и, схватив за руку, развернули с такой силой, что от боли в ноге у нее потемнело в глазах. – Глядите, олухи, ничего себе баба, говорю же! – В прояснившемся взоре возникло чумазое лицо холкунского солдата. Позади него маячили еще два лица. – Ничего себе добыли, а?! Говорил вам, на тракте всегда есть, чем поживиться. Утю-тю…
Солдат не договорил, потому что получил удар кулачка в челюсть, пошатнулся и повалился на спину. Лоова хотела побежать, но получила такой сильный удар в живот, что застонала и повалилась в пыль. Второй удар пришелся ногой в лицо. Мир закружился перед глазами. Она смутно чувствовала, как ее перевернули на спину, как стянули плащ, открыв жаркому солнцу обнаженное тело, как расставили ноги.
Девушка зажмурилась. Она еще ни разу не была с мужчиной, но ей было не страшно. Много раз она пребывала в полу забывчивости. В бою не раз такое случалось, а потому она знала, что раны, нанесенные в этот момент, заболят много позже.
С ней что-то делали. Она ничего не чувствовала, а потом накрыли плащем… подняли на руки и понесли. Ее спина ощутила прохладу лесной травы.
Вода омыла ей лицо и освежила.
Лоова открыла глаза и долго вглядывалась через щелки опухших век в жизнерадостно расцвеченную листву. Она была сочно-зеленой и светло-синей, даже сизовато-сиреневой. Постепенно в ее мозг проник звук журчащей воды.
Неожиданно, всю эту красоту закрыла черная туча. Девушка застонала, но туча обрушила на нее не гром, а легкое нежное прикосновение прохлады.
– Кто ты? – спросила девушка, еле шевеля губами.
– Ты не узнала меня?! – удивился знакомый голос.
– Папа? – Лоова собрала все свои силы, пальцами раскрыла веки и увидела бесстрастное лицо людомара. – Папа! – Она потянула к нему руки. Он нагнулся и приник к ней.
Лоова прижалась к нему что было сил, и слезы с новой силой потекли у нее из глаз.
***
Через несколько дней, когда девушка пришла в себя от побоев, Сын Прыгуна взгромоздил ее себе на плечи и двинулся по ручью по одному ему известному направлению. Через некоторое время они вышли к реке. Охотник соорудил плот, и той же ночью беглецы двинулись вверх по течению. Лоова спала, а людомар внимательно всматривался и вглядывался в пространство, почти бесшумно поводя шестом в воде.
Еще несколько дней они провели на небольшом островке на реке в глухой части леса.
Лоова торопилась уйти.
– Нам надо торопиться. Людомары в опасности. Этот рипс, он придет за ними. Он маг. Он найдет их, папа. Надо спешить.
– Мы пойдем, едва ты окрепнешь.
– Я уже могу идти.
– Ешь, – говорил Сын Прыгуна и заталкивал в Лоову очередной кусок мяса.
На острове они провели три дня. На рассвете четвертого Сын Прыгуна разбудил Лоову, пора!
Мир дышал мерно и чисто. Это было время, когда проснулись еще только самые ранние пичужки. Они трелями огласили лесную чащу и расцветили ее всполохами разноцветных перьев, сверкавших молниями в лучах восходящего солнца.
Лес еще хранил в себе ночную прохладу. Поэтому идти было легко.
Неожиданно людомар остановился и прислушался. Лоова тоже прислушалась.
– Обойдем, – сказал он ей. – Там олюдь.
– Я слышу его. Это конубл, – сказала девушка и возвела глаза кверху. – Слава Владыке.
Людомар не успел сказать ни одного слова, как девушка неслышно скрылась в чаще.
Он нашел ее сидящей в засаде. Она наказала ему молчать и присесть рядом.
Перед ними в двадцати локтях устраивался на покой одинокий торговец. Его низкорослая лошадка стояла рядом и понуро жевала листву. Едва купец снял с пояса топор и положил его рядом, как Лоова поднялась и устремилась вперед. Она выросла перед ним так неожиданно, что торговец и лошадка лишь оторопело посмотрели на нее.
