— Поезжай, развлечешься! — говорю я наконец.
Надеюсь, она в конце концов узнает правду о Джеффе, и жизнь пойдет дальше своим чередом.
Сабина улыбается — радостно, с облегчением. Она бросается к двери, с порога замечает:
— Мы уезжаем сегодня, после работы. У него дом в Палм-Спрингс, меньше двух часов отсюда. Если что, мы будем не так уж далеко.
Поправка: это у его мамочки дом в Палм-Спрингс.
— Вернемся в воскресенье. Эвер, если захочешь пригласить друзей — на здоровье. Только… Наверное, нам нужно кое о чем поговорить…
Я замираю, прекрасно зная, к чему она клонит. Неужели Сабина тоже умеет читать мысли? Потом до меня доходит — она просто старается быть ответственной, выполняя непривычную для себя роль «родителя».
Я качаю головой.
— Спасибо, я уже в курсе!
Схватив рюкзак, делаю страшные глаза, глядя на Райли. Та приплясывает на туалетном столике и распевает:
— Вот повеселимся! Вот повеселимся!
Сабина кивает с облегчением: серьезный разговор о сексе явно страшил ее чуть ли не больше, чем меня.
— Пока, до воскресенья! — говорит она.
— Ага, пока! — отвечаю я, сбегая вниз по лестнице.
* * *
— Чем хочешь клянусь — он тоже из ваших, — говорю я, заводя машину на стоянку и заранее почувствовав на себе взгляд Деймена, от которого по всему телу расходится приятное покалывание.
— Я так и знал! — кивает Майлз. — Я знал, что он — гей! Это сразу видно. А откуда ты узнала?
Я запинаюсь — не могу же открыть свой источник информации, признавшись, что моя покойная сестричка теперь — завсегдатай Голливуда.
— Н-не помню уже, — мямлю я, вылезая из машины. — Но я точно знаю, что это правда.
— Что правда? — спрашивает с улыбкой Деймен, целуя меня в щеку.
— Джо… — начинает Майлз, но я перебиваю его. Не хочу, чтобы Деймен знал о моем нездоровом интересе к жизни знаменитостей.
— Да ничего, это мы так. А ты слышал — Майлз будет играть Трейси Тернблад в «Лаке для волос»!
Я без передышки несу всякую чушь, и в конце концов Майлз, махнув рукой, уходит к себе в класс.
Как только он скрывается из виду, Деймен перебивает меня:
— Знаешь, у меня идея. Пойдем, позавтракаем?
Я смотрю на него, как на сумасшедшего, и хочу идти дальше, но мне не удается: Деймен тянет меня за руку.
— Ну, пойдем! — зовет он, глядя мне в глаза, и заразительно хохочет.
— Нельзя, — шепчу я, тревожно оглядываясь. Еще чуть-чуть, и мы опоздаем. — И потом, я уже завтракала!
— Эвер, ну пожалуйста! — Он падает на колени, умоляюще сложив руки. — Пожалуйста, не заставляй меня идти туда! Если в твоем сердце есть хоть капля доброты, не принуждай меня это делать!
Я сжимаю губы, из последних сил сдерживая смех. Видеть своего элегантного, потрясающего бойфренда на коленях… И все-таки я качаю головой.
— Вставай, звонок…
Договорить я не успеваю, потому что действительно раздается звонок.
Деймен, улыбаясь, поднимается с колен, отряхивает джинсы и обнимает меня за талию.
— Знаешь, говорят: чем опаздывать, лучше совсем не приходить!
— Кто это говорит? — сурово спрашиваю я. — Ты, что ли?
Он пожимает плечами.
— Может быть и я. Во всяком случае, Эвер, нам совсем не обязательно здесь сидеть. — Он сжимает мою руку. — И тебе совсем не обязательно надевать вот это. — Он снимает с меня темные очки, стягивает с головы капюшон. — Уже начался уик-энд!
Можно назвать миллион прекрасных и очень веских причин, по которым нам ни в коем случае не следует прогуливать, а с уик-эндом надо подождать до трех часов дня, как и в любую другую пятницу, но Деймен так смотрит на меня что я, недолго думая, бросаюсь в омут головой.
Откуда-то издалека слышу:
— Идем скорей, пока не закрыли ворота… — Я с трудом узнаю собственный голос.
