Она гневно выпрямилась.
— Я тебя не боюсь!
— Боишься. И бежишь, как трусливая девчонка.
— Не бегу! И я не трусливая!
Так-то оно лучше. Сопротивление он еще стерпит, но покорного страха… когда она, бледная, дрожащая, пятилась от него… Он глубоко нахлобучил шляпу.
— Как хочешь. Но если останешься, смотри, чтоб не пропадало яблочное повидло, — добавил он ядовито.
— В следующий раз я тебе им врежу в лоб, — пробормотала Тэсс себе под нос.
— Я это слышал.
Она со злостью уставилась на него.
— А если хоть раз еще швырнешься в меня каким-нибудь тортом…
— Я его швырял не в тебя, а в стену, — уточнил Каг. Она залилась краской.
— Я на него два часа потратила!
— То нет повидла, то проклятый торт, чертовы бабы… — бубнил он, топая по коридору и звякая шпорами.
Тэсс несколько секунд постояла у кровати, потом, еще не вполне придя в себя, поставила на кровать чемоданы и начала выкладывать вещи. Оставаться было безумием, но ехать было некуда. Рассказ Kaгa попал в самую болезненную точку, ту, которая откликалась на горе обиженных малышей.
Она живо представила себе маленького Kaгa с личиком, вымазанным тортом, съежившегося под ударами бессердечной женщины, изо всех сил старающегося не расплакаться. Это поразительно сглаживало впечатление от его грубостей. Она думала, сколько еще душевных ран, перенесенных в детстве, прикрывает это невозмутимое и жестокое лицо.
После того случая Каг был с ней холоден и вежлив, будто раскаивался в своей откровенности. Он избегал ее, а она — его. Кончилась праздничная суета, у Тэсс появилась уйма свободного времени. Братья работали допоздна.
Надо было латать ограждения, ремонтировать хозяйственные блоки, чинить технику, лечить заболевших животных, отлаживать автотранспорт, и так без конца, не считая конференций, заседаний и деловых поездок.
Тэсс заметила, что все три брата редко одновременно сидели за столом. Чаще всего она накрывала для Рэя и Лео, а Каг, как правило, уезжал из дому. Братья уверяли, что это не из-за нее, просто у него много дел, но она все равно обижалась. Каг терпел ее только благодаря ее умению вести хозяйство, но братья были так добры с ней, что уже почти и не было обидно. А неотлучно присутствовавшая миссис Льюис, занимавшаяся черной работой, служила неиссякаемым источником сведений из истории “Ранчо Харт” и его окрестностей. Тэсс много узнала о бурной старине и жадно впитывала эти рассказы.
Наступила весна, и начались сумасшедшие дни. Тэсс научилась отвечать по параллельному телефону в гостиной. Две секретарши вводили в огромный компьютер данные о подразделениях, и Тэсс, всю жизнь прожившая на различных ранчо, была потрясена размахом деятельности.
Помимо компьютера, знаком времени была имплантация чипов под кожу каждого животного. Это не только служило клеймом, но еще и помогало разыскать угнанный скот. Угон скота остался актуальным и в компьютерный век.
Братья справлялись с невероятным количеством дел. Телефон звонил беспрерывно, факс надрывался.
Тэсс почти насильно заставили научиться с ним обращаться, так же как и с компьютером, и с электронной почтой.
— Но я же не умею! — жаловалась она Лео и Рэю. Те только зубы скалили.
— Не унывай, у тебя все отлично получается, — подбадривал Рэй.
— Но когда же я теперь буду готовить?
— Пока в доме есть булочки, клубничный джем и яблочное повидло, все в порядке, — уверял ее Рэй. — А если совсем успевать не будешь, закажем что-нибудь на стороне.
Заказывать стали часто. Однажды вечером подъехали два грузовика с пиццей для секретарей, торговых агентов, ковбоев и самих хозяев, трудившихся не покладая рук. Братья требовали хорошей работы, но ценили самоотверженное усердие и платили хорошо.
— Почему ты ничего себе не покупаешь? — спросил однажды вечером Лео, когда Тэсс, осоловевшая от компьютера, собиралась идти спать.
— Что?
— Эту одежду ты уже носила в прошлом году, — заметил он. — Неужели тебе не хочется хотя бы новые джинсы?
— Мне не приходило это в голову, — призналась Тэсс. — Я отношу деньги в банк и забываю о них. Наверно, действительно пора пройтись по магазинам.