Девушка спокойно забрала топор из ослабевших рук торговца.
– Я знаю тебя, – сказала она, – ты возишь разные поручения из ларга в ларг, да?
– Нет… не знаешь, – начал смелеть тот. Он потянул руку и попытался забрать топор.
– Отдай мне коня? – попросила Лоова.
– Коня?! Коня… не-е-е… не отдам… – Снова растерялся тот. Его глаза шарили за ее спиной, а ноздри раздувались от волнения.
– Если ты отдашь коня, то мы тебя не тронем. Годиться?
– Не-е-е… я не могу. – Вдруг его лицо побледнело и стало плаксивым. Нервное напряжение и ожидание, сломали его. – Ты… вы… не трогайте меня… я… коня… не могу… конубл повесит меня на заборе… он обещал…
– Мы вернем коня, куда скажешь, – рассмеялась девушка легким смехом. – Не надо нас бояться. Он окажется там быстрее, чем ты придешь. И ничего тебе не будет. Скажешь, опоздал из-за людомаров. Если хочешь, я могу тебя поранить.
– Не надо… ранить… забирай коня…
– Куда вернуть?
– В Тиволарг, конублу по кличке Широкий Пояс. Его там все знают… вернете?
– Вернем, обещали же.
– Не обманете?
– Нет. – Повисла пауза. – Ты иди, – разрешила Лоова.
– Хорошо… я… пойду… – И молодой купчик удалился.
Девушка победно посмотрела на вышедшего из кустов людомара. Он улыбался.
– Это наша вотчина, папа, Тиволарг. А коня я верну, обещала ведь…
Конь значительно ускорил их ход. Первое время он шарахался от людомара, но после привык и резво бежал по тропинке. На одной из развилок, Лоова остановилась и громко свистнула.
– Все, – сказала она. – Теперь ждать будет.
Вечером к ним вышли несколько олюдей, вооруженных щитами и топорами. Перед их выходом в поле зрения, Лоова, озорно улыбаясь, затолкала людомара в кусты, и осталась стоять одна. Иной раз она подхохатывала, но тут же брала себя в руки.
– Лоова, – бросился к ней юноша. Он обнял ее и прижал к груди.
– Осторожнее, Бобер, ты можешь мне навредить. Вот, смотри, у меня рана.
– Куда вы все пропали? Мы отправили к делянке отряд, но он ничего не нашел.
Лоова сникла: – Все погибли. Он всех убил.
– Кто?
– Рипс.
– Рипс? Что там делал рипс?
– Он искал моего отца.
– Кого?
– Людомара. Помните, я вам говорила.
– Ага.
– Я его нашла. Папа, выходи.
В торжественной обстановке, под изумленные возгласы товарищей Лоовы, людомар вышел из-за кустов и предстал перед ними.
– Что, поверили теперь!? – взвизгнула она, бросилась к отцу и обняла его за талию, выше не доставала. – И плащ его. Из омкан-хуута сделан. – Она сняла плащ, оставшись совершенно голой, и протянула его смутившимся мужчинам. – И ничего не надо глаза отводить, я такой же воин, как и вы! – вдруг насупилась девушка, топнув ножкой. Потом, впрочем, она перестала хмуриться и попросила отвести коня в Тиволарг к купцу по кличке Широкий Пояс.
***
– Людомар!.. Людомар! Смотрите, братцы, людомар! – Такими возгласами встречал лагерь повстанцев появление Сына Прыгуна. Рты открывались, физиономии вытягивались; то, что находилось в руках, валилось на землю; иные падали наземь сами.
Охотник внимательно осматривался и вглядывался в необычное устройство лагеря. Его взорам открылся целый город из донадов, прикрепленных к развилкам деревьев.
