Проломились, сделав круг по стоянке и пробив коридор вышли на дорогу. Проехали мимо больницы, ее почти не было видно из-за деревьев — брошенные машины, стоящая поперек дороги карета скорой с распахнутыми настежь дверьми — ее мы просто сдвинули в сторону таранным бампером, чтобы не мешалась.
— Сержант, выясни по связи, что по потерям.
На выяснение ушло несколько минут, потом ганни доложил.
— Потерь нет сэр. Израсходована примерно пятая часть боезапаса, пулеметы пока не работали.
Вот что значит — нарощенные заранее борта. Если бы не нарастили — нас бы просто сожрали.
— Продолжаем движение. Увеличить скорость насколько возможно.
Больше всего нервировали SAM и люди, их запускающие. Это скорее всего — какая-то специальная группа, только непонятно чья. Непонятно кто ее послал, где они взяли SAM и насколько эти SAM опасны. Дело в том что у SAM есть срок годности, если он вышел — то можно хлопать в ладоши. Но если есть SAM — то есть и РПГ. А вот эта дрянь — еще та дрянь…
На дороге одержимых стало меньше, видимо понимают что за дорогой в смысле жратвы ничего нет, ловить им нечего. Но это — пока. Несколько дней — и они оголодают всерьез и начнут мигрировать в поисках пищи.
— Лезвие, это Красноногий! Лезвие, это Красноногий!
— Красноногий это Лезвие, принимаю отчетливо.
— Лезвие, прошу доклад по местоположению и обстановке в городе.
— Красноногий, дорога перекрыта на перекрестке Херлберт и Бил Парквей, объезд — по стоянке ресторана слева. В городе значительное количество психов, организованного сопротивления нет. Вышел на Льюис, готовлюсь сворачивать.
— Лезвие, вас понял. Отбой.
Дорога пробита…
— Готовься сворачивать. Налево, у кромки леса.
— Понял, сэр…
Свернули на Робертс Бельведер, едва не промахнувшись с поворотом. Дорога вполне приличная, даже не перегороженная брошенным транспортом, позволяет даже с ПНВ поддерживать миль сорок в час, а это просто прекрасно. По левую руку — дома и участки, по правую — лесной массив. Одержимых все меньше и меньше, уже и не обращаешь внимания, если они бросаются на машину.
Два грузовика что ехали за нами пошли своим маршрутом, дальше по дороге. У них — другая, своя задача. Мы остались одни — две машины в наполовину мертвом мире.
— Правый поворот, девяносто. Смотри не свались, здесь пруд.
Что нза пруд — не знаю и знать не хочу. По-прежнгему — никого из выживших, но по моим прикидкам, если они и есть — то давно ушли из города, перебрались либо в лес, либо туда где сохранились людские анклавы. Выжить в городе на тридцать пятый день катастрофы просто невозможно.
— Налево, девяносто.
Потянулись поля, фермерские. Это хорошо — просматривается все и во все стороны. Место Солнца над головами заняла луна, хорошая луна, полная…
Свернули налево — потом сошли с дороги, ушли снова направо, на грунтовку. Просто колея — но ехать можно.
— Колонне стоп. Из машин не выходить, контролировать обстановку.
После успокаивающего рокота двигателя, тишина была нервирующей.
— Есть план. Вся ночь впереди, так ведь? Дальше по дороге я вижу очень симпатичную свалку, устроенную прямо на летном поле. Бывшем летном поле. Есть предложение туда заглянуть. А возможно — потом и перебазироваться туда. Очень мне не нравится торчать на известной базе и рядом с полным одержимых городом. Как предложение?
— Поддерживаю целиком и полностью, сэр — морские пехотинцы вообще любят ввязаться в заварушку — прокладывайте новый курс.
Курс был простым — это если ты едешь днем, на каком-нибудь внедорожнике просто отдохнуть. Красота — солнышко светит, птички поют, спутник над тобой висит, показывает куда ехать. Не то что сейчас — едем в полной темноте, с приборами ночного видения, боимся фары включить, боимся из машин выйти…
— Сэр, разрешите обратиться?
— Ганни, мое звание ничего не значит, ибо я всего лишь старый и усталый помощник шерифа из Техаса. Может обращаться когда считаешь нужно, и при этом не спрашивать разрешения. Тебя что-то беспокоит?
