– И что же Вячеслав Извольский считает неприятностями? – полюбопытствовал Степан у Джека.
– Он говорит, что у него украли шахту в Сибири. Он говорит, что ее украли два раза. У вас удивительная страна Россия, я еще понимаю, как можно что-то украсть один раз, но как можно украсть одну и ту же вещь дважды?
Бельский чокнулся с ним снова. На этот раз в стакане был не коньяк, а водка.
– Очень просто, – сказал Бельский, – люди сначала обанкротили шахту, а потом предложили выкупить ее долги. Извольский выкупил долги, и тогда у него украли акции.
– А куда смотрели власти?
– А власти получили половину от тех самых денег, которые Извольский заплатил за долги.
– Ужасно, – сказал Джек, – и что, в России мафия можети проделывать такие вещи?
– Я бы не сказал, что люди, которые делают такие вещи, называются мафией, – усмехнулся Степан, – Я бы сказал, что они называются предпринимателями.
Степан и Джек снова чокнулись, и каждый выпил по полстакана.
– У вас совершенно дикая страна, – сказал Джек, – я рад, что Майя будет жить в Америке.
– Так выпьем за Америку! – сказал Бельский, и они добили второй стакан.
Джек заморгал несколько осоловело.
– Вы так все хорошо объясняете, господин пилот, – искренне сказал Джек, – вот вы мне объясните еще. Господин Извольский сказал, что мафия не дает его предприятию вагонов, и я тоже ничего не понял. Потому что разве вагонами в России распоряжется мафия? Я слыхал, что ими распоряжается министерство.
– Совершенно верно, – сказал Бельский. – Вагонами распоряжается министерство путей сообщения. Весь вопрос, кто распоряжается министерством. Не правда ли?
И Бельский с усмешкой посмотрел на сидящего рядом замминистра МПС. Между прочим, это был тот самый замминистра, с которым Извольский обсуждал вопрос о железнодорожных скидках для «Южсибпрома».
– Вопрос также в том, – хмуро сказал замминистра, – что сделал господин Извольский, когда понял, что ему не хватает вагонов.
– А что он сделал?
– Он велел своему заму застрелить человека, который устроил недостачу вагонов, – ответил замминистра.
– И что? – спросил Джек, слушавший с жадным пьяным интересом.
– Выпьем! – это сказал Степан.
Они выпили.
– Зам перепоручил это дело одному из начальников местной милиции.
– Какой ужас! – сказал Галлахер, – и что же было дальше?
– Дальше была очень неприятная история, – осклабился Бельский, – начальник милиции позвал этого человека на встречу и выстрелил ему в голову. А человек взял и уехал.
– И он жив?
– В коме.
– А начальник милициии?
– В розыске.
Джек некоторое время переваривал эти подробности российской хозяйственной жизни.
– А откуда вы все так хорошо знаете? – подозрительно спросил он.
– Так у нас же завод рядом. Облетываемся-то мы там.
– А завод этот не принадлежит Извольскому?
Бельский невозмутимо улыбнулся.
– Нет, он принадлежит совсем другим людям. Хочешь я расскажу, как брали завод?
Джек смущенно кивнул. Бельский снова наполнил стаканы доверху и заговорщически наклонился к Джеку.
– Я, кажется… я не могу столько пить…
– Слушай, – сказал Бельский, – эти ребята вывезли директора завода в лес и закопали его в землю. А рядом был закопан другой человек. Они спросили другого человека: «Ты нам продашь акции?». Тот отвечает: «нет». И тогда они убили этого другого. Директор завода испугался и продал акции.
Бельский и Джек чокнулись. Джек в ошеломлении выпил стакан до дна.
– А кто был другой? – спросил Джек.
– Да бомж какой-то. Его специально подговорили ответить «нет». Он же не знал, что его убьют.
– И этим бандитам ничего не было?
– Так отчего бандиты? – раздраженно спросил Бельский, – нормальные люди! Почему им должно что-то быть? Живут не хуже других, ездят на черных «Мерседесах» и любят самых красивых девушек! А теперь выпьем, чтоб ты жил, как они!
Они выпили, и Бельский попытался налить еще один стакан, но бутылка с коньяком была уже пуста. Опустела и литровая бутыля водки.
