От внезапного спазма меня согнуло пополам, и я вскрикнула. Вдохнуть. Выдохнуть. Вдох. Выдох. Постепенно боль утихла. Я снова выпрямилась, в ушах стучала кровь и сильно звенело.
“О, дьявол!” Просто продержись до конца собеседования, а потом сможешь пойти домой и отдохнуть.
Каким-то образом, и только Бог знает каким, я взяла себя в руки настолько, чтобы войти в офис, где должно было проходить собеседование, с высоко поднятой головой и расправленными плечами. Пожилой мужчина с густыми седыми волосами, одетый в старомодный коричневый костюм, сидел за единственным в комнате столом. Он улыбнулся, увидев меня, в уголках его глаз появились морщинки. Старик прямо-таки лучился добротой.
- Вы должно быть Белл.
- Да.
Я заставила свои губы изогнуться в ответной улыбке. Но мне не удастся долго удерживать на лице дружелюбную маску. Я осознала это в тот момент, когда интервьюер — как же его звали-то? — пожал мне руку. Прикосновение его ладони к моей внезапно ставшей сверхчувствительной коже чуть не заставило меня осесть на пол, свернуться калачиком и начать звать мамочку, которую я в глаза не видела уже более двадцати лет. Контакт, хоть и недолгий, причинял такую острую боль, словно старик осыпал меня градом ударов ножа.
- Вы немного опоздали, — произнес он, глядя на свои наручные часы, — но я думаю, что оставшегося времени вполне достаточно, чтобы познакомиться друг с другом.
- Спасибо. Огромное вам спасибо. Меня задержали форс-мажорные обстоятельства, но я обещаю вам, что в будущем больше никогда не опоздаю.
Я поспешно вытянула свое резюме из кармана и осторожно протянула ему, стараясь не коснуться его снова.
Дзинь, дзинь. Да начнется собеседование!
Итак, я совершенно точно провалила это собеседование.
В моих ушах так громко звенело, что я плохо слышала его вопросы. Суставы ужасно ныли, и я не могла сидеть спокойно. Моя голова грозилась вот-вот взорваться, и мне с трудом удавалось отвечать более или менее разумно.
Совсем расстроенная и измученная непрекращающейся болью, я вошла в свою квартирку, швырнула ключи на коричневый ворсистый коврик, потом заперла дверь на замок и побрела в спальню, едва передвигая ноги и раздеваясь прямо на ходу, при этом умоляя Господа послать мне легкую смерть. Оказавшись в приятной прохладной постели, я снова стала прокручивать в голове это кошмарное собеседование.
Интервьюер: Итак, вы сменили достаточно много мест работы.
Я: Только в последнее время. А до этого я проработала пять лет на одном и том же месте — горничной в отеле, потом почти столько же проработала официанткой в ресторане, и это тоже была постоянная работа. Но могу заверить вас, что во время работы на всех должностях, указанных в моем резюме, я научилась чему-то полезному.
Интервьюер: И чему, эээм, к примеру, вы научились на фабрике «Кимберли Доллс»?
Я: Я поняла, что крепить голову Кевина на тело Кимберли — это совсем не смешно.
Интервьюер: Хм. А когда ухаживали за животными?
Я: Я запомнила, что кошек и собак нужно уважать и не стричь их так, чтобы они напоминали львов. Но в свою защиту могу сказать, что «львиный стиль» очень популярен среди некоторых пород.
Интервьюер: Понимаю. Я хотел бы поинтересоваться еще кое о чем. Вас уволили с каждой из этих работ или же вы уволились сами?
Я: Я предпочитаю термин «отпустили». Уволена — звучит так… грубо.
Интервьюер: Что ж, и почему же вас отпустили?
Я: Я могу объяснить.
Интервьюер: Я вас внимательно слушаю.
Я: В «Гаррисон и Ко. Букс» я совершенно неправильно поняла политику возврата товара. Простая ошибка, правда, которую мог совершить любой на моем месте. Видите ли, я подумала, что будет вполне нормальным взять книги домой, прочесть их и затем вернуть назад в магазин. Вы бы тоже так подумали, верно? Ведь именно это и означает возврат.
