Инген подал знак рукой: дальнейшее его не интересовало, он уже отметил все изменения на амулетах, а на телах любовников не осталось ни одной руны. Всё было понятно. Стражники подбежали к Номану и, взяв за плечи, начали оттаскивать от принца. Но Номан, ещё не получивший своего, вцепился в мальчика мёртвой хваткой и продолжал вколачиваться в него, рыча и насилуя тоненькое хрупкое тело. Сури пытался отползти назад, перепуганный, плохо соображающий от неожиданной боли и только что схлынувшего оргазма.
Инген уже сам поднялся с кресла, когда Номана всё-таки удалось оторвать от принца. Он всё-таки кончил, выплеснувшись на покрывало между ног Сури.
Кричащего и отбивающегося Номана потащили прочь из комнаты, а король бросился к дрожащему Сури, который отскочил к противоположному краю кровати и сидел там, сжавшись в комочек.
— Прости меня, прости, — прошептал он, прижимая мальчика к себе. — Тебе больно?
Инген сам был поражён разыгравшейся перед ним безобразной сценой. Он ошибся в выборе партнёра: казавшийся вполне подходящим Номан оказался на деле неуправляемым животным с садистскими наклонностями. Это стало понятно уже где-то на середине, но останавливаться чародей не решился: тогда бы пришлось проходить весь путь заново с самого начала.
Сури кивнул головой в ответ:
— Вот здесь.
Он показал на розовые ссадины, оставленные на бёдрах пальцами Номана. Инген погладил маленького эльфа по волосам:
— Не должно было получиться вот так… Прости, Сури. Я…
Мальчик резко вскинул голову и взглянул на короля своими бездонными чёрными глазами. Он никогда не называл его так раньше… Откуда он вообще мог знать про это имя? Сури смущённо отстранился от Ингена. Ему было стыдно касаться его сейчас — после всего, что он только что делал у него на глазах…
Король отошёл к своему столу и взял два верхних листа пергамента.
— Я скоро вернусь. О тебе позаботятся, — голос его опять звучал, как обычно: холодно и повелительно.
В соседней комнате короля уже дожидались эльфы, которые до того увели Номана.
— Нам избавиться от ублюдка? — спросил один из них. — Магии в нём нет.
— Я решу, какой будет его смерть. Не такой быстрой, — ответил Инген сквозь сжатые зубы. — Ему тоже надо было быть полюбезнее…
К Сури вскоре пришли двое молчаливых слуг: один начал обтирать его тело приятно пахнувшей и освежающей жидкостью, второй менял покрывало и приводил в порядок измятую постель. Потом оба исчезли, сказав, что король приказал дожидаться здесь. Младший принц снова надел на себя рубашку и сел на один из стоявших в комнате стульев. Испуг прошёл, и его место заняли растерянность и опустошение. От снадобья, данного Ингеном, голова до сих пор была тяжёлой и мутной, а по телу иногда проходила горячая дрожь, словно слабое эхо пережитого.
Течение времени для него остановилось. Он сидел точно в забытье, пока в комнату не вошёл король. Но Сури и на него не обратил особого внимания. Тот остановился возле принца, приподнял его опущенное вниз лицо, и лба мальчика коснулась тонкая кисточка.
Пустой взгляд Сури стал испуганным и просящим.
— Нет, не надо больше… — прошептал он пересохшими губами, отшатываясь от Ингена, отчего кисть оставила над бровью длинный золотистый росчерк.
Тёмный эльф стёр кривую линию большим пальцем.
— Всё закончится очень быстро. — Он исправил неудавшийся знак и нанёс новый. — Давай покончим с этим за один день.
— Пожалуйста… ваше величество…
Сури соскользнул со стула и упал на колени перед супругом, робко коснувшись пальцами и лбом тёмно-синего, почти чёрного шёлка длинного одеяния короля. Он уже не смел умолять.
— Поднимись, принц, ты сотрёшь руны, — приказал Инген. — Ты обещал мне.
Сури прождал пару десятков секунд, ожидая, что король скажет что-то ещё, но тот молчал. Он ждал. Ждал повиновения.
Мальчик тяжело вздохнул и медленно поднялся на ноги. Инген стал дорисовывать руны на лбу и висках. Потом он перешёл к ладоням.
