— Разве ты не помнишь, Мэгги? — прищурился Тони. — Мы же отравили твоего мужа.
Эдит бросилась на него, как дикая кошка, пытаясь выцарапать ему глаза. Он схватил ее за руки, вывернул их так, что она закричала от боли, и бросил ее на диван. Она закрыла лицо руками и глухо зарыдала.
— Никогда больше не делай этого, — медленно произнес Тони. В его голосе звучала неприкрытая угроза. — Ты же не хочешь, чтобы я попортил твою хорошенькую мордашку. Мы теперь всегда будем вместе, в горе и в радости, в богатстве и бедности, пока смерть не разлучит нас. Нам придется держаться друг друга, если мы хотим остаться на свободе. Мы оба преступники и одинаково виновны. Мы с Мэгги убили Фрэнка, а ты теперь — Мэгги, не забывай.
Тело Эдит сотрясали безудержные рыдания. Тони закурил и подождал, пока она успокоится.
— Я заплачу тебе, — прохрипела она. — Я дам тебе все, что ты захочешь, абсолютно все! Только оставь меня!
— Ну нет, дорогая, — усмехнулся он. — Хочешь от меня откупиться? Не выйдет. Лучше я останусь рядом с источником своего благополучия. Ты мой рог изобилия, пещера Аладдина. Зря ты так расстроилась, Эди, Мэгги или кто ты там на самом деле. Тебе пришлось бы гораздо хуже, если бы тебя осудили за убийство сестры или мужа. А может, у тебя на совести еще какое-нибудь преступление? Что до меня, я не могу пожаловаться на судьбу. Днем в моем распоряжении «мазерати», а ночью ты, Мэгги-Эди. Мы с тобой — два сапога пара.
22
Всю жизнь Пол Харрисон подавлял свои чувства, зная, что беспристрастность — лучшая визитная карточка адвоката. Но на этот раз, беседуя с вдовой своего старого друга Фрэнка де Лорки, он еле сдерживался.
— Маргарет, я повторяю: ты должна прекратить это… это знакомство, — сказал он с нажимом.
— Я уже все решила, — равнодушно ответила Эдит, глядя в окно. — Хочу уехать куда-нибудь. Я здесь долго не выдержу. Этот огромный, пустой дом, воспоминания о Фрэнке…
— Воспоминания о Фрэнке? — переспросил Харрисон с оскорбительной усмешкой.
Эдит удивленно взглянула на него. Откуда такой тон? Что ему известно?
— Маргарет, — горячо заговорил Пол, — мы давно знаем друг друга, поэтому я полагаю, что могу быть откровенным с тобой, и надеюсь, что ты отплатишь мне той нее монетой. Будучи адвокатом вашей семьи и близким другом Фрэнка, я, естественно, не мог не знать, что ваш брак далеко не идеален. Думаю, что вы поженились слишком поспешно, на крыльях любви, так сказать. Фрэнк только что вернулся с войны, ему хотелось иметь семью, наследника для продления рода де Лорка. Увы, этого не произошло, и страстная любовь, которую вы поначалу испытывали друг к другу, постепенно угасла. Стараясь заполнить душевную пустоту, вы бросились в вихрь светской жизни. Полагаю, если бы Фрэнк не был таким верующим, ваш союз распался бы давным-давно. Зная религиозность Фрэнка, не думаю, что он когда-либо допускал мысль о разводе. Он занялся делами семьи, спортом, благотворительностью. А ты занялась мужчинами.
Эдит отвернулась, пораженная его резкостью. Она не знала, как реагировать на его слова.
— Не хочу обидеть тебя, Маргарет, — поспешно добавил Харрисон, — но, как я уже сказал, пришло время правды. Я не виню тебя за твой образ жизни. Будучи адвокатом, давно перестал осуждать людей за их несовершенства.
— Не надо читать мне мораль, Пол, — перебила его Эдит.
— Хорошо, буду краток. Ты ведь не одна едешь в Европу?
— Не одна.
— Ты едешь с человеком по имени Энтони Коллинз, верно?
— Да.
— Поскольку я твой адвокат, мой долг — предупредить тебя о возможных последствиях такого шага. Во-первых, состояние твоего мужа так велико, что процесс оформления наследства продлится довольно долго. Любые поступки, которые можно расценить как аморальные и безнравственные, поставят под вопрос твое право наследования. Почти всегда, когда речь идет о таких крупных суммах, объявляются дальние родственники, а также лица, утверждающие, что они являются незаконнорожденными детьми покойного. Кроме того, те, кто упомянут в завещании, начинают претендовать на большую долю наследства. Если они докажут, что ты ведешь себя неподобающим образом, то выиграют дело.