Интервьюер: Что ж, эээ, хм. Как насчет «Джампин Джайв Преоунд Карс»? Почему вас оттуда отпустили?
Я: Ну, это довольно интересная история. Понимаете, произошла досадная случайность с одной из машин, которую я взяла напрокат. Это абсолютно не моя вина. Какая-то леди в авто передо мной не просигналила в нужный момент, а вы же знаете, как важно сигналить, когда меняешь полосу.
Интервьюер: Да, это действительно важно.
Я: Просто дайте мне шанс, мистер… эээмм…
Интервьюер: Мистер МакДональд.
Я: Я буду самой лучшей, ммм…
Интервьюер: Горничной.
Я: Да, я буду самой лучшей горничной, которую вы когда-либо видели. Горничная! Это просто превосходно. Я же говорила вам о своем пятилетнем опыте, верно? Я легко нахожу общий язык с людьми, а еще лучше — с уборными, Белл Джеймисон это гарантирует. Нет гарантии более надежной, чем эта, мистер МакРональд.
Интервьюер: Правильно говорить — Дональд.
Я: О, спасибо, Дональд. Вы можете звать меня просто Белл.
Интервьюер: Нет, это не… впрочем, не обращайте внимания. Мне хочется быть откровенным с вами, мисс Джеймисон. Мы в «Амбассадор» ищем работника, скажем так, хорошо владеющего собой.
Я: А я очень спокойная. Совершенно. Большую часть юности я прожила очень спокойно.
Интервьюер: Хм…
Я: Это была шутка. Уверяю вас. Мой папа был слишком мягкосердечен, чтобы наказывать меня даже тогда, когда я этого заслуживала.
Интервьюер: Все же нам нужен кто-то более уравновешенный.
Я: Я могу быть уравновешенной! Как-то раз мы ходили по магазинам с моей подругой Шерридан, которая убьет вас, если назовете её Шерри, так вот, ей захотелось купить симпатичное, но очень дорогое голубое платье. Голубой, бесспорно, это её цвет и смотрится на ней просто убийственно, но она исчерпала лимит на всех своих кредитках, да и лишних наличных не было. И тогда я сказала ей, что она в этом платье выглядит толстой, она передумала его покупать и таким образом не залезла в долги еще больше. Ни одна девушка не может быть еще более уравновешенной, чем я в этой ситуации!
Интервьюер: Я учту это. Ну, было приятно познакомиться с вами. Я позвоню вам и сообщу о нашем решении.
Я: Когда? Мне и вправду нужна эта работа. Очень. Очень сильно.
Интервьюер: Я позвоню вам в течение следующих нескольких дней.
Я: Окей, чудесно. Я буду держать свой телефон постоянно включенным, так что вы сможете найти меня в любое время. Серьезно. Меня устроит любое время. Разве что за исключением завтрашнего утра. Я немного приболела. И, пожалуй, завтрашний вечер тоже будет не слишком удачным выбором. И суббота. Но в остальное время я всегда буду на связи.
Интервьюер: Что ж… прекрасно. Я попрошу охрану проводить вас к выходу.
Ну да, конечно, как будто мистер Дональд МакРональд собирался когда-либо позвонить мне.
“Ай, ай, ай!” Постанывая от боли, я прижала к животу подушку. Мне никогда еще не было так плохо. Даже тогда, когда Бобби Лоуенштайн в девятом классе подсунул мне ледяной напиток, и я проснулась на следующее утро с лимфатическими узлами размером с бейсбольный мяч. Тогда я думала, что оказалась в заднице.
Но нет, это сейчас я была в полной заднице.
Наверное, стоит позвонить Шерридан и попросить её приехать и присмотреть за мной. Потому что у меня не было сил даже добраться до кухни, чтобы налить себе стакан воды и взять как минимум восемьсот таблеток тайленола.
Я захныкала, когда меня внезапно накрыла очередная волна боли. Моя кровь, казалось, закипала, горела в моих венах, будто лава, а затем превращалась в лед. Если бы это было возможным, то я бы подумала, что что-то живое проснулось внутри меня, разрывая острыми когтями каждую клеточку моего тела, разрезая меня на части и меняя местами органы.