* * *
Мы едем каждый в своей машине. Потому что, хоть этого никто и не произносит вслух, возвращаться в школу мы явно не собираемся. Следую за Дейменом по извилистому шоссе, любуюсь живописными видами, ослепительными пляжами, ярко-синим океаном, и сердце мое переполняется благодарностью. До чего же мне все-таки повезло: живу в таком благословенном месте! Тут я вспоминаю, как получилось, что я здесь живу, и ликование мгновенно гаснет.
Деймен резко сворачивает к обочине. Я ставлю машину рядом и улыбаюсь, когда он подходит открыть мне дверцу.
— Ты здесь еще не бывала? — спрашивает он.
Смотрю на беленький дощатый домик и качаю головой.
— Я помню, ты сказала, что не голодна, но у них самые лучшие молочные коктейли. Обязательно попробуй с финиками… или шоколадный коктейль с арахисовым маслом — или оба. Я угощаю.
— Финиковый? — Я морщу нос. — Бр-р, звучит ужасно!
Деймен только смеется и тащит меня к прилавку. Указывает оба коктейля и, держа их в руках, усаживается вместе со мной на крашеную в синий цвет скамью с видом на пляж.
— Так какой тебе больше по вкусу?
По очереди пробую оба — такие густые, что приходимся снять крышечки со стаканов и черпать ложкой.
— Оба вкусные, но, как ни странно, финиковый мне даже больше нравится.
Я подталкиваю стакан к Деймену — попробовать, но Деймен, покачав головой, отодвигает коктейль.
Почему-то от этого простого жеста у меня сжимается сердце.
Есть все-таки в Деймене что-то странное и помимо загадочных фокусов с цветами и необъяснимых исчезновений. Он же никогда ничего не ест…
Стоило мне подумать об этом, как Деймен берет соломннку, делает долгий глоток и наклоняется меня поцеловать. Губы у него холодные, как лед.
— Спустимся на пляж?
Он берет меня за руку, и мы идем, задевая друг друга плечами, передавая друг другу коктейли, хотя мне все-таки достается большая часть. Спустившись, мы сбрасываем обувь, подворачиваем штанины и идем по песку вдоль линии прибоя. Ледяная вода окатывает наши ноги.
— Ты серфингом никогда не занималась? — спрашивает Деймен, вставляя пустые стаканы один в другой.
Я качаю головой и перешагиваю через кучку камней.
— Хочешь, научу? — улыбается он.
— Вот в этой воде? — Я переступаю на сухой песок, За эти несколько мгновений ноги у меня посинели от холода. — Нет, спасибо!
— Можно надеть гидрокостюмы.
— Только если они на меховой подкладке! — смеюсь я, разравнивая песок ногой, чтобы нам было где сесть.
Деймен берет меня, за руку и уводит прочь, мимо лужиц, оставшихся от прилива, в скрытую от глаз природную пещерку.
— Я и не знала, что здесь такое есть!
Вокруг гладкие скалы, недавно выровненный граблями песок, в уголке — стопка полотенец и доски для серфинга.
— Никто не знает, — улыбается Деймен. — Поэтому мои вещи все еще здесь. Пещерка неприметная, все ходят мимо и не замечают. Впрочем, люди никогда не замечают того, что у них прямо перед носом…
— А как ты ее нашел? — спрашиваю я, усаживаясь на зеленое одеяло, которое он расстелил посреди пещеры.
Деймен пожимает плечами.
— Наверное, я не такой, как все.
Он ложится рядом и притягивает меня к себе. Подперев подбородок ладонью, смотрит на меня так долго, что я невольно начинаю ерзать.
— Зачем ты прячешься под мешковатыми джинсами и капюшонами? — шепотом спрашивает он, проводя пальцами по моей щеке, заправляя прядь волос за ухо. — Не знаешь разве, какая ты красивая?
Я сжимаю губы и отвожу глаза. Приятно слышать, конечно, и все-таки лучше бы он этого не говорил. Я такая, какая есть. Не хочу ничего объяснять, не хочу оправдываться. Ясное дело, прежняя я ему понравилась бы больше, но того, что было, не вернешь. Та девочка умерла, а вместо нее осталась я.
По щеке сползает слезинка, и я отворачиваюсь — не хочу, чтобы он видел. Но Деймен держит меня крепко, не отпускает и легчайшим прикосновением губ стирает мою печаль, а потом наши губы встречаются.
— Эвер, — выдыхает он.
Голос у него хриплый, глаза сверкают, он навалился на меня всем телом, его тяжесть утешает и согревает меня, и это тепло очень скоро превращается в жар.
