– Мне не нравится ситуация в Павлогорске. В таких ситуациях менты слишком часто сдают хозяев. Особенно если от них требуют что-то стремное.
– И как ты его вытащил?
– Олжымбаев спит с любовницей Цоя.
Извольский помолчал.
– Ты мне этого не говорил.
– Думал, как использовать.
– Ты это использовал для своих целей, не так ли? Я послал тебя решить проблему с вагонами, и ты влез по уши в дерьмо? Но проблему какого-то Епишкина ты решил вполне успешно, причем это была проблема с теми же людьми, что и у нас?
– Ты что, считаешь, что я заказал Самарину Мансура?
Извольский помолчал.
– Я так не считаю. Но ты мне можешь членораздельно объяснить, почему мелкий блатной коммерсант тебе нужен как зам директора в Павлогорске?
Денис вдруг опустил глаза и сказал:
– У него… в общем, сестра у него… Настя…
Извольский расхохотался.
– Ну, ежели так… на свадьбу-то пригласишь?
Денис уже отворил дверь кабинета, когда Извольский окликнул его.
– Денис.
Черяга повернулся.
– Ты нашел Курбана?
– Да. Мы договорились. Сто пятьдесят тысяч, примерно как ты сказал.
– Не надо сто пятьдесят. Скажи Курбану, что мы заплатим ему пятьсот, но только когда вернем активы.
Черяга помолчал.
– У Курбана специфическое мышление, Слава. Он может решить, что мы вернем активы, только если Бельский будет мертв.
– Это проблемы Курбана. Кстати, ты на эту стрелку… с Фаттахом… брал машину сопровождения?
– Да. Ахтарский СОБР.
– Оставь их при себе. На постоянной основе.
В ту же ночь Денис и новоназначенный начальник службы безопасности выехали в Павлогорск.
– Ничего не понял, – сказал Денис, – зачем он тебя звал?
– Решал, мочить или в живых оставить, – серьезно объяснил Гриша.
– Ты что?!
– Ну, ты даешь, Дениска. С такой глыбой бок о бок живешь, а до сих пор не привык… Ты сам подумай – вот у него второй человек в империи, правая рука глаз на девицу положил, а брат у девицы не то жулик мелкий, не то бандит под следствием. Да на хрен ему такая гниль в королевстве датском?
* * *
Больше всего Денис боялся, что Ахрозов воспримет назначение Гриши как знак недоверия. Однако Сергею было не до того. Он влетел в своего нового зама на пороге своего кабинета, сунул широкую, как лопата, руку, буркнул:
– Сергей. Можно Сережа, – и удрал на серебристом «Лендкрузере» выяснять какие-то подробности про сломавшийся десять минут назад экскаватор.
Следующий день был воскресенье, и Денис пригласил Гришу на охоту. И Гриша, и Сергей были страстными охотниками, – а как еще лучше подружить двух мужиков, как не за только что изловленным кабаном, залитым стопкой водки? Как ни крути, но Грише в Павлогорске предстояло не только взять на себя функции, которые еще недавно выполнял Самарин, но и ненавязчиво приглядывать за Ахрозовым.
Лететь собрались на заводском вертолете, который Ахрозов все никак не мог продать: задорого покупателей не находилось, а задешево Ахрозов не хотел.
Когда Денис явился утром на вертолетную площадку, он с удивлением заметил, что Гриша не один: рядом с ним, похожая на дюймовочку в камуфляже, вертелась Настя. На Насте были шнурованные ботиночки и камуфляжные штанишки, почему-то сидевшие на ней, как лосины на танцовщице в баре. Коротенькая курточка доставала ей ровно до пупа, а поскольку поддетая под нее маечка тоже была до пупа, между курточкой и штанами то и дело мелькала обворожительная полоска белого девичьего тела.
Денис очень хорошо представил себе Настю с этой полоской и штук десять пьяных мужиков (а что народ напьется не то что по прибытии, а еще в вертолете, Денис знал по собственному опыту), решительно отвел Гришу в сторону и зашептал:
– Ну ты чего ее притащил, что, хочешь чтоб за шлюху приняли?
В эту секунду к площадке подъехал джип Ахрозова. Гендиректор выскочил из машины, в зеленом камуфляже и с зачехленным карабином в правой руке. К нему немедленно сунулся кто-то из замов, отвел в сторону и зашептал:
– Сергей, это что за баба? Ведь договорились – без баб…
Ахрозов неприязненно сморщился.
