— Как грубо, леди? Где ваше воспитание?
— Потеряла, пока добиралась к вам.
— Ой-е-ей, какая незадача! Нельзя же в вашем почтенном возрасте быть такой растеряшей, — отозвался бронзовый, явно напрашиваясь даже не на скандал, на знатную драку, но вовремя вмешался шут.
— Почтенном возрасте? — Серпокрылая почти зашипела.
— Конечно, почтенном, — объявил Шельм, подхватил взбешенную девушку под руку, и потащил в сторону драконов. — Знакомьтесь леди, это Жерель, она, как вы можете видеть, белый дракон. Их подвид считается одним из самый изящных и летучих.
— Летучих?
— Мы лучше всех танцуем в воздухе, — отозвалась дракониха с нотками гордости в голосе.
— Как это в воздухе? — Вивьен не хотела это спрашивать, она вообще не желала общаться с кем-либо из этих кровожадных тварей, но не удержалась.
Имаго она стала совсем недавно, поэтому холодность и отстраненность в себе приходилось все еще воспитывать, правда, пока получалось с трудом. К тому же весь этот мир, открывшийся перед ней в Драконьем королевстве, настолько сбивал с толку, что просто не получалось строить из себя ледяную глыбу. А так хотелось…
— Ну, — протянула дракониха и посмотрела на Корнелиуса, у которого глаза тут же загорелись неподдельным интересом, — Может быть, сегодня ближе к вечеру покажу.
— Серьезно? — воодушевился шут, — Я тоже хочу это увидеть!
— Если пообещаешь больше Ставрасу не изменять, — резко посерьезнела Жерель, — Со всякими там бабочками…
— Как ты узнала? — ошеломленно прошептала Вивьен и прижала ладонь в груди, прикрывая и без того скрытую ожерельем татуировку.
— О чем? — не поняла белая.
— Эй, а с нами ты барышню познакомить собираешься? — возмущенно обратился к шуту Тиль, подобравшийся совсем близко.
— Конечно, — с энтузиазмом кивнул Шельм, не желая обсуждать с Жерель вопросы своих измен лекарю. — Познакомься, Тиль, это леди Вивьем Мольтс, Жрица бабочка в ступени Имаго.
— Да? А Имаго — это которые у них самые старшие?
— Говорят, да, — подтвердил шут.
— А Эр тут слух принес, что она еще и боец знатный, — раздался от стены голос Кузьмы, который все же соизволил приподняться с нагретого места.
— Ну, вы и сплетники, — восхитился Шельм.
— А что? — из-за спины к нему подошел Рамират, — Им же здесь все равно заняться нечем, вот и собирают самое любопытное отовсюду.
— Откуда вы… откуда? — пробормотала раскрытая в своем инкогнито Жрица.
— А что такого-то? — заинтересовался Тиль. — Ну, прибыла ты к нам из этой вашей Верлиньи, ну Имаго ты там, или еще кто, нам то с этого что?
— Я — Серпокрылая.
— Ага, — подтвердил Кузьма, который, как и его человек, был неравнодушен к бойцам и воинам, способным продемонстрировать какой-нибудь новый, еще невиданный им стиль боя. — Говорят, вы там самые-самые. Покажешь?
— Что?
— Ну, какой ты боец.
— И с кем мне сражаться, с тобой что ли? — с вызовом бросила Вивьен, которой начало казаться, что коварный шут как-то сумел её отравить и теперь у нее просто галлюцинации, никаких драконов тут нет и в помине. Ну, не могут же они быть такими, правда? Монстры такими не бывают.
— Не, ну со мной, конечно, не получится. Кстати, меня можно Кузьмой звать, — отозвался зеленый. — А вот как ты с Шельмом поиграешь, я бы посмотрел.
— Но-но, — вмешалась белая, — Лекарь тебя потом живьем съест, если эта бабочка нашего шута поранит.
— Съест? — насторожилась девушка, — А разве Драконий Лекарь не человек?
— А кем ему еще быть? — вовремя вмешался Рамират, строго глянув на всех трех драконов, — Ну не драконом же?
— А разве он не исчез полгода назад?
— Он вернулся.
— Когда?
— Да пару дней назад, — выразительно посмотрев на Шельма, отозвался бронзовый, — Как раз во время бала.
Лицо девушки застыло.
— Так вот какими были твои скрытые мотивы, — произнесла она тихо и подняла глаза на шута.
Тот развел руками.
— Ты очень удачно подвернулась.
