— Ладно, Стив, забей, — сказал Синди, поднимаясь со скамьи. Казалось, что в подошвы ботинок залили металл, потому что идти стало неожиданно тяжело. — Это правда не твои проблемы. Я сам разберусь.
— Ну… Ты справишься, — закивал Стив. — Давай я тебя провожу до калитки.
— Не надо. Я знаю, где выход.
— Ты только не обижайся, Синди, — добавил Стив. Несмотря на то, что Терренс вроде бы все понял правильно и не стал закатывать скандал, на душе почему-то было гадко. Вот ведь педик проклятый, приперся сюда, чуть его не подставил, а теперь мучайся совестью из-за него, — Стив снова начинал злиться.
На это Синди уже ничего не ответил. Он шел к калитке, и она почему-то была очень далеко, хотя от нее до дома Синди дошел быстро. И еще шаг, и еще, и вот подросток, наконец, добрался до изгороди. Калитку заело, пришлось дернуть ее сильнее, вцепившись в холодный белый пластик, и Синди, наконец, вывалился на улицу.
Идти было некуда. Теперь он точно никому не был нужен.
Синди шел по улице, ведущей к школе, и плакал. Еще недавно он бежал по ней домой, счастливый, в надежде на скорое свидание со своим парнем. Казалось, что с того времени прошло не несколько часов, а несколько месяцев. Теперь ни дома, ни парня у Синди не было.
Слезы все бежали и бежали, подросток глотал их, стирал, но они не останавливались. Синди подумал, что это, наверное, текут еще и те слезы, которые должны были пролиться после ссоры с родителями, поэтому их так много. Иногда он вспоминал, что мужчина не должен плакать, и тер глаза кулаком, но прекратить рыдания не мог. Уже совсем стемнело, на улице никого не было, и никому не было дела до Синди Терренса.
Наконец, слезы закончились. Синди еще бил озноб, из груди иногда вырывались всхлипы, и болели глаза, но он больше не плакал, а отчаяние сменилось безразличием. Слишком много эмоций он испытал за этот день, а у всего есть предел, даже у горя. Синди засунул руки в карманы и побрел мимо школы дальше, в направлении центра, где и ночью жизнь не прекращалась.
Ноги сами вынесли его на мост. Подросток встал у перил и задумчиво посмотрел на текущую внизу темную воду.
"Можно перелезть через перила, шагнуть, и все закончится".
Синди перегнулся через ограждение, всерьез обдумывая такое решение. Река манила, приглашала в свои холодные объятия, звала прилечь на ее песчаное дно, заснуть и больше не просыпаться. И тогда не нужно было бы думать, что делать дальше, и не было бы так больно, и уже неважно было бы, что думают родители… Его тело спало бы внизу на дне, а сам Синди стал бы облаком на небе, если туда, конечно, пускают самоубийц.
"А Рой говорил, что тут мелко, кое-где едва по пояс, но течение сильное". Синди представил, как падает вниз и с омерзительным звуком ударяется головой о камень. Может, он не умрет сразу и не потеряет сознание, и река потащит его дальше, а от боли он сойдет с ума и будет пытаться выбраться, чувствуя, как замерзает в холодной воде и как из него уходит жизнь вместе с кровью из раны…
Синди передернуло. Мысль покончить с собой в реке потеряла всю свою привлекательность. Он выпрямился, и тут у его сумки расстегнулся ремень, и она полетела вниз в темную воду. Синди вскрикнул и попытался поймать ее, но безуспешно. Раздался негромкий плеск — вещи Синди поплыли вниз по течению. Искать их было бесполезно — река наверняка утащила бы сумку далеко вниз, а в темноте он ее ни за что бы не нашел, даже если бы его вещи не опустились на дно.
Теперь у Синди были только вещи на нем. Даже комм перед побегом он снял с руки, чтобы тот не цеплялся за вьюнок, и положил в сумку. Хорошо хоть, что карточку с деньгами он сунул в карман куртки, а не кинул в сумку. Синди выругался и ударил кулаком по перилам, ушиб кисть, ойкнул и прижал к губам рассеченные костяшки. Потом вздохнул, сунул руки в карманы и двинулся дальше.