— Повернись спиной, — сказал он, и начал вычерчивать чёрный паучий знак на шее принца. Он чувствовал, как мелко дрожит мальчик, как тяжело вздымается его грудь от каждого вздоха — и ему было жаль его. По-настоящему жаль… Жалость и любовь — два чувства, которых не должны испытывать короли, если хотят долго царствовать. Это всё, о чём сейчас следует думать.
Дело нужно было довести до конца. Инген уже меньше верил в это, но, возможно, лишь маленький шаг отделял его от престола светлого королевства, и минута слабости сейчас могла стоить ему трона в будущем.
— Всё, — произнёс Инген. — Раздевайся и ложись на кровать.
Сури открыл рот, чтобы что-то сказать, но король не дал ему:
— Хочешь, чтобы тебя связали или держали?
Мальчик сделал всё так, как велел Инген, разве что не лёг, а сел на постель. В глазах у него застыли отчаяние и боль. Он больше не жаловался и не просил: он подчинялся воле своего супруга. Инген понимал, что Сури стыдно и страшно. А ещё он знал, что мальчику, чтобы вот так, не шевелясь, отрешённо, без единого всхлипа, без единой слезинки, сидеть и ждать следующего мужчину, требовалось больше смелости и силы воли, чем ему самому, чтобы выехать на решающую битву с врагом. У короля были огромные колдовские силы, за его спиной стояла целая армия эльфов, и он готовился совершить славный поступок; и если ему было суждено погибнуть на поле брани, о нём будут сложены песни и легенды. Сури был совершенно один, беззащитный, юный, отданный собственным мужем преступникам, извлечённым из тюремных застенков; и свидетелем его позора должен был стать тот единственный, кто должен был бы любить его и оберегать… И его жертву никто не воспоёт в песнях; над ним лишь посмеются, если узнают.
Инген встал с кресла и подошёл к Сури — это произошло будто помимо его воли — и прикоснулся к его холодной белой руке.
— Я благодарен тебе, принц, — тихо сказал он.
— А если вы найдёте способ, ваше величество? — спросил Сури, глядя пустыми глазами прямо перед собой. — Если вы осуществите брак, то что будет со мной потом?
— Я позволю тебе удалиться в любой замок тёмного или светлого королевства по твоему выбору до достижения столетия.
— А потом?
— Не знаю. Восемьдесят лет — долгий срок.
— А если бы я захотел остаться возле вас?
Король не успел ничего ответить — одна из дверей открылась, и в комнату ввели высокого темноволосого эльфа, примерно, того же типа внешности, что и Грейне. Сури закрыл глаза: он не желал видеть его. Инген хотел отойти, но тонкие пальцы мальчика ухватились за его руку и крепко сжали. Король не посмел её вырвать: в пальцах Сури было столько силы, не физической, разумеется, а внутренней — гипнотической, непреодолимой, отчаянной и умоляющей остаться.
Сури, не отпуская руки Ингена, лёг на живот так, чтобы не видеть вошедшего эльфа, поперёк кровати. Его ладонь была ледяной и чуть дрожала. Чародей бросил взгляд на свои листы и песочные часы… Он не обманывал Сури: всё должно было закончится очень быстро, он и без записей сможет всё запомнить. Его, в общем-то, интересовал один-единственный момент: предыдущие два раза получалось так, что мальчик изливался первым, он хотел узнать, что произойдёт в обратном случае. Амулеты были видны и отсюда, а руны на телах… Что ж, они были видны даже лучше. Инген переместился вокруг кровати так, чтобы было удобнее держать руку Сури. Тот так и не открывал зажмуренных глаз.
Младший принц вздрогнул, когда большие руки грубовато, по-хозяйски, легли на его бёдра, приподняли их вверх и развели в сторону. Мужчина лишь один раз быстро коснулся его отверстия, словно проверяя, смазан ли он, готов ли, и одним быстрым уверенным движением ввёл в него свой член. Сури изогнулся в ответ, пропуская любовника в себя: в этот раз всё было просто. Несмотря на внутренне сопротивление и стыд, тело было мягким и податливым.
