Костя плюхнулся за столик и плеснул себе текилы, поставил Лёшкину рюмку и плеснул ему тоже, но тот отказался, кивнул в сторону комично пьяного и сосредоточенного одновременно травести. Тот от усердия свёл тонкие брови на переносице, отчего вид имел горестный и злобный одновременно.
- Федьке налей. Ему сегодня можно пить до поросячьего визгу, даже не можно, а нужно. Не каждый день бывает двадцать пять.
Костя посмотрел на сидевшего к нему в профиль Лаврива - профиль ощутимо расплывался, - и пожал плечами.
- Пидарасы пьют текилу на день рождения? – усмехнулся он и подвинул рюмку Лаврива ближе к себе.
- Пьют, и не только на день рождения, - коротко ответил вышеупомянутый пидарас, не поворачивая головы.
- А ещё что они делают на день рождения?
Лаврив наконец повернулся всем корпусом, положил телефон на край столика и широко улыбнулся, явно принимая условия игры.
- Они ходят в клуб с коллегами по работе, танцуют и отмечают праздник.
- А что они делают, если один коллега по работе их ненавидит и всячески старается изжить?
Костя отставил бутылку и сделал приглашающий жест в сторону разлитых рюмок. Лаврив кивнул и опрокинул в себя текилу одним глотком, даже не поморщившись!
- Они стараются не обращать внимания на дураков и гомофобов.
- А что они делают вообще по жизни?
От алкоголя в голове было легко, и язык молол всякую чушь, и Костя отвлечённо понимал, что ему действительно интересно, что собой представляет этот Лаврив.
Вампирская улыбка напротив, казалось, была искренней. Костя плеснул ещё текилы.
- То же, что и все остальные. Работают, учатся и иногда развлекаются.
- Сколько можно учиться? Ты ж гений вроде как.
Опять эта улыбка, ярко-красная, острая, кусачая. Костя невольно облизнул губы и подвинул рюмку ближе к Лавриву.
- Мне нравится учиться.
- А что ещё нравится?
Они, не чокаясь, выпили ещё по рюмке и опять эта волнующая улыбка, и острые зубы-клыки и розовый язык, влажный и горячий за ними, и разделяющая их пропасть. Косте казалось, что он летит куда-то вниз, в ту самую розовую и мягкую пропасть, и это было чертовски приятное падение. И пусть можно разбиться, не жаль.
- Текила нравится, клубная музыка, приятная компания… дождь, жизнь вообще нравится.
- Пидарасить, - заканчивает Костя и смеётся громко и безобразно пьяно. Улыбка кусачая, пораниться можно, и глаза отчего-то тёмные, вишнёвые. Лаврив смотрит, не моргая, и подаётся вперёд, облокотившись на локти. И можно почувствовать его дыхание, фруктовый конфетный запах порока и шёпот:
- Больше всего люблю…
И Костя тоже подаётся вперёд, следуя за запахом. Он закрывает глаза, и пропасть затягивает его в водоворот безвозвратно.
9.
Погружение было стремительным, таким стремительным, что перед глазами взрывалось искрами наэлектризованное поле. Костя не чувствовал тела, только обрывки мыслей и образов кружились в бешеном темпе, отвлекая от процесса падения в разверзшееся небытие. Прекрасное, зовущее небытие. Туда, где как дома. Абстрактный уютный дом.
- Константин Сергеевич, вы как ребёнок, честное слово, - это Лаврив бесполезно жужжит над ухом, и вампирски улыбается кроваво-красным ртом с блестящими зубами. Но Косте уже всё равно, ему кажется, что он не человек, а сгусток энергии, поток, бесформенный и бесконечный. И все трансвеститы тонут в нём, и голоса их и запахи и улыбки с чуть выступающими клыками, которые столетия назад хотелось облизать. – Нельзя всегда получать то, чего хочется.
- Ненавижу пидарасов, - Костя смеётся легко и беззаботно и обхватывает Лаврива за шею, кладёт ладонь на его твёрдый затылок с ребристыми змейками-косичками. Он совсем близко, и запахи обволакивают тонущее в пороке и разврате тело. А потом всё вращается, вращается, какие-то люди, голоса, краски и вкусы. Блаженство заполняет изнутри и кажется, что польётся через край.
- Сергеич, ну как свинья, честное слово… приди в себя!
- Лёш, присмотри за ним, я побежал… Спасибо за компанию.