К черту Шерридан. Мне срочно нужен был доктор.
Я потянулась за телефоном, но моя рука безжизненно упала на постель, внезапно став такой тяжелой, что я не могла ее поднять. Внезапно меня охватила странная, но такая приятная сонливость, унося меня в темноту и избавляя от боли. Мои веки смежились, а мое сознание словно опутало черной путиной. Скорее бы уже настало утро. Наверняка утром мне станет лучше.
К утру я уже твердо решила покончить с собой.
Не знаю, сколько часов подряд я то приходила в себя, то снова теряла сознание. Я открывала глаза и видела, как солнце светит в окно, а когда открывала глаза в следующий раз, то видела уже лунный свет. Я начинала дрожать от холода, в следующую минуту с меня уже ручьями стекал пот. Когда я находилась в сознания, я чувствовала боль. Но и во сне боль не оставляла меня. Боль, боль, боль. По всему телу. Я умирала. Я была уверена, что умираю. Я еще никогда не влюблялась. Так и не завела кота, — и вообще никого, кроме несносной бойцовой рыбки, — я даже по-настоящему еще не жила.
Вот и всё. Конец. И не такой уж красивый.
Знаете, что люди утверждают, будто в момент смерти они видят свет в конце туннеля, или то, что их жизнь проходит перед глазами? Везучие ублюдки! Почему мне так не повезло? Вместо этого я слышала, как Рон снова и снова повторяет, что я уволена, пока я падаю в бесконечный туннель, с одной стороны поджариваясь на адском огне, а с другой — чувствуя покалывание ледяных снежинок.
В этом непонятном измерении я видела, как загорелся мой комод, как оранжево-золотые языки пламени достают до потолка. Потом я увидела, как прямо над пламенем появилась туча, и полившийся из нее дождь потушил огонь. Галлюцинация настолько завладела мной, что я слышала треск горящего дерева, стук капель воды, а вслед за этим — шипение затухающих угольков. Я даже чувствовала запах горелого дерева.
После этого я заметила возле моей постели темного то ли ангела, то ли демона, который внимательно на меня смотрел и, по-видимому, ожидал моей смерти. Его взгляд сжигал меня. Такой решительный. И жаркий. В его присутствии я чувствовала странное спокойствие, понимая, что я уже не одна на всем белом свете.
Когда я проснулась, то очень захотелось, чтобы он снова был со мной.
- Ангел, — хрипло прошептала я, панически ища его глазами в темноте. Мне нужен был стакан воды и el pronto [7]
. Такое ощущение, что у меня во рту кто-то сдох, и уже началось rigor mortis [8]
.
Когда мне никто не ответил, я попыталась еще раз:
- Демон.
Как и прежде, ничего.
Неужели он ушел? О, так и есть. Ублюдок. Он меня бросил.
Я закрыла глаза, и перед моим мысленным взором предстал он. Чертовски привлекательный, — хотя и не сказала бы, что он был красив, но всё это не имело никакого значения. Он казался диким и неприрученным, словно его следовало опасаться, но я не хотела его бояться, потому что жаждала покорить его. У него были черные как ночь волосы, красиво обрамлявшие лицо, и сверкающие голубые глаза. Но неожиданно в этих глазах сверкнул проблеск опасного, дикого хищника, сводя на нет всякую мысль о сравнении его глаз с драгоценными камнями.
Он был высоким. Я решила, что его рост около шести футов четырех дюймов. Он был одет с ног до головы в черное, что позволяло ему сливаться с затемненной комнатой. От него веяло ароматами черничных кексов, золы и диких джунглей. Я перевернулась на бок, забираясь глубже под одеяла, как вдруг мой разум затянула черная пелена. Он должно быть…
Должно быть, я заснула, потому что теперь, открыв глаза, я увидела солнечный свет. И я не сразу поняла, где нахожусь. Сначала всё вокруг было неясно, потом понемногу все становилось на свои места, как будто кто-то протер мне глаза жидкостью для мытья окон. Я сначала увидела крошащийся потолок… потом желтые стены… коричневый пушистый коврик… мужские мокасины… что, мужские мокасины?