— Да, пора, — кивнул он. — Пойдешь сразу, как только эта запарка кончится!
Тэсс застонала.
— Она никогда не кончится!
— Мы наняли еще людей, — сказал Лео.
— Так и работы прибавилось! Это никогда не кончится, — ныла Тэсс. — Хоть бы эти глупые коровы перестали телиться!..
— Типун тебе на язык, женщина! Прибыль спугиваешь.
— Но…
— Мы все устали, — успокоил ее Лео. — Со дня на день ожидается спад. Мы ведь считаем по пяти фермам, — добавил он, — не только по нашей. А там учет новых телят, падеж, браковка, продажа, закупка, прирост веса, расход кормов. Если данные устареют, они никому не будут нужны.
— Да, но с этими пиццами у всех расстроился желудок, а я разучусь печь!
— А вот это упаси боже. — Он снял шляпу и прижал ее к сердцу.
У нее не хватило сил смеяться. В изнеможении она пробиралась по длинному коридору в свою комнату над гаражом.
Навстречу шел Каг, шикарный и неприступный в своем элегантном сером костюме, бордовом галстуке и в кремовой ковбойской шляпе. Он возвращался из Далласа с собрания поверенных.
Тэсс холодно кивнула и отвела взгляд.
Он загородил ей дорогу и, взяв за подбородок, неодобрительно вгляделся в ее лицо.
— Что они с тобой сделали?
Тэсс отпрянула. Вопрос был риторический — ему не было до нее никакого дела.
— Мы вводим данные о поголовье. Даже старик Фред. Все очень устали.
— Знаю. Этот кошмар повторяется каждый год. Тебе удается выспаться?
Она кивнула.
— Просто я плохо знаю компьютер, поэтому мне трудно. Но это ничего.
Его рука еще мгновение держала ее за подбородок, потом опустилась. Он выглядел суровее обычного.
— Не беспокойся, еще немного, и ты опять встанешь к плите. Нельзя же, в самом деле, тащить тебя с кухни в двадцатый век.
Он издевался, и она пожалела, что не хватает сил стукнуть его. Вечные насмешки и обиды.
— Ты забыл предъявить претензии насчет булочек, — напомнила она.
Он презрительно скользнул по ней взглядом.
— На вид тебе лет десять. Одни глазищи. А ходишь-то! Бог знает в чем! Тебе что, не во что одеться?
— Не твое дело!
— Если надеешься выйти замуж, в таком виде у тебя ничего не получится. Ни один мужик не посмотрит на женщину, не способную пройтись расческой по волосам!
Тэсс не ожидала такой лобовой атаки.
— Извини! — огрызнулась она. — Где уж тут причесываться, когда кругом сплошной падеж и отел!
Каг вгляделся в ее усталое лицо и чуть смягчился.
— Иди спать, — сказал он. — Ты выглядишь как вставший из гроба мертвец.
— Хороший комплимент, — буркнула Тэсс. — Ничего себе, спасибо.
Она уже хотела идти, но он вдруг поймал ее за руку и повернул к себе. Потом, порывшись в кармане, что-то вытащил и протянул.
Это был квадратный, обтянутый бархатом футляр. У нее задрожали руки — неужели он ей что-то купил? Приподняв крышку, она увидела на сером атласе роскошный кулон в виде граненого сапфира, обрамленного малюсенькими бриллиантами, подвешенный на тоненькой золотой цепочке. Словно клочок неба, застывший в камне и сиявший даже в тусклом свете дежурного света со двора.
— Ах! — вскрикнула Тэсс, ошеломленная и тронутая неожиданным подарком. Но тут же боязливо подняла глаза — может, это не ей? — Ты хотел показать мне…
Он сжал ее пальцы на футляре. Прикосновение его больших, теплых, сильных рук было безумно приятным.
— Это тебе, — сказал он с видимым смущением. Тэсс в недоумении переводила взгляд с кулона на
Kaгa и обратно.
— Запоздалый подарок ко дню рождения, — буркнул Каг, пряча от нее глаза.
— Но… Мой день рождения был первого марта, — безликим тоном произнесла она, — и я никому об этом не говорила.
— Ни словом не обмолвилась, — подтвердил он, с пристрастием вглядываясь в ее утомленное лицо. — Не получила ни торта, ни подарков, ни даже поздравлений.
Она отвела глаза.
