"Ага" — Признался Шельм, — "Ты знаешь, драконы, оказывается, жутко кровожадные твари. А мы, все такие белые, пушистые и прекрасные, а нас жрут, жгут и истребляют…"
"Кого это нас?"
"Масочников".
"Ну, знаешь, у вас и самих рыльце в пушку по самое не балуйся. И вообще, мы никогда вас не ели, уж это-то я точно знаю. К тому же, ты даже не представляешь, сколько нам крови попортили ваши предыдущие поколения, нас достать не могли, так над людьми нашими глумились…". — Начал Ставрас и только высказавшись, понял, что неспроста Шельм завел про это разговор, — "И кто тебе сказал всю эту чушь?".
"Леди Бабочка".
"С чего это она с тобой откровенничать решила?"
"Ну, я сказал, что знаю, кто она…"
"Ты, что?"
"Да, ладно тебе, лапушка, не хмурься".
"Придушу, как только увижу".
"За что?"
"За лапушку и лапочку", — отчеканил лекарь мысленно.
"Да, ладно, меня тут и без тебя в тонкие лоскутки нарежут".
"Шельм?"
"Я хочу показать ей Драконий Дом, там ведь сейчас как раз Корнелиус…"
"А что ты будешь делать с куколками, что её сопровождают?"
"Ими займется Мята".
"Уверен, что ей…"
— Тебе открыли глаза мои слова? — вмешался в мысленный диалог голос Жрицы.
— А?
— Ты слишком долго молчишь, шут.
— Со мной такое бывает.
— Не замечала.
— Ты слишком мало меня знаешь. — Хмыкнул он и подошел ближе, девушка не отстранилась, — Но у тебя есть шанс…
— Я не нуждаюсь…
— Правда? Неужели не хочешь узнать мнение с другой стороны баррикады?
— Между нашими странами нет баррикад… пока.
— Пока? Ну, что ж, тогда, — Шут галантно согнул руку в локте, — Мне непременно стоит провести для вас небольшую экскурсию, леди.
Но Жрица колебалась. Тогда шут выгнул бровь и полюбопытствовал.
— И где же лихое безрассудство Серпокрылых?
— Я — Имаго, а не глупая гусеница, — вскинула голову та, принимая предложенную ей руку.
— В таком случае, вам нечего бояться, леди, разве не так?
— Я не боюсь, шут, твои ужимки неуместны.
— Отнюдь. Ведь с ними куда как проще жить. Да кстати, — выводя её из Зимнего сада, в котором был выход и на улицу тоже, полюбопытствовал Шельм, — А кто же вам мозги запудрил, леди, всеми этими сказками про масочников и драконов?
— Никто мне ничего не пудрил, — обманчиво тонкие пальцы впились в запястье, но лицо шута так и не покинула улыбка.
— И все же?
— Об этом знают все в Верлиньи, и мы готовы принять масочников на наших землях.
— Уверена, что захотят они уйти?
— Конечно, да.
— А вот и нет. Но все же, давайте по порядку, леди.
И шут повел её в сторону громады Драконьего Дома, переливающейся на солнце гранями вулканического стекла. Знакомство с драконами должно было стать еще тем развлечением. Ведь Шельм уже выяснил у Рамирата через Ставраса, что сейчас в Драконьем Доме отдыхают четыре дракона, если считать и самого древнего бронзового. И все они живут среди людей достаточно давно, чтоб оценить весь тонкий юмор ситуации. Да, заскучавшим ящерам, предстояло сегодня еще посмеяться и поволноваться. Но, зная эту хвостато-чешуйчатую братию, Шельм был уверен, что они будут только рады неожиданному развлечению, впрочем, как и Корнелиус. Ну а Имаго за высокомерие и это пренебрежительное "шут", все же следовало проучить, не будь он Арлекином.