Он не знал, куда идти, и забрался в круговой флаер по городу. В салоне никого не оказалось, зато было тепло и можно сесть, а это Синди как раз и было нужно. В животе заурчало, подросток с тоской вспомнил сгинувший в реке бутерброд и подтянул ноги на сиденье, опустил подбородок на колени, глядя в окно. Флаер плыл над городом, постепенно приближаясь к центру. Ночные огни освещали самые крупные здания в городе: Управление, театр и аэровокзал.
При виде вокзала в душе у Синди шевельнулось предчувствие. Ему вдруг показалось, что сама судьба ведет его туда. Каким бы Стив ни был, в одном он оказался прав: Синди некуда было пойти в этом городе. Его моментально разыскали бы, а даже если нет, то пришлось бы все время жить в страхе и шарахаться от любого полицейского, скрываться от всех знакомых… Нет, это не жизнь. Уже не говоря о том, что так не было шансов найти работу, получить документы, чтобы его не отправили к родителям. Надо было бежать!
Синди услышал приятный женский голос: "Остановка — Аэровокзал", — и выскочил из салона.
Вблизи вокзал в подсветке напоминал праздничный торт и переливался фиолетовым, зеленым и желтым. Прозрачные двери были гостеприимно распахнуты, но желающих попасть на ночные рейсы было немного, а приезжих в Вейцер — и того меньше. Синди уверенно шагнул внутрь и прошел к автоматам продажи билетов. Он хотел улететь как можно скорее. В ближайшее время из города было два рейса — на Кайен и на Анатар.
Кайен беглец отверг сразу — это был маленький городок всего в часе пути, слишком близко, слишком рискованно. А вот Анатар… Громадный мегаполис, раскинувшийся на побережье, куда стекались люди во всей страны… Трое суток езды и цена, конечно, выше… На аэробусе путь занял бы пару часов, но на такое удовольствие денег точно не было. "Тут тебе не Анатар, это там всем похуй", — раздался в памяти Синди голос Стива. Синди сомневался, что сможет где-то найти место, где будет принят с радостью, но шансов, что на него не будут обращать особого внимания, в городе-гиганте было куда больше, чем в провинциальном Кайене. Синди решился и набрал на панели: Анатар, в один конец, эконом-класс, оплата картой, персональный код, билет вывести на бумаге. Автомат пискнул и выплюнул белый квадратик со штрих-кодом. Флаер должен был отправиться через полчаса.
Желающих попытать счастья в мегаполисе хватало — в Анатар билетов покупали больше, чем на других рейсах. Тем более странным было видеть допотопный флаер, который давно следовало списать и отправить на переработку. Автомат, проверяющий билеты, поминутно "чихал" и заставлял пассажиров проходить проверку заново. Очередь ругалась, девушка, сопровождающая рейс и следящая за порядком, оправдывалась и извинялась. Синди вдруг испугался, что она спросит, почему подросток путешествует в одиночку, и не позволит ему подняться на борт. Рядом стояла полная женщина с круглым добрым лицом, Синди сглотнул, решил рискнуть и шепотом попросил:
— Пожалуйста, скажите, что я с вами лечу… Прошу вас…
Женщина удивленно посмотрела на него. Наверное, на лице у Синди были написаны всего его чувства, потому что попутчица нахмурилась и строго сказала:
— Дерек, не вертись, стой спокойно. И возьми одну сумку, почему я в своем возрасте должна таскать все в одиночку?
Очередь обернулась на грубияна, который заставляет мать носить тяжести, Синди покраснел, взял одну из сумок и шепнул: "Спасибо". Женщина улыбнулась ему одними глазами.
Автомат считал код, и Синди вместе с "мамой" прошел в салон. Там было на удивление уютно для такой развалины, кресла оказались удобными и мягкими, ремни были исправны, а кроме того там пахло чем-то съедобным. Синди, ничего не евший с обеда, проглотил слюну и забрался на свое место у окна.
Они с его спасительницей были последними. Дверь флаера захлопнулась, на экране визора появилась надпись, блеклая, но различимая: "Добро пожаловать! Рейс Вейцер — Анатар. Просим пристегнуть ремни". Синди щелкнул застежкой и уставился в окно. Флаер мелко противно задребезжал, словно готов был развалиться на части, но все же поднялся в воздух, неуклюже, как перекормленная птица, и стал набирать высоту. Синди прижался носом к окну, только теперь начиная понимать, что оставляет позади все, что связывало его с прежней жизнью.