— Черт побери!
Он не мог сказать ей, что чувствовал себя виноватым. Что узнал о ее дне рождения только две недели назад. Она уже тогда могла получить свой торт, подарки и поздравления, но ничего не сказала. Ему было ясно, что это из-за той истории с тортом. Он навсегда испортил ей день рождения, как мать испортила этот день ему. Kaгa замучила совесть и заставила надолго отлучиться из дома. Та же совесть вдруг потащила его к ювелиру, хотя Каг всегда знал, что делает, и заставила купить ей этот кулончик.
— Спасибо, — тихо пролепетала Тэсс, сжимая пальцами коробочку. Она смотрела ему вслед, явно желая сказать что-то еще.
— В чем дело? — резко развернулся Каг. Она тяжело вздохнула.
— Когда ты хочешь, чтоб я уехала? Он помрачнел.
— Что?
— В тот день, когда я испекла торт, ты сказал, что мне можно уехать весной. — Она не могла забыть этого. — Уже весна.
Каг помрачнел еще больше и сунул руку в карман, собираясь с мыслями.
— А как нам обойтись без тебя во время перегона скота? — резонно спросил он. — Оставайся до лета.
Она ощущала в руках футляр, еще хранивший тепло его ладоней. Это был первый подарок от мужчины. Если не считать пальто от братьев.
— Потом поговорим, — наконец выдавил Каг. — Я устал, а у меня еще куча дел.
Он повернулся и, не оглядываясь, ушел. Тэсс беспомощно смотрела ему вслед, двумя руками поддерживая футляр, как бесценное сокровище.
Каг внезапно остановился и повернул к ней голову. Взгляд черных глаз пересек разделявшее их пространство и встретился с ее взглядом. Это было как удар молнии: колени у нее затряслись, сердце прыгнуло к горлу. Он только смотрел, а она задыхалась.
В это мгновение Тэсс потеряла сердце. Она почувствовала, что Каг силится оторвать взгляд, и ему это удалось. Он поспешно скрылся в доме. Тэсс стиснула зубы — этого ей только не хватало.
Из всех мужчин, в которых можно было влюбиться, Каг был последним, на ком стоило остановить выбор. Но одно дело — знать это, и совсем другое — справиться со своими чувствами. Вздохнув, Тэсс повернула к себе в комнату, зная, что никакая усталость не поможет ей заснуть. Она повесила украшение на шею и стала любоваться им в зеркале. Потом повозилась с замочком и увидела пробу — 14 карат. Не безделушка. Но даже если бы эта вещица ничего не стоила, она была бы ей не меньше дорога. И Каг знал это. Ложась спать, Тэсс не сняла кулона.
ГЛАВА ТРЕТЬЯ
Все было бы совершенно прекрасно, но на следующее утро Тэсс забыла снять кулон, и за завтраком братья ее замучили. А это смутило Kaгa, и он потопал прочь, не выпив второй чашки кофе, и так злобно зыркнул на Тэсс, будто она все специально подстроила.
Братья, конечно, извинились, но дело было сделано. В течение дня Тэсс думала, что надо бы убрать кулон в свой комод — Kaгa явно раздражало, что ей вздумалось его надеть. Но украшение было таким необычным, что она не могла спокойно пройти мимо зеркала и всякий раз останавливалась, чтобы взглянуть на него.
Так, думая о кулоне, Тэсс и пошла стелить постель в комнату Kaгa и не обратила внимания на стоявший там большой аквариум. А надо было бы: едва она наклонилась, чтоб застелить кровать с балдахином пестрым покрывалом в стиле индейцев навахо, послышался шорох, и питон Герман обвился вокруг ее шеи.
У нее подкосились ноги под тяжестью огромной рептилии: Герман перевешивал ее почти на десять фунтов. Она завизжала, пытаясь разжать кольцо, но чем сильнее старалась, тем крепче сжимал ее не менее перепуганный Герман.
Вбежавший Лео застыл на пороге. Он не увлекался змеями и понятия не имел, каким образом вызволить свою экономку из чешуйчатых объятий.
— Каг! — пропищала Тэсс, цепляясь за кольца Германа. — Скорее, а то съест!
— Не съест, — заверил ее побледневший Лео. — Он ест только из морозилки, прямо со шкурой. Честно! Каг в загоне, мы как раз собирались ехать к времянкам. Я сейчас!