— И бабочку мою, значит, ты увидел?
— Скорее, ощутил, — губы шута дрогнули в улыбке. — Да не переживай ты так, никто тебя тут линчевать не собирается.
— Да, неужели? Если у вас тут так ментальная связь налажена, то, небось, эти ваши разноцветные монстры, уже в курсе, что я о них думаю. — Она с вызовом вскинула голову и посмотрела на драконов. Те переглянулись.
— Почему это монстры? — почти обиженно протянул Тиль.
— Да, за что? — поддержал товарища Кузьма.
Белая промолчала, лишь громко фыркнула и отвернулась, позволяя стоящему рядом Корнелиусу как следует рассмотреть лобовые пластины, которые у их подвида были несколько иной формы и напоминали маленькую корону с пятью остренькими шишечками наверху. Масочник, тоже собиравшийся вставить свое веское слово в защиту обожаемых чешуекрылых, тут же отвлекся, перехватил поудобнее планшет и начал быстро зарисовывать увиденное.
— Вы измываетесь над масочниками!
— Что?! — взревели все трое, и вместе с ними Рамират, правда человеческим голосом, а у Корнелиуса от такого откровения дернулась рука, карандаш прочертил неверную, уродливую линию. Масочник выругался себе под нос от досады, вырвал листок из зажимов планшета и, смяв его, отшвырнул в сторону.
Все смотрели прямо на Вивьен. Девушка растерялась от такой реакции на свои слова.
— А что, скажите, нет? Будите меня тут убеждать, что вы все дружно невинные овечки, которым только колокольчики на шейки осталось навешать и будет полная идиллия?
Зеленый и черный переглянулись, глянули на шута, тот щелкнул пальцами. И оба дракона начали активно кивать, чтобы зазвенели колокольчики на красных лентах, которые появились на их шеях благодаря магии Ландышфуки. Девушка сначала опешила, а потом с трудом удержалась, чтобы не расхохотаться, даже щеку прикусила изнутри, такой забавный вид был у этой черно-зеленой парочки.
— Ладно вам паясничать, — неожиданно строго прикрикнул на них Рамират, — А то понахватались тут у некоторых околпаченных! — недовольно бросил он и произнес уже спокойнее, когда драконы все обратились в слух, а колокольчики исчезли. — Может быть, леди, вы для начала объясните, чем это мы над ними измываемся, если вспомнить, что Клан Масочников вот уже больше тысячи лет живет на территории нашего королевства, и даже процветает, я бы сказал.
— Ну, не то чтобы процветает, — вмешался Корнелиус, убрав планшет подмышку, — Но, по крайней мере, не вымирает, это точно.
— А то, что вы заставляете их вам дань детьми платить — это нормально?
— Как это детьми? — Рамират, не смотря на весь свой почтенный возраст и немалый опыт, опешил.
— Ну, как же, — досадуя, принялась объяснять бабочка, — Вы же на все праздники им детей масочников скармливаете, как особый деликатес.
— Александр, мой юный друг, — заговорил Корнелиус неожиданно мягко, — Я плохо знаю порядки в этих их Оракулах, но ты случаем не в курсе, может их там водой какой опаивают или грибочками кормят?
— Да, вроде нет, — отозвался шут, — А что?
— Тогда мне непонятно, барышня, — обратился пожилой масочник к Имаго, — Кто вам так мозги промыл, что вы такие глупости несете?
— Я. Вам. Не верю. — Припечатала она и резко развернулась к выходу.
— Да, что вы говорите? — старик заступил ей путь.
— Вы все врете!
— Да? Алекс, продемонстрируй, пожалуйста, нашей гости, что, не закончив разговор, от масочников уходить не стоит, ибо не вежливо.
— А может не надо?
— Надо-надо. Девочке полезно будет.
— Масочников? — глаза Вивьен широко распахнулись, но было уже поздно.
Она не хотела этого, тело само развернулось обратно и шагнуло к Жерель, которая сидела ближе всех из драконов. Жрица попыталась заставить себя не делать этого, но не смогла. Что-то, или кто-то перехватил контроль над телом, и сейчас заставлял её идти к драконихе, которая с любопытством наблюдала за ней. Рука поднялась сама, прикоснулась к чешуе, казалось, пальцы должен был кольнуть холод, но вместо этого под ладонью сконцентрировалось тепло. Не ведая ни что происходит, ни как спастись от этой напасти, Вивьен погладила белый бок и зажмурилась, последнее сделала она сама, а не чужая воля, вселившаяся в руки и ноги. Но потом её заставили обернуться, и глаза распахнулись сами, когда в повисшей тишине раздался голос Рамирата.
