- А этот - портвейну! - сказала Ксюша, стараясь не смотреть в сторону пузырящегося Вити и брезгливо вытирая руку, забрызганную развеселым напитком, о халат, который она как-то сумела развязать. Нюша при этом сидела в углу, широко раскрыв заплаканные глаза и зажав ладонями крик ужаса, готовый вырваться из перекошенного рта.
- Думаю, коллеги, что вон того клиента уже бесполезно класть в формалин,авторитетно заявил Петя, пытаясь хоть отчасти сделать из трагедии фарс и таким образом рассеять атмосферу всеобщего ужаса,- даже как учебное пособие не пойдет.
- Не скажи, Петя,- скорее поддержала по сути, чем возразила по форме, понявшая Петенькину игру Ксюша.-Вон от него ботинки какие остались. Просто класс!
Когда УАЗ, подняв грандиозные фонтаны брызг, ухнул в воду и начал тонуть, майор с сержантом, распахнув двери стремительно затопляемого автомобиля, попробовали выбраться из него - каждый со своей стороны.
Но поскольку с некоторых пор они были по-сиамски связаны друг с другом, а желание уцелеть во что бы то ни стало и любой ценой было у них сильнее разума, они, все то время, пока автомобиль погружался на дно, упорно - с хрипом и скрежетом зубовным - боролись, словно пытаясь доказать друг другу, что каждый из них любит жизнь гораздо больше коллеги и что его собственная личность, уж конечно, для человечества намного ценней личности его оппонента.
Однако уже на дне, так и не сумев договориться, майор и усатый сержант, обильно выпустив пузыри, с вытаращенными глазами закончили свое бессмысленное состязание в жизнелюбии и впустили в себя придонные невские струи.
Повезло только Чике: набрав полные легкие воздуха за миг до погружения машины, он прополз с заднего сидения по барахтающемуся майору и всплыл, отчаянно работая руками и ногами. И все было бы для него хорошо, если . бы только он умел плавать.
Что делать, босоногое детство и туманную юность Чика провел в детской колонии, а зрелые годы - в лагере усиленного режима, где, увы, пионервожатые с собаками и автоматами Калашникова не выводили поотрядно свой контингент на живописный берег лесного озера для пятиминутного купания хотя бы и за колючей проволокой.
- Тону! Помоги-те-е!!! - сипел он, надрывая глотку, размахивая руками и невольно, до бритвенной рези в груди, заглатывая холодные "огурчики" с привкусом машинного масла.
Чика мог раз десять уже утонуть, но осознание того факта, что ему удалось избежать участи соглядатаев, прикованных друг к другу, держало его пробкой на поверхности.
- Держи! - крикнул кто-то неподалеку от него, и Чика увидел метрах в десяти от себя спасательный круг.
Мелко дрожащего всеми своими несчастными членами от холода и перенапряжения, но все же счастливо улыбающегося Чику извлекли из реки два милиционера.
- Вот, товарищ лейтенант, поймали того, кто был в джипе... Ишь, зубы скалит, паскуда! Руки у меня на него ох как чешутся... А наших ищут; должно быть, утонули,-сказал милиционер, остановив Чику у милицейских "Жигулей".
- Я и есть "наш", свой,-бил себя кулаком в грудь Чика.
- Молчи, морда уголовная! Из-за тебя люди погибли,- сказал сержант, тяжело и звонко ударив Чику кулаком в ухо.
- Да я свой, я с майором и сержантом опасных преступников преследовал, которые от вас вчера сбежали. Я же их выследил! - чуть не заплакал от обиды Чика.
- Что ты несешь, сволочь, что ты нам мозги паришь?! Каких таких преступников, что от нас сбежали? Да никто от нас не сбежал! От нас, морда, не убежишь! Ну-ка, сержант, и вы, ребята, поучите его маленько, а потом везите гада в отделение, мы с ним до утра побеседуем за все хорошее без свидетелей.
И, как цепной пес под немилосердной палкой хозяина, Чика гортанно взвыл от боли и бессилия. О, как ему захотелось на отдых в камеру!
- Мы, кажется, вовремя? Здорово, Петро, ты в порядке? - крикнул с порога Юрьев.- Там, на вахте, ваш дед под стулом лежит, как бычок стреноженный. Развязали его-живой... Фу-у, чем у вас тут пахнет? А это что за куча?
