Голубое небо, нежно зеленая листва. Под деревом расстелено покрывало, на нем вальяжно разлегся еще совсем молодой Сеня. Кот лениво умывался, то и дело кидая взгляд на маленького страшного лысого человечка, который сидел немного поодаль на том же покрывале.
Ребенок одет в розовое платьице, розовое же круглое лицо лучится довольством и сознанием собственной важности. Загребущие ручонки тянутся к разным предметам, что разбросаны вокруг. Иногда эта малявка открывает беззубый рот и издает пронзительные, громкие звуки. Пары таких восклицаний достаточно, чтобы заставить всех окружающих суетиться, сюсюкать, спрашивать, чего пожелает маленький человечек и предлагать всевозможные варианты.
Вот и теперь раздался жизнерадостный приказ:
— Ууу, а — а!
— Маленькая, что? — тут же отозвался молодой женский голос.
— У — у, а! — снова потребовала малявка и неуклюже помахала руками по сторонам от себя, будто собираясь взлететь.
— Оборотень — курочка, — со смехом произнес другой голос, мужской.
Пара лежала на траве. Светловолосый загорелый мужчина, облокотившись на локоть и хитро улыбаясь, все ниже склонялся к лицу лежащей рядом женщины.
— Как тебе не стыдно. Наша доченька самая красивая, самая грациозная…
— Как и ее мама…
Они все время смеялись и все никак не могли оторваться друг от друга. Целовались, прижимались, обнимались, забыв об окружающем мире.
Семен слишком поздно понял, что маленький лысый монстр, не получив желаемого, решила сама взять то, что ей надо. И этим чем?то оказался кот. Неожиданно быстро и ловко для своей комплекции, — пухлые короткие конечности, круглый животик, непропорционально большая голова, — добралась до беззащитного Семы и захватила его хвост в кулак. Мертвой хваткой, чтобы никто не отобрал добычу и чтобы сама добыча не смогла вырваться.
Возмущенный до глубины души, Семен громко зашипел и ударил по наглой ручке лапой. Правда, без когтей. Как же, за самую малюсенькую царапинку на драгоценном монстре, бедному коту потом бы голову оторвали.
Малявка не растерялась и дала сдачи, постучав свободной рукой по полосатому боку. Кот сменил шипение на жалобные 'мяв'.
Наконец?то родители отвлеклись друг от друга. Мама взяла дочку на руки, папа осторожно, не без усилий, освободил пострадавший хвост.
— Не обижай котика, забияка.
— Забияка, забияка… Никакая ты не забияка, ты мамино чудо. Знаешь Ада, что ты чудо? Моя хорошая девочка. За тобой глаз да глаз нужен.
— Как и за твоей мамой, — весело добавил мужчина.
Он неотрывно смотрел на жену и дочку. Казалось, вечность мог бы любоваться. Но все?таки решил, что только смотреть мало и заключил обеих в объятия.
— Люблю вас.
На этом видение прервалось. Семен, все также сидя на столе перед Адой, обиженно отвернулся.
— Спасибо, — тихо поблагодарила. — Это самый лучший подарок, Шнурс.
— Не за что, малышка, — ответил карлик.
— Семен? Семен, прости меня, пожалуйста, — Ада нагнулась ниже, заглядывая в прищуренные глаза напротив. — Что я могу для тебя сделать? Как извиниться?
Отклик поступил незамедлительно, в виде нового мыслеобраза, — широкое и глубокое блюдце сливок, копченая рыбка, крынка сметаны.
— Все тебе будет, все самое лучшее… — пообещала, смеясь сквозь слезы.
Увиденные картинки еще больше разбередили душу, чем недавний рассказ. Ада ясно увидела, каким могло быть ее детство, — полным любви, заботы, тепла. И все это у нее отобрали.
Вытерла протянутым Шнурсом платком слезы и сопли. Она потом все обдумает, не сейчас. Сейчас слишком много всего. Если позволить себе окунуться в этот водоворот сильных, противоречивых чувств и мыслей, она в нем утонет. Захлебнется болью и бессилием что?либо исправить.
— Как я смогла принять образы? У меня же нет дара говорящей, — спросила, пытаясь отвлечься.
— Сема самый сильный из моих питомцев, самый искусный и опытный. Он с кем угодно может общаться.