— Знаешь, — произнес бронзовый задумчиво, — Если бы я не знал, какими смертоносными могут быть нити марионеточника, я бы сказал, что это красиво.
Только тогда Вивьен увидела, что от её рук и ног к ладони шута, простертой в её сторону, тянулись тонкие, полупрозрачные нити. Тянулись и мерцали, оканчиваясь на подушечках пальцев. В голове мелькнула лишь одна мысль, почему их пять, ведь у нее всего две руки, и две ноги. Она медленно опустила голову и с трудом подавила крик. Пятая, самая тонкая, почти невидимая, оканчивалась у нее на груди, точно над татуировкой. Она вскинула голову, и нити тут же обвисли. Но она даже не подумала выхватить оружие, которое было всегда при ней, как и у всех Серпокрылых. Просто смотрела на голубоволосого улыбчивого парня огромными, полными тихого ужаса глазами, а тот, словно нарочно, больше не улыбался, посерьезнев и, кажется, повзрослев.
— И, правда, красиво, — выдохнул Кузьма, который, казалось, и вовсе затаил дыхание. — Ни разу не видел. Ты их специально видимыми сделал, да?
Шут кивнул, не отрывая взгляда от зеленых глаз Жрицы Бабочки.
— Но как же так… — прошептала она непослушными губами.
К ней подошел Корнелиус и бережно взял за руку.
— Как видишь нас, масочников, тоже нельзя назвать белыми и пушистыми. В нашей совместной с драконами истории было много крови, уж поверь мне, пережившему ужас последнего из Мятежей Масок. Но никто из нас тебе не скажет, несмотря на поражение, что виноваты во всем драконы. Вовсе нет. И восстания мы поднимали не потому, что нас притесняли и не давали жить спокойно, а, скорее потому, что сами все это время тянулись к ним и понимали, что никогда не сможем дотянуться. Но теперь…
— Теперь мы учимся не просто жить рядом друг с другом, — закончил за масочника Рамират, — А понимать, слушать и… дружить. Мы тянемся друг к другу, и пусть не сразу, но, кажется, теперь у нас даже получается дотянуться. — Его глаза светились в этот момент мудростью, которую никогда не увидишь у человека, люди просто столько не живут, но Вивьен была слишком ошарашена всем услышанным, увиденным и испытанным, чтобы заметить этот странный взгляд. А потом Тамассо лукаво улыбнулся, — К тому же, барышня, драконы не только детей не едят, но даже драконоборцев когда-то, в давние временя, еще до Драконьего королевства, ели лишь из вредности, чтобы впредь неповадно было пиками в их бока тыкать и брюха мечами чесать.
— А что едите? — тут же вопросил Корнелиус, и смутился, поймав на себе изумленный драконьи взгляды. — Ну, я уже понял, что вас как-то по особому кормят. Сколько бы я не приходил к вам ранним утром или даже ночью, ни разу не застал за приемом пищи. К тому же, я так и не нашел, где можно было бы содержать весь тот скот, что мог бы пойти на покорм…
Вместо драконов ответил Шельм.
— Спросил бы у меня, я с детства знаю.
Корнелиус вскинул на него пытливый взгляд.
— Они не нуждаются в мясе, да и в другой человеческой еде тоже, хотя, под настроение, могут чего-нибудь пожевать.
— Но как же тогда вы живете, чем питаете свои тела?
— Магией, — отозвался Рамират, — Странно, что ты не знал. Хотя, я понимаю, что у вас, масочников, про нас какие только легенды не ходят. — Улыбка бронзового стала грустной, — Мы — сгустки магии этого мира. И пусть драконы рождаются из яиц, вместе с ними рождается магия. И если, когда-нибудь, не останется ни одного дракона…
— Не станет и магии, — полушепотом закончил за него старик. — Пугающая перспектива.
— И не говори, — подтвердил Шельм и снова посмотрел на притихшую Вивьен. — Я убрал все нити, кроме той, что привязал к твоему ожерелью еще на балу.
— Зачем? — девушка резко подняла голову, впившись взглядом в его лицо.
— Что зачем? Нити убрал или ту оставил?
— Зачем ты вообще её ко мне привязал?
— Ну, должен же я знать, чем ты у нас заниматься собралась, — отозвался шут.
— Значит, для слежки.
— Значит.
— И когда ты и её уберешь?