В коридоре послышался топот, а спустя несколько мучительных минут — грохот сразу нескольких ковбойских сапог.
Тэсс стояла на коленях в кольцах огромной змеи, и казалось, что на ней надет змеиный головной убор.
— Герман, черт тебя побери! — заорал Каг. — Как ты ухитрился выползти?
— Нельзя ли отложить допрос? — поторопила она. — Он весит тонну!
— Ладно, ладно, — мягко произнес Каг. Он знал, как Тэсс боится Германа. Подойдя медленно, чтобы не всполошить своего питомца, он стал легонько поглаживать его, тихо приговаривая и бережно разматывая кольца.
Сняв питона, он подошел к аквариуму и помрачнел, увидев, что крышка приоткрыта.
— Фомку, что ли, он там держит? — пробормотал Каг, перехватывая увесистого Германа, чтоб открыть оставшиеся замки и откинуть крышку. — Непонятно, зачем ему вечно выползать оттуда.
— А тебе бы понравилось жить в комнате размером с троих тебя, в которой и поиграть не с кем? — пробормотала Тэсс, потирая плечи. — Он свернул мне оба плеча и небось еще сломал позвоночник. Он же грохнулся на меня сверху!
Каг водворил Германа в аквариум и запер крышку.
— Сверху? — Он сморщил брови. — Это откуда?
— Оттуда!
Она показала на один из массивных резных столбов, украшавших обширную кровать. Каг присвистнул.
— Давненько он не лазил по деревьям. — Он подошел к ней поближе и прищурил глаза. — У тебя все в порядке?
— Я же сказала, — проворчала она, — у меня все кости переломаны.
Он мягко улыбнулся.
— Скорее, у тебя помяты мускулы. — Его вопросительный взгляд был деликатным. — Но ты ведь не испугалась, правда?
Тэсс ответила не сразу, но чуть улыбнулась.
— Ну, не так чтоб очень. Я даже как будто привыкла к нему. — Она пожала плечами. — Оказывается, он приятный. Как плотный шелковый шарф.
Каг стоял и молча смотрел па нее с какой-то странной улыбкой.
— Я думала, на них слизь.
Он расплылся в улыбке.
— Почти все так думают, пока сами не потрогают. Змеи чистые. Они редко бывают агрессивными, если только их не спровоцировать. Главное — знать, когда не стоит брать их на руки.
Он снял шляпу и провел рукой по густым волосам.
— Герман у меня двенадцать лет, — добавил он. — Уже как родной. Хотя мало кто понимает, как можно привязаться к змее.
Тэсс вглядывалась в суровое лицо Kaгa и думала, что было бы тяжело расстаться с таким дорогим существом, как того требовала бывшая невеста.
— У меня была игуана, — сказала она. — Мне тогда было лет двенадцать. Один из ребят на родео собирался в колледж и спросил, не хочу ли я ее взять. — Тэсс улыбнулась. — Она была зеленой и огромной, как какое-то доисторическое существо. Чистый живой дракон. Она любила тертые кабачки и бананы и давала подержать себя на руках. А если ее гладили по головке, она жмурилась и поднимала бородку. Она жила у меня три года.
— А что случилось?
— Просто умерла, — ответила Тэсс. — Я так и не узнала, от чего. Ветеринар сказал, что я все делала правильно. Обошлись без вскрытия, потому что у папы не было денег. Она была немолодой. Хочется думать, что пришло ее время.
— Бывает, что питомец просто возьмет да и умрет. — Каг смотрел на Германа, уютно свернувшегося кольцами. — Погляди на него, — бормотал он, — ну кто бы сказал, что он помышлял о побеге?
— Забыть не могу, как я открыла стиральную машину, а он лежит там, смотанный в клубок. Я чуть было тут же не уволилась.
— С тех пор ты многого достигла, — признал Каг. Его взгляд поймал голубые искорки кулона, и он уставился на него.
— Извини, — забормотала Тэсс, с виноватым видом прикрывая кулон рукой. — Я не должна была носить его на виду у твоих братьев, но он такой красивый. Как лоскутик неба на шее.
— Я рад, что тебе нравится, — проворчал Каг. — Носи сколько хочешь. Им ведь все равно, о чем языки чесать.
— Я не думала, что они заметят.
Он приподнял бровь.
— Я уже семь лет не покупаю подарков женщине. Так что здесь это — событие, что бы я при этом ни имел в виду, — добавил он.