- Тот, кто пришел, пришел не смеяться. Я искала тебя, потому что мне нужно, и я заплачу тебе хорошо… Я дам тебе много денег, если ты мне поможешь, если у тебя получится удовлетворить меня на целый год; но ты должна быть верной. Я тоже имею власть, хотя и не имею столько секретов, и если ты меня предашь, то заплатишь так дорого, что для твоего же блага я советую тебе даже не пытаться.
- Кто ты, что осмеливаешься говорить, что сильнее Кумы? Кто?
- Ай, моя хозяйка, пойдемте…! – приглушенно умоляла перепуганная Ана.
- Выйди и жди меня за дверью. Слышала? И ни шагу больше. Иди! – властно приказала Айме.
- Ты говоришь хозяйским голосом, и твоя кожа белая…
- Да… моя кожа белая. Ты хочешь увидеть цвет моих денег? Вот они; они золотые, Кума. Забирай их… Оцени…
Резким движением Кума зажгла факел от огня, где грелся котелок, пригвожденный к тростниковым полым стенам, и красная вспышка пламени сразу осветила пристанище: низкий потолок и почерневшие стены, закрытые талисманами и связками трав, грубыми табуретками, флаконами настойки, стоящих в ряд на полке в стене, и две женщины смотрели друг на друга почти с одинаковым любопытством… Одна белая, другая черная. Рука Айме высунулась из шелковой накидки, указывая на три монеты, блестевшие на земляном полу, и Кума неспешно наклонилась, подняв их, и держала так, словно ласкала пальцами, шепча:
- Чего ты желаешь, моя хозяйка? Чем прикажешь служить тебе? Кума довольна. Она даст тебе способ, чтобы сделать твою соперницу некрасивой, порошок, который справится с самыми непокорными мужчинами, капли, которые сделают их рабами, как ты пожелаешь, стоит лишь добавить их в чашку кофе… Кума может приготовить тебе мешочек трав, подвесив который на талии, он может принести тебе сына, которого ты так страстно желаешь, но не имеешь. Это?
- Дай Бог, чтобы у тебя было столько силы, Кума!
- Ты сомневаешься в моей власти? – возмутилась волшебница в настоящем гневе. – Тогда, за чем ты пришла?
- За тем, что гораздо более удобно для тебя. Если бы я вправду думала, что ты можешь все это сделать, то никаким золотом на свете нельзя было бы расплатиться с твоей наукой. Я пришла просить не этого… Будет достаточным послушаться меня. Я знаю, ты помогаешь местным женщинам, когда приходит время рожать; но я лишь хочу, чтобы ты послужила мне свидетелем, чтобы сказала эти слова, сказала всем и хозяевам, что позаботилась обо мне после несчастного случая…
Прежде чем продолжить, я хочу сказать одно: если все выйдет хорошо, я дам тебе еще десять таких же монет; если попытаешься предать, я прогоню тебя палками с земли Д`Отремон, не позволив даже открыть рот. Поклянись, что скажешь лишь то, что я прикажу, смотри хорошенько, чтобы ты не солгала. Я жена хозяина, хозяйка Кампо Реаль… Смотри хорошенько, и подумай перед тем, как согласиться!
Пока Кума покачивала головой, Айме резким движением сбросила вуаль, скрывавшую лицо, накидку, повязанную вокруг головы, и в свете красноватого факела сияющим блеском блеснула красота ее белого лица. Темные зрачки колдуньи, казалось, увеличились, и еще сильнее заполыхал красноватый блеск в глазах, наполненных кровью. В течение долгой минуты она, казалось, не решалась; затем спрятала три золотые монеты в кошелек, подвешенный на юбке, и наконец ответила:
- Я сделаю, что прикажешь… Как? Когда?
- Это должно быть очень скоро. Я и так потеряла много времени… Завтра, если возможно… Я должна приготовиться, сделать все хорошо. На этот раз мы не можем ошибиться…
Айме подошла к двери. Кума последовала за ней, поглощая каждый жест, каждое движение, словно училась, словно прикладывала усилия угадать своим прозорливым и живым сознанием ложь и обман. Наконец, проницательное выражение очеловечило ее негритянское лицо:
- Ты сеньора Айме. Я видела тебя в день свадьбы. Я не вошла в церковь, но видела тебя издалека, и тоже скажу тебе кое-что… Говорят, ты родишь наследника хозяину Ренато.
