Битву? – вмешался в диалог Нагдин.
– Да. Реотвы разбиты.
– Это жители рыбацкой деревни. Не удивлен, – он как-то даже радостно усмехнулся.
– Ты смеешься над смертью собратьев? – насупился Кломм, слышавший их разговор.
– Нет. Я сожалею о том, что саарары раньше не заявились сюда.
– Что бы было тогда?
– Меня бы раньше услышали, – с горестью проговорил Рыбак.
– Тише!.. Ложись! – приказал людомар. Когда отряд залег, он взобрался на ближайшее дерево на уровень ниже нижних ветвей и принюхался. Обоняние донесло ему терпкий запах дремсов.
Соскочив вниз, охотник лег подле Гедагта.
– Дремсы, – произнес он и увидел, как брезд тяжело закрыл глаза, понимая, что бегать придется не долго.
– Нужно разделиться, – предложил Кломм.
– Нет, – вмешался Лоден. – Маэрх говорил про битву. Там уже никого нет. Пойдем туда, и наши следы затеряются на том поле.
Вдалеке уже слышались шаги, когда воины поднялись на ноги и поспешили за людомаром.
***
Кин с неудовольствием поглядывал на небо, запертое в тесную клеть древесных ветвей. Он ненавидел леса. Как и всякий оридонец ему были любы бескрайние просторы, небольшие рощицы низкорослых деревьев, холмы и безбрежность Великого океана. Там, где он жил пространство всегда оканчивалось водой. Чувство безопасности дарила только вода. Пусть даже бущующая, но простая, понятная, честная и более открытая, чем бесконечные темные леса проклятой Владии.
Фод шел рядом с ним. Его глаза горели лихорадочным огнем. Он не отрываясь смотрел на небольшой отряд дремсов, который шел впереди, выискивая следы беглецов.
Кин давно уверился, что Фод из той плеяды оридонцев, коих без тени сомнения можно назвать фанатиками. Он сочетал в себе удивительно несочетаемые черты характера. Несомненным было, что Фод очень умен. Его познания распространялись настолько широко, что мировоззрение Кина казалось небольшим островком в сравнении с бескрайними пустынями, которые тянулись во владениях Дагта, каждый день пожиравшего свое дитя-солнце. Но, в определенные моменты, Кин это знал, Фод мог уподобиться наитупейшему существу: зациклиться на одном движении, на одном занятии, на чем-то одном настолько сильно, что отрывание его от этого дела доставляло оридонцу невыносимую боль.
Вот и сейчас Кин видел в глазах Фода тот взгляд, который говорил ему, что Фод зациклился на одном – на погоне. За несколько дней, прошедших с тех пор, как они прошли перевал у Меч-горы и козьей тропой миновали владения брездских недобитков, Кин и Фод не перекинулись ни единым словом.
Верный слуга Фода, которого Фод называл просто «ты», имел ровно ту же особенность характера, и так же как и его господин блестел глазами, упершись взором в спины дремсов.
«Кто они такие?» – в который раз задавался вопросом Кин. В этих оридонцах, внешне, не было ничего не обычного, однако нечто тайное, темное и пугающее исходило от их тел.
Чувства Кина разделяли и все остальные воины в его небольшой армии, состоявшей из шестидесяти трех бойцов.
Фод и Ты пришли в неистовство, когда отряд набрел на обглоданные зверьем трупы гиров. Оридонец с изумлением подметил, как Фода затрясло от страха или от ярости – трудно отделить эти чувства одно от другого! – и он бросился перебирать кости зверей, облепленные мошкарой. Фод что-то бормотал себе под нос, что-то напевал, словно бы молитву. Ты неистовал рядом. Он кружился вокруг места скопления костей, подпрыгивал и отвешивал небольшие поклоны убиенному зверью.
– Странные они, – процедил сквозь зубы Эк.
– Прикуси язык, – предупредил Кин. – И без тебя то видно. А потому прикуси язык.
– Привысокий, мы нашли их последнюю стоянку. Они были на ней только что, – подбежал к нему молодой дремс.
– Как ты обращаешься к нам? – проговорил стальным голосом Фод. Его нижняя челюсть тряслась от злобы.