— Я понимаю, чем рискую.
— Далее… Ты можешь стать объектом вымогательства и шантажа со стороны Энтони Коллинза. У него очень сомнительная репутация.
— Ты наводил о нем справки?
— Я чувствовал, что это необходимо сделать для твоего же блага. Так вот, его настоящее имя — Антонио Количек. Родился в Сан-Педро. Отец — портовый грузчик. Количек закончил среднюю школу в Сан-Педро. Потом начал работать в гольф-клубах Лос-Анджелеса: подносил мячи игрокам. Научился играть и выступать в соревнованиях. Чемпионом не стал, но сумел устроиться инструктором в гольф-клуб «Каньон-Кантри». Основной источник дохода — жены богатых членов клуба.
— Я не питаю иллюзий на его счет.
— Тогда попытайся взглянуть на ситуацию его глазами: ведь ему представляется возможность безбедно жить за счет женщины, которая старше его.
Эдит гневно сверкнула глазами — Пол задел ее за живое.
— Тебе неприятно это слышать, — продолжал Харрисон, — прошу меня извинить. Но я готов на все, чтобы удержать тебя от роковой ошибки. Прислушайся к моим словам. Маргарет, умоляю. — Он схватил ее за руку.
Эдит поразила страстность его призыва. Ей почудилось, что он говорит с ней не как адвокат…
— Я подумаю над тем, что ты сказал, — смягчилась она.
Пол отпустил ее руку и встал.
— Послушай, ты поможешь мне добиться увеличения ежемесячного содержания, чтобы я могла позволить себе путешествие в Европу?
— Я подам прошение в суд. — Пол подхватил свой портфель и пальто и двинулся к двери.
— Пол!
— Да?
— Фрэнк знал?..
Пол отрицательно покачал головой.
— Думаю, нет.
23
Эдит неподвижно лежала на кровати. Тоска и страх терзали ее. Она попала в паутину, сплетенную Маргарет, — паутину неизбежных отношений с Тони. Сошлась с ним, покоренная его животным обаянием, его искушенностью в любовных делах. Теперь, узнав правду о нем и Маргарет, Эдит не испытывала ничего, кроме всепоглощающего ужаса, и жила в постоянном страхе. Когда он предложил поехать в Европу, она не нашла в себе сил отказаться. Разговор с Полом Харрисоном, его искренность и настойчивость вернули ей ощущение реальной угрозы.
Зазвонил телефон, и бесстрастный голос Генри произнес:
— Пришел мистер Коллинз.
Страх вернулся.
— Скажите ему, что я плохо себя чувствую. Сейчас я не могу его принять.
— Да, мадам.
Эдит положила трубку дрожащей рукой. Как же она ненавидит этого подонка! Да и что, кроме ненависти, можно испытывать к человеку, который вместе с ее сестрой убил Фрэнка?
Дверь с шумом распахнулась. На пороге стоял Тони. Глаза его сверкали. Из-за его широкой спины выглядывал испуганный Генри.
— Отошли своего дворецкого, — процедил Тони.
— Генри, вы можете идти, — сказала Эдит, запахнув пеньюар и поднимаясь с постели.
Генри поклонился и исчез. Тони захлопнул дверь.
— Никогда больше не делай этого, — угрожающе сказал он. — Не заставляй своего лакея заявлять мне: «Мадам нездорова, мадам не может вас принять». Мне не нравится, когда меня выпроваживают паршивые слуги. Совсем не нравится. Понятно?
— Да, Тони, — еле слышно ответила она.
— Так-то лучше. — Тони развалился в глубоком кожаном кресле и с любопытством уставился на Эдит.
— Что это ты так нервничаешь, дорогая? — насмешливо спросил он. — Ты должна радоваться. Мы же собираемся в чудесное путешествие. Посетим европейские столицы, будем обедать в лучших ресторанах, увидим Лило, «Фоли-Бержер», Монмартр. Конечно, если у тебя разболится голова и ты захочешь остаться в отеле, — ради Бога. Я и один с удовольствием поброжу по злачным местам Парижа.
— Тони, я не поеду с тобой в Европу.
— Потом Рим, красотки на Виа-Венето. Ля дольче вита!
— Тони, я серьезно.