***
Терренса-младшего мать хватилась только наутро, когда открыла комнату. Окно было распахнуто, покалеченный вьюнок ясно свидетельствовал, как Синди покинул дом. Терренс-старший побагровел и поклялся прибить паршивца, но для этого паршивца сначала надо было найти. Звонки родственникам, друзьям семьи и одноклассникам сына ничего не дал. Пришлось звонить в полицию и школу. Учителя тоже ничего не знали, Бэйл, последний из них, кто видел Синди, говорил, что на занятии тот был необычно рассеянным, но в остальном никаких странностей за ним замечено не было. Соседка видела, как Синди бежал куда-то, но не придала этому никакого значения, и куда он торопился, не знала.
Через два часа соседский мальчишка принес Алисии сумку Синди с его вещами и документами. Она зацепилась ремнем за куст у берега и не успела уплыть далеко. Полиция бросилась обшаривать реку, но тело за несколько дней так и не нашли. Алисия плакала и ломала руки, Роберт молчал, но у него изрядно прибавилось седины.
Итак, никто в родном городе не знал, куда подевался Синди Терренс, в то время как он, съев предложенный завтрак, показавшийся изголодавшемуся парню удивительно вкусным, спал в кресле флаера, уносившего его в Анатар.
Путешествие Синди запомнил плохо, потому что большую его часть проспал. Он вообще старался бодрствовать как можно меньше. Если бы он мог, то впал бы в летаргию, в анабиоз, в кому — в любое состояние, в котором не пришлось бы решать имеющиеся проблемы.
Думать о прошлом было больно, о будущем — страшно. Денег после покупки билета осталось всего ничего, документов не было, в городе его никто не ждал. Синди отправлялся в неизвестность, не имея ни перспектив, ни средств, ни связей. Он решил подумать об этом, когда прилетит, — все равно что-то сделать до прибытия он не мог. Мысль о том, что и в Анатаре может ничего не измениться, Синди загнал подальше.
Воспоминания тоже не приносили ничего хорошего. Иногда Синди невольно думал: как там мама? Горюет? Или рада, что ситуация, позорящая их семью, разрешилась сама собой? При мысли о позоре невольно вспоминался Стив, но как раз о нем думать было не так больно. Синди видел, как красавец превращается в монстра и решил — пусть этого монстра расколдовывает кто-то другой.
Он старался сосредоточиться на настоящем. На чашке кофе, который пили по утрам все пассажиры флаера. На мелькающих за окном видах. На болтовне окружающих. Но все равно рано или поздно что-то напоминало ему о доме, об обстоятельствах, в которых он бежал, о родителях или приятелях. Поэтому Синди старался больше спать. Ему ничего не снилось.
На вторую ночь что-то его разбудило. Флаер стоял, пассажиры мирно спали на своих местах, а за окном не было ни города, ни хотя бы маленькой станции. Оказалось, что остановка была внеплановой, по техническим причинам. Это как раз не удивляло, скорее уж странным было то, что развалюха столько пролетела без вынужденных остановок. Синди попросил стюардессу позвать его, когда ремонт будет закончен, и вышел наружу.
Снаружи было поле, сначала казавшееся бескрайним, но дальше взгляд различал впереди полосу леса. Не было никаких признаков жилья и вообще человеческого присутствия. "Как будто нас забросило во время, когда на этой планете никто и не подозревал о людях", — подумал Синди. Он сделал несколько шагов, потянулся, чувствуя, что все тело ужасно затекло, потом стянул ботинки и пошел по влажной траве босиком. Ветер взъерошил его волосы, коснулся горячей кожи, Синди поднял голову, подставляя прохладе пылающее лицо.
Небо смотрело на него миллионами звезд. Подросток замер, вглядываясь в ночную высь. Стояла тишина, лишь изредка прерываемая стуком инструментов или возгласами механиков. Синди увидел, как одна из звезд движется по небосклону, и мерцает, словно подмигивает ему. "Спутник. Или лайнер", — понял он. На него вдруг снизошло спокойствие, какого не было с момента первого разговора со Стивом. Синди впервые подумал, что все еще может устроиться хорошо.