В следующую секунду Настя вихрем промчалась между машинами, схватила Ахрозова за рукав и зачирикала, как иволга:
– Ой, Сергей Изольдович? А я Настя, сестра Гриши. Я его очень-очень просила меня взять, я знаю, что у вас охота мужская, но я буду совсем как мужик, вот увидите, я утку в лет бью… Можно мне поехать?
Ахрозов глядел на Настю совершенно растерянно. Глаза директора прошлись сначала по миниатюрному, словно на зайчика сшитому камуфляжу, потом остановились на белой полоске между курточкой и штанами, потом на мгновенье взлетели вверх, встретились с живыми черными глазами Насти, и словно испугавшись, окончательно уткулись в землю.
– Какого Гриши? – обалдело спросил Ахрозов.
– Да Гриши Епишкина, зама вашего нового, ну так можно я с вами?
Ахрозов растерянно бегал глазами по Насте, и то, как он это делал, Денису совсем не понравилось.
– Да, конечно, лети, – сказал Ахрозов.
При посадке Денис как-то замешкался, и когда он влез в вертолет, оказалось, что места возле Насти уже заняты. Она сидела за самым первым столиком, у окна, рядом с ней сидел Гриша, напротив – Ахрозов и зам мэра. Им уже успели притащить откуда-то бутылку. Настя цедила из стаканчика пепси-колу, а Ахрозов заливался соловьем. Последний раз Денис видел Ахрозова в таком состоянии, когда пускали новую насосную станцию.
Настоящая охота начиналась километрах в ста к западу от Павлогорска, там, где безлесные ровные поля переходили в холмы, а дальше – в отроги Южного Урала, заросшие многовековыми пушистыми соснами.
Там, на берегу Туры, на земле Чешкинского охотхозяйства бывший директор ГОКа выстроил зимний бревенчатый домик с банькой и сараем для электрогенератора.
Егерь Миша с женой уже хлопотали над пикником: на площадке подле баньки весело трещал костер, грубый деревянный стол стремительно уставляли снедью, привезенной с собой в вертолете: хрустящими малосольными огурчиками и капустой, слезящейся, с хрустальным срезом осетриной, нежно-розовой семгой и селедкой, укутанной бордовой свекольной шубой. Посередине стола оставили место для котлов с ухой и шурпой; спиртного принесли два ящика, и стол вскоре ощетинился бутылками, как дот – стволами.
Настроение Дениса испортилось еще в вертолете, и он не пошел на охоту, а стал стрелять по бутылкам, выставленным на ближайший пенек. Денис выпил бутылку пива и стрелял плохо.
Вместе с ним стрелял начальник милиции города Черловска. Начальник милиции весил сто пятьдесят килограмм и охоту особенно не любил, а увязался за всеми, чтобы выпросить деньги на патрульные машины. Денис дал ему понять, что деньги на машины – это строго компетенция Ахрозова, и холдинг через голову своего директора такой бытовухой заниматься не будет.
Денис уже проигрывал начальнику двадцать очков, когда из леса выбежала красивая белая лайка. За ней вышли двое охотников с ружьями и подсумками. Когда они подошли ближе, Денис увидел, что это Афанасий Горный и какой-то павлогорский коммерсант. Следом за Горным топали два охранника.
Два месяца назад, когда Денис с Горным повстречались в аэропорту, криминальный коммерсант был вообще без охраны. Как и сам Денис. Три дня назад Извольский приказал Денису не ездить без машины сопровождения. Что ж. По мере роста конфликта всегда растет число вооруженных людей, которые в нем участвуют.
Денис промазал по очередной бутылке, с досадой кинул на траву «макаров», и пошел навстречу Горному.
– Привет, Афанасий, – сказал Денис, останавливаясь в полуметре от коммерсанта и не протягивая ему руки, – как дела?
– Нормально, – ответил Горный, – вот, Мансура вчера навещал.
– Говорят, у тебя бизнес проверяют? Ювелирный?
Сеть ювелирных магазинов Горного «Росинка» была примечательна тем, что ни один грамм продававшегося в ней золота не был добыт законным путем. Все золото было извлечено из черновой меди на заводах Цоя, и партнером Горного по ювелирному бизнесу состоял непосредственно Бельский.
– Говорят, у вас с вагонами проблемы, – в тон ему ответил Горный.