Инген хотел отойти, но пальцы мальчика вцепились в него ещё крепче, а губы прошептали еле слышно:
— Останьтесь…
Король опустился рядом с кроватью на колени. Так было даже легче: ему казалось, что он с трудом держится на ногах — то ли от долгой близости к младшему принцу, то ли ещё от чего.
Это было безумием… Он находился возле склонённой головы мальчика, словно поникшей от тяжести золотых кос, и, как околдованный, наблюдал за мерными движениями чёрного от рун мужского тела между широко разведённых ног Сури. Знаки поменяли свой цвет, и Инген отчаянно старался запомнить, в какой момент и насколько. Он не мог сейчас думать о рунах: то, что он видел, то, что он слышал, те лёгкие содрогания, которые он чувствовал в пальцах мальчика, теплеющих с каждой секундой, — всё это словно выжигало все мысли в его голове.
Сури ощущал внутри себя жар и удовольствие: видимо, это было неизбежно; но сейчас, когда он даже не успел разглядеть лица эльфа, когда не было никаких предварительных ласк — лишь животное совокупление, ему было легче. Всё почти как с Турином, единственным отличием было то, что сейчас ему было приятно. Член эльфа даже не входил, а вливался в него, словно специально созданный, чтобы касаться там, где нужно, и так, как нужно. Его спина непроизвольно выгнулась. Мальчик хотел сдержать это предательское движение, но не смог. Бёдра его чуть качнулись, потом ещё раз.
Он приподнял голову и открыл глаза: синие глаза Ингена смотрели прямо на него. Их взгляды словно приковало друг к другу в этот момент. В глазах Сури не было смущения или стыда, они говорили: ты хотел видеть? Смотри же, смотри на моё унижение и на мою боль, смотри, как насилуют твоего супруга, смотри, как принца берут, точно шлюху, смотри на меня и на то, что я готов сделать ради тебя… смотри и раздели это со мной.
Этот взгляд держал Ингена крепче, чем сжимавшие его руку пальцы, теперь уже обжигающе горячие, чуть трепещущие.
— Сури, — прошептал он. Только имя, больше ничего.
Длинные ресницы мальчика дрогнули, и из глаз покатились слёзы. Он держал за руку, он смотрел в глаза своего супруга, своего короля, самого прекрасного и восхитительного эльфа, которого он когда-либо встречал в своей жизни… и изгибался под другим мужчиной, лица которого он даже не видел. Он уже перешёл за грань стыда и унижения — это было чистое, свободное от всяких примесей страдание. Он не мог сдержать слёз.
Сури притянул руку Ингена к себе и прижался к его пальцам губами. Король смотрел на него всё с тем же странным, немного удивлённым выражением лица, которого он не мог разгадать. Через несколько секунд чародей поднял глаза на мужчину: тот, судя по вылетавшим из его горла звукам и резкости движений, был уже близок к излитию. Инген окинул взглядом амулеты, пригляделся к рунам… Нет, ему не перехитрить проклятие…
Эльф кончил, с силой вколачиваясь в мальчика, так что всё его тело сотрясалось и ходило ходуном. Инген вырвал руку, которую держал у своих губ Сури, и резко поднялся на ноги.
— Не уходите, прошу вас! — воскликнул принц, которого всё ещё мял и сжимал его любовник, словно пытаясь вытянуть из его тела последние капли удовольствия.
Король, не оборачиваясь, быстрыми шагами пересёк комнату и скрылся за дверью. Сури зарыдал. Представление было окончено, он Ингена больше не интересовал.
Стражники подошли к кровати и увели эльфа. Мальчик остался один. Он на ощупь нашёл лежавшую на другом конце одеяла рубашку, но не смог надеть её: руки тряслись и не слушались, глаза заволокли слёзы, и рыдания душили его. Вскоре опять появились те же самые слуги, и начали его одевать.