– Мы живем, как людомары, и зовемся также, – сказала Лоова. – Привет, – то и дело она отходила от отца и обнималась, то с воинами, то с женщинами, и
всем говорила, что Сын Прыгуна ее отец.
Они подошли к группе воинов, среди которых выделялись старик и юноша, с недоверием смотревшие на охотника.
– Зачем ты привела его сюда? – спросил юноша.
– Я так захотела, Сгул, – огрызнулась Лоова, но тут же сменила злобу на милейшую улыбку и представила людомара старику: – Мой отец. Людомар. Сын Прыгуна.
Наступила тишина такой силы, что было слышно, как соки, источаемые одним из деревьев, бежали по его коре.
– Не бойтесь меня, кем бы вы ни были. Я не причиню вам зла, – нарушил тишь людомар.
– На тебя наставлена дюжина стрел, – хмыкнул юноша. – Нам нечего боятся.
– Это не убережет вас от гнева людомара, – встряла Лоова. – Людомары двигаются так, что стрелы…
– Замолчи, дочь, – строго сказал охотник, и Лоова умолкла на полуслове. – Я покину вас с рассветом. Мне здесь нечего делать.
– Да, ты должен уйти, – сказал старик. – У нас уже есть людомар. Пророчество сбывается. Ты не нужен нам. Мы дадим тебе все, что сможет, чтобы…
– Ты говоришь, что у вас есть людомар?! – Сын Прыгуна резко приблизился к старику. Юноша и старик невольно отпрянули. – Что ты сказал?
– Он говорит, что…
– Замолчи, Сгул, – снова встряла Лоова. – Папа, у нас есть людомар. Я забыла тебе сказать. Мы думали, что это ты… а это не ты…
***
Сын Прыгуна сидел, скрестив ноги, и внимательно смотрел в лицо существа, лежавшего в полутьме донада. Да, это был людомар – сомнений быть не могло, но…
Охотник заметил то, чего не мог отметить никто, кроме людомаров. Лежавший странно пах, и запах этот был вовсе не от того, что он лежал. От него пахло чем-то сладким и таким манящим, словно бы это был аромат пыльцы для пчелы.
– Давно ли нашли его? – спросил людомар.
– Уже два снега сошло.
– Где пал он?
– У Конь-древа. Далеко отсюда оно, почти у Холмогорья. Поначалу, не к нам… – Сгул вдруг осекся. – Когда сюда его принесли, то… лежит теперь… – Он снова о чем-то задумался.
– Отведете ли меня туда, где отыскали его? – Сын Прыгуна слегка наклонился и стал вглядываться во что-то в облике лежащего.
– Я отведу тебя, папа, – сказала Лоова. – Это я его нашла. Я знала о пророчестве… и нашла ему спутницу, но он не очнулся, и я разуверилась…
Людомар поднялся на ноги.
– Буду спать, а когда проснусь, будь готова, дочь, идти со мной.
– Я дам вам отряд.
– Нет, мы пойдем одни. Вам опасно с нами.
– Опасно, – хмыкнула Лоова. – За нами погоня.
– За нами гоняются уже много зим, да толку нет от этого. – Сгул сжал губы и прищурился на девушку. Хотя его взгляд был строг, но глаза охотника уловили теплоту, с которой Сгул смотрел на его дочь.
Сын Прыгуна вышел вон. Он взбежал по ветвям в верхнюю часть кроны дерева и улегся там, приготовившись ко сну. Но не тут-то было.
– Где он? Где папа? – кричал внизу девичий голос. – Папа! Уром, ты видел папу…
– Чего?
– Моего папу видел… людомара?
– Нет. Видел.
– Папа!
Охотник открыл глаза и спустился вниз. Лоова взяла его за руку и поковыляла рядом. Она отвела его в донад, откуда выгнала всех женщин и положила на самое лучшее место. «Здесь и спи!» – приказала она. – «А я буду сторожить твой сон». Она уселась к нему спиной и лицом к входу, и приняла хмуро-настороженное выражение.
