– Здорово, менты, здорово, Вадимыч!
Самарин обернулся. Пистолет в его руке дернулся всего один раз, и бандюк покатился по асфальту, визжа и прижимая к себе простреленную ногу. Самарин молниеносно наклонился над ним и вырвал из его рук ключи от джипа.
Самарин с визгом развернул джип, крепко приложившись задними габаритами о стеклянные двери казино. Двери треснули, и Капитолинова обдало дождем осколков. Он еле успел оскочить, когда джип снова развернулся – в его сторону.
Без колебаний Капитолинов выхватил пистолет и выстрелил по колесам. Мимо.
Еще через мгновение джип, с Самариным за рулем, выскочил с платной стоянки, сшибив по пути непроворный шлагбаум.
Капитолинов прыгнул в свой «Форд» и бросился следом.
Погоня продолжалась не больше десяти минут. Джип пролетел под эстакадой, выскочил промышленными задами на улицу Бакунина и рванул к западному району, туда, где у него было больше всего шансов затеряться в лабиринте сталинских пятиэтажек.
«Форд» следовали за ним по пятам. Джип пару раз пролетел на красный, счастливо разминулся с белобоким трейлером, и выскочил к железнодорожному переезду.
Шлагбаум был опущен, и к переезду приближался грузовой состав. Джип прибавил газу, огибая несколько стоящих машин, сшиб шлагбаум и без колебаний перескочил через рельсы под носом у приближающегося тепловоза. «Форд» последовал за ним. В тот момент, когда корма джипа миновала рельсы, Самарин резко затормозил. «Форд» на полном ходу влупился в корму «Паджеро». Удар был такой силы, что двигатель мгновенно сдох. Машину преследователей отбросило на рельсы.
Отчаянно заорал набегающий тепловоз.
Капитолинов и его напарник едва успели выскочить из развороченной машины. Джип дал по газам и уехал.
Его обнаружили спустя час около автобусной станции на окраине города. Сплошная проверка автобусов, выехавших примерно в это время из Черловска, ничего не дала: Самарин как сквозь землю провалился.
Глава пятая,
в которой Степан Бельский читает внуку американского сенатора лекцию о некоторых особенностях российского бизнеса, а обманутый акционер Черловского авиазавода находит заступников
Майя Извольская вернулась в Москву только через месяц, а еще через три дня к ней прилетел бойфренд – Джек Галлахер.
Майе очень нравился Джек. Он был на год старше ее и на полторы головы выше. Джек очень заботился о своем здоровье. Он был членом команды университета по регби, каждый день два часа проводил в фитнесс-клубе, а по утрам занимался джоггингом.
Так случилось, что Джек Галлахер остановился в гостинице «Кремлевская». Он зарегестрировался у стойки и взял забронированный заранее номер, самый обычный, который стоил двести тридцать долларов в сутки. Девушка за стойкой выдала ему листок с номером комнаты и магнитный ключ.
Джек с Майей очень мило поужинали в гостиничном ресторане, а когда они вышли в холл, к ним подскочил предупредительный молодой портье в форменной куртке.
– Простите, – сказал он по-английски, – у нас вышла ошибка. Номер, который вы забронировали, еще занят, мы отвели вам другой номер.
– Россия – страна разгильдяев, – сказал Джек, – наверняка ваш новый номер хуже.
– Надеюсь, что нет, сэр, – заверил его портье.
Майя с Джеком в сопровождении предупредительного портье поднялись на седьмой этаж. Джек с опаской вставил магнитную карточку и распахнул дверь.
Майя невольно ахнула. Это был президентский номер с роскошной гостиной, застланной мягкими коврами, и с видом на Кремль. Посереди гостиной возвышался огромный стол красного дерева, а на нем – ваза с фруктами и бутылка дорогого вина. Распахивающиеся двери вели в кабинет и в две спальни.
– Это какая-то ошибка, – сказал Джек.
– Никакой ошибки нет, – заверил, поклонившись, портье. – В знак извинения за то, что ваш номер не свободен, менеджмент отеля предоставляет вам за ту же сумму этот номер и желает вам счастливого отдыха.
Джек и Майя посмотрели друг на друга и пожали плечами.