— Когда ты в Верлинью вернешься.
— Хорошо, — кивнула девушка. И тихо вздохнув, неожиданно отвернулась к Жерель, все еще сидящей у нее за спиной и, шагнув ближе, уткнулась лбом в теплый драконий бок. Дракониха опешила.
— Эй, ты чего? — растерянно спросила белая.
— Извини, — опомнилась бабочка, отстранилась и снова повернулась к шуту, не увидев какими глазами посмотрела на Шельма Жерель.
"Не обижай девочку".
"Я еще даже не начинал".
— А мои куколки?
— А что с ними?
— Ты и их на нитки свои подсадил?
— Вот еще, — фыркнул Шельм. — Зачем бы мне это?
— Но они не пришли за мной.
— И не придут. Слишком заняты.
— Чем?
— С ними танцует Мята.
— Правда? — встрепенулся Кузьма, они с Тилем снова переглянулись, и одновременно расправили крылья.
— Кто такая… — начала Вивьен, но тут до нее дошло, — Вы что, взлетать собрались?
— Ага, — отозвался один из драконов и они на самом деле почти одновременно оттолкнулись от каменного пола мощными лапами и взмыли вверх, прошли сквозь потолок, словно он был лишь оптическим обманом и исчезли.
— Это нормально, не волнуйся, — успокоил девушку Рамират, и кивнул к выходу, — Ну, что, посмотрим, что там за танцы наша девочка с вашими устроила?
— Наша? — поняв все правильно, тихо уточнил у дракона Корнелиус.
Тот улыбнулся и кивнул. И все поспешили к выходу. Жарель же последовала примеру Кузьмы и Тиля и вылетела через крышу. А на поле перед Драконьим Домом танцевала Скарамучча, не подпуская двух бабочек ближе той черты, что прочертила для себя. И в руках у нее звенела цепь, оканчивающаяся на концах тяжелыми шарами-гирями, которыми она вращала над головой с пугающей непринужденностью. У бабочек в руках мелькали парные кинжалы, быстро, разяще, безжалостно. Но каждый раз не достигали цели, и не могли оставить даже царапины. И Скарамучча танцевала, облаченная в ритуальное одеяние, которое девушки-масочники имели право кроить под себя, оставаясь в цвете своей маски. У Кэт это были высокие, обтягивающие сапоги из нежно-кремовой кожи до середины бедра, но без каблуков, лишь на тонкой, гибкой подошве, короткая юбка цвета морской волны, под цвет челки, как всегда стоящей торчком, обтягивающая черная маечка, не скрывающая пупка, в котором горела на солнце изумрудная капелька сережки, и укороченная, черная куртка с рукавами три четверит и воротничком-стойкой. Не девушка, а мечта. И да, её танец был прекрасен.
А Ставрас в это время разнимал в каменном саду двух мальчишек, катающихся по каменистой дорожке и отчаянно молотящий друг друга почем зря. Мальчишки были юными, дети еще совсем. Даже Тай, хоть и считался среди масочников уже взрослым, сейчас был сущим ребенком. Второго драчуна Ставрас видел впервые, но вразумлять их решил кардинальным способом.
— Пусти! — вскричал пятнадцатилетний масочник, когда его оторвали от противника и подняли за шкирку, как нашкодившего котенка.
— Да! — поддержал его второй мальчишка, светловолосый и сероглазый, с разбитой губой, и хлюпающим кровью носом. Он тоже оказался вздернут над землей, повис в железной хватке Ригулти.
И оба мальчишки снова попытались дотянуться друг до друга. Но лекарь встряхнул их как следует, и все поползновения прекратились. В горячке драки ребята просто не сразу поняли, кто их разнимает. Незнакомый парнишка притих и попытался втянуть голову в плечи. Тай же, напротив, вскинул глаза на лекаря с вызовом, только Ставрас слишком хорошо успел изучить манеру Арлекинов.
— Объяснись? — коротко бросил он.
— С какой это стати?
— Потому что я тебя прошу, Тай Белоголовник Икуф.
Мальчишка-масочник замер и опустил глаза. Ставрас вздохнул и поставил обоих на землю.
— Я слушаю?
— Он хотел украсть мой камень.
— Нет! — запротестовал светловолосый, — Я не вор!
— Тогда кто? И зачем ты здесь? — строго вопросил лекарь.
— Я… — мальчишка замялся, зажмурился на секунду и снова поднял взгляд, отчаянно стиснув руки в кулаки, — Я просто пришел взглянуть на него.