- Так говорят… Если твоя мудрость не зашла слишком далеко… Тебе больше ничего не говорят твои тайны?
Снова Кума замолчала ненадолго. Снова она осмотрела с ног до головы прекрасную женщину, гордо стоявшую перед ней, пока насмешливая улыбка не заиграла на ее губах.
- Кума видит правду в огне, в ветре и в дыме горящего котелка, - подтвердила она. – Кума видит твоего наследника, красивого и сильного… Кума видит наследника дома Д`Отремон…
- Нет… - решительно отрицала Айме. – Ни Кума, никто ничего не видит, понимаешь? Наследник Ренато Д`Отремон не существует и никогда не существовал, но нужно, чтобы все поверили, что это был несчастный случай, который не позволил ему родиться. Это случится недалеко от твоей хижины, и следует отблагодарить твои заботы. Ты хорошо поняла?
- У костра очень высокое пламя. Хочешь, чтобы Кума перепрыгнула через костер, который обожжет ее ноги? Кума многим рискует. Если ты сможешь меня выгнать палками из Кампо Реаль, то хозяин Ренато может гораздо больше. Возможно, он должен будет отослать меня очень далеко… и десять монет из золота – не слишком большие деньги.
- Я дам тебе двадцать! Дам тебе сотню!
- Я помогу тебе. Помогу со всем риском. Скажи, что я должна делать.
- Подожди! – указала Айме. И подойдя к двери, теряя терпение, позвала: - Ана… Ана!
По узкой тропе бегом поднималась длинная и худая фигура, которая подойдя к Айме воскликнула весело:
- Ай, моя хозяйка, как здорово на танцах! Внизу все танцуют, кроме хозяина Ренато, который уже ушел…
- Ренато уже ушел? Вернулся домой? Нужно, чтобы ты тоже вернулась. Я еще должна поговорить с этой женщиной. Если Ренато вернется в спальню и никого не застанет, он пойдет нас искать, и кто знает! Нужно, чтобы ты ушла отсюда, была внимательной, чтобы сказать что-нибудь, что оправдало бы мое отсутствие. Если он спросит, где я, можешь сказать, что вышла в сад освежиться… И если прикажет искать меня, то ты дойдешь до беседки и будешь там ждать. Иди… лети…!
С неохотой пошла Ана вниз по узкой тропинке, а Айме медленно возвратилась в почти развалившуюся лачугу… В ее хитром дьявольском сознании мелькала неясная мысль, обретая форму, четкие очертания… Один за другим они готовились в ее сознании, каждая деталь этого фарса, и она толкнула наконец ветхую дверцу нетерпеливой рукой и объяснила:
- Кума… я уже знаю, что мы сделаем. Шаг за шагом, я знаю, что мы должны сделать…
- Ренато… сынок…
- А…? Зачем ты поднялась, мама? Сейчас поздно, очень поздно. Не думаю, что ты должна злоупотреблять здоровьем и силами. Ты должна отдыхать и…
- Дорогой сын, моя усталость не от тела.
Рядом с каменной лестницей, где был проход к затененному и удобному вестибюлю состоятельного дома, Ренато столкнулся с той, с которой менее всего желал встретиться. Изучающие и беспокойные глаза матери пронзали его, в них была такая болезненная и нежная мольба, что себе вопреки он вздрогнул.
- Не хочу показаться назойливой, спрашивая, откуда ты пришел. Полагаю, раз не просил коня, значит не отправишься этой ночью, как ты грозился…
- Нет, мама, конечно же я не уеду этой ночью. Я приказал Янине, чтобы она тебе сообщила, но вижу, она забыла мое распоряжение.
- Это странно… Уверяю тебя, она впервые так себя повела.
- Да, это весьма странно… Все странно в ней… Но я предпочитаю не говорить об этом… Я не хочу расстраивать тебя, мама…
- Сказанного тобой уже достаточно, чтобы серьезно обеспокоить меня. Не думаешь, что лучше всего рассказать наконец?
- Конечно. Я знаю, ты сильно привязана к этой девушке… но, как я сказал раньше: я сказал достаточно, чтобы замолчать теперь. Янина – человек, которого ты должна отстранить от себя. В мягкой форме и под любым предлогом, но…
- Ты так воспринимаешь ее из-за Айме. Полагаю, это внушение твоей жены. Айме ненавидит бедную Янину и…
- Это Янина ненавидит ее. Из-за спокойствия этого дома, из-за покоя, которого ты сама же и желаешь, я хочу попросить тебя отдалить Янину, как только представится случай, потому что я его найду… Если мы живем в Кампо Реаль, так должно быть, мама.