Костя находит себя сидящим на полу в туалете. Рядом крутится какая-то блондинка, кудахчет, пытается поправить на себе платье, восстановить испорченный макияж. Костя впервые видит её. Страшненькая и укуренная в драбадан. Тошнота подступает к горлу, и сдерживаться нет сил. Пол холодный и влажный, Костя скользит по нему ладонями и хочется врасти в этот пол, избавиться от мерзкого ощущения беспомощности и какого-то тягостного предчувствия, сдавливающего грудь. Он сделал что-то плохое, что-то гадкое, то, о чём будет сожалеть, то, что уже нельзя исправить.
Он несколько минут сидит в обнимку с унитазом, пытаясь собрать ускользающие от сознания воспоминания. Но никаких подсказок нет. Он самое слабое звено и должен покинуть игру в самом начале.
«Нужно встать» - Разумный Костя говорит строго, голосом учителя по географии. Противный такой фальцет, от которого леденеет в груди и хочется повиноваться вне зависимости от просьбы. Просто встать и не задавать лишних вопросов. «Не думай сейчас ни о чём, просто встань, подойди к раковине, умойся холодной водой и вернись в зал. К Лёшке. Он поможет тебе, он отвезёт тебя домой».
Костя с трудом, но всё-таки выполнил наставления своей внутренней логичной составляющей. Вернулся в громыхающий зал, нашёл Лёшку и плюхнулся рядом с ним на мягкий диванчик.
- Лё-о-оша, как же мне ***во… - простонал Костя и уткнулся носом в жёсткое Лёшкино плечо.
- Всех перетрахал? Можем домой ехать?
Лёшка говорил холодно и отстранённо. И какую-то фигню, явно какую-то фигню, от которой голова кружилась ещё сильнее, и внутри всё дрожало. Это оно самое, подумал Костя, то, от чего было особенно хреново в туалете. Это предчувствие свершившегося ****еца.
- Лёша? Что …? – единственный вразумительный вопрос, который смог задать Костя, вычленить из той кошмарной каши, что варилась в башке.
- Да нихуя, Сергеич. Нихуя. Домой поехали.
И ещё Лёшка вздохнул так тяжело и скорбно, что Костя расхотел ехать домой до тех пор, пока не узнает всю правду, какой бы безжалостной она ни была. Но Лёшка уже встал и дёрнул его плечо, заставляя подняться. В машине работал кондиционер, и тишина давила на уши после клубного бита. И ещё они с Лёшкой в машине были одни.
- А где Маринк? И этот …? – Костя взмахнул рукой в воздухе, завершая фразу. Говорить, что Лаврив - пидарас почему-то не хотелось, вообще это даже лучше, что его здесь нет. А вот Маринка… куда она-то делась?
- Домой уехала на такси. А за Федей приехал его друг, и они тоже уехали.
- Друг? – Костя чувствовал, что его сейчас порвёт от смеха. Друг пидараса - нонсенс… Смешно-то как, приехал за ним… а он там с Костей водку хлещет и…
Осознание накрыло мгновенно, и вспомнилась вампирская улыбка напротив и блестящие зубы, интимный, пробирающий до кишок шёпот и твёрдые косички под ладонью.
- Да, друг. Он с нами ещё посидел немного, поговорил. Пока ты не начал выступать и орать.
- Я? – Костя потёр щёки ладонями так сильно, что перед глазами заплясали искры. Он ничего не помнил, ни про Фединого друга, ни про орню. – Что же я орал?
- Я тебе завтра расскажу, когда ты в себя придёшь окончательно. А то сейчас же без толку будет.
- Только если я сам попрошу, ок? А то вдруг правда меня убьёт, - Костя невесело усмехнулся и отвернулся к окну, понимая, что если ****ец и случился, то исправить его в ближайшие пять часов невозможно. Поэтому Лёшка прав: лучшее, что он может сделать - это выспаться и прийти в себя.
- Тебя ничем не убьёшь, Костя-чемпион. Сегодня я в этом убедился.
Ввалившись в свою пустую квартиру, Костя почувствовал себя глубоко несчастным, одиноким и раскаявшимся. Лёшка смотрел на него как на последнего паскудника.
Разочарованно. Да, Лёшка в нём был разочарован. Он, такой веротерпимый и сдержанный, был разочарован. Значит, это полный конец. Значит, Костя вёл себя не просто безобразно, а очень безобразно. И зачем он пил так много? Это всё Лаврив и его разговорчики, улыбочки, подначки. Он же разводил Костю как лоха. Дразнил и возбуждал специально. И Костя повёлся. Сорвался.