4
Леди Вивьен Мольтс уже показывали легендарный Королевский Драконий Дом, и в ответ на восторженные отзывы сопровождающих, она лишь сморщила носик, разглядывая исполинское здание. Но в глубине души Жрица прекрасно понимала, что как бы ей не хотелось убедить себя в том, что на нее это строение совершенно не произвело впечатления, это было не так. Драконий Дом завораживал. И пусть в тот раз, впрочем, как и сейчас, вышагивая под руку с насмешливым паяцем, ей не удалось увидеть ни одного дракона рядом с чернокаменными арками, но все равно, здание притягивало взгляд и манило тайнами, что сотни лет скрывали его стены. А еще оно пугало, впрочем, к страху и одиночеству, что сопровождали юную Жрицу в этом странном королевстве, она уже начала привыкать. Здесь не было потоков Судьбы, точнее, конечно, были, но так удручающе мало. Ей лишь изредка удавалось перехватить их, и еще реже проследить хотя бы на пару лет вперед. А все почему? Драконы. Во всем были виноваты именно эти чешуйчатые монстры, которые и сами были вне Судьбы, и все королевство тащили за собой в бездну Хаоса, который невозможно предсказать.
И все равно у нее не получалось их ненавидеть. Ни людей, ни драконов. Особенно её раздражало последнее. Ведь Жрица из столичного Оракула Сасакия Чаронде, что прибыла к ним несколько месяцев назад, так убедительно рассказывала об ужасах, что творят в соседнем государстве с одним из таинственнейших и талантливейших народов, проживающих в этом мире. Ей просто невозможно было не верить. А потом Вивьен по настоятельному совету все той же Жрицы прибыла сюда вместе со своими верными куколками, которые были представлены всем, как её личные служанки и дуэньи. И первым, кто предстал перед ней, стоило ступить на мраморные ступеньки Радужного Дворца, стал Придворный Шут. Она не верила ни единому слову паяца, но в душу все равно закралось сомнение. Непозволительная роскошь для Серпокрылой. Их учат убивать не раздумываясь, если это целесообразно для исполнения воли Судьбы, но она заколебалась. И не смогла убить. Пусть ей и не хотелось в этом признаваться, шут явно был подкован в искусстве боя. И это тоже не давало ей покоя. Зачем бы это глупому шуту? И так ли глуп этот парень с необычным цветом волос? А еще, она никак не могла заглянуть в его Судьбы, как и у большинство людей в этом городе, чьи жизни достаточно часто пересекались с драконьими, поток шута она нащупать и не смогла. И это удручало. В конечном итоге, немаловажной особенностью боевого стиля Серпокрылых была их тайная способность предвидеть удары противника, но применить её к Шельму Ландышфуки у Вивьен не получилось. Значило ли это, что даже придворный паяц в этом королевстве имел личного дракона, девушка не знала, но была убеждена, что вовсе не значит. Действительно, кто бы позволил какому-то шуту запечатлеть исполинского ящера?
А Шельм шел рядом и изредка поглядывал на нее, ловя суровый взгляд темно-зеленых, под цвет камней в ожерелье, глаз. Жрица молчала, строго сжав губы, шут улыбался, предвкушая развлечение, ведь от Рамирата, с которым связался через Ставраса, он уже знал, что в этот конкретный момент в одной из секций Драконьего Дома Корнелиус делает наброски белого дракона, точнее, драконихи. И со слов её самой записывает отличительные особенности драконов этого цвета для своей книги. А наблюдают за всем этим действом еще трое чешуекрылых, если считать Рамирата, зеленый Кузьма, дракон Дормидонта, и черный Тиль, запечатленный с Его Величеством Палтусом. Отрываются они там, конечно, по полной. Учитывая, что в свое время каждый из них, кроме древнего бронзового, уже послужил моделью для Корнелиуса. И все пытались доказать, что их вид самый наисильнейший и наимилейший из всех драконьих. Но старый масочник был беспристрастен, за что драконы его очень уважали, но все равно не упускали возможности побахвалиться друг перед другом.
— Прошу, моя леди, — открыв небольшую дверцу, сделанную специально для людей, а не для драконов, шут склонился в галантном поклоне. Это тоже стало проверкой для Вивьен, и она её прошла, бестрепетно шагнув с темный дверной проем. Шельм усмехнулся про себя, и зашел следом, прикрыв за собой дверь. Представление начинается, просим всех занять свои места.
Больше всего это помещение напоминало огромную пещеру, причем Жрица Бабочка сразу поняла, что без магии здесь точно не обошлось. Удивительно, как только умудрились сплести столь тонкое межпространственное кружево. Но поразмыслить над этим ей не позволили хозяева дома.