Петя Счастливчик сидел за столом и сосредоточенно что-то мастерил, недовольно качая своей шишковатой головой. Рядом с ним притихшие Нюша и Ксюша, по-бабьи подоткнув свои модные юбки и не обращая никакого внимания на Юрьева и Максима, собирали осколки и мыли пол. Подросток жевал пряник, прихваченный им со стола на вахте Юрьев за шкафом думал, что одна из них как будто ему знакома. Но где он со видел?
- Здорово, здорово... хотя, конечно, и здоровее видали! - бедро поприветствовал старого приятеля серьезный Петенька.- Вы что, друзья мои, у Петропавловки ныряли? Ну и как, хорошая вода?
- Как в Сочи,- парировал Юрьев, принимая Петенькину игру.
- А ты что это, брат, такой лысый, и поллица вроде не твои? Ты, Юрьев, с каким бомжом физиономией махнулся? Ну и морда у тебя, дорогой мой!
- Ладно, Счастливчик, у тебя не лучше. Тебе тоже, видать, мозги вправляли... Так что там?
- Тут до тебя два грубияна в гости зашли - твои знакомые, между прочим: все на тебя ссылались. Один, крутой, все права качал, а второй его взял да и угостил моей водочкой Только водочка моя ему не понравилась. Видал, как разобиделся?
- Да, крутая куча получилась.. - Хорошо, пока не сильно воняет! - говорил Петя Счастливчик, нахмурившись и пытаясь наладить свои очки, измятые вероломным кулаком грубияна.- Но главное, он мне прадедушкины окуляры испортил. И в чем я теперь науку толкать буду? Без этих очков мне, брат, все как-то не так, словно без глаз остался или без рук... Так что ж ты меня, сукин сын Толя, не предупредил, что с порошком шутки плохи, и зачем адрес мой ребяткам дал? Или они тебя раскололи, Юрьев? Ведь эти шутнички нас всех тут могли...
- Ох, могли, Петенька... Только я все потом понял. Вот, летел к тебе, боялся опоздать. Это - Максим,- представил Юрьев подростка, скромно жавшегося у дверей в одних трусах с толстыми червяками выжатой одежды в руках.- Без него я бы уже давно на Луне был... Так кто же именно из двоих в виде сей мерзопакостной кучи? Хотя, если судить по ботинкам, это-старшой, то есть Витя... А второй где?
- Мальчик здесь, только он головку пока не держит, отдыхает после портвейна,- поддержала Петеньку Нюша, похоже, совсем оправившись от шока. Ксюша молчала и пристально смотрела на Юрьева, пытаясь вспомнить, где она его уже видела...
- Учтите, у второго, то есть у Вовы, кроме пушки в кармане должна быть игрушка электрическая-шокер. Ее бы надо до Вовиного пробуждения извлечь.
В лабораторию с самым решительным видом ворвался запыхавшийся ворошиловский стрелок Федор Федорович. Он мычал что-то невнятное, размахивая при этом наганом, словно беззаветно преданный трудовому народу чекист в мутном стане врагов народа.
Внушительную голову его венчала армейская фуражка, по-кавалеристски натянутая до самых ушей с тем расчетом, чтобы и острая макушка грозила противнику.
Левую ногу Федор Федорович приволакивал, а в правой руке он сжимал наган.
- О, смотри, смотри: молод, как и прежде! Глаза горят классовым гневом, а в зубах матросским "яблочком" звенит пролетарское слово "даешь!", Эх, ему бы еще коня!-восхищенно пел Счастливчик Юрьеву.-Что ж ты, Федор Федорович, врагу доверился? Или заснул на посту? Да, отец, подвело тебя классовое чутье!
- Где эти мазурики, Петр Евгеньевич, где эти сукоеды? - грозно потрясая наганом в воздухе, почти фальцетом кричал объегоренный страж тишины.
- Все в порядке, Федорыч, "одних уж нет, а те далече". Вон та куча-это один, а эта падаль - другой. Сами справились, ты ж нас знаешь!
- Петр Евгеньевич, я милицию вызвал. Щас приедут, показания снимать будут. Вам тут, наверно, медаль выйдет "За личное мужество",-говорил запыхавшийся сторож.
- Нет, медалью они, отец, от меня не отделаются. Орден просить буду!
- Ну уж, орден,- серьезно сказал старик.- А что эти бандюги тут у нас украсть хотели? Секреты или что похуже?
- Истину, Федор Федорович, ее, родную...