На следующий день Майя и Джек обедали на Рублевке. Извольский по-прежнему не заводил дома в Москве, и когда он оказывался в столице, пристанищем ему служила частная гостиница АМК в Жуковке.
Впрочем, в Москве Извольский оказывался все чаще. Империя его разрасталась: к сибирскому комбинату присоединился уральский завод, парочка предприятий в Нижнем Новгороде и два морских терминала: в Новороссийске и Приморье.
Управлять холдингом из Москвы было все удобней и удобней; к тому же были еще и западные банкиры, с которыми Извольский вел переговоры о возможном размещении акций, а западные банкиры восточней Москвы не водятся, как кукуруза не водится за Полярным кругом.
А еще была Лара, Ларочка. Извольский не доверял ахтарским врачам, девочка была то в Швейцарии, то в Москве, Ирина находилась при ней неотлучно, а Извольский старался надолго не покидать жену.
Понемногу рублевский дом начал переделываться: все номера на третьем этаже были соединены в одну квартиру. Большая часть второго этажа тоже отошла под кабинеты и спальни, и только зимний сад вместе с баром и столовой по-прежнему оставался в общей зоне. Замы Сляба, оказываясь в особняке, все чаще ощущали себя не постояльцами отеля, а гостями Извольского.
Ужин был накрыт на втором этаже, и пока Ирина с Черягой вышли вниз встретить гостей, за столом в полном молчании сидели трое: сам Извольский, полпред Ревко и замминистра МВД. Извольский недовольно дергал щекой. Между ним и замминистра шел не очень приятный разговор: замминистра напомнил Извольскому, что тот обещал людям пятьсот тысяч долларов за назначение Самарина. Выплачено было пока только триста тысяч, и как бы то ни было, оставшиеся двести тоже следовало отдать. Извольский понимал, что требования замминистра справедливы. Но ему было обидно терять лицо.
– Так как мы поступим? – откашлявшись, спросил замминистра.
Извольский подождал, пока из столовой выйдет официанточка, разливавшая по бокалам нарзан.
– Я завтра пришлю Дениса, – сказал Извольский.
Ревко коротко кивнул, а замминистра залпом выпил нарзану и спросил:
– А что там все-таки в Черловске стряслось?
– Денис велел Самарину арестовать Мансура. Тот решил, что проще его убить.
– Это – со слов Дениса, – насмешливо уточнил замминистра.
– С Самариным я на эту тему не разговаривал.
– А ты уверен, что это не Денис заказал Мансура?
– Зачем?
– Затем, чтобы увеличить свою значимость. Чем больше трупов вокруг, тем важнее служба безопасности.
Тут в гостиную влетела веселая молодежь, Майя немедленно потребовала, чтобы все говорили по-английски и не секретничали, и полпред Ревко сказал на совершенно безукоризненном английском, что Славе докучает мафия.
– А почему вы обратились в полицию? – удивился Джек.
После этого разговор на русском прекратился сам собой и заговорили по-английски, о квотах на импорт русской стали в США. Эти квоты пробивало американское стальное лобби через республиканцев. Что же до деда Джека, он был демократом и мог бы поспособствовать решению проблемы. Семейный обед продолжался час, а когда мужчины перешли в гостиную, женщины остались посплетничать в столовой.
– Он очень милый, – рассеянно сказала Ирина, – настоящий американец. Но ведь ты не собираешься за него замуж?
Майя пожала плечами.
– Не знаю. Ирочка, почему Слава такой усталый?
– У них опять драка. Он полгода назад ездил с одним охранником, потом с тремя, теперь уже набилась целая машина…
Майя с Джеком уже уезжали, Извольский вышел за ними на широкий двор к их спортивной машине. На прощание Майя обняла брата, чмокнула в щечку и сказала:
– И большое спасибо за президентский номер.
– Что?
– Джек остановился в «Кремлевской», – нахмурилась Майя, – и вечером оказалось, что кто-то предоставил нам президентский номер. Я думала, это ты… или…
– Майка, – сказал Извольский, – я не хозяин «Кремлевской». Хозяин «Кремлевской» – Степан Бельский. Уезжайте оттуда пожалуйста и немедленно.
* * *
Когда Денис, проводив последних гостей, вернулся к Извольскому, тот сидел в зимнем саду, задумчиво вертя в руках бокал красного вина.