— О! — воскликнул шагнувший в ним навстречу молодой мужчина в потертой кожаной крутке и широких штанах, заправленных в высокие сапоги с ботфортам. — Так вот с какой барышней ты Ставрасу изменяешь, — весело произнес он и подмигнул шуту.
Вивьен напряглась, имя "Ставрас" было ей хорошо знакомо, ведь посол Верлиньи, который официально представил её при дворе, как свою сестру, долго рассказывал не только о порядках, что приняты в этом королевстве, но и об особо известных и важных людях. После королевской семьи он назвал именно Ставраса Ригулти, Драконьего Лекаря.
— А, то! — отозвался Шельм, и представил свою спутницу, — Познакомься, Рамират, это леди Вивьен. А это, моя госпожа, Хранитель Королевского Драконьего Дома Рамират Томассо.
— Для меня честь… — начал тот, склоняясь к ее руке, но в этот момент их прервали.
— Что значит изменяешь? — вопросил белоснежный дракон, который до этого сидел недалеко от входа полностью неподвижно, и Вивьен по незнанию приняла его сначала за искусно вырезанную из мрамора статую. Но нет, чудовище повернуло к ним мощную голову на длинной шее и уставилось прямо на них пронзительным взглядом ярко-синих глаз, прочерченных вертикальными зрачками.
— Ну, знаешь, как это бывает, — развел руками все такой же веселый и бесшабашный шут.
— Нет, не знаю, — в голосе дракона прозвучало уже не удивление, а сталь. — Как ты можешь изменять ему, когда он ради тебя только два дня назад Взывал к Миру?
— Что? — Шельм склонил голову на бок и перевел взгляд с дракона на Рамирата, тот пожал плечами.
— Разве он тебе не сказал?
— Так, — протянул шут, но в этот момент откуда-то с другой стороны от белого дракона появился Корнелиус.
— Александр! — воскликнул он, подходя ближе, в руках пожилой масочник держал планшет и грифель. — Молодец, что зашел. У меня есть к тебе несколько вопросов.
— И вам здравствуйте, — откликнулся Шельм, — Извините, вы не познакомите Вивьен с Жерель и остальными, пока я переговорю кое с кем?
— О, конечно, конечно, — отозвался масочник, — Позвольте представиться, юная леди, я — Корнелиус Шлим.
— Простите, вы художник? — полюбопытствовала Вивьен, указав взглядом на планшет и рассмотрев на бумаге эскиз драконьего крыла.
— Не совсем.
— Скорее писатель, — вмешался Рамират, — Ну, что, леди, готовы познакомиться с остальными?
— Остальными?
— А вы не видите?
— Белого Дракона?
— Трех.
— Что?
Она не могла так ошибиться, чутьё не могло обмануть. Но Вивьен на самом деле не почувствовала ни опасности, ни, что еще более странно, чужого присутствия. Нет, ну, положим, белый дракон был слишком неподвижен, позируя. Но как она могла не заметить еще двоих, оказавшихся крупнее, но как-то так умудрившихся расположиться вдоль стен, наблюдая за белокрылым товарищем, что она приняла их не за живых существ, а за каменные, грубо-выточенные из камня предметы интерьера.
Первым пошевелился черный, встал на все четыре лапы, потянулся, словно кот на завалинке, и шагнул в их сторону. Глаза у него были красными, как кровь, и Вивьен с трудом подавила в себе желание отшатнуться. Даже выучка Серпокрылой давала сбой рядом с этим чудищем из страшной детской сказки. А потом ожил и второй, зеленый, чешуйчатый, с нахальной мордой и оранжевыми, почти рыжими глазами. Но подходить не стал. Зевнул во всю пасть, обнажая пугающе белые и просто огромные зубы, и повернулся в сторону входа, возле которой застыла вся честная компания. А Вивьян все изводила себя, ну, вот как она могла их не заметить? И только потом, когда белый дракон, подойдя совсем вплотную, с любопытством стал оглядывать её с ног до головы своими синими глазищами, она задумалась о том, зачем вообще шут притащил её сюда? Не на корм ли этим чудищам?
"Лапа моя", — тем временем, отойдя в сторону, шут сосредоточился на внутреннем диалоге.