– О черт! – сказал Бельский, – официант, еще водки!
– За мой счет, – поспешно добавил Джек.
– Нет, за мой.
– Слушай, у меня в номере есть водка. Совершенно потрясающая водка. Я должен показать тебе эту водку. Пошли?
– Пошли.
Джек встал и тут же упал обратно.
Бельский помог ему подняться.
– Я сам, – сказал Джек.
– Сам, сам, – успокоил американца Бельский. Джек висел у него на плече, и так как он был немного длиннее Бельского, ноги его волочились по полу двумя макаронинами.
Они вышли в коридор. Пацаны Бельского образовали правильное каре, защищая Степана от потенциального киллера, но Джек был слишком пьян, чтобы это заметить.
На полпути к лифту Джек неожиданно запел: «Боже спаси Америку». Бельский принялся подтягивать. Мимо проходил какой-то француз. Француз сделал портье замечание на французском.
– Как вы позволяете такое! – спросил француз.
Портье внимательно вгляделся в поющих и ответил:
– Этому – можно.
– Американцам все можно! – возмутился француз.
Джек и Бельский поднялись наверх, и Джек долго пытался попасть магнитной карточкой в щелку под ручкой. Один из охранников Бельского достал из штанов другую карточку и открыл замок. Джек был слишком пьян, чтобы удивиться этому обстоятельству.
– Ух ты какой класс! – сказал Бельский, входя, – ты смотри, Миш, у них даже фрукты на халяву! Да, на зарплату пилота так не проживешь.
– Вот… еще водка… – Джек наклонился, но не удержал равновесия и растянулся на медвежьей шкуре, брошенной на пол перед баром. Бельский отворил холодильник и достал водку. Джек, сидя на шкуре, скрутил с водки крышечку и хлебнул.
Бельский взял у него из рук бутылку. Джек прислонил голову к бару и закрыл глаза. Через секунду Майя услышала его храп. Это было удивительно: никогда Майя не помнила, чтобы Джек храпел.
Бельский поставил бутылку на стол и повернулся к Майе. Свита его дематериализовалась в коридор. Майя вгляделась в глаза Бельского и, к ужасу своему, поняла, что тот практически трезв.
– Спокойной ночи, – сказал Бельский.
И, прежде чем Майя успела ответить, дверь за ним захлопнулась. Майя подождала минуту, потом другую. Джек храпел на медвежьей шкуре. В дверь осторожно постучали.
Сердце Майи заплескалось в груди. Она рывком отворила дверь, но Бельского там не было. На пороге стоял очень коротко стриженый молодой парень в черной куртке.
– Степан Дмитриевич просил вам сказать, чтоб вы ничего не говорили о нем вашему спутнику, – сказал парень. – Степан Дмитриевич сказал, что ему было бы очень неприятно, если б сын американского сенатора узнал о его роли в финансировании авиаразработок.
И дверь снова захлопнулась.
Джек продрал глаза к половине первого. Он сидел в постели над утренним кофе, опухший и несчастный, когда в номер постучался портье.
– Господин Галлахер, – сказал он, – вы договаривались вчера о поездке в Жуковское. Там военные прислали за вами машину, водитель ждет в лобби.
Джек со стоном взялся за голову.
Машина, которую прислал за ними Степан, была разбитая «Волга» с военными номерами. Водитель был пожилой и степенный мужик лет пятидесяти; у него были русые волосы и честный нос картошкой, и Майя бы очень удивилась, если б узнала, что этот пятидесятилетний мужик, бывший майор спецназа, имеет на своей совести пять гражданских трупов.
Когда они приехали на летное поле, Бельский был в воздухе. Два «двадцать девятых» МиГа кружили над ближним леском, – самолет Бельского был ведомый, а ведущим был Николай Свисский, один из летчиков-испытателей ОКБ «Русское небо».
Разбитая «Волга» довезла их до распахнутого ангара. Из ангара тянуло машинным маслом и керосином, и прямо у ворот двое ребят накрывали раскладной столик: мокрые бока красных помидоров ослепительно сияли на солнышке, крупно нарезанные огурцы прятались в свежей зелени, и Майя с тревогой заметила посереди всего это великолепия литровую бутылю с водкой.