- Хорошо. Нужно согласиться с твоим желанием… Ты прекрасно знаешь, что для меня это большая жертва, но матери рождены, чтобы идти на жертвы. Но по крайней мере, могу ли я узнать, что произошло этой ночью с Яниной?
- Дело не в этой ночи, это всегда. Оставим эту тему, мама, прошу тебя. С моей стороны, мое прошение – это просьба, и больше не спрашивай меня.
- Если не хочешь говорить, пусть она сообщит мне. Ты проявляешь к ней откровенную антипатию… Что мы можем поделать! Она будет еще одной жертвой, но по крайней мере я покажу тебе всю любовь, покорность и уважение, которое Янина испытывает ко мне. – И повысив голос, позвала: - Янина… Янина!
- Не зови ее, мама, потому что она не придет. Ее нет в доме, и нужно, чтобы ты узнала правду. Она вышла этой ночью, как и другие, полагая, что их не заподозрят. Она там наверху, на территории хижин… Я чувствую разочарование относительно нее, но это не то, что ты думаешь. Ты хотела вытащить ее из среды, окружавшей ее, и не думай, что тебе это не удалось. Хорошо еще, что она, по сути, такая же, как и остальные. Будет достаточным дать ей свободу, чтобы она проявила себя, без маски лицемерия, которым она очаровала тебя…
- Ренато, проводи меня в спальню. Я позову Янину. Увидишь, когда она придет, то развеется эта клевета, которую ты высказал о ней. Она не способна пойти на этот праздник. Она на этой стороне. С детских лет я занималась ее образованием. Она…
- Она там наверху, мама, я видел ее своими глазами.
- Ты? Ты хочешь сказать, что тоже был там?
- Это не самое худшее… но не будем больше говорить об этой ночи… думаю, я вне себя, и должен сказать тебе самое важное: правду моего сердца…
- Не говори сейчас. Правда твоего сердца мне известна, не повторяй ее… Подожди, подожди несколько месяцев… Идем, идем в спальню. Я снова вижу тебя таким растерянным, обманутым, как в детстве. Я хочу освободить тебя от этого…
Она взяла его за руку и мягко повела за собой, с тем же болезненным беспокойством защитить его детство, спасти от всевозможных и невозможных опасностей… Они вошли в спальню, и сели спиной к окнам. На мгновение она посмотрела через них на красное пятно костра, горевшего вдали, в просвете кофейных плантаций…
Воздух, подувший с той стороны, казалось, принес чувственный ритм музыки, раскаленный запах костров, что лизали склоны горы. И воздух словно заполнился темными предзнаменованиями, словно мрачные приметы воцарились над рождением Ренато Д`Отремон, вновь ожили над его белокурой головой…
- Я должна тебя защитить от самого себя, Ренато. Своего злейшего врага ты носишь внутри… Это твое сердце, безрассудное сердце, всегда заинтересованное в том, чтобы причинить себе как можно больший вред. Сначала дружба этого негодяя, которого ненавидишь… Теперь любовь запретной по человеческим и божественным законам женщины…
- Нет закона, который запрещает сердцу чувства. Разум думает, а сердце чувствует…
- Разве не существует сознательного греха? Ты думаешь, нет греха в том, чтобы развлекать себя запретными мыслями? Не достаточно иметь наше имя и родиться Ренато Д`Отремон, нужно знать об этом, нужно принимать обязанности общественного положения, судьбы, власти… Ты родился влиятельным, богатым, со всеми почестями и преимуществами. Ты должен защищать то, что другие делали ради тебя…
- Думаю, ты превзошла упреки, мама. Хотя я не сделал ничего недостойного.
- Я верю, что Бог поможет тебе не делать этого. Еще есть время, но ты должен проявить волю. Не возвращайся в Сен-Пьер… Останься здесь, подожди по крайней мере рождения сына… Ты не чувствуешь, что с этим созданием, которое родится, покажется надежда на новую жизнь?