– Там, – задумчиво сказал Извольский, – дрянь ползет. Слухи всякие. Насчет твоего уговора с Самариным.
– Я могу написать заявление.
– Подотрись своим заявлением. Если кто-то хочет тебя убрать, значит, ты на своем месте. Ты уверен, что Самарин тебя не подставил?
Денис сам задавал себе этот вопрос. Но, как ни крути, это было маловероятно. Надо было пройти неведомо какие курсы по подготовке Джеймсов Бондов и Терминаторов, чтобы выстрелить человеку в голову и оставить его в живых. И зачем? Чтобы вместо поста начальника РУБОП оказаться в розыске? Даже если Самарин работал на врагов холдинга, в этом не было смысла. Будучи доверенным ментом Черяги, он принес бы куда больше вреда.
– Не думаю, – сказал Денис.
Извольский отпил вино.
– Сережа рассказал мне кое-что о переговорах между ним и Анастасом. Думаю, что не все. Анастас хотел оторвать его от нас. Соблазнить пытался.
– Соблазнить – в каком смысле? – уточнил Денис.
Извольский невесело рассмеялся.
– В обоих. Ты что, еще не понял? Анастас втюрился в моего директора со всем жаром своей молодой непорочной души. Сергей дал ему в репу, и он не успокоится до тех пор, пока не трахнет Сергея. А как только он его трахнет, он его выкинет. Он ему припомнит все. Разотрет в порошок.
– Ну, ему долго придется ждать, – усмехнулся Денис.
– Не недооценивай Анастаса. Эта тварь соблазняла таких людей, про которых в жисть не подумаешь, что пидоры. Анастас слишком хорошо понимает, чего хочет мужчина. Сильный мужчина. Он это понимает лучше женщины. И не забудь, все, что делает Анастас, выгодно Цою. Анастаса всегда несет незнамо куда, но выносит прямо на кошелек группы «Сибирь». Анастас очень искренне обиделся, когда нам не вернули шахту. Но когда ему за его искреннюю обиду всучили лишние пятьсот тысяч, обида тут же прошла. Анастас очень искренне предлагает Сергею помощь, если он кинет нас, но как только это произойдет, Анастас сдаст Сергея Цою со всеми потрохами. Потому что Анастас понимает: поссорить моих менеджеров – это половина победы.
Денис смотрел на Извольского искоса. На дворе было уже темно: сквозь стеклянную крышу сверкали крупные августовские звезды.
– Ты говоришь, он не все рассказал?
– Думаю, что не все. Снять я его в этой ситуации не могу. Но мне нужно, чтобы вы полностью доверяли друг другу. Ты понял?
Денис молчал. Он не понял и не мог понять, каким образом он отныне может безоговорочно доверять Ахрозову, который не все рассказывает своему хозяину. Извольский молчал тоже. Потом сказал:
– Я прочитал то дело, которое ты принес. По факту убийства гендиректора Черловского авиационного. Я хочу, чтобы ты нашел этого бандита, Курбана и купил у него акции.
– Что-что?
Денису показалось, что он ослышался.
– Ты невнимательно читал справку, – сказал Извольский, – у Курбана остались акции Черловского авиазавода. Он никому их не продавал. Просто группа «Сибирь» через некоторое время вывела все активы завода в другую структуру. Ты их купишь, а мы возбудим дело о незаконном выводе активов. Из принадлежащего нам предприятия.
Денис уставился на Извольского.
– Возбудим дело? В Черловской области?!
– У тебя есть другие предложения?
– Но, Слава! Есть уголовное дело. Его можно перетащить в Москву. У нас есть прямая возможность посадить Бельского. И потом, Курбан – отморозок. У него к Бельскому…
– Денис, – перебил Извольский. – Я бизнесмен. И Альбинос бизнесмен. Есть вещи, которые бизнесмены не делают. Не заставляй меня задумываться насчет слухов о тебе и Самарине.
– Понял. Найти Курбана и купить у него акции.
Денис уже повернулся, чтобы идти, когда Извольский окликнул его.
– Денис, у тебя сейчас сколько охранников?
– Один. Из них один лишний.
– Возьми еще одного.