Дремс удивленно посмотрел на Кина. Тот кивнул, и дремс присел на корточки, склонил голову и, упершись руками в землю, занял преклоненную стойку.
– Говори, – разрешил Фод.
– Мы нашли их, привысокий.
– Где они?
– Недалеко впереди нас, привысокий.
Фод кивнул своему слуге, и они ускорили шаг.
Дремс поднялся во весь рост и проводил их злобным взглядом.
– Терпи, – хлопнул его по предплечью Кин. – Как и я…
Он также ускорился и вскоре стоял подле бесновавшегося Ты. Тот снова ходил кругами, приплясывая и
вынув из ножен короткие кривые ножи-когти.
– Крови… крови твоей… – бормотал он, потрясая головой так, словно ему в уши залезли муравьи.
Дремсы, все без исключения сидели на корточках со склоненными головами.
– Ты подаешь им плохой пример, Кин, – проговорил надменно Фод. – Они всегда должны знать, кто они. Ты отучил их от этого.
Кин сжал зубы и согласно кивнул. Слова о том, что именно поэтому его отряд считается лучшим во Владии и Цур опирается на него в своем властвовании на Синих равнинах, – слова об этом оридонец с трудом проглотил. Его страх перед Фодом усиливался.
– Пусть все изготовятся, – приказал Фод. – Ты, иди вместе с дремсами. Не дай им попасть в засаду. Если ОН с ними, то они уже прослышали о нас.
Приказ, приготовиться к бою, быстро разнесся в хвост колонны. Послышался лязг вынимаемого из ножен оружия и веселый говор. Кин разделил свою армию на три части и только после этого двинулся вслед за дремсами.
Они вышли к реке и двигались у водной глади. Кин запретил своим воинам выходить из-под сени деревьев, поэтому они шли вдоль реки в лесу. Он не прогадал, ибо первая же стрела, вылетевшая из чащи, угодила в плечо одного из дремсов, но опытный глаз Кина заприметил, что по траектории целили не в дремса, а в Ты. Последний метался по берегу реки, как ужаленная под хвост белка, и торопил дремсов. Когда же стрела сразила ближайшего к нему воина, Ты замер и возопил, что было мочи. У Кина невольно приоткрылся рот, когда Ты, не раздумывая, бросился в ту сторону, откуда вылетела стрела.
– Оставь его, – остановил Кина Фод, положив руку на затылок. – Им движут боги. Они охранят его.
Старый воин покосился на Фода и согласно кивнул. У него был иной опыт «охранения» богами подобных вояк, но он вновь предпочел попридержать его у себя.
Ты беспрепятственно достиг кромки леса и скрылся в нем. Округу продолжали оглашать его вопли. Дремсы у реки растерянно выглядывали из-за щитов, прикрывая ими раненого.
– Прикажи им бросить его, – сказал Фод, указывая на раненого. – Они должны делать свое.
Кин кивнул.
– Вперед, – крикнул он войску. Фод бросился вперед вместе с воинами. – Эк, – остановил Кин брезда, – отряди двух воинов. Пусть перенесут раненого от реки в лес. Тихо сделай.
Эк кивнул.
Погоня шла по следу довольно долго прежде, чем выйти на край скальной плиты, налегавшей на другую подобную же плиту в нескольких десятках метрах ниже.
Оридонец быстро распознал, куда людомар уводит своих воинов.
– Эк, найди Чоста, дай ему двадцать бойцов. Пусть, что есть сил мчится и обойдет вон ту долину с другой стороны. Сам возьми еще двадцать воинов и веди их к деревне. Видишь ее дымы?
– Ты не спешишь! – подскочил к нему возмущенный Фод. – Ты не хочешь догнать их?
– Я спешу.
Начался бешеный спуск вниз.
***
Людомар изо всех сил притянул тело к буро-красному камню берега реки. Его одежда была мокра от водяной пыли, коей ближайший водопад осыпал его, несмотря на то, что охотник отстоял от него на расстоянии полета стрелы.
Прислонив свою щеку к холодному скользкому камню, Сын Прыгуна закрыл глаза и попытался отвлечься от дурных мыслей.