Инген пронёсся через соседнюю комнату, вышел в коридор и взлетел вверх по узкой лесенке, которая вела в его покои. Тяжело дыша, он захлопнул за собой тяжёлую резную дверь спальни. Он почувствовал, как живительной сладостной волной льётся в него магия, как мир вокруг загорается десятками новых цветов и наполняется звуками, но на этот раз ему было всё равно… Король скинул тяжёлое верхнее одеяние из расшитого шёлка и чуть не разорвал нижнее, распахивая его. Прямо возле двери он опустился на пол, на украшенный сценами охоты ковёр, распустил шнурки на штанах и обхватил рукой горячий, напряжённый, уже весь влажный член. Он сжимал его, повторяя имя того единственного на свете эльфа, которым никогда не сможет обладать:
— Сури, Сури, Сури…
***
Младший принц два дня не выходил из своих комнат. Король в тот же вечер со слугами передал ему, что возвращается в столицу и велит супругу оставаться в охотничьем замке до дальнейших распоряжений.
Через несколько дней от Ингена пришло письмо. Он приказывал принцу дожидаться его приезда в конце следующей недели. Привезшая письмо леди Миэль пояснила, что король отправляется на ежегодную встречу со светлыми эльфами и остановится в охотничьем замке на пути туда. Эльфийка полагала, что Инген возьмёт супруга с собой на Тир-на-Сей, остров, где по традиции происходили подобные собрания. Это был единственный остров на реке Тир, разделявшей владения светлых и тёмных эльфов, священная земля перемирия.
— Это невозможно, — Сури покачал головой. — Если я приеду, оттуда сбегут все остальные эльфы.
— Насколько я помню, остров большой. Не была там лет пятьсот. Мы, тёмные, обычно ставим шатры на северной оконечности и занимаем подземный лабиринт — светлые его побаиваются. Думаю, король знает, что делает. Там будут ваши родственники…
— Я с ними не знаком, — ответил Сури. Он был не совсем честен: он встречался со своим братом Ниамом, братом, который его ненавидел и, возможно, был организатором нападения в лесу Хильдр, если верить принцу Ивару. Но принцу Ивару верить нельзя, Сури это знал.
Был ли вообще в мире эльф и человек, которому он мог бы верить, на которого мог бы полагаться? После смерти Ардата у него не осталось никого. Он сумел поладить со своими новыми наставниками, но это вовсе не было дружбой, которая объединяла его с предыдущим.
Как и предсказывала леди Миэль, король взял супруга с собой. Несмотря на это, они с ним толком не виделись до самого приезда на Тир-на-Сей. В охотничьем замке Сури вышел его встречать во двор, как полагалось правилами. Они обменялись формальными приветствиями — на этом всё. Две минуты вежливых поклонов и заученных фраз.
На острове младшего принца поселили отдельно от всех, и он не принимал участия в переговорах, пиршествах, турнирах или празднествах. Он лишь трижды сопровождал Ингена на короткие церемонии — это были три единственных раза, когда он видел его на острове.
Неужели он был ему так отвратителен? Иногда Сури казалось, что Инген относится к нему не так уж и плохо: были несколько моментов в их жизни, когда король сам касался его или пытался утешить. Или это было сделано лишь для того, чтобы купить его послушание? Мальчик собирался с силами несколько дней и, наконец, решил сам попросить мужа о встрече, спросить его, чем он заслужил его недовольство. Как будто он сам не знал чем… Самим своим существованием, непереносимым для любого эльфа, а ещё больше — для мага огромной силы.
Потом он подумал, что заранее просить о встрече значит нарваться на вежливый отказ. Сури знал, что король проводит вечера в своём шатре, не посещая увеселений вовсе или же появляясь только при самом их начале, поэтому он решил придти к нему вечером сам.
Это был один из последних дней пребывания тёмных эльфов на острове, и Сури боялся, что после отъезда Инген опять отошлёт его в какой-нибудь дальний замок, и они не увидятся. Надо было встретиться с ним сейчас. Но планы его были нарушены. Когда он уже оделся для визита к королю, ему сообщили, что его желает навестить принц Ниам Лириэн. Сури из вежливости не стал отказывать, хотя встречаться с братом ему не хотелось.
Ниам по-прежнему взирал на младшего брата свысока, но Сури больше не чувствовал себя перед ним настолько жалким существом. Да, он был моложе и ниже ростом, но они же не бороться собирались. Он уже не был маленьким, до полусмерти испуганным эльфёнком: жизнь во дворце короля тёмных эльфов его кое-чему научила. По крайней мере, высоко держать голову. К тому же ему было нечего бояться брата, в то время как он сам внушал Ниаму ужас.