Ренато опустил голову. Долгое время он пытался ответить, словно копаясь в своей совести, словно спустился в глубь себя. Затем он поднял глаза, вперив взор в Софию, и отверг:
- Я живу лишь раз, мама. Я хочу жить своей жизнью… Я понимаю твою точку зрения, но речь идет о моей. Я хочу свою жизнь, чтобы она кипела в моих венах, не ту, которую, как ты хорошо сказала, другие делали для меня… Для тебя достаточно не делать ничего недостойного или пытаться не делать… Думаешь, я недостаточно намучился? Поздно вышла правда из моего сердца. Почему я был так слеп?
- И почему бы тебе не принять последствия своей ошибки, поскольку ты уже совершил ее?
- Потому что не могу, мама! Я не могу довольствоваться этой легкомысленной и ограниченной жизнью, которую ты предлагаешь. Я не могу быть рабом куска земли, букв своей фамилии… Я бы пытался, пусть даже не желая… Не хватит моего слова, чтобы ты могла вырвать меня из этого, не хватит моих клятв, если поклянусь в том, чего не смогу выполнить. Не мучай меня больше, мама… Это бесполезно… пусть свершится моя судьба…
- Ну почему твоей судьбе нужно лететь в пропасть?
- Потому что таковы все Д`Отремон, мама: жить ради наших страстей, и умирать ради наших страстей…
София сделала жест, чтобы остановить резко удаляющегося сына, но не остановила. С бесконечным отчаянием в глазах она смотрела, как тот уходит, а затем упала в кресло и зарыдала. Дверь спальни открылась, и Баутиста извинился:
- Простите, что так вошел…
- Где Янина?
- Я не нашел никого, кого можно было отправить на ее поиски, ни служанку, которая бы могла спросить у вас разрешения войти. Поэтому я так вошел… Все вышли; но с разрешения сеньоры, завтра я преподам им урок. Похоже демон вселился во всех. Никогда еще в Кампо Реаль не случалось такого… Но Янина немедленно вернется, сеньора. Уверен, она должна была сделать какой-то пустяк…
- Янина тоже наверху… Я видела своего сына, и поняла, что нет серьезных причин увольнять ее…
- Если сеньор Ренато считает, что должен уволить всех, то в первую очередь сеньору Айме.
- Что ты говоришь?
- Нет света с той стороны дома…
- Она отдыхает и спит. Не тебе ее судить… Ты понял? Я требую от всех большого уважения и большого почтения для жены сына. По крайней мере, на данный момент…
- Теперь и в будущем, я буду делать в этом доме то, что вы говорите, донья София. Вы единственная хозяйка, которую мы признаем законной и старинной… За вас мы умрем… Это чувствую я, и моя племянница тоже. Конечно же, сеньор упорно стремится выгнать ее отсюда…
- Поищи ее сам, Баутиста, найди ее… Мне ничего не нужно…
- Сеньору тоже ничего не нужно… Он в столовой и сам себя обслуживает… Он пьет, как в худшие дни: один, и рюмку за рюмкой… В этом есть судьба хозяина дона Франсиско… Выпивка была для него лучшей компанией… Моя сеньора, на праздниках, с друзьями, со всем, что есть у важного господина. Пусть даже его грехи были в этом, но он был великим…
- Замолчи, Баутиста, делай то, что я сказала. Приведи Янину…
- Я уверен, что сеньора ошибается в Янине. Если сеньор и видел ее наверху, то только на секунду. Лишь маленькое любопытство. Руку отдам, что ее там нет, и сеньора сама это увидит… С вашего разрешения…
Нет… Янины не было на территории хижин, где проходит негритянский праздник, где потные тела крутились в местных танцах, где, как пламя костра, трепетали желания, соединяясь в обнаженной любви и смерти… Вслед за долгим болезненным оцепенением, она продолжала идти, сначала без направления, затем словно подталкиваемая мыслью…
Она двигалась сначала очень медленно; затем быстрее… Она шла, пока не обнаружила скрытый неровный путь, который взбирался в гору через скалы к самой высокой точке долины, рядом с изгибом ущелья, туда, где скрывался и прятался среди большого утеса полуразрушенный шалаш колдуньи Кумы…
Она сошла с пути, скрывшись среди зарослей, пока какая-то тень не прошла рядом с ней и не исчезла… Долгое время она смотрела, пытаясь разглядеть ее в полумраке… Подозрение заставило почувствовать страстное желание пойти за ней, но она не сделала этого, и когда все стихло, она подошла к хижине знахарки…
- Кума! Кто вышел отсюда? Я видела, я столкнулась с ней на дороге… Почти могу поклясться… Кума, скажи мне…!