- Поди ж ты, истину...-задумчиво сопел ворошиловский стрелок, присаживаясь на дерматиновый стул.- То-то они меня чем-то твердым по голове стукнули, пока я пряник к чаю доставал. Во шишка, видал?
Юрьев подошел к Счастливчику:
-Петя, сейчас здесь милиция будет, а нам с Максимом не хотелось бы с нею встречаться.
- Это почему? Хотя, судя по твоему слегка деформированному лицу и пушке в руках вон того молодого человека, тебе действительно лучше покинуть данную мизансцену. Пойдем, я тебя и парня провожу другим ходом во двор. Не замерзнете?
На улице завизжала, запела милицейская сирена, и в окнах замигала ядовитая синева.
Петя, шепнув что-то на ухо ворошиловскому стрелку и подмигнув Нюше с Ксюшей, повел Юрьева и Максима, прихватившего Вовин шокер, по темным и сырым коридорам храма науки.
- Ну что, нашел своего Игоря? - закурив, спросил Петя Юрьева во дворе института, поглядывая на освещенные окна третьего этажа, за которыми, наверное, суетились теперь оперативники.
Они прогуливались по двору. Петя был в одной рубашке. Свой пиджак он отдал Максиму, который дрожал от холода, сидя на каком-то ящике.
- Почти.
- Что значит почти?
- Я теперь знаю, кто увез его.
- И кто же?
- Колин врач, Леонид Михайлович.
- Что ты говоришь, у Коли есть свой врач?-удивился Петя.
- Да, ты знаешь, Коля здорово болеет в последнее время. То ли почки, то ли печень, то ли еще что-то... Ты же помнишь, еще в университете: все пьют портвейн, а он себе лимонадику наливает.
- Так зачем этот самый врач увез Игоря да еще и ничего никому не сказал, даже матери родной?
- Не знаю, Петя...
- Так спроси у Коли. Ведь ты сам говоришь, что он Колин врач.
- Не могу, нет его, пропал... Еще вчера утром был дома, а вечером исчез вместе с врачом, медсестрой и частью охраны. Его помощник, Марсель, говорил, что куда-то срочно уехал. Возможно, что и за границу; Коля сам говорил мне, что поедет в Европу лечиться. Здесь ему помочь ничем не могут... Что ж, завтра начну искать Колины следы и попробую выйти на этого Леонида Михайловича... Но знаешь. Счастливчик, все мне в этом доле весьма странно: и врач Колин, и охрана его бандиты какие-то, и дела его, ведь эти двое джентльменов, что у тебя были, меня в Колином доме нашли. До сих пор не понимаю, каким образом. Все требовали, чтобы я им липовый акт подписал и остаток порошка выдал. И милиционеры, что меня вчера утром в кутузку засадили,- да-да, Петя! - засадили и пытались убийство навесить, тоже ни с того ни с сего в Колин дом приехали... Мы ведь с парнем этим, Максимом, из милиции сбежали, так-то, Петро... И "домик" Колин я спалил, и машину его утопил. Только, сам понимаешь, никому об этом ни слова... Все потом расскажу. Уж и били меня за последние сутки, Петя, уж и били - чуть душу не выбили. Еще бы немного - и на Луну отправили б... Что там мои пять лет на ринге с тремя сотрясениями и двумя переломами носа - цветочки. Смотри, вон тебя из окна твои подружки зовут, иди, давай показания, а мы порулим куда-нибудь. Поспать надо.
- Вот что, никуда не уходите отсюда. Во-первых, я тебе еще о твоем порошке не рассказал. Во-вторых, у меня осталось несколько вопросов к тебе. В-третьих, идти вам, кроме как ко мне, больше некуда. А в-четвертых, я с доблестной милицией сейчас за пять минут разберусь и - к вам сюда. Ждите. Домой поедем в моем "лимузине" - это в-пятых! - торжественно закончил Петя Счастливчик.
- У тебя уже свой "лимузин"? - удивился Юрьев, шаря глазами по двору и недоуменно останавливая свой взгляд на "Москвиче" 401-й модели.
- Кстати, у моего колеса больше, чем у "Мерседеса". Ну что, хорош?
- Почти как ты! Такой же гениальный до идиотизма профиль,- улыбнулся Юрьев.
Вернувшийся через полчаса Петя Счастливчик был очень серьезен.
- Ну что, отпустили? - спросил его Юрьев.