— Какая же ты зануда, Мэгги… Или Эди? Черт, почему я никак не могу запомнить? Должно быть, все-таки Эдит. Милая, кроткая Эдит. Мэгги любила развлечения. Она бы рвалась в путешествие, горя желанием вихрем пронестись по старушке Европе. Нет, ты — Эдит, маленькая серая мышка, старая дева, любящая старичков.
— Прекрати! — не выдержала Эдит.
— В чем дело, дорогая? Правда глаза колет? А вот мне плевать. Я знаю, кто я, мне это не раз говорили. Я негодяй и мошенник. Только, играя в гольф, стараюсь не обманывать партнеров, и то не из принципа, а потому, что боюсь, что морду набьют. Да, я мошенник. Но надо отдать мне должное: я обаятельный мошенник. А вот ты, Эдит…
— Я не желаю тебя слушать. Можешь ты это понять?
— Не перебивай меня, пожалуйста. Я говорил о тебе. О-о, я знаю о тебе гораздо больше, чем ты думаешь.
Эдит направилась к двери, но Тони схватил ее за руку и грубо притянул к себе, глядя ей прямо в глаза.
— Разве тебе неинтересно, Эдит? А вот мне так очень интересно. Ты, конечно, не знаешь, что я психолог-любитель. Да-да, не удивляйся. Психология мне очень помогает в работе и еще кое в чем…
— Замолчи! Замолчи сейчас же! — закричала Эдит. — Я больше не могу! У меня нервы не выдерживают! Я иду в полицию. Мне уже все равно.
Лицо Тони исказилось от ярости.
— Слушай меня внимательно, сестричка-близняшка. Прекрати истерику и подумай о деле. Мы поедем в Европу и повеселимся там на славу. Ты будешь все время улыбаться, потому что я так хочу. Ты угодила в такую ловушку, из которой тебе не выбраться… если, конечно, не хочешь попасть в газовую камеру.
Эдит отчаянно зарыдала.
— Ну и пусть! Мне все безразлично…
Тони схватил ее за плечи.
— Заткнись! Не хватало еще, чтобы ты завалила все дело. Может, тебе и хочется в газовую камеру, но я туда не собираюсь!
— Мне все равно, — стонала она, — все равно…
— Я приведу тебя в чувство, Эди!
Тони размахнулся и ударил ее по лицу.
— Я тебе покажу, Мэгги!
Еще удар — по другой щеке.
— Ты у меня будешь как шелковая, крошка!
Третий удар кулаком в лицо сбил Эдит с ног. Она отлетела к двери, ведущей в спальню Фрэнка, В голове зазвенело, рот наполнился кровью. Чтобы не потерять сознание, Эдит помотала головой и увидела, что на пеньюаре расплываются темные пятна. Она кое-как поднялась на ноги, перед глазами все кружилось, уши заложило.
Внезапно со стороны двери донесся какой-то шорох и тихое повизгивание. Дьюк! В голове немного прояснилось, и Эдит увидела, что Тони приближается к ней с перекошенным лицом и сжатыми кулаками. Вой за дверью стал громче, послышались глухие улары в дверь. Она незаметно нащупала ручку двери и, когда Тони был уже совсем рядом и занес кулак для нового удара, нажала на ручку. Дьюк ворвался в комнату, бросился на Тони и повалил его на пол. Эдит увидела, как зубы пса вонзились в горло Тони.
— Спаси меня! — завопил Тони. — Он убьет меня!
Эдит попыталась шевельнуться, но ужас парализовал ее. Хотела закричать — и не могла. Она только смотрела расширенными глазами на пса, терзающего безжизненное тело.
Обретя наконец голос, Эдит закричала:
— Дьюк, назад! Помогите! Генри, кто-нибудь, скорей сюда, помогите!
24
— Странное дело, — сказал капитан Джонсон. — Очень странное…
Он сидел за своим столом в отделе убийств. Напротив него сидел Джим Хобсон. У него был встревоженный вид, и он почти не слушал размышлений Джонсона о событиях в особняке де Лорка.
— Сначала миссис де Лорка теряет мужа, — рассуждал Джонсон. — Потом ее сестра кончает жизнь самоубийством. Теперь этот инструктор из гольф-клуба, который, по всей вероятности, был ее любовником, тоже гибнет. Его загрызла собака. Очень странно… Ты знаешь, сколько таких случаев бывает ежегодно? Чрезвычайно мало… Ты меня слушаешь. Джим?