"Вот только приди домой, самолично придушу", — рыкнул Ставрас, в данный конкретный момент спускающийся с крыльца Драконария, чтобы прогуляться по саду и заодно проинспектировать мертвые яйца, которые непосвященные искренне считали обычными камнями, по прихоти монарха притащенными с гор непонятно зачем. Действительно, что в таком вот саде может быть интересного?
"Да? А, может, для начала, честь по чести объяснишь мне необразованному и обреченному на жуткую смерть от удушья в твоих лапах, что значит Воззвал к Миру?"
Ставрас не ответил, Шельму это совсем не понравилось. Вздохнув, он прислонился плечом в черной стене Драконьего Дома, прикрыл глаза ладонью и почти устало, совсем непохоже на себя спросил.
"Может быть, просто скажешь мне, эквивалентом чего является это ваше Взывание? Я же помню этот твой то ли рык, то ли вопль, тогда, во дворце. Он мне даже мелодичным показался, словно последний аккорд песни…"
Лекарь продолжал молчать. А шут начал злиться. Но Ставрас вовремя почувствовал это, и ответил до того, как Ландышфуки придумал, как уколоть побольней.
"Эквивалент брачных обетов у людей".
"Что?"
"Это невозможно контролировать, как в случае с вашими тотемными цветками. У драконов в плане продолжения рода все просто и легко, сам уже знаешь. Но иногда появляются пары, которых связывает нечто большее, чем простая физиология, и тогда, забыв обо всем на свете, удерживая возлюбленную или возлюбленного над скалами, дракон Взывает к Миру, прося засвидетельствовать их союз и переплести жизни прочнее, чем любое из запечатлений. Это происходит неосознанно, понимаешь?"
"Возлюбленного?"
"Да, у нас тоже бывают однополые пары", — подтвердил лекарь, — "Это все, что тебя беспокоит?"
"Нет. Мне совсем не нравится, лапа моя", — припечатал Шельм, отстраняясь от стены, — "что без меня меня женили. Но я с тобой об этом еще поговорю, а то у меня тут, знаешь ли, Леди Бабочка уже, похоже, в легкой прострации от знакомства с твоими сородичами".
"Ничего. Пусть привыкает", — отозвался лекарь, — "И, пожалуйста, давай ты все же прекратишь этот бред с лапочками, лапушками и прочим. Я и твоих милого с дорогим с трудом переваривал, а тут у меня скоро заворот кишок случиться, если ты продолжишь в том же духе".
"Ничего", — отмахнулся шут, в душе взыграла даже не обида, а полновесная злость, — "Не случиться. И вообще, лапа моя, за тобой должок".
"Я же уже сказал, что это…"
"Нельзя контролировать? Я слышал и понял, не сомневайся. Но сказать-то ты мне мог? Почему о своем, так называемом, замужестве, я должен был узнать от кого-то постороннего?"
"Я не…" — растерялся Ставрас.
"Все. Делай, что хочешь, а у меня дела", — отрезал Шельм и вытолкнул его из себя, как делал когда-то.
И пусть в этот раз стало больно не только Ставрасу, но и ему самому. Физически больно. Шуту даже пришлось за стену схватиться, чтобы сознание не потерять, но все равно, его душили злость и обида, поэтому он упрямо вскинул голову, стиснул руку в кулак, ломая ногти о черный гранит, и скрипнул зубами. Несколько раз моргнул и вернулся к Вивьен, перед которой рассыпался галантный до невозможности Корнелиус, всячески стараясь смягчить некоторые двусмысленные намеки Рамирата. Последний, похоже, умышленно взращивал в девушке уверенность в том, что её к драконам на заклание привели.
— Ну-с, что я пропустил? — с обманчивой веселостью, полюбопытствовал Шельм.
— О, ничего особенного, уверяю тебя, — протянул Рамират с такой улыбкой, что шуту только и осталось, что вздохнуть.
— Леди, вы же еще не познакомились с нашими друзьями! — воскликнул он.
— Благодарю покорно, — отчеканила Вивьен, — Мне вполне хватило знакомства с людьми. Уважаемый Корнелиус, уверяю вас, к вам это не относится, — поймав на себе взгляд старика, опомнилась девушка. — Но с некоторыми, — она выразительно посмотрела на ухмыляющегося Томассо, — Я предпочла бы в этой жизни знакомства не сводить.