Выпив горячего кофе и выкурив сигарету, Костя почувствовал себя немного лучше. В конце концов, даже если он и вёл себя как последняя свинья, небо на голову не рухнуло. И пострадавших вроде не было. Костя точно знал, что ни с кем не дрался, ни с Лавривым, ни с его другом, ни с той блондинкой, которую в беспамятстве трахнул в туалете. Вот как он оказался с ней в туалете, и почему его туда вообще потянуло – осталось загадкой, как и вся эта тема с другом Лаврива, на которого Костя орал. Оставалась надежда лишь на Лёшку. Он-то не станет врать и преувеличивать. Скажет всё как было.
Только Костя коснулся головой подушки, как перед глазами закружились образы-воспоминания. Вот он сидит за столиком и наливает Лавриву текилы, тот пьёт как нормальный пацан и что-то рассказывает о себе интересное, о том, что ему нравится, а что не нравится. Костя помнил, как он комично морщил нос и жестикулировал изящно и плавно, как девушка. И от этого контраста вырубало оставшиеся пробки. А потом у Лаврива звонил телефон, и он улыбался тому, кто был на другом конце провода, подробно рассказывал, как добраться до клуба, и больше не смотрел на Костю. И это разозлило. Это безразличие злило даже больше, чем тот факт, что Лаврив был пидарасом и отсасывал мужикам. И его улыбка больше не кусалась. Она была сладкой, приторной, как вишнёвый джем, и хотелось попробовать её на вкус, хотелось облизать эти улыбающиеся красные губы. Костя отнял у Лаврива телефон, швырнул на стол. Рюмка с текилой опрокинулась и по столу растеклась лужа. Костя молча встал и схватил Лаврива за руку. Тот смеялся, (и глаза его по-прежнему были тёмными и приглашающе распахнутыми) говорил, что Костя как ребёнок, как глупый маленький ребёнок, который привык получать всё, что хочет. Но не в этот раз. А потом всё опять смешалось. Костя лапал какую-то блондинку на танцполе, звал присоединиться к «друзьям». И они присоединились. Там был Лаврив, Лёшка и ещё какой-то товарищ. Мужик неопределённого возраста. Лицо расплылось в памяти. Ничего особенного, в пиджачке, с усиками. Такой с равной долей вероятности мог быть учителем русского языка, чиновником или маньяком-педофилом. Заурядная внешность, полная противоположность Лаврива.
- Горько! – орал Костя и салютовал им стопкой текилы. – Пидарасам ура! Горько! Слабо, что ли?! А мне не слабо. Я бы тебя поцеловал, Тутти-Фрутти, я бы тебя трахнул, если бы ты согласился. А ты бы мне отсосал… У меня больше, чем у твоего хахаля, я вообще Костя-чемпион!
А потом Костя ушёл с блондинкой в туалет, где он и показал то, чем хвалился.
10.
На работу Костя безбожно опоздал. Да оно и к лучшему. Чем позднее придёт, тем меньше будет времени на выказывание презрения и недовольства. И без того все выходные бесцельно мотался по квартире и на чём свет стоит проклинал коварную текилу и своё свинское поведение. Заглянув в кабинет, Костя увидел ровную, как у балерины со стажем, спину Тутти-Фрутти в переплетении каких-то оранжевых верёвочек. Он был привычно кудрявым, и от этого отчего-то стало чуть легче. Никаких змеек-косичек и кусачих улыбок. Марина зевала над кружкой с чаем. Круги под глазами, не замаскированные тональным кремом, говорили явно о весёленьких выходных. Ну хоть кому-то в этой жизни повезло.
- Доброе утро, - поздоровался Костя, проходя к своему месту.
- Опаздываем, Костя. Звонить нужно и предупреждать, когда задерживаешься. Я не обязана отчитываться перед директором за тебя, - Мария Игнатьевна как всегда по понедельникам была не в духе и решила заняться воспитанием прямо с порога. В очередь, Мария Игнатьевна! Тут много желающих воспитать из Кости порядочного члена общества. Он и сам бы не отказался заняться самолечением. – Ты разместил аукцион на тракторы?
- Да, ещё в пятницу, - отрапортовал он, плюхаясь на своё место.