Джек с Майей бросили машину в одном из арбатских переулков и долго бродили по Москве. В «Кремлевскую» они вернулись только к девяти вечера, потому что Джеку захотелось поужинать, а московским ресторанам он как-то не доверял.
– В нашей гостинице европейский сервис; и к тому же мне не нравится, когда официанты изъясняются по-английски хуже пингвинов.
Они уже подъехали к гостинице, когда Майя наконец решилась:
– Джек. Тебе не кажется, что нам лучше сменить гостиницу?
– Не кажется, – сказал Джек. – Это совместное предприятие, и менеджер здесь относится к уважением к иностранцам и твоему отцу. А все остальное в Москве, это бог знает что. Говорят, в некоторых гостиницах персонал не знает английского.
Майя промолчала.
В холле гостиницы было прохладно и пусто после удушающей летней жары, однако в ресторане их ждало разочарование.
– Ресторан закрыт, – сказал им важный метродотель у входа. Его английский был почти сносен. – Мы просим прощения, но просто… тут презентация, вход по приглашениям. В гостинице еще три ресторана, если хотите, вы можете заказать еду в номер…
Джек нахмурился.
Из-за закрытых дверей материализовался крепкий парень в кожаной куртке и что-то сказал метродотелю на ухо. Тот повернулся к Джеку и развел руками:
– Пожалуйста, проходите.
Презентация уже почти закончилась. Столики были погружены в полумрак, на сцене под негромкую музыку прохаживались девушки в нарядах «от кутюр», официанты разносили гостям чай и кофе.
Кто-то с дальнего столика помахал Майе рукой. Она пригляделась и едва узнала Бельского. Он был в черном свитере и каких-то темных брюках. Возле него вился народ. Стол был заставлен тарелками с устрицами, и между деревянными тарелочками с суши возвышались бутылки спиртного. Внимательный человек мог заметить, что все стоявшее на столе сильно отличается от общего меню закончившегося банкета.
Майя и Джек подошли поближе. Бельский протянул ей руку и встал. Он был ниже Джека, и рядом с цветущим голубоглазым техасцем его лицо казалось старым и страшным.
– В летном комбинезоне вы красивее, – сказала Майя.
– Почему?
– Меньше похожи на бандита.
– What? – спросил Джек.
– This man… we met at an airshow. He… was testing the newest Russian plane.[9]
– Вы летчик? – спросил Джек.
– Oh yes! I like to fly planes. This is the only thing I really like.[10]
Английский Бельского был почти сносен. В глазах Джека внезапно погас ревнивый огонек. С точки зрения внука сенатора, сорокалетний пилот-испытатель в потрепанном черном свитере не мог быть ему соперником.
Неслышно подошедший официант унес у Бельского тарелку с опустевшими скорлупками устриц, а другой, ловко оттопырившись, налил ему в чистый бокал белого монтраше. Бельский, однако, отодвинул бокал, и щедро плеснул себе в пустой стакан марочного коньяка. Другая порция коньяка отправилась в стакан Джека. Вино как-то досталось Майе.
– За Россию, – сказал Бельский, – и за наши самолеты.
Джек пригубил бокал и удивился:
– О, – сказал Джек, – потрясающий коньяк!
– Презентация, – ответил Бельский, – приятели пригласили. Сам-то я вряд ли мог бы это себе позволить. Ну, до дна!
И Бельский с Джеком выпили коньяк до дна. Степан тут же наклонился и наполнил стаканы снова. В зрачках Бельского заиграли лукавые чертики. Замминистра МПС, сидевший подле Бельского, уткнул глаза в пол.
– И часто вы летаете? – спросил Джек.
– Реже, чем хотелось бы.
– Что так?
– Керосина мало, денег мало… Все раскрали.
– Брат Майи ужасно жаловался на мафию, – сказал Джек, – он руководитель крупной компании, но у него неприятности с бандитами.
– Выпьем, чтобы у нас не было неприятностей с русской мафией, – предложил Бельский, и они выпили. Джек попытался выпить только один глоток, но Бельский запротестовал, что, чтобы не было неприятностей, надо пить до дна, и они выпили за погибель мафии все вчетвером – Степан Бельский, его правая рука Кирилл, один из замминистров МПС и внук американского сенатора.