— Да, сэр. Меня беспокоит, что мы идем без разведки. В Ираке я бы отказался так вести конвой, без разведки, без авиаподдержки, без всего.
— Но тут нет партизан.
— Вы уверены, сэр? Я — нет.
А ведь в чем то он прав. Мы приближаемся к опасному месту, там может быть кто угодно. А гашетка сейчас у людей легкая, все на нервах. И ждать, пока окликнут «стой кто идет» — я бы не стал…
— Колонна, стоп.
Рядовой снова тормознуло так, что нас бросило вперед.
— Ганни, у тебя есть толковый парень?
Сержант улыбнулся.
— В каком смысле толковый, сэр?
— Не топающий как слон, когда время идти в наступление. Способный держаться за спиной и не потерять первый номер из виду при операции. Не стреляющий каждый раз, когда рачешется левая пятка.
Ганнери-сержант издевательски нахмурился.
— Сэр, таких наверное нет. Вы описали самого типичного морского пехотинца черт побери, других нет.
— Тогда найдите мне такого, который бы больше других соответствовал этому описанию.
— Один момент, сэр.
Когда я вылез из Хаммера — передо мной уже стояли ганни и невысокий, но крепкий на вид паренек с надвинутым на глаза монокуляром ночного видения.
— Это он? — спросил я сержанта.
— Сэр, рядовой первого класса Вудс.
Парнишка это не прокричал — а сказал шепотом, что мне очень понравилось. Всегда надо думать головой — и понимать где вся армейская субординация и привычки — крики, отдача чести — неуместны.
— Сколько в Ираке прослужил, рядовой?
— Год и пять месяцев, сэр.
— Где?
— Разведрота, сэр.
— Откуда родом?
— Цинцинатти, сэр.
Понятно… Кризис, работы нет и… Кстати — вот из таких как раз предпочитают набирать людей в Дельту. Все громилы, черные, с перекачанными мышцами — это для дурных фильмов. А вот такие… один парень в Афгане принял командование взводом после того, как погиб командир и шесть часов отбивался от талибов, пока их не сняли вертолетами. Этому парню было двадцать восемь лет и в Афгане он пробыл двадцать три дня. Первая ходка.
— Не имеешь ничего против ночной прогулки по лесу, рядовой?
— Никак нет, сэр.
— Тогда идешь за мной. Пользуешься глушителем. Не стреляешь, если не стреляют в тебя или на нас не наступает одержимый. Все понял?
— Так точно, сэр.
— Ганни, отгоните машины с дороги. Организовать дежурство у пулеметов. Контрольное время — три часа. Одна красная — нужна помощь. Одна зеленая — сматывайтесь отсюда к е… матери и не оглядываетесь. Как поняли?
— Понял, сэр.
Идти было легко — хоть и страшно. Лето, влажный климат — даже если ступишь куда то не туда — не хрустит трава, не сыплются камни.
В руках — пистолет с глушителем, этого должно хватить. Сорок пятый калибр на близком расстоянии — валит похлеще пулемета. А сам пулемет — за спиной, на всякий случай. Жаль, нет костюма Гилли — но тут уже ничего не поделаешь. Идем медленно, несколько шагов — остановка, присмотреться, прислушаться. Картой лучше не пользоваться, чтобы не включать фонарик. Примерно держим путь по компасу — и нормально.
Тихо. Ни животных, ни птиц. Точно все — как вымерло. Съели? Или просто зверье и птицы откочевали подальше от обезумевшего человечества, чтобы переждать катастрофу? А куда откочуешь то, земля — она одна…
Остановка. Осмотреться. Рукой показать «вперед» — значит чисто. Еще несколько шагов. И снова остановка.
— Сэр… — эти слова рядовой прошипел мне почти в ухо.
— Что?
— Дымом пахнет.
Я принюхался. Ничего.
— Уверен?
— Да, сэр. Слабо — но пахнет. Где-то что-то жгли.
— Пошли. Тихо.
Еще переход. Еще. Видно уже, что деревья впереди расступаются — поле. Когда то здесь базировались бомбардировщики, потом по-моему тут чуть ли не в бомбометании тренировались. Но как бы то ни было — посадить и замаскировать вертушки здесь можно — а большего нам и не надо.