Кто-то тронул Майю за плечо. Она обернулась и увидела блондина, лет тридцати, с карими глазами, серьезно смотревшими из-за стекол больших очков, и неожиданно накачанными мускулами.
– Яша, – сказал блондин, – Яша Ященко, генеральный конструктор ОКБ «Русское небо».
– А чем генеральный конструктор отличается от директора компании? – спросил Джек.
– Ничем. Просто в России с тридцатых годов такая традиция, что главный человек в КБ – это не директор, а конструктор.
Джек поглядел на Ященко очень пристально и тут же расправил плечи, словно собираясь меряться с ним силами.
МиГи сели спустя пять минут. Аэродромный техник, махая флажком, остановил ведомого на ближней рулежке. Еще двое бросились к самолету с приставной лесенкой, и через минуту на бетон спрыгнул Бельский – веселый, довольный, в оранжевом летном комбинезоне. При виде Майи на лице его нарисовалась неподдельная улыбка.
– Я рад, что ты приехала, – сказал Бельский.
– Я приехала, чтобы сказать вам, что это мерзко. Как вам было не стыдно врать насчет Дениса Черяги!
– О чем?
– Об убийстве! Он ничего не приказывал! Брат вообще уверен, что это вы все организовали!
– Девочка, убийца сидел под следствием за торговлю героином, а вместо этого стал начальником РУБОП и был этим обязан твоему брату. Как я могу заставить главу Черловского РУБОП промахнуться по своему старому врагу? Меня зовут Степан Бельский, а не Господь Бог.
– Но брат говорит…
– А что ему говорить?
– Но если бы он верил, он бы выгнал Дениса…
– Если он выгонит Дениса, Денис приползет ко мне. Представляешь, сколько дерьма тогда вылезет наружу?
Майя повернулась и пошла прочь.
Началось веселье: на импровизированном столе уже резали докторскую колбасу, кто-то поливал керосином угли для шашлыка. Джек тоже подошел к Бельскому. Он был весь зеленый после вчерашнего, и глаза его страдальчески моргали. В руках Джек держал стакан с водкой. Видимо, ребята, хлопотавшие возле стола, заметили его состояние и уже убедили его опохмелиться.
– А кто это приехал? – подозрительно спросил Джек.
Степан оглянулся, куда он показывал. У ангара стояли два черных «Гелендвагена» с высыпавшей из них охраной.
– О, – сказал Степан, – это Яша приехал, Ященко. Хорошие у тебя машины, Яша.
Яша смущенно кивнул. Он не сводил восхищенных глаз с Майи. Джек потянулся за помидором и стал так, чтобы оказаться посередине между Яшей и Майей.
– У вас неприятностей не будет, что вы нас сюда пустили?
– Не будет, – сказал Степан.
– Но вы же обещали нам показать новую машину, – сказал Джек, – будущее российской авиации.
– Новой машины здесь нет, – сказал Степан, – она в Луховицах.
– Это где?
– В общем-то мы можем туда слетать. Транспортник летит через двадцать минут, и если хочешь, мы можем вас взять. Там недалеко есть речка, и там есть отличная рыбалка. А вечером мы прилетим обратно. Ну как?
– Полетели, – сказал Джек.
Майя заколебалась. Черные глаза Степана смотрели на нее с откровенной насмешкой.
– Мы не можем лететь с вами, – сказала Майя, – мы возвращаемся в Москву.
Джек отвел ее в сторону.
– Майя, – сказал он, – этот русский пилот делает нам любезность. Мне лично очень интересно побывать на русском военном аэродроме. Я бы хотел посмотреть Россию изнутри. Ты можешь привести какие-нибудь рациональные доводы против того, чтобы слетать с ним?
– Я устала, – капризно сказала Майя, – я хочу спать, а вечером я хочу на концерт Пугачевой. А в Луховицы я не хочу.
Она повернулась и пошла обратно к белой «Волге». Когда «Волга» отъезжала, Майя невольно бросила взгляд в зеркальце заднего вида. Бельский стоял вполоборота к ней и о чем-то увлеченно спорил с Яшей Ященко.