Остальной отряд сидел прямо в воде, выставив вверх только свои носы.
Людомар различал топот множества ног, хруст ветвей под ними и тяжелое дыхание воинов. Когда эти звуки сместились в сторону равнины, он вывел воинов на тропу и стал подниматься обратно.
– Смотрите, – сказал Унки, показывая на воинский отряд, который двигался по другой стороне реки в сторону деревеньки.
– Они разделились. Их можно перебить, – предложил Бохт. – Я вижу дремсов. Они никудышные воины.
– Мы вернемся туда, где и были. Маэрх правильно сказал нам. У них не достанет сил, чтобы предугадать нас, – прохрипел Гедагт, взбираясь по крутому склону.
– Он умен, тот, кто ведет их, – вставил свое слово Лоден.
– Вы слышали крикуна. Визжит как девка по весне. Кто это среди них? Никогда не слыхал подобного, – спросил Унки.
– Мне дела нет до него, – ответствовал Бохт, прикусывая поломавшийся грязный ноготь.
Они снова взобрались на лесное плато и повалились без сил прямо в траву.
– Дремсов надо перебить. Всех, – проговорил Кломм. – С ними мы не уйдем от погони.
– А где Рыбак?
Этот вопрос застал всех врасплох. Никто и не заметил, что Нагдин исчез, хотя всем стало понятно, куда он исчез.
Воины вопросительно переглядывались, спрашивая друг друга, что будем делать. И каждый взгляд отвечал, надо идти в деревню; и каждый взгляд понимал, насколько это опасно и что не вернется никто; и за каждым взглядом пронзительно кричала воинская порука, не бросать своего в беде, а за этим возвышенным чувством тихо скрипело, не могу, нет сил.
– Как мы это сделаем? – проговорил, наконец, Лоден.
Отряд ответил ему молчанием.
Людомар с трудом поднялся на ноги, надо идти. Остальные, так же пошатываясь, встали. Он без труда провел их к плащу с перебитой дичью, начинавшей уже попахивать падалью, но иного не оставалось. Пища была честно разделена между всеми, и хотя ее оказалось мало, но были рады и этому. Глубокий сон всей тяжестью навалился на воинов.
Охотнику снились дни давно прошедшей жизни. Лицо людомары было удивительно похоже на лицо Иримы, а Лоова умещалась в ее руках точно так же, как и…
Далекий звук разбудил охотника. Он приподнялся на локте и прислушался. Рог призывно трубил. Он словно бы просил помощи. Он звал.
– Песнь Великих вод, – вскочил на ноги Лоден. – Это песнь Великих вод.
– А? Песнь? Ты чего говоришь? – быстро сел Кломм.
За ним проснулся Гедагт и холкуны.
– Песнь Великих вод. Это песнь пасмасских пиратов. Наша, – Лоден улыбался. Людомар разглядел это в темноте.
Воины быстро собрались и бросились на звук.
Они подбежали к кромке лесного плато, как раз в тот момент, когда на реке внизу появилась лодка, сверкавшая множеством рочиропсов разных расцветок. На лодке неистово гребли несколько реотвов. Их потные плечи, руки и лица отблесками переливались в свете кристаллов.
За лодкой быстро шел саарарский корабль. На нем были подняты все паруса, а многочисленные весла вздымали пену по бокам.
Над рекой снова разнесся призывный трубный рев. Он неожиданным образом повлиял на пасмаса.
Лоден бросился в реку и поплыл, не обращая внимания на крики товарищей. Вскоре водопад сокрыл его голову от глаз воинов.
– Я туда не поплыву, – предупредил Бохт. – Мне рано к богам.
– Мы переплывем реку и спустимся там, – Гедагт указал на другой берег.
– Течение, – только и сказал Кломм.
– У меня есть вервь. – Людомар стал быстро отматывать веревку с пояса и из-под поножей. – Она хотя и тонка, но крепкая.
Веревки оказалось достаточно, чтобы перетянуть через реку.
– Я пойду. – Унки обвязался веревкой, вошел в воду и поплыл. Его голова мелькала промеж белых бурунов, пенившихся переваливая через подводные камни реки. Пару раз его едва не утянуло в водопад,