Он стоял совершенно прямо, как натовский генерал, поседевший на службе, и смотрел куда-то мимо Дениса. Камуфляж странно оттенял густые седые волосы и волевое лицо, из-за морщин походившее на скорлупу грецкого ореха.
Денис оглянулся и увидел Ахрозова с Гришей, выходивших из леса. Ахрозов тащил кабана, а на поясе Гриши висел небольшой фазанчик. За ними шла Настя и несла охотничий карабин. Волосы ее отсвечивали на солнце золотом, и с карабином она напоминала эльфа, одетого в камуфляж.
– Это кто? – спросил Горный.
– Новый начальник службы безопасности.
– Нет, девчонка. Его девчонка?
Денис промолчал.
– Ты смотри, чтобы не было как с Самариным, – посоветовал бизнесмен.
Денис недоуменно посмотрел на него.
– У Самарина девушка была, Катя, – пояснил Горный, – он ее сюда на пикник взял. С Сергеем были две какие-то девки, а с Самарином была Катя.
Горный говорил, не смотря на Дениса. Он смотрел куда-то вдаль, в голубое небо, оперенное лепестками белых облаков.
– Они напились, и Сережа попросил у Самарина Катю. Самарин сказал, что Катя в аренду не сдается. Тогда Самарина напоили, а Сережа Катю оприходовал на плотинке. Катя очень орала. Ты что, не знал?
– Нет, – сказал Денис.
– Понимаю. Самарин решил тебе не рассказывать. Потому что не бывать ему б иначе в главментах.
– Почему не бывать? – сухо спросил Денис.
– Потому что прикормленному менту, у которого такое сделали с девушкой, трудно доверять.
– А ты откуда знаешь? – спросил Денис.
– А я там был. Ментов там еще была пара штук, да охранник Ахрозова. Охранник Кате ножки держал.
Горный повернулся, помахал Денису рукой и крикнул одному из охранников:
– Эй, Мишка, пошли костер раскладывать!
Обед сготовили к четырем дня.
Гости обсели деревянные, источенные жучком скамьи. Какая-то высокая, полная девушка раздавала из казана шурпу. Малосольная семга сверкала в листьях салата, аппетитно скворчали грибы в сметане, и над всем этим великолепием царил жареный кабанчик, окруженный почетной охраной из поллитровок.
Настя и Ахрозов сели посереди стола. Сергей резал для Насти кабанчика и шептал ей на ушко. Настя запрокидывала головку и смеялась.
– А мне жарко, – громко сказала Настя.
Она встала с деревянной скамьи и принялась сдирать камуфляжную курточку. Курточка сдиралась плохо, и Настя капризно сказала:
– Ну что вы стоите? Помогите!
Ахрозов поспешно встал и помог Насте снять курточку. Под ней обнаружился черный хлопковый топик, обтягивающий небольшие, явно не стесненные лифчиком грудки. Настя взяла у Ахрозова курточку и бросила ее на траву.
– Осторожней, – сказал Сергей, – здесь клещи могут быть. Вряд ли, конечно, уже август… У вас прививка против энцефалита есть?
– Нету, – сказала Настя.
Один из подчиненных Ахрозова подошел к нему и о чем-то заговорил, тыча в направлении реки. Ахрозов отвечал ему вполголоса. Насте стало обидно, что Сергей говорит не с ней, а с каким-то прыщавым парнем.
– Это вы о чем? – спросила Настя.
– Да так, у нас электричество отключают. Вон, вчера на аглофабрике чуть пожара не было.
– А что такое аглофабрика?
– Это то, где агломерат делают.
– А зачем?
Ахрозов остолбенел, и Настя поняла, что ляпнула что-то не то.
– Настя, – голос Ахрозова был неожиданно сух, – ты хоть понимаешь, что производит мой комбинат?
– Руду, – сказала Настя немедленно. Потом прыснула в ладошку и поправилась: – хотя нет, руда – это то что он потребляет, так?
Ахрозов молчал.
– Ой, Сергей Изольдович, – расхохоталась Настя, – да вы не сердитесь! Ну я честно не знаю. Но мне очень-очень интересно!
– Ну если тебе так интересно, приходи завтра, – сказал Ахрозов, – я тебе покажу комбинат.
Настя посмотрела по сторонам и неожиданно увидела Дениса. Он сидел в стороне от всех на каком-то бревне, и рядом с ним сидела высокая полноватая девушка. Денис о чем-то пьяно ей рассказывал. Девушка хохотала.