Сергея Курбанова удалось отыскать довольно быстро. Вопреки первоначальным сведениям, он проживал не в Испании, а совсем неподалеку от Черловска: в Усть-Каменогорской области в Казахстане. Там у него была собственная хлебопекарня и сомнительный автосервис, от которого за версту пахло угнанными автомобилями.
Курбанов оказался неприятным ожиревшим типом лет сорока пяти, со свиными глазками и профессиональной пластикой борца. К предложению Дениса он отнесся без особого энтузиазма и сразу попросил за акции миллион. Денис отказался, и Курбанов прозрачно намекнул, что мог бы продать акции и Степану. На это Денис с равной прозрачностью намекнул, что он тоже может стукнуть Степану – и о переговорах по продаже, и о том, как недалеко от России сидит Курбан. И в этом случае Курбана наверняка замочат, а Денис, если постарается, сможет взять тепленькими киллеров и закрыть Степана.
После этого Курбан резко умерил аппетиты и стал говорить уже о двухстах-трехстах тысячах. Денис пил с ним три ночи и три дня, а на четвертый день они поехали на охоту. Охотились они с вертолета на бегущего по степи человека. Охота шла резиновыми пулями. У Дениса было такое впечатление, что правила охоты были смягчены ради гостя.
Закончилось все пьянкой в той же степи, и на этой пьянке Курбан окончательно размяк и подписал соглашение о продаже акций за сто пятьдесят тысяч долларов.
Денис вернулся в Усть-Каменогорск вечером пятого числа. Он был пьян в зюзю, и его растрясло по скверным дорогам. В кармане его был подписанный Курбаном договор и билет на самолет в Алма-Ату и далее – в Таиланд. Курбан проводил его в аэропорт.
Извольский полагал, что Денису пока лучше не показываться в России и особенно – в Черловске.
Из аэропорта Денис позвонил в московский офис. Секретарша перечислила ему накопившиеся звонки – ничего не было срочного.
Самолет на Алма-Ату все задерживался и задерживался по техническим причинам. Пьяный Курбан порывался спорить о смысле жизни. Каждый раз, когда он говорил, у Дениса было почтительное удивление, как если бы с ним заговорила барная стойка или блок «Мальборо».
Охрана почтительно поддакивала Курбану. Их было двое, третий – водитель, все с удостоверениями московского СОБРа и автоматами «кипарис». Денис, несмотря на просьбу Извольского, не очень серьезно отнесся к своей безопасности, но тут главным было впечатление, которое ражие собровцы произвели на наглого и пугливого Курбана.
Наконец посадку все-таки объявили, и Денис распрощался с Курбаном. Один из охранников летел вместе с Денисом, два других должны были отогнать машину в Россию. Денис уже сел в «Рафик», который вез пассажиров первого класса к самолету, когда телефон зазвонил снова.
– Денис? Денис Федорович?
Черяга вздрогнул. Это был голос Насти.
– Настя? Что случилось?
– Денис! Гришу арестовали! Денис, боже мой, извините, пожалуйста, что я к вам обращаюсь, но тут творится что-то ужасное, они все от меня чего-то хотят, Царандой хочет казино, менты денег, а ваша секретарша говорит, что вас нет…
– Настя! Настенька! – только и успел сказать Денис.
И тут связь прервалась.
* * *
Спустя пятнадцать минут «Гелендваген» Черяги выскочил из аэропорта и свернул в сторону шоссе Усть-Каменогорск-Черловск. До Черловска было не больше шестисот километров, но это были шестьсот километров по ночной степи и мерзкой полуторарядной дороге.
Самолет до Черловска тоже летал, но он улетел три часа назад, а следующий был только через два дня.
Денис некоторое время пытался набрать Настю, но в трубке раздавались только короткие гудки, а километрах в ста от Усть-Каменогорска пропали и они, вместе с сетью.
Денис откинул голову на подушки, поудобнее устроился на заднем сиденье и задремал.
Проснулся он от сильного толчка. Неведомая сила сначала приложила его о подголовник, потом джип сильно повело влево, и Денис успел раскрыть глаза только для того, чтобы обнаружить, что пол и потолок в машине меняются местами, как будто это не машина, а карусель. Надсадно визжали лишившиеся опоры колеса, и машина катилась по полю с леденящим хрустом, сминая под собой редкие степные былинки, покрытые коркой ранней изморози.