Я касаюсь губами его подбородка, исследую линию челюсти, мое дыхание вырывается короткими рваными толчками, а его бедра вжимаются в мои, и я уже не могу больше прятаться от тех чувств, которые так долго и так тщательно скрывала от себя самой. Я устала бороться, устала отказывать себе во всем, я всего лишь хочу снова стать нормальной девчонкой. А что может быть нормальнее, чем вот это?
Я закрываю глаза. Деймен стягивает с меня свитер, и я покоряюсь, позволяю ему расстегнуть мои джинсы и тоже стащить их с меня. Подчиняюсь движению его руки, нажиму его пальцев, и говорю себе, что этот восторг, это неясное ликование, поднимающееся откуда-то из глубины, могут значить только одно. Конечно, это любовь!
И все же, когда он подцепляет большими пальцами резинку моих трусиков и начинает медленно сдвигать ее вниз, я резко сажусь и отталкиваю его прочь. Отчасти мне и хочется продолжить, хочется снова притянуть его к себе — но не так, не здесь и не сейчас.
— Эвер, — шепчет он, глядя мне в глаза.
Я качаю головой и отворачиваюсь, чувствуя, как его чудесное теплое тело приникает к моему, а губы шепчут у самого моего уха:
— Все хорошо. Правда. А теперь спи.
* * *
— Деймен?
Я поворачиваюсь на бок, вглядываясь в полумрак. Рукой ощупываю пустое пространство рядом со мной. Хлопаю по одеялу, убеждаюсь, что Деймена и в самом деле здесь нет.
— Деймен? — зову опять.
В ответ только волны шумят, разбиваясь о берег.
Натягиваю свитер и, спотыкаясь, выхожу из пещеры. Оглядываю пляж в предзакатном свете. Так и не увидев Деймена, возвращаюсь в пещерку и обнаруживаю на своем рюкзаке записку. Разворачиваю ее и читаю:
«Ушел ловить волну. Скоро вернусь. — Д.»
Выбегаю наружу с запиской в руке, мечусь по берегу, рассматриваю серфингистов. Их на берегу всего двое, оба бледные и светловолосые. Ясно, что Деймена среди них нет.
Глава 21
Подъезжая к дому, я с удивлением вижу, что на крыльце кто-то сидит. Подъехав вплотную, удивляюсь еще больше: это Райли.
— Эй! — окликаю я, подхватывая рюкзак и сильнее, чем собиралась, хлопнув дверцей.
— Ха! — отзывается Райли, хмуро глядя на меня. — Я уж думала, ты меня задавишь.
— Прости, я думала, это Деймен, — отвечаю я, направляясь к входной двери.
— Ох, что он еще натворил? — смеется сестра.
Я пожимаю плечами и поворачиваю ключ в замке. Не собираюсь посвящать ее во все подробности.
— Что случилось, войти не можешь? — спрашиваю я, перешагивая через порог.
— Очень смешно!
Райли закатывает глаза и несется в кухню. Там она садится за стол, а я, бросив сумку на барную стойку, заглядываю в холодильник.
— Так в чем дело?
Почему она такая тихая? Неужели мое плохое настроение заразно?
— Ни в чем.
Райли смотрит на меня, подперев подбородок рукой
— Что-то непохоже.
Достаю из холодильника бутылку с водой, хотя на самом деле хочется мороженого. Прислонившись к столу, обращаю внимание на то, что волосы у Райли спутаны, а костюм Чудо-женщины заметно обвис.
Сестра пожимает плечами.
— Ну, что думаешь делать в выходные? — спрашивает она, качнувшись назад на стуле так, что у меня екает под ложечкой, хоть я и знаю, что разбиться Райли не может. — Это же мечта любого подростка! Целый дом в твоем распоряжении, и никто не стоит над душой!
Райли игриво поводит бровями, но есть во всем этом какая-то фальшь — как будто она старательно изображает бодрость и веселье.
Я, глотнув воды, пожимаю плечами. Мне хочется довериться Райли, поделиться с ней своими тайнами — и хорошими, и плохими, и совершенно отвратительными. Как хорошо было бы переложить хоть часть непосильного груза на ее плечи… Но тут я смотрю на Райли и вспоминаю: она ведь полжизни ждала, когда ей исполнится тринадцать, буквально считала дни, приближавшие ее к важной дате. Не потому ли она до сих пор здесь? Я отняла у нее мечту, и теперь ей ничего не остается, кроме как прожить эти годы через меня.