— Что? Конечно, — рассеянно ответил Джим.
— Что-то не похоже.
— Извини, Чак, я отвлекся. Последнее время не высыпаюсь, работаю с утра до вечера. Так что ты сказал?
— Я говорю, странное это дело. Придется, видимо, признать, что смерть Коллинза наступила в результате несчастного случая. Невозможно узнать, почему собака набросилась на него. Может, миссис де Лорка натравила ее на своего любовника, а может и нет. Если натравила, то, вероятно, имела на то основания. Она была жестоко избита. Слуги утверждают, что Коллинз вел себя вызывающе. К суду он не привлекался. Видимо, старался не нарушать закон, хотя я уверен, что некоторые мужья с удовольствием набили бы ему морду. Похоже, он имеет подход к женщинам, а?
— Похоже на то.
— Во всяком случае, миссис де Лорка не осталась к нему равнодушной. Как, по-твоему, сколько могут стоить ее драгоценности?
— Трудно сказать, покупная цена отличается от продажной. Но наверняка не меньше нескольких тысяч долларов.
— По закону они принадлежали Коллинзу, да?
— Да. Я задал ей прямой вопрос: добровольно ли она отдала ему свои драгоценности? Она ответила утвердительно. Правда, разговор велся в его присутствии, и она могла испытывать некоторое давление с его стороны. Но у меня сложилось впечатление, что о вымогательстве не может быть и речи.
— А значит, мы не можем ничего инкриминировать Коллинзу, — заключил Джонсон.
— Я в этом не так уверен, Чак, — задумчиво произнес Джим.
Джонсон бросил на него снисходительный взгляд.
— Послушай, Джим, я знаю, что тебе пришлось пережить. Ты никак не можешь смириться со смертью Эди. Ее сестра все время напоминает тебе о ней, и это сводит тебя с ума. Возьми себя в руки, Джим. Не трави себе душу, это может плохо кончиться. Да и работа страдает. Эмоции мешают хладнокровно вести расследование.
— Согласен, я должен сделать над собой усилие, но помоги же и ты мне. Я говорил, что мы нашли мышьяк в квартире Коллинза. Садовник, работающий в гольф-клубе, подтвердил, что Коллинз взял мышьяк у него. Ты часто повторял, что неугодных мужей отправляют на тот свет при помощи щепотки мышьяка. А врачи пишут, что смерть наступила от сердечной недостаточности. Ты знаешь, что Коллинз улетел в Европу за день до похорон Фрэнка де Лорки? Это обстоятельство не наводит тебя на некоторые размышления?
— Пожалуй, и впрямь подозрительно…
— Еще как! По-моему, рано закрывать дело.
— Хорошо, Джим, ты меня убедил. Займемся этим немедленно.
25
Эдит неподвижно сидела в углу, не зажигая света. Она не выходила из спальни со вчерашнего дня, после того, как ушли полицейские и репортеры. Ни с кем не говорила, никого не желала видеть, просто сидела в кресле, уставившись невидящим взглядом в стену. В спальню неслышно вошел Генри, укоризненно посмотрел на поднос с нетронутой едой и кашлянул.
— Мадам, — сказал он негромко. — Пришел сержант Хобсон. Он настаивает на встрече с вами. Говорит, что у него срочное дело.
Эдит не ответила.
— Мадам, вас ждет сержант Хобсон, — повторил дворецкий. — Он хочет вас видеть.
Эдит пошевелилась.
— Джим? — спросила она.
— Сержант Хобсон, мадам.
— Скажите ему, что я сейчас спущусь.
— Хорошо, мадам.
Эдит медленно встала и подошла к окну. Раздвинув шторы, она на мгновение зажмурилась от яркого послеполуденного солнца, бившего в стекла. Присела к туалетному столику и сделала себе прическу, как у Маргарет. Затем направилась в гардеробную и вынула из шкафа несколько платьев. Подумав, выбрала самое яркое — из красного шелка. Вернувшись в спальню, приколола к груди золотую брошь, украшенную бриллиантами и рубинами, слегка надушилась и, бросив в зеркало оценивающий взгляд, вышла из комнаты.
— Добрый день, сержант, — сказала она, входя в библиотеку.
Джим поднялся и некоторое время пристально смотрел на нее, не говоря ни слова.
— Добрый день, — наконец ответил он.
— Генри сказал, что у вас ко мне срочное дело.
— Да, миссис де Лорка. Я хочу поговорить с вами о драгоценностях.