— А Клык?
— Нее, ему до Семена еще далеко. Он хоть и способный, но недостаточно развился. Да и учиться у него особо времени не было. Я сразу как смог, отправил его в клан рысей.
— Так он там с заданием был?!
Шнурс кивнул.
Вот же проныра хорек! И ведь никто и не догадывался что 'крыса', она и на самом деле крыса, только в переносном смысле.
— Тринадцать лет назад, когда в клане рысей начали твориться все эти нехорошие дела, многие предпочли уйти. Пока не поздно, пока их еще отпускали, а не вынуждали подстраиваться и молчать в тряпочку. Там не осталось никого из друзей твоего отца, да и просто сколь?либо сильных, в чем?то выдающихся оборотней.
Это понятно, Ада заметила и на своей шкуре прочувствовала, — действительно не осталось.
На колени Шнурсу забрался ревнивый Клык. Карлик и его не обделил лаской, одной рукой гладил по голове замолчавшую Аду, второй стал поглаживать хорька. И не прервал монотонного движения ладоней даже тогда, когда двое у него под боком заснули.
Сам Шнурс почти не спал, с возрастом сна становилось все меньше и меньше. А нерадостных дум и забот наоборот, все больше. В данную минуту он пытался не мучаться прошлым, забыть на мгновение о своей вине, и посмотреть в будущее. В то, что ждет малышку в клане беров. Подарок этого хулиганистого мальчишки Дениса он, конечно же, заметил. Да и Клык поведал достаточно много о том, что происходило по дороге в Йонви.
Карлик добродушно усмехнулся, — похоже, в сказке наконец?то появился принц, который всенепременно спасет малышку принцессу.
Ада проснулась одна, ни Шнурса, ни Семена, ни Клыка поблизости не видно. Лежала свернувшись клубочком в кресле, заботливо укрытая пледом. В прорехи между задернутыми зелеными шторами проникал яркий солнечный свет. Как ни странно, чувствовала себя хорошо отдохнувшей, как?то непривычно спокойно и умиротворенно. Может, конечно, ей вчера что?то подмешали в какао и именно поэтому она спокойно проспала до позднего утра, но голова была ясной и светлой. Как проясняется погода за окном, так и в настроении грозовые тучи разошлись, показалось голубое небо.
Не успела как следует оглядеться, как открылась входная дверь и в комнату, согнувшись под тяжестью огромного, заставленного едой подноса, вошел Шнурс.
— Позавтракаешь со мной, красавица? — спросил, пристраивая ношу на стол перед Адой.
— Давай, — согласилась та, зевая и разглядывая обилие вкусностей.
Шнурс бодро расставил полные тарелки с пышущей жаром кашей, блюдо пирожков, баночку брусничного варенья, кружки и чайник. Одернул шторы с окон и в комнату ворвался яркий свет. Зачем?то прихватил с подоконника горшок с цветущими фиалками и водрузил на середину и так полностью заставленного маленького стола.
— Жизнью надо наслаждаться! — подняв указательный палец, назидательно произнес и протянул Аде большую ложку.
Уплетая кашу так, что даже уши шевелились, как бы между прочим, с набитым ртом, обронил:
— Смотрю, носишь медальон Дениса.
Девушка подавилась кашей и промолчала. Как он понял, что украшение от Дена? Самое смешное, что она как раз думала, где искать бера. В том, что будет искать, ничуточки не сомневалась. И даже намеревалась как?нибудь невзначай выведать у прыткого карлика возможные места, где мог быть Денис. Только вот не знала как обойти ненужные сейчас объяснения, не хотелось вдаваться в подробности, рассказывать что, как и почему.
Ада ни с кем не желала обсуждать чувство, которое испытывает к Денису, такое радостное, искрящееся и одновременно мягкое, робкое и томительное. Этим хотелось поделиться только с одним мужчиной, с тем, кто его вызывал.
— Имя приняла? — осведомился об этапе развития связи карлик.
— Какое имя?
То, что он звал ее Идой и что она отзывалась на новое имя, пришло в голову не сразу.
— Ну медальон же носишь? — не понял Шнурс.
— Это просто так… — попыталась увильнуть от ответа Ада.
— Та — ак… Да похоже, ты ничего не знаешь, малышка! Как же это?! — Шнурс даже ложку отложил, так был возмущен.