От флаера его окликнули — неполадку устранили, и пора было продолжать путь. Синди вздохнул, поднял упавшие в траву ботинки и побежал обратно. Он пробрался на свое место, но заснуть еще долго не мог, провожая взглядом поле и лес за ним.
На третьи сутки пути он проснулся от разговоров в салоне. Снаружи царила чернильная темнота, но больше никто не спал, пассажиры оживленно переговаривались. Синди понял, что они приближаются к Анатару, и выглянул в окно.
Увиденное поразило его. Флаер подлетал к городу со стороны побережья, и справа была непроницаемая чернота, словно за бортом находился край мира. Там находился океан, в беззвездную ночь его волны освещались разве что огнями проходивших кораблей, а на тот момент не было видно ни одного судна. Слева же лежал Анатар, гигант, мегаполис, представший перед Синди тоже океаном, но океаном огней. Окна домов, рекламы, подсветка зданий, информационные сообщения, фары, аттракционы, мигалки, световые сигналы, прожекторы — все это сияло, мерцало и переливалось, приглашая приезжих окунуться в это море сверкания и света. От восторга у Синди перехватило горло.
Хотя до города лететь было еще далеко, в салоне возникло оживление, пассажиры доставали сумки, собирали вещи, обсуждали, кто должен был встречать их на вокзале. Синди нечего было собирать и не с кем ждать встречи, поэтому он просто сидел и смотрел, как море света понемногу приближается. Синди полюбил Анатар, еще не успев попасть в него, и эта любовь, в отличие от всех других, никогда не менялась и оставалась с ним всегда.
Прибывающим ночными рейсами на вокзале можно было подождать до утра в зале ожидания, но Синди не терпелось поскорее выбраться в город. Пока остальные пассажиры разбирали сумки из багажного отделения и обнимались с встречающими, он скользнул сначала в здание вокзала, а потом, игнорируя предложения взять такси, снять квартиру или записаться на экскурсию, вышел на улицу.
Анатар принял его, ослепил своим сверканием и даже заставил забыть на какое-то время обо всех проблемах. Несмотря на то, что стояла глубокая ночь, в центре было светло, как днем. Синди стоило усилий держать рот закрытым, когда он смотрел на величественные здания с острыми шпилями, высотой в сотни этажей, похожие на космические корабли, или пестреющие разноцветными огнями магистрали, или выгнувший широкую спину мост, или странные и прекрасные сочетания стекла, металла и света — новейшие скульптуры. Синди шел мимо шикарных витрин магазинов, не закрывающихся круглые сутки, мимо парков, в которых все желающие могли найти отдых на любой вкус, мимо ресторанов и театров. Ни на что из этого у Синди не было денег, но ему хватало уже того, что он теперь тоже стал частью этого города, и все это в какой-то мере теперь принадлежало и ему тоже, пусть и без возможности воспользоваться всеми этими благами.
Однако спустя пару часов Синди почувствовал, что устал, а ужин уже успел давно перевариться, и тело требовало своего. Он свернул в один из парков, где купил себе бутербродов и сок, и сел на скамью перевести дух. До рассвета оставалось уже немного, и Синди решил, что жилище будет искать себе позже, желательно — когда найдет работу. А пока можно было и на скамейке переночевать. Синди смотрел на проходящих мимо людей, слушал доносившуюся из ближайшего кафе музыку и сам не заметил, как задремал.
Проснулся он от холода. Ботинки, к счастью, были теплыми и не давали окоченеть ногам, а вот куртка была легкой. Ночные огни уже погасли, музыка стихла, над городом занимался рассвет. Синди поежился, встал и сделал пару упражнений, разминая затекшее тело. Восхищение и восторг отступили, теперь надо было позаботиться о себе и заняться делами.
В парке нашелся информатор, чему Синди обрадовался, но ненадолго. Получалось, что его денег не хватало даже на неделю проживания в съемной комнате или номере в отеле, не говоря уже о квартире. Синди и не думал, что все будет так дорого… Объявления о приеме на работу тоже не радовали. Везде нужно было образование или опыт, а если без него, то платили какие-то смешные деньги. То есть, по меркам Вейцера они могли еще считаться неплохими, но с ценами на жилье в Анатаре на них прожить было нельзя. Наверное, это предлагалось как подработка для учеников. По сути дела, Синди таковым и был, но вот только больше некому было обеспечивать его крышей над головой, едой и прочим.