После обеда к Сергею пристал начальник милиции. Настя заскучала и, как любопытная кошечка, принесенная в новый дом, принялась обнюхивать окрестности.
Выл конец августа: трава уже выгорела на солнце, но лес, огибавший вертолетную площадку, был зелен и душист. За охотничьим домиком располагался двор с генератором и поленницей, а за двором начинался спуск к реке.
Река в этом месте была неожиданно бурная, с плоским левым берегом и обрывистым правым. По ту сторону начиналась степь. По эту сплошной стеной вставала тайга, и река сверкающей косой отделяла лес от степи. Узкая туча надвое перечеркивала садящееся солнце, резкий ветер заносил в лес пряный, прелый запах выгоревшей белесой степи, и узоры синих и рыжих мхов на изломе скалы были как загадочные иероглифы, начертанные сотни лет назад пропавшими племенами.
У самого края обрыва, на гранитном валуне, поросшем красным лишайником, сидел седой человек в камуфляже. Настя решила, что он тоже прилетел на вертолете, но потом из кустов к ней вышла белая лайка, и Настя удивилась. Лайки в вертолете точно не было.
– Зара, фу, – не оборачиваясь, сказал седой.
Настя подошла к нему и стала гладить лайку.
Степь по ту сторону реки тянулась в вечность. Далеко-далеко в выгоревшей траве трепыхался белый флаг, и под ним стояли три брезентовых палатки. Только тут Настя заметила в кустах у реки небольшую резиновую моторку. В моторке копошились люди.
– Это ваши? – сказала Настя, показывая на палатки.
– Нет, археологов, – ответил седой.
– А чего они копают?
– Старые поселения. Им четыре тысячи лет. Жили тоже люди, строили из глины, медь плавили. Эти археологи даже печку тогдашнюю сделали. Вполне нормальная печка для кустарного производства. Плавят в ней медь и продают фигурки на сувениры. Вон…
Седой потянулся и вынул из кармана божка на веревочке. Божок был с двумя головами и очень большим бронзовым пенисом.
– Сувенир? – спросила Настя.
– Не, настоящий. Археологи ко мне ходили, я им денег дал раскопки. Вот, подарили.
– А куда они делись? Ну, те, из поселений.
– Туда же, куда мы денемся. Мы уйдем, а степь останется. А потом придет еще кто-то через четыре тысячи лет, восстановит наши заводы и будет делать на них суверниры. И наши боги будут для них игрушками.
– У нас нет таких богов.
– Есть. Сотый «Лендкрузер», часы от «Патек Филипп». У меня есть очень хороший друг, которому «лендкрузера» уже мало, он для кайфа передвигается на высокоскоростном современном истребителе…
– А с Денисом вы давно дружите?
– Когда-то дружил.
– А сейчас?
– А сейчас он занимается тем, что по приказанию Сляба пытается отнять мой бизнес.
Настя помолчала. Седой обернулся, протянул ей руку и усадил на валун рядом с собой. Настя про себя отметила странную, медвежью грацию бизнесмена. Настя невольно отодвинулась, и тут же тяжелая, мускулистая рука Горного легла ей на плечо.
– Не надо, дочка, – сказал он, – тебе сколько?
– Восемнадцать, – с вызовом сказала Настя, – и меня зовут не дочка, а Настя.
– А мне – шестьдесят четыре. И я тебя, в отличие от Черяги, не съем.
Настя притихла. Ей чем-то нравилась эта сильная и тяжелая рука на плечах. И весь Горный был какой-то приятный. Он пах дымом, мясом и табаком.
– Послушай моего совета, дочка, – сказал Горный. – У твоего брата есть немножко денег. Пусть он тебе купит стипендию, и езжай-ка ты в Оксфорд или Даллас какой-нибудь. Найди там себе белозубого американца, домик с зеленым газоном, и рожай ему американских детишек. А от таких людей, как Денис и особенно Ахрозов, держись подальше.
– А мне Сережа нравится, – с вызовом сказала Настя – он очень милый.
– Понимаешь, дочка, мы все немножко уроды, но когда появляются люди вроде Ахрозова, то…
Горный помолчал.
– Что – то? – спросила Настя.
– Убийства, дочка, это как грузди. Они в одиночку не растут. Неужели ты не понимаешь, почему начальником службы безопасности стал твой брат, а не мент?