— Прости, если я тебя разочарую, — произношу я наконец, — но ты, наверное, уже заметила, что подростковые мечты — не самая сильная моя сторона. — Я смущенно смотрю на нее и вспыхиваю, когда Райли согласно кивает. — Какие надежды я подавала когда-то в Орегоне! Подруги, бойфренд, команда болельщиц… И все это сгинуло. Капут. Кончен бал. А здесь еле-еле нашла двоих друзей, так и те сейчас друг с другом не разговаривают. К сожалению, они и со мной почти не разговаривают. По какой-то странной, необъяснимой, невероятной прихоти судьбы я отхватила себе потрясающего парня… а наш роман, честно говоря, не так прекрасен, как об этом обычно говорят. Мой бойфренд ведет себя довольно странно, то и дело исчезает неведомо куда, а когда появляется, уговаривает меня прогуливать уроки, играть на бегах и вообще сбивает меня с пути истинного. Он плохо на меня влияет.
Я внутренне сжимаюсь, запоздало сообразив, что откровенничать об этом не стоило бы.
Но взглянув на Райли, я понимаю, что она не слушает. Она стоит около барной стойки, водит пальцами по узорам на черном граните, а мысли ее явно где-то далеко.
— Пожалуйста, не злись, — говорит она вдруг и смотрит на меня такими серьезными, широко раскрытыми глазами, что я словно получаю удар под дых. — Я сегодня встречалась с Авой.
Я сжимаю губы и думаю: «Не хочу ничего слышать! Не надо, не хочу этого слышать!»
Вцепившись в край стола, собираю все силы — лишь бы выдержать то, что будет дальше.
— Я знаю, ты ее не любишь, но она иногда говорит умные вещи. Она заставляет задуматься. Ну, ты понимаешь — о выборе, который мы делаем, и так далее, в общем, чем больше я об этом думаю, тем больше понимаю, что она, пожалуй, права.
— В чем это она права? — сдавленно спрашиваю я. Плохой был день, а теперь стал совсем плохим, и ведь он еще далеко не окончен.
Райли не смотрит мне в глаза и все водит пальцами по узорам каменной столешницы.
— Ава говорит, что мне нехорошо здесь быть. Неправильно.
— А ты?
Я судорожно вздыхаю, мечтая о том, чтобы Райли взяла свои слова обратно. Я не могу ее потерять! Только не теперь! И вообще никогда. Кроме нее, у меня никого и ничего не осталось.
Пальцы Райли замирают. Она поднимает голову и смотрит на меня.
— Я ей сказала, что мне здесь нравится. Хоть я никогда не смогу по-настоящему вырасти, зато я могу прожить все через тебя. Опосредованно, понимаешь?
От ее слов, подтверждающих мои мысли, на меня наваливается чувство вины, однако я стараюсь разрядить обстановку.
— Да ну тебя, Райли, нашла, через кого жить!
Райли корчит гримасу.
— Ох, и не говори!
Она смеется, но искры в ее глазах быстро гаснут.
— А что, если она все-таки права? Что, если это на самом деле неправильно — мне быть здесь все время?
— Райли… — начинаю я, и тут звонят в дверь.
Оглядываюсь — а сестра уже исчезла.
— Райли! — кричу я.
Нельзя же на этом заканчивать разговор! Я не могу, не хочу так! Но чем больше я кричу, ору, зову, тем яснее понимаю, что надрываюсь я впустую.
А в дверь все звонят. Я знаю, что там Хейвен. Придется ее впустить.
— Охранник меня узнал…
Она врывается в дом, вся в слезах — тушь для ресниц размазана, недавно ставшие рыжими волосы сбились в колтун.
— Эванджелину нашли. Она умерла.
— Что? Точно?
Я начинаю закрывать дверь, и тут подъезжает Деймен. Он выпрыгивает из машины и бежит к нам.
— Эванджелина… — начинаю я, от потрясения забыв, что решила его ненавидеть.
Он кивает и бросается к Хейвен. Внимательно смотрит на нее.
— Ты как?
Она кивает, утирая лицо.
— Да все нормально. Понимаете, я не то чтобы близко была с ней знакома, мы просто пару раз куда-то ходили вместе, и все-таки… Да еще как подумаешь, что, может быть, я — последняя, кто ее видел.
— Вряд ли ты — последняя, кто ее видел.
Я дико смотрю на Деймена. Это что, он так тупо шутит? Но Деймен предельно серьезен, и взгляд у него отрешенный, как будто он думает о чем-то своем.