— Ну… Я знаю главное.
— Рассказывай, что этот хулиган с тобой делал? — тоном строгого дедушки спросил Шнурс.
— Он, нет… ничего, — покраснела девушка, невольно вспоминая поцелуй, прикосновения, еще один поцелуй, и еще другие прикосновения.
— Это серьезно, малышка. Это не ничего, а очень даже много. И обычно происходит только после Выбора. Это навсегда. Денис подарил тебе медальон зверя, берсерк признал в тебе свою хозяйку. Он твой. И ничего тебе не объяснил?
Ада не ответила, переваривая услышанное. С утра мозгу требовалось больше времени, чтобы усвоить и понять услышанное. Хотя, скорее дело в полной невероятности сказанного. В памяти пронеслись все выходки Дена, его странное поведение и слова.
Шнурс тоже некоторое время помолчал, думал как лучше поступить и пытался понять причины поведения Дениса. И, признаться, понимал их.
Чтож, раз так… Привычная роль шута и здесь выручит.
— Сказал, что ты самая красивая для него, прекрасная как цветок в нежных лучах восходящего солнца?
— Не — ет…
— Что он твой, что ты покорила его сердце с первой секунды встречи?
— Нет.
— Цветы, шоколад дарил? В таверну, на спектакль водил?
Ада подняла настороженный взгляд на карлика. Он издевается?
— Ох уж этот молодняк! Глупые, вот что за поколение растет? Ничего у них в головах не задерживается, ни крупицы из тех знаний, что я им даю, вкладываю, вдалбливаю изо всех сил! Дубина стоеросовая, а не соблазнитель! Учить их еще и учить.
Карлик недолго разливался соловьем, ругая безмозглых пацанов, не умеющих ухаживать за понравившейся девушкой. Шнурсу очень нравились разные театральные постановки, даже пытался внедрить такой предмет в свою программу обучения маленьких беров. Но никто его в этом начинании не поддержал.
Ада слушала в пол — уха, что не осталось незамеченным. — Беги же, малышка… и хоть ты его сейчас и не найдешь, пусть это будет для тебя главной репетицией. Решись и попробуй, все у тебя теперь будет хорошо, — думал карлик, умело вплетая в поток шутовской болтовни сведения о маленьком домике на озере, любимом месте младшего сына правителя.
И когда девушка подорвалась с места, неуклюже поцеловала Шнурса в колючую щеку и убежала, карлик удовлетворенно вздохнул. Похоже, прошлое осталось в прошлом. А настоящее очень даже радует.
— Дениска, прохиндей… — хмыкнул, выбирая очередной пирожок из миски.
Но Аду ждало разочарование — Дениса в городе уже не было. Вместе с Борисом, Дмитрием и еще парочкой берсерков они ушли в горы. Где?то на главном тракте до сих пор валялись сундуки с золотом и тела убитых охранников. И где?то там были и смолги.
Все это она узнала столкнувшись на узкой лестнице с сестрой Дениса. К тому времени Ада успела оббежать весь первый этаж, по дороге уличить Клыка, который на пустой кухне втихаря подъедал что?то из кастрюльки на плите, и не сбавляя скорости перекинутся парой слов с обеспокоенными ее ночной отлучкой лисичками. Ада спешила, сама толком не зная куда и зачем, нетерпеливая рысь подгоняла изнутри. Очень хотелось увидеть Дениса. И, пожалуй, впервые в жизни Ада решила не думать и не просчитывать ходы, а просто сделать так как хочется самой и как требует ее звериная сущность.
— Они рано утром ушли из города, еще до восхода. А зачем тебе? Что?то случилось? — задала закономерный вопрос Дина.
— Нет, ничего страшного, — расстроенно ответила, добавив в уме 'надеюсь'. — Я с Денисом хотела поговорить.
Хорошего настроения как не бывало. Не успела, проспала, ушел… В горах же сейчас так опасно, как они справятся, если наткнутся на смолгов? Есть ли среди отправившихся лекарь?
Шнурс наверняка знал, что Дениса нет в городе, но ничего не сказал, наоборот, задержал Аду еще больше, интриган эдакий. И почему у нее четкое ощущение, что Ден намеренно столь быстро покинул Йонви? Только вчера вернулся в клан, усталый после длинного пути. С Дмитрием вполне могли пойти те, кто сидели все это время дома.