- А куда они денутся, если я должен бежать сейчас же на Литейный, четыре,докладывать о величайшей диверсии века против всего бывшего советского народа! И знаешь, самым весомым аргументом в пользу того, чтобы меня поскорее отпустить, для них оказались Витины ноги: мол, ежели агенты империализма даже на смерть готовы пойти?! А Вова, тот, похоже, умом тронулся. Все хихикает, просит не говорить Вите, что это он из него каку сделал. Оперативники его даже не повязали. Ходит там среди столов да головой трясет, что-то под нос себе напевая. Попросил моих девчонок, чтоб они его никому не выдавали. Кстати, все сам рассказал, даже колоть не пришлось. Сказал, где судно с этими пресловутыми отходами, о которых я тебе сейчас расскажу, стоит и как называется. Сказал еще, что уже завтра контейнеры с судна погрузят в два вагона и увезут. Без всяких бумаг повезут. Готов хоть сейчас ехать в тюрьму, только чтобы Вите о нем ничего не рассказывали. Боится Витю, даже плачет... Оперативники уже бригаду с Пряжки вызвали.
- Ну что, едем? Максим совсем замерз. Петя Счастливчик с пронзительным скрипом, полоснувшим ночную тишину, отворил дверцу своего ржавого "лимузина" и, повозившись с зажиганием минут пять, завел мотор.
- Слыхал, как тарахтит? Не машина - зверь! Почти "лендровер"!
- А ваш лимузин на бензине или на дровах? - спросил с улыбкой Максим, уже согревшийся на заднем сидении.
- Но-но, молодой человек. Этот корабль бездорожья бороздил бескрайние просторы нашей родины, еще когда ваши родители пешком под стол с голыми задницами ходили! Вперед, к горячему чаю и домашнему уюту! Ура, завтра у меня выходной, бегаю по редакциям и дарю газетчикам сенсацию: "Петр Крестовский в самый последний момент отвел от человечества смертельную угрозу!" Ну, или еще как-нибудь, только покрасивее. Я ведь, Толя, собаку-то "откопал" - твой порошок вычислил: это какой-то доселе неизвестный отечественной науке мутаген, который человека в считанные часы разрушает, превращая стрептококковые микробы в нашем организме в голодную стаю упырей, пожирающих живые ткани и вызывающих гангрену. Так-то, Юрьев, выпало мне спасти отчизну от паразитов! - вещал Петя Счастливчик, пока они выруливали в Тучков переулок.
- Так вот, значит, почему они все так суетились вокруг этого груза! Мутагенное вещество... Петя, у нас в институте двое подписавших акт на пропуск груза пострадали: одного ограбили и убили, а второго машина сбила... А я не подписал и вот живу.
- И хорошо, что не подписал, а то - как пить дать! - грохнули бы. С покойника-то ведь ничего не спросишь и показаний в прокуратуре не снимешь. Вот их всех, подписавших, и отправили, как ты выражаешься, на Луну, чтобы показаний ДЕТЬ не могли потом, когда все выяснится.
- Да, подпись эту они из меня хорошо выбивали, особенно Витя старался. Если бы не Марсель, Колин помощник, был бы я уже в холодильничке на белом кафеле.
- Так это они тебя так?
- Да, еще прошлой ночью. Марсель, ну, этот Колин помощник, меня потом в больницу отвез. Так мне там медицинские работнички на радостях, что я в живых остался, хотели укольчик вкатать, который в психушке особо привередливым делают, чтобы скорей поправлялись...
- Юрьев, ты серьезно? А зачем?
- Как зачем?! Чтобы не рыпался, наверное... У меня ведь сотрясение мозга могло быть, вот врач и хотел, чтобы я отдыхал подольше.
- Интересное решение. Я бы сказал - нестандартное... Ладно, лучше расскажи все по -порядку.
Пока Петенька прогревал мотор своего безнадежного "лендровера", вставшего, как упрямый осел, в переулке, Юрьев успел в общих чертах обрисовать ему свою одиссею и перейти к частностям, когда они наконец-таки с черепашьей скоростью затряслись по булыжнику Тучкова переулка.
У Тучкового моста их остановил милицейский патруль. Милиционеры проверяли документы у водителей и пассажиров каких-то двух загулявших автомобилей, остановленных у самого моста.
- Лейтенант Кенарь,- представился милицейский лейтенант, в котором Юрьев, к своему ужасу, узнал того самого, которого чуть не сбил с ног Максим, когда они вчера бежали из-под стражи.-На мост нельзя. Мост закрыт.