Лёшки за перегородкой не было, наверное, курит. Пусть подольше покурит. Сложной воспитательной процедуры не избежать, но на то они и друзья, чтобы правду говорить. Лаврив медленно обернулся и окинул Костю скучающим взглядом. Тоже, видимо, неплохо повеселился со своим усатым мужиком. Он словно бы светился изнутри, как китайский фонарик. Интересно, они вместе живут или так?
- Доброе утро, Костя-чемпион, - по лицу Лаврива расползлась та самая острая как бритва улыбка. – Как прошли выходные?
Костя понял, что краснеет, когда увидел тыльные стороны своих ладоней, даже они загорелись, и щёки, и уши, притом, что внутри всё заледенело. Нужно срочно принимать меры. Если спустить на тормозах, то Костя позволит Лавриву взять верх окончательно.
- Отлично. Пошли выйдем, разговор есть, – как можно спокойнее предложил Костя.
Лаврив опять укусил его улыбкой и, томно опустив ресницы, встал из-за стола. Он вообще хоть что-нибудь может делать без жеманства?! «В пятницу это не помешало орать, что ты хочешь его трахнуть», - резонно заметил Разумный Костя.
В курилке было пусто и прохладно. Пахло мокрым табаком и тяжёлыми сладкими духами. Разодетый в пух и прах и светящийся изнутри Лаврив смотрелся лишним в этом обшарпанном помещении. И Костя хотел закончить всё быстрее, чтобы больше не совмещать несовмещаемое. Курилка всегда была одним из любимых его мест, поэтому замечать её убогость было неприятно.
- Слушай, я в пятницу немного перебрал, поэтому нёс какую-то ахинею, которая не имеет ничего общего с действительностью, - Костя старался говорить быстро, чтобы не сбиться с настроя. На Лаврива он принципиально не смотрел, хотя знал, что тот слушает внимательно. – Я редко пью, поэтому так быстро пьянею. Это был прикол, всё, что я говорил, было приколом и желанием задеть тебя и твоего… эм… друга.
- Не стоит оправдываться, - ответил Лаврив тихо. И Костя вынужденно посмотрел на него. Никаких улыбок и жеманства не было и в помине. Ровное, гладкое лицо и внимательный взгляд прозрачных глаз. Очень взрослых глаз. Таким Костя видел Лаврива впервые. И этот незнакомый Лаврив заставлял Костю нервничать и теряться. – Я понимаю, что произошло и почему. Это было вполне предсказуемо.
- Предсказуемо? И почему же? – Костя старался не заводиться от этого снисходительного ботанского тона. Он предсказуемый! Лаврив считает, что он предсказуемый! Да он впервые в жизни позволил себе такое. Первый и последний раз в жизни!
- У тебя проблемы с самоопределением. От этого и неудовлетворение, и агрессия, и повышенное либидо как следствие. Если ты захочешь, я могу помочь тебе. Тебе нужно с кем-то поговорить об этом, но не с Лёшкой, а с кем-то… посвящённым. Я обещаю, что всё, что ты мне расскажешь, останется между нами.
Костя закусил нижнюю губу и смотрел на Лаврива как на умалишённого. Неужели он и впрямь подумал, что Костя захочет разговаривать с ним о своих проблемах? Но серьёзное лицо напротив говорило об обратном: Лаврив был уверен в том, что Костя захочет и не просто захочет, а будет счастлив от этого предложения. Как в тупых американских фильмах психолог-недоучка спрашивает преступника-дегенерата: «Вы хотите поговорить об этом?» И тот действительно хочет, и, что самое любопытное, вылечивается. Костя терпеть не мог американские фильмы и психологов тоже. Манипуляторы хреновы.
- А выгода? – усмехнулся Костя и сложил руки на груди.
Лаврив смотрел на него снизу вверх и вообще выглядел как выпускник школы юных пидарасов, но Костя чувствовал исходящую от него уверенность и жизненную мудрость, ту самую, которая есть в Лёшке и Марии Игнатьевне, которая есть даже в его матери. Уверенность людей, которые знают, что делают всё правильно.
- Пока ты не перешёл черту, было весело наблюдать за тобой, провоцировать. Соглашусь, что я тоже вёл себя неправильно, и доля моей вины тоже присутствует в том, что получилось в итоге. Я не подумал, что твоя проблема может быть настолько серьёзной. К тому же я не люблю, когда что-то извне касается тех людей, которые мне дороги. Вот я и решил помочь тебе разобраться в себе, чтобы оставить эту историю в прошлом. Я хочу, чтобы мы стали коллегами, мило беседующими о погоде и просмотренных фильмах. И не более того.