Денис избегал ее? Или Ада воображает невесть что, слишком много на себя берет? Что же творится у этого берсерка в голове, кто бы ей подсказал?
Разговор — вроде бы не самое сложное действо в мире, но до сих пор именно это им с Деном никак не удавалось. Куда там цветы, шоколад и танцы, — с усмешкой вспомнила советы Шнурса. Пары искренних слов было бы вполне достаточно. Ну… или не пары, а трех. Всего три слова сделали бы Аду самой счастливой на земле.
Посверлив ее подозрительным и веселым взглядом, Дина все же промолчала и взяв за руку, повела на 'общий сбор'.
Дине на ум пришла отличная идея, и она поспешила ее осуществить, еще до завтрака развила бурную деятельность. Решила собрать вместе всех тех счастливиц, которые будут участвовать в Выборе. У них должны найтись общие темы для разговора, да и новеньким не помешает начать постепенно вливаться в местное общество, познакомится с обычаями и укладом жизни, найти друзей и занятие по душе. И, несомненно, всем им будет полезно перемыть косточки парням, посплетничать о своем, о девичьем. Заодно и узнают, кто что из себя представляет.
Единственная и любимая дочка правителя берсерков ответственно и со всей душой подошла к поручению брата. В последующие дни и Ада и остальные девушки — трофеи как следует прочувствовали этот, бъющий через край, энтузиазм. Тем же днем к заботам о новеньких присоединился и Шнурс. Причем, с не меньшим воодушевлением и активностью, чем Дина.
В уютной комнате со множеством кресел и удобным широким диваном, низким столом посередине и изумительным витражным окном во всю стену, собралось одиннадцать девушек. Пятеро из них — чужачки. Но окружающим, казалось, не было никакой разницы, откуда они приехали. Все знакомились, смеялись, болтали и шутили без умолку.
Из обильного потока сведений Ада запомнила лишь имена, и то не была до конца уверенной, что не перепутает при обращении, кто есть кто. Духи, какими же беспечными были местные девушки! Открытые, счастливые и предвкушающие еще большее счастье. Конечно, разве может быть иначе?!
Ада понимала, что в их жизни предстоящий Выбор — наиважнейшее событие. Может быть именно поэтому ведут себя как ненормальные, щебечут без перерыва, рассказывая о себе абсолютно все, задают вопросы, не выслушивая ответов. Каждая из них ощущала себя в эти дни особенной, центром вселенной.
Не только Ада несколько не вписывалась в создавшуюся атмосферу и круг сияющих счастьем лиц. Не вступая ни с кем в беседу, не притрагиваясь к угощению на столе, в одном из кресел неподвижно сидела Марья. Она очень изменилась с их первой встречи в клане волков, от самоуверенной соблазнительной красавицы не осталось и следа. Изменения внутренние оставляли ужасающий след в ее внешнем облике. Осунувшееся лицо, острые выпирающие скулы и синеватые круги вокруг безжизненных глаз. Походка и осанка переменились до неузнаваемости. С ночи, когда стало известно о гибели охранников обоза, никто, даже Нелет, не слышали ее голоса. И никто не видел ее слез, их и не было. Марья не могла даже плакать.
Нелет одновременно и боялась за нее и злилась. Она осталась без советов — указок, без поддержки, одна должна справляться и устраивать обещанное Марьей 'светлое будущее'. Из?за боязни, что их маленький секретик, не совсем обман, так просто, недомолвку, обнаружат, волчица не могла спать, потеряла аппетит, не смела лишний раз поднять взгляд на Керта.
Он так ей нравился, больше чем кто?либо другой, больше чем сыновья правителя. И пусть он не богат, не самый сильный в клане и не самый красивый, для Нелет Керт был бы самым лучшим. Если он узнает, что Нел не девственница… Что с ней будет? Отвергнут? Выгонят?
Так они с Марьей в соседних комнатах и мучались на пару бессонницей. Одна от страха разоблачения, другая из?за гибели истинной пары. И если Нелет менялась в лучшую сторону, становилась сильнее, решительнее и самостоятельнее для того, чтобы не упустить желаемого мужчину, то Марья все глубже погружалась в бездну отчаяния. Смерть любимого не то, что можно исправить, осознав вину.