Еще переход…
Кромку леса от полосы отделяла пара десятков метров — и скопище бронетранспортеров. Старых «коробочек» М113, уже ржавых, какие то без гусениц, какие-то все в дырах — стояли рядком у самого края бетонной полосы. Видимо, и в самом деле тут тренировались и скорее всего тренировались штурмовики — видно, что работали кассетными и боеприпасами и бомбам по двести пятьдесят и пятьсот фунтов. В некоторых местах земля изрыта, в некоторых — цела и рытвины небольшие. А старые добрые М113, от которых бы я сейчас не отказался — служили мишенями.
Осмотрелись. И увидели — свет. Приглушенный и довольно далеко отсюда — но свет. Одинокий огонек в черно-серо-серебристом подлунном царстве. Это поле представляло собой равнобедренный треугольник — и вот в одном из углов стояло что-то, что давало свет.
Какое-то время мы осматривались. Потом я осмелился — пробежал те пару десятков метров, что отделяли нас от линейки бронетранспортеров, упал на землю, замер. Сердце бухало, казалось, в ушах, не давая прислушаться к тому что происходит вокруг.
Правив микрофон, я проверил связь. Щелчок и шипящая согласная как того требуют армейские правила. Мгновенно ответил рядовой тем-же. Готов.
Рискнуть? Если те слушают эфир?
— Вуд, как принимаешь?
— Отлично, сэр.
— Что наблюдаешь?
У Вуда была М4 с глушителем и большим прицелом Barska с максимальным увеличением до девяти. Не знаю, где он это взял — обычно так вооружаются в Афганистане, чтобы воевать в горах. Но если поставить на минимальную краткость — три — получается вполне нормально.
— Сэр, там три или четыре моторхоума. Кажется еще машины… пикап, большой.
Это кто, интересно? Спасшиеся?
— Опиши пикап?
— Сэр, большой пикап с лифтованной подвеской… Форд, старый, года девяностого. С кенгурятниками и… обвесом. С прожекторами.
Кто-то, у кого соображает голова. Была бы необходимость — обзавелся бы точно таким же. Все дело в том, что Форд Ф начала девяностых — самое подходящее транспортное средство в таких обстоятельствах. Большой, массивный, простой как мычание, с кузовом чтобы что-то перевозить. В двигателе никакой почти электроники, запчасти легко раздобыть. Еще лучше — Шевроле тех же годов с двигателем Биг Блок.
— Сэр, наблюдаю одного… двоих противников. В кузове. Вооружены, сэр.
— Не стрелять. Опиши их.
— Сэр… плохо видно. У одного СКС или что-то в этом роде. У второго — не вижу, но что-то есть в руках.
— Принял. Не стрелять.
Скорее всего — выживальщики. Может, беглые заключенные — но это менее вероятно. Кстати про заключенных — по тюрьмам сидит немало достойных людей, и сейчас нельзя всех валить под одну гребенку. Большая часть, конечно, вырвавшись, начнет грабить и убивать — этих валить без суда и без следствия. Но меньшая часть захочет присоединиться к армии, к тем, кто наводит порядок — и это хорошо, этому надо способствовать. Потому что людей мало и каждый человек на счету. Сейчас у каждого будет второй шанс — и только от него зависит, как он его использует.
— Взять на прицел. Не стрелять.
— Есть.
Что делать? Атаковать? Смысл? Уходить? Зачем тогда вообще сюда пришли? Оставалось одно.
— Они смотрят в мою сторону?
— Нет, сэр.
Я перебежал обратно, укрылся за деревьями. Достал рацию- она должна была добивать.
— Лезвие один вызывает Лезвие два.
— Лезвие два на приеме.
— Лезвие два, объект занят, повторяю, объект занят.
— Принято, объект занят.
— Несколько мобильных единиц, как минимум двое гражданских. С оружием. Статус не установлен.
— Принято. Предложения?
— Проверка. Мы прикроем.
Ганни немного помолчал, размышляя.
— Принято. Двадцать минут.
— Отбой.
Я отключил связь.
— Доклад — что там?
— Все спокойно, сэр.
Значит, эфир они не слушают. Это хорошо, значит — точно гражданские. Я бы слушал — это чертовски помогает выжить.
— Идем кромкой леса. Медленно и тихо. Задача — прикрыть группу два, как только они прибудут на место. Огонь по команде. Пошли.