Людомар улыбнулся ее поведению. Он уже полюбил этого взрослого ребенка, полюбил той любовью, которая свойственна холодным людомарам.
Дрема медленно охватывала его. Перед глазами проносились картины недавнего прошлого. Потом внутренний взор попутнел и готов был слиться с листвой в сплошное зелено-синее марево, когда в сознание ворвалось нечто, что схватило его, встряхнуло и вмиг затащило на такую невероятную высоту, от которой охотник задохнулся.
Журчание воды все явственнее проявлялось сквозь пелену. Людомар узнал место.
– Доранд, – позвал он. Ему никто не ответил.
Постепенно, из тумана стали проступать очертания берегов и сочной растительности; безмятежное небо и множество птиц и зверья копошилось повсюду – это был людомарский рай.
– Доранд, – снова позвал Сын Прыгуна.
– Ты здесь уже, Маэрх? Я призывал тебя, едва сомкнешь глаза. – Перед глазами спящего предстал белый маг. Он улыбался. – Рад видеть, что ты нашел ее. Месаза сказала, что я помешал этому раньше. Прости меня.
– Ты говорил мне, всему свой срок. Так тому и быть, если я нашел ее только сейчас.
– Они уже близко, Маэрх. Их желорги идут по твоему следу. Из пастей их верных слуг – сиппилей сочится слюна. Они чуют тебя.
– Где они?
– Они перешли Священную реку, что у Гром-скалы. Резры видели их. Они донесли мне.
– Скоро прибудут, – нахмурился людомар.
– Месаза пыталась помочь тебе. Она наслала на них бедствие, но желорги взлетели выше туч и уберегли седоков. Более Месаза не решилась противиться им. Она плакала, когда я покидал ее. Одно лишь сказала мне передать тебе – иди прочь из Владии, прочь оттуда, где есть у них силы, где сама земля проклята ими. Встреть их там, где силы их малы. Здесь же, они убьют всякого, кто встанет у них на пути.
– Где такое место?
– В предгорьях Доувенских. Там, где копье Холведа нависает над Владией, опершись на щит наших земель. Там найдешь ты это место. Еще сказать велела тебе, что не будет более помощи тебе от владянских богов. Все изменилось. Сама Владия изменилась. Нет больше власти над ней у владянских богов, и даже Неогл не способен прочесть судьбу твою далее этого дня.
– Будешь ли ты со мной?
– До конца, Маэрх. Мои силы тают быстрее, чем силы богов. Но я прибуду с тобой. Иди же скорее! – Беллер хлопнул в ладоши. Звука хлопка не было слышно, но вдруг весь мир, в котором пребывал охотник, сотрясся и наполнился грохотом. – Мы более не свидимся здесь, Маэрх, это место узнано ими. Здесь опасно нам теперь. А потому я разрушу его!
Сын Прыгуна зажмурился. Ему показалось даже, что слезы подступили к горлу. Он любил место их встреч с беллером. Оно стало ему вместо родного дома. Его уши слышали, как громадные валуны осыпаются с небес прямо на реку и всю округу. Крики птиц и зверья слились в один протяжный вой.
Людомар вздрогнул и открыл глаза.
– Ой, он проснулся! – От охотника отпрянул силуэт, оставив на коже щеки ощущение тепла.
– Я просила тебя, не тронь… он… – зашипел голос Лоовы. – Папа?
Сын Прыгуна сел и огляделся. Лоова и, еще какое странное существо, стояли подле него.
– Долго ли я спал?
– Единожды Владыка менял свои очи, привысокий, – отвечало существо.
– Почему ты называешь его привысоким? – зашептала Лоова.
– Я не знаю, как его называть. Ты не сказала, – прошептало существо.
– Отец, это Анитра. Наша жрица, – проговорила Лоова, подталкивая странного вида девушку к охотнику. Его обдало жаром от ее тела. Она зарделась.
– Где тот, с кем ты вчера грубо говорила. И старик. Позови их, дочь!