Я заморгала, потом перевела взгляд на черные штаны, крепкий зад, талию, опоясанную ремнем, и черную рубашку, которая облегала крепкую спину. «А, так это Ангел Смерти», — догадалась я и немного расслабилась. Он всё же меня не оставил. И снова стоит у кровати, правда, уже спиной ко мне и вроде бы говорит с кем-то по рации.
- Объект ростом примерно пять футов шесть дюймов, стройная шатенка, прямые волосы, глаза карие с зеленым оттенком. Пухлые губы, — добавил он и замолчал.
А через некоторое время продолжил:
- Угу, по-настоящему пухлые губы. Маленький шрам на левом плече. Татуировок нет… а жаль.
«И что за объект, черт побери?» — задумалась я, все еще чувствуя слабость. Это я? Да, похоже, что так. Может быть, создания иного мира предпочитали разбираться со всем по-деловому.
- Объект перестал извиваться, и ее кожа больше не зеленая. Синяки под глазами почти исчезли, — проговорил Ангел. — Объект, кажется, идет на поправку.
Его голос был низким и сексуальным. Я, может, и ослабла, но не мертва, — или всё-таки мертва? Я поежилась. И снова посмотрела на него. Он был таким же замечательным и высоким, каким он мне запомнился еще во сне, и таким же удивительно мускулистым. Я бы с удовольствие обвила руками, или даже — ногами, — да чем угодно! — его бицепсы. Он, очевидно, много занимался спортом. Широкие плечи, широкая спина, а его зад — само совершенство. Могу поспорить, что даже близнецы Шерридан не выдержали бы с ним никакого сравнения.
- Ты слуга Господа или дьявола? — спросила я тихо и хрипловато. Могу поспорить на деньги, что он служит дьяволу. Если, конечно, сумею найти эти самые деньги. Бог, вероятно, отлучил меня от рая еще несколько месяцев назад, когда я подбросила гнилую рыбу в квартиру моего бывшего парня по прозвищу Темный принц в то время, пока тот развлекался с девушкой, из-за которой бросил меня. Око за око, хотя никакая гнилая рыба не сравнится с Мартином.
Ангел — или все-таки демон, я еще не решила — развернулся и уставился на меня кристально чистыми голубыми глазами. Какой он сексуальный, просто невероятно сексуальный ангел. Я вздохнула, а гормоны взбесились, несмотря на мое теперешнее плачевное состояние. От него так и исходили соблазнительные флюиды опасности. Золотистая кожа, точеное лицо со щетиной и растрепанные ветром волосы. Черные пряди упали на его лоб, почти скрыв изгибы бровей. Нос слегка изогнут, как будто — его ломали несколько раз.
- Привет, Белл. Рад, что ты очнулась.
Меня опьянило то, как с его мягких, так и молящих о поцелуе губ сорвалось мое имя. Я кое-как справилась с порывом протянуть руку и провести кончиками пальцев по темной щетине на его подбородке. Я отчаянно боролась с желанием обнять его за шею и целовать, пока у него не перехватит дыхание. Я боролась с желанием… о, черт. Иди к мамочке. Я все же решила дотронуться до него, но мои руки слишком ослабели и так и остались лежать вдоль тела.
Вероятно, это к лучшему. Если подумать, без истерики, то он — первый мужчина в моей квартире за несколько месяцев. Так что вероятно, я бы показала себя не с лучшей стороны, вцепившись в него, вылизывая и пожирая его губами.
- Не бойся. Если ты ответишь на мои вопросы, я оставлю тебя в покое, — сказал он.
- Хорошо!
Ладно, выходит, он хотел уйти от меня подальше и как можно скорее. Должно быть, видок у меня еще тот. Но может, до того, как проводить меня через врата в вечность, он позволит мне принять душ, почистить зубы, накраситься поярче, надеть красную ночную рубашку и надушиться феромонами? Не то, что бы я хотела его впечатлить. Совсем нет. Просто девушка должна хорошо выглядеть в первый день своей загробной жизни.