Двинулись вперед — уже без перебежек, довольно быстро, нигде не останавливаясь. Если здесь люди — значит, скорее всего в округе нет одержимых. Были бы — напали бы.
Лай собаки я скорее почувствовал, чем осознал — и моментально встал как вкопанный, укрывшись за стволом дерева. Вляпались! Теперь по уму они либо спустят собаку, либо пойдут с ней на поводке на прочесывание. Вряд ли оставят лай пса без внимания — предыдущая жизнь должна была научить, что когда лает собака — это очень плохо…
Послышались голоса — что-то вроде окриков, которые я не смог разобрать. Снова лай собаки.
— Приготовиться…
Пулемет доставать из-за спины было поздно, я сжал обоими руками пистолет. И услышал нарастающий рык моторов, до боли знакомый звук. Хаммеры.
Досчитал до десяти, потащил из за спины пулемет разложил сошки. Мельком глянул на рядового — он уже целился, встав на колено и прикрывшись стволом дерева. Сделал то же самое… черт…
Пибоди включил фары. Проклятые фары, чуть ли не нам в лицо. Это ошибка, так мы теряем преимущество — приборы ночного видения, которых нет у противника. Теперь эффективность наших действий падает вполовину — это в лучшем случае.
Было видно, как Пибоди вышел из Хаммера, как навстречу ему пошел здоровяк… ружье. Кажется ружье. И приличное ружье, Сайга-двенадцать с длинным, очень длинным магазином. На охоте такие запрещены, значит — самооборонщик. Здоровый как лось, с пивным животом. Агрессивности он впрочем не проявлял.
— Еще двое, сэр. Занимают позиции за крайним к лесу моторхоумом.
— Принято. Держи их. Я беру здорового.
Секунда за секундой, здоровяк что-то доказывал, Пибоди слушал, ничего не говоря в ответ. Потом что-то сказал, причем что-то такое, что здоровяку не понравилось. Он взмахнул руками — а я чуть не нажал на спуск. Только в последний момент сдержался. Кстати второй Хаммер тоже встал неудачно — часть сектора обстрела перекрыта вторым Хаммером. Хотя встать по-другому — означало проехать пару сотен метров и развернуться, явно с недобрыми намерениями.
Разговор продолжался минут десять, все это время я чувствовал себя предельно хреново. Лето во Флориде — время сырое, душное, воздух аж к коже липнет. А про то, что будет, если к нам подберется с тыла одержимый — не хотелось даже и думать.
Наконец, сержант достал фонарик, отсигналил условным сигналом, понятным каждому кто прошел Ирак — чисто.
Хотелось бы…
— Рядовой, оставайся на месте, контролируй свой тыл. Сидишь еще десять минут, или пока я не отсигналю.
— Есть.
Не опуская пулемет, я вышел на свет, пошел к пикапу и припакованному чуть поодаль Хаммеру. Эти, что в кузове пикапа вскинули оружие, но почти сразу же опустили. Боятся одержимых.
— Что?
— Байкеры, сэр. Вон этот, Баз у них старший. Служил.
— Трое за крайним фургоном. Контролируй. Я пошел.
Баз был не совсем типичным байкером — бородатым, но без пивного пуза, мускулистым, заросшим бородой. Протянул руку, я подал свою и… попал в тиски. Типичная армейская проверка. А если вот так…
Баз скривился первом.
— Достаточно, мужик. Вам чего здесь надо?
— Ты бы представился. Старшему по званию.
— Старшему? — с сомнением протянул Баз.
— Да уж явно не младшему.
Рокер немного подумал потом выдал.
— Баз Микс. Семьдесят пятый полк, первый лейтенант. В отставке с девяносто седьмого.
Неплохо…
— Алекс Маршал, техасская милиция. До этого — оперативный отряд Дельта, капитан.
Рокер кивнул. Черт, почему люди не стригутся, неудобно же…
— Линду знаешь?
Сначала я не понял, о чем идет речь. Потом дошло — с кем он меня спутал.
— Лейтенант, ты ошибся. К Техасской народной милиции Яне имею никакого отношения. Техасская милиция — это вооруженные силы Техаса, создавшиеся на базе того, что у нас было расквартировано, полицейских, нацгвардейцев и добровольцев. У вас я